I
Это Алекс. Она просыпается рано утром, когда ещё темно, но угол комнаты уже окрасился оранжевым. Её руки подрагивают, пока Алекс наблюдает за этим, сидя на диване. Уголком глаза она видит Барри. Он косится, ожидая, когда Алекс сдастся и посмотрит на него. Но она не делает этого. Алекс старается смотреть в тот оранжевый угол так долго, как только возможно, обняв себя руками. Она вдыхает. Алекс наблюдает за тем, как тьма отступает, крадется прочь, словно недовольный зверь, уступая место более мягким оттенкам, похожим на расплавленное золото. Окно грязное. Она не находит времени вымыть его, несмотря на то, что телефон Бенрии звонит не так часто. Но всё в порядке. Солнцу неважно, какое препятствие оно встретит на пути, ведь, так или иначе, этой комнате всегда удаётся выжечь темноту. Алекс задаётся вопросом: если бы солнце имело тени, какой бы они были формы? Она выдыхает. К тому времени, как Николас присоединяется к ней, комната уже освещена. Свет тёплый и добрый и совсем лишён призраков. Её руки перестают дрожать.II
Это Уорик. Солнце пригревает его спину, и ему не нужно поворачиваться, чтобы узнать, что уже полдень. Он проснулся несколько часов назад, но Алекс, пока она не придёт выманивать его завтраком, не нужно этого знать. Николас уже давно встал, но ему, так или иначе, плевать. Три утра или десять ночи, в любом случае Ник будет жаловаться, что Уорик опоздал. У него скоро встреча. Он должен встать, надеть одежду, повязку и своё великолепное обаяние. Клиентки, как и всегда, ожидают, что он будет сиять. Но не сейчас. Сейчас он хочет остаться в постели, загорая на солнце. Ещё пара минут без притворства. Ему нравится, что у него есть своя комната, уединённое место, где ему не нужно надевать маску. Привычка, оставшаяся от былых дней, даже несмотря на сломанный замок. Он знает, что в это время его комната полностью наполнится светом. Свет будет слишком ярким, слишком резким, но Уорик это тоже любит. Особняк Арканджело всегда казался тёмным и холодным, даже посреди лета. (Или, возможно, только его комната. Вероятно, они пытались избавиться от него). Но не эта комната. Солнце здесь долгожданно, и оно серьёзно относится к приглашению. Свет заполняет комнату до того, как станет некомфортно жарко и слишком ярко. Его лучи касаются стула, помогая увидеть хоть что-нибудь. Это крохотная комната, полная кружек Ника, рваных книг и женского белья, она дешёвая и грязная, но он чувствует себя тут как дома. Уорик поднимается, когда слышит осторожные шаги возле дверного проема, потягивается и, кряхтя, жалуется на голод, как будто ему совсем не тридцать пять. Потому что Алекс любит быть нужной. Он позволяет солнечным лучам омыть его ещё немного, и, когда он слышит, что Алекс зовёт его за стол, ему не нужно фальшиво улыбаться. И это приятно.III
Это Николас. Солнце ещё не село, но уже становится холодно. Если бы он прыгал по крышам, он мог бы наблюдать, как оно скользит за горизонт, уступая место звёздам. Он мог наблюдать, как небо горело розовым и красным, пока последние остатки дневного света не уступали место тьме. Он мог бы, но он не делает этого. Уорик мог бы, потому что он романтик. Как и Алекс. Эргастулум не сильно изобилует красотой, но она проявляется в свежем воздухе, если они не отходят далеко от дома. Не то чтобы он это заметил. Но Николаса не волнует цвет неба. Он и без того не любит слоняться без дела по улицам, но если ему всё же приходится, то он предпочитает делать это под покровом сумерек. Как только на улицы опускается темнота, люди менее склонны связываться с ним. В ночной тьме он тот, за кого они принимают его – монстр под их кроватями. Только особенно глупые подходят ближе, как только солнце садится. Он не возражает. Это хорошая тренировка. Ему всё равно на цвет неба или звездопад, или ещё что-нибудь из этого. Но если Николас будет честен наедине с собой, то сможет сказать, что отчасти любит закат. Он не любуется им, конечно, нет. Но порой Николас замечает его и останавливается посмотреть, как последние лучи солнца заглатывает ночь. Это успокаивает и, так или иначе, напоминает о том, что всё имеет свой конец. Даже солнечный свет. Конец, который при самых благоприятных обстоятельствах может быть спокойным и тихим. Мирным. Нина тоже любит ночь. У неё комендантский час, но иногда Николас берёт её с собой на ночные прыжки по крышам, и её глаза сияют, как звёзды, проносящиеся мимо. Она всегда смеётся немного громче, когда звёзд нет. Не то чтобы он заметил. Николас отсутствовал весь день. Это не похоже на него, но на нём нет крови, и он не на столько опоздал, чтобы кто-нибудь действительно запаниковал. Они, так или иначе, будут спрашивать, даже прекрасно зная, что Николас не потрудится ответить. Они примут это, и Алекс поставит перед ним полную тарелку пасты с добавкой из оливок, потому что она выяснила, что он их любит. И Уорик перескажет ему всё то, что он пропустил, в сотый раз пошутив о том, как присоединился к борделю, и как бы случайно забудет свою копию Отелло на столе. По каким-то необъяснимым, несомненно, глупым причинам, они покажут ему, что они рады, что он вернулся. Что он пока ещё не встретил свой конец. Не то что бы он заметил.