Мир сошёл с ума где-то в середине прошлого года: гадкий вирус попал в кровеносную систему местного бомжа и тот побежал кусать всех подряд, желая сожрать. Ну, или ещё чего — не знаю. Но одно мне ясно точно… Мир ебанулся и ему не помочь!
Больше половины города вынесло за первый же месяц, а к нынешнему моменту я остался единственным неразлагающимся парнем на ближайшую пару-тройку километров. Прискорбно, не правда ли? Чувствую себя, как бальзаковская тётка, только без кота.
В любом случае, я ненавижу этих гнилых тварей, а потому перекидываю через плечо винтовку, беру в руки измазанную в засохших мозгах лопату и выдвигаюсь «на зачистку». Не на своих двоих, разумеется. Для передвижения я использую «дедовский» внедорожник, которому лет больше, чем мне, однако он уже давно перестал быть похожим на себя прошлого. Ну, да, полностью замененный мотор, колёса, амортизаторы и многое-многое другое — и всё делал сам, чем вполне горжусь. Даже несмотря на то, что большую часть деталей свинтил с брошенных авто. Мёртвым же машины ни к чему, верно?
Уже темнеет, а эти твари выползают только к сумеркам — боятся разложиться ещё быстрее. Хотя как они могут бояться — мозги ведь давно атрофировались…
Я вижу в разбитом окне супермаркета несколько мертвецов, слоняющихся туда-обратно как-то несколько беспокойно. Активнее, чем обычно. Это настораживает, но я прицеливаюсь и выпускаю в голову одного пулю. Тот падает, будто мешок с картошкой. Несколько оборачиваются и сверлят меня своими заплывшими глазами.
Проходит около полуминуты и все уроды отворачиваются, пытаясь скрыться в глубине «Гринвича», или что там висело раньше на крыше?
Прикинув на скорую руку соотношение сил, я слез с крыши машины и направился ко входу — мне срочно надо забрать немного провианта и, если повезёт, одного из зомби. Зачем он мне? Разумеется, чтобы узнать, какие места у них слабые, а куда бить бесполезно. Разумеется, голова — это надёжно, но не всегда есть возможность подобраться достаточно близко, а пули имеют дурацкое свойство заканчиваться.
Мёртвых было не больше шести, и тихо передвигаться они не умеют, так что внезапного нападения можно не опасаться. Хотя и громко хрипеть они не умеют. Несколько раз мне доводилось слышать что-то вроде свиста-сопения от них — отвратительно, даже вспоминать не хочется. Находится в такой близости, что чувствуется зловонное дыхание из приоткрытого
рта с жёлтыми зубами, отвратительно.
Пройдя в магазин, я невольно бросил взгляд в осколки, некогда бывшие зеркалом. Из них на меня смотрел парень с сине-серой кожей и вспухшим лицом…
— Что, блять?! — ругнулся я и размазал этого «красавца» лопатой по стеклу а-ля букашку по лобовухе на скорости сто двадцать километров в час.
Итак, их осталось не больше пятерых. Не считая тех, кто прятался в глубине с самого начала. По-хорошему, не лезть бы мне сюда сейчас, но на «базе» закончилось пропитание. Да, я не один такой «везучий» и живу в этом дерьме день ото дня. Нас около двух сотен человек, включая полсотни маленьких детей и подростков. А, нет. Нас «около двух сотен минус один» — я недавно совсем немного поцарапался, и эти уёбки вышвырнули меня за шиворот. Но знаете, если уж я стану зомби, то хочу быть полезным до конца.
Именно поэтому я прусь один-одинёшенек на верную смерть.
Думаю, мы могли бы создать изолированный и полностью безопасный город, если бы смогли объединиться с подобными группами из других городов, но пока это не представляется возможным.
В любом случае, сейчас я смог разглядеть себя. И когда я в последний раз смотрелся в зеркало? Вроде, пару дней назад. На лица выросла двух-трёхдневная щетина, чуть отросшие, давно не мытые каштановые волосы торчали из-под строительной каски с фонариком на лбу, поверх серой футболки не первой свежести был надет бронежилет, руки плотно перебинтованы сероватой тканью — чтобы не пораниться.
Хотя это уже не имеет значения. Как только я почувствую, что превращаюсь, то сразу выпущу себе заранее приготовленную пулю в висок.
Я быстро смёл с ближайшей полки все банки с консервами, прихватил три пятилитровки чистой воды и уже собирался уходить, как услышал звуки со стороны касс.
Поставив припасы в багажник и ещё пару раз сгоняв за ними, я, наконец, аккуратно пошёл к шуму.
Там, в темноте, на дорожке для продуктов лежала девушка-зомби и держала в руках хрипяще-свистящего выродка. Всё вокруг было вымазано чёрно-бурой кровью, слизью и гноем. Смрад стоял ужасный.
Не могу поверить… Она что… Родила?
Я невольно громко проглотил вязкий комок, подступивший к горлу. Странно, но взрослые мужики-зомби — один из которых был в рваном медицинском халате, видимо, акушер — быстро среагировали и повернули мерзкие рожи в мою сторону.
Мне показалось, или они усмехнулись?!
Я заметил шевеление на полу. Опускаю взгляд и вижу мерзких маленьких существ с бледной кожей, под которой чётко видна сеть тёмных вен. Они издают визгливые вскрики и быстро бегут ко мне на четвереньках. Вскрикнув, попятился назад, разряжая пушку в эту нежить. Они же только стали хихикать, когда я в очередной раз промахнулся; руки сильно трясутся, а ноги подкашиваются, ведь таких монстров я видел разве что в голливудских ужастиках, которые крутят после полуночи.
Я быстро выбежал из супермаркета и бросился к машине. Завёл и дал по газам, давя одного из мелких.
По размерам, им можно было бы дать примерно год. Может даже чуть меньше.
Езжая по пустой дороге, мне удалось перевести дух и успокоиться. Всему этому должно быть объяснение. Зомби — умершие от вируса люди. Они медлительны и отличаются отменным аппетитом. Но те, другие, они были быстры, казалось, понимали всё происходящее… И напоминали маленьких детей.
Но ведь трупы не способны размножаться. Иначе пять лет в медицинском институте были потрачены зазря. Хотя закончить обучение и устроиться на работу всё равно не удалось.
Неожиданно машину занесло, и я вылетел с дороги, врезавшись в заброшенный домик близ местной речки-говнотечки. Стекло разбилось и обсыпало меня, царапая лицо. Подушки безопасности здесь давно нет, а ремень не использовался настолько давно, что его, наверно, и не выдернуть теперь.
Я услышал уже знакомое мерзкое хихиканье и потянулся рукой к пистолету на поясе, но стоило протянуть её к окну, как одна серая гадость набросилась на неё и стала остервенело поедать.
Теряя сознание, я уже ничего не видел перед глазами, но ощущал лёгкое покалывание и онемение в руке, а хлюпающе-хрустящий звук отрываемой плоти доносился как через толщу воды.
***
Проснулся я от того, что кто-то пытался прокусить мне сонную артерию, однако без зубов это плохо получалось, и было больше похоже на страстные засосы. Вонь стояла неимоверная, но я и двинуться не мог — всё тело свело. Пролежав пару минут под каким-то зомбаком, я собрался с силами и рванул вперёд, рассчитывая «вынести» неожиданного любовника силой своей подкачанной тушки.
Ну, куда уж там? Прямо надомной, высунув по-собачьи гнилой язык, сидела некогда привлекательная девушка и капала смрадной холодной слюной мне на лицо. Её пальчики вцепились в мои руки, зарываясь в окровавленное мясо одной из них.
От адской боли я вскинул голову вверх и увидел на правой руке особы браслет из нержавейки. Его мне ни с чем не перепутать — я сделал такой для моей бывшей невесты, которую выпотрошили почти в первый же день «Z-нашествия».
Приглядевшись, я усмехнулся: из её разодранного в клочья брюха до сих пол волочились по земле и капоту моей машины — где всё и происходило — кишки и наш недоразвитый сынишка с обкусанной ногой и огромной кучей червей.
Пока я пытался перевернуться, смог только добиться того, что открыл спину и впечатался разорванной осколком щекой в метал капота.
Ледяные пальцы провели по моей спине, вызывая крупную дрожь и стаю мурашек. В неосознанной попытке бегства я выгнул спину. Кто-то из окружающих меня мертвецов пытался не пережёвывая проглотить мою здоровую руку. Из его рта доносились хлюпающие звуки. К горлу подступила рвота, но мне удалось подавить этот позыв. Только этого мне не хватало для полного счастья.
Бывшей невесте же, кажется, было достаточно для мёртвого оргазма только зарывать ноготки в оголённые мышцы и надсаживаясь на мои пальцы. Если честно, то она всегда была шалавой, но я любил её. Всегда.
Но не сейчас.
Я не знаю, сколько трупов было вокруг, но везде и даже сверху не было ничего, кроме противных рож.
Эти ублюдки пытались укусить всё, до чего могли дотянуться: уши, шею, спину и даже жопу. С пальцами было то же самое.
Спустя неопределённое, но очень долгое, по ощущениям, время, я потерял надежду выбраться, если не трахнутым, то хотя бы живым.
Лёжа на злосчастном капоте, я закрыл глаза. От собственного бессилия хотелось плакать и жалобно скулить, но принципы не позволяли. По крайней мере, первое время.
Когда несколько рук смогли разобраться с ремнём и штанами, после чего их рты и пальцы стали жадно атаковать одну конкретную часть тела, я просто заскулил, не стесняясь никого. Всё таки здесь нет ни одной живой души. Только мертвяки.
Пара рук, принадлежащих разным упырям, просунули в меня по два пальца. Сначала вместе они не вмещались, но постепенно вход стал приспосабливаться. Я бы взвыл волком от боли, если бы её не глушила другая — доставляемая той, что сейчас была под трупом невесты.
Закрыв глаза, я попытался умереть прямо на месте, однако разум был чист, как стёклышко.
Эти холодные, мягкие пальцы задели что-то внутри, и скулёж стал ещё громче; не понятно — пытаются они доставить удовольствие своему обеду, или же просто так суют всё, что можно и нельзя, куда попало, но волны удовольствия стали расходиться по всему телу. В глубине лёгких стоны перемешались с отвращением ко всему: себе, им, самой ситуации. Наверное, самая глупая смерть — это быть до смерти затраханым на зомби-оргии.
Стоило мне немного откинуть голову, как один из них схватился за волосы, оттягивая назад ещё сильнее, а другой прильнул к губам, проникая языком. Сначала даже казалось, будто в рот случайно заполз большой слизняк, но это предположение быстро развеялось.
Не прошло и минуты, как в бёдрах появилось ощущение опустошённости, но быстро заменилось склизким и твёрдым членом, не слишком медленно, но и не слишком быстро, проникающим вовнутрь. И, верно, сорвался бы протяжный стон из глотки, если бы она не была занята кое-чем другим.
Тот, что был сзади, стал двигаться намного быстрее, но на долго его не хватало, и темп становился непростительно медленным. В голове моей промелькнула мысль, что неплохо было бы застрелиться прямо сейчас, пока здоровую руку выпустили из рта, но я не смог воспротивиться пугающему желанию отдаться горе червей и гнили.
Вот что, сука, делает с парнем полтора года без девушки…
Я подался бёдрами по направлению к монстру, насаживаясь на него и снова давя жалобно-похотливый стон. Хотелось разрядки и спокойно умереть, ни о чем не жалея.
Словно прочитав мои мысли, одна из скукоженных голов, покрытых пятнами и язвами, пододвинулась к члену и стала поглощать его раз за разом.
«Я не понимаю, что тут вообще происходит?» — звучит в голове голос. Может быть, мне это просто мерещится, пока тот мелкий выгрызает сердце из грудины? М-да, лучше бы это так и оказалось.
Чтобы жизнь не казалась сахаром, один из них решил пододвинуть свою плоть к моему лицу, рукой отпихнув голову прежде целовавшего. Я даже рта закрыть не успел, как он оказался внутри.
Перед глазами снова поплыло. Либо это было из-за потери крови, либо от оргазма, либо и от того, и от другого. В любом счёте, я излился и все вокруг замерли.
До слуха донеслось скрипучее хихиканье. и девушки-зомби подползли поближе. Они собрали понемногу семя в руки и стали пихать его в себя, в то время, как остальные сменили режим ласк на режим ужина. Мой живот вспороли, стали рыться в нём, вымазывая лица кровью, вытягивая кишки и органы наружу. Я орал, как резанная свинья. С лица оттянули кожу, откусив часть губы.
***
— Так я и присоединился к армии ходячих мертвецов, которые несмотря ни на что все еще могут трахаться! — сказал я своему, прижатому к стене заброшенного дома, лучшему другу, растягивая физиономию в довольной улыбке.
— Т-ты… — зло шипит он мне в ответ.
— Давай, присоединяйся! Вместе мы сможем вывести человечество на новый виток эволюции, только не одолжишь ли ты нашим дамам немного семени, чтобы они родили «детей будущего»? — шепчу прямо в губы блондину, даже не опасаясь, что он откусит мне язык — этот парень всегда шёл на поводу у меня, гомосек несчастный! В хорошем смысле, разумеется.
