***
Эмия Широ был не единственным человеком, у которого были проблемы с отвращением к самому себе, но его проблемы были, по крайней мере, довольно жалкими и не нарушали мировоззрение. Сакура снова спала. Она много спала, о чем Рин уже начала было задумываться. Её запасы Маны, казалось, были на естественно низком уровне, судя по тому, сколько трудностей она испытывала, снабжая Райдер. Она безупречно справилась с ритуалом призыва и создала рабочий томик фальшивого Слуги, так что её навыки чего-то да стоили, но её выносливость была не из лучших. Вероятно, это было результатом чрезмерного воздействия очаровательно-паразитической недо-магии Мато. Но теперь Райдер была далеко и получала Ману из другого источника, но Сакура все ещё казалась странно уставшей. Правда, прошел всего-то день или два, так что Рин не могла знать наверняка. Возможно, это для неё было нормой. Но девушка провела почти весь свой первый день здесь во сне, а потом проспала всю ночь, и теперь едва пробило шесть вечера - и она уже снова свернулась калачиком на постели. «Может, стоит посмотреть, как она там? Её волосы, её глаза… этот старый червяк явно что-то сделал с её телом. Могло ли это иметь какие-то другие последствия, кроме как совмещение её тела с магией семьи?» Разве это не чудо? Вернуть свою семью, избежать проклятия рода Тосака и покончить с мерзким монстром, который разделил их и узнать, что её сестра была магически искалечена из-за него. Да, ей определённо нужно всё проверить, но целительство было не самой сильной её стороной. Конечно, она знала кое-кого, специализировавшегося на медицине, но просить его о помощи было едва ли не хуже, чем игнорировать проблему и рисковать тем, что что-то с недавно восстановившейся сестренкой постоянно будет не так. Она посмотрела на Сакуру, свернувшуюся калачиком в гостевой спальне. Та выглядела достаточно умиротворенно, шепча что-то неразборчивое во сне, но её лоб был влажным, а кожа казалась слишком бледной чтобы быть здоровой. Рин вздохнула. Да, к сожалению, это ещё хуже. Пройдя по коридору к телефону, она набрала номер Церкви Котомине. Она точно пожалеет об этом, но её совесть хоть немного успокоилась, от того, что она сама напомнила себе что вероятно не будет сожалеть об этом так сильно как о бездействии в целом.***
Глаза Сакуры распахнулись и она, несколько раз моргнув, чтобы прогнать сон, потянулась, чувствуя себя совершенно здоровой, не чувствуя никакой боли, и… вздохнула, понимая, что это значит, ещё до того как осмотрела комнату и поняла, что растворена в белом тумане, пустоте. — Медея? Ты здесь? — спросила она, слегка расстроенная. — Нельзя так делать, это становится своего рода… И вдруг она замерла. Вдруг она вспомнила, что именно случилось, когда она была тут в прошлый раз. И потому покраснела. Сильно покраснела. Это была не её вина. Вряд ли она была неопытна в таких делах, но обычно это было… ну… она научилась закрывать глаза и выходить за пределы своего тела до тех пор, пока все не закончится. Она никогда, ну… не задерживалась из-за этого. В основном, потому что никто никогда не пытался заставить ей саму хотеть этого. — Ну… ээ… Ты. Хотела поговорить! Со мной. За… зачем-то. Это мило! И я… Ты… Говори. Вот. В воздухе вокруг раздалась музыкальной и слегка нервное хихиканье. — Ах, да. Я… признаю, что это было неловко. Процедура была совершенно необходима, но признаюсь, изначально я и не предполагала, что все пойдет именно так. Я, конечно, никогда не держала на тебя зла, но я не собиралась лично участвовать… в таком вопиющем ритуале. Возможно, проще всего будет считать это просто медицинской процедурой. Сакура покраснела ещё сильнее. — Это было… не совсем то, что можно отнести к медицине. И не могла бы ты появиться передо мной? Слышать твой голос, отдающийся эхом отовсюду, совсем не помогает мне успокоиться. Он просто отталкивает. Голос Медеи затих на несколько долгих секунд. — Я… не уверена, что это хорошая идея. Дело не в том, что ты мне не нравишься, Сакура, но я думаю, что продолжение связи между нами может закончится нехорошо, и… Сакура сложила руки на груди. — Ты же обещала. Последовал вздох, и из небытия появилась прелестная фиолетоволосая женщина. — Оказывается, юная леди, если вас хорошо узнать, вы, очень упрямы. — Мне пришлось научиться быть такой, — чопорно ответила Сакура. — И я не хочу, чтобы ты снова стала такой… отстраненной и непонятной. Ты можешь называть это как угодно, но по крайней мере я думаю, что мы с тобой друзья, — она снова слегка покраснела. — С… преимуществами, технически говоря, но это все равно. Так что ты должна быть откровенна со мной. Медея слегка поперхнулась (она и так была более открытой, чем хотелось бы!), но неохотно кивнула в знак согласия. Отталкивание девушки сейчас разрушит всю ту доброжелательность, которую она уже выстроила с ней предыдущими… «Назовем это дискуссией». … дискуссиями. Лучше всего было бы сосредоточиться на том факте, что опыт был приятным для всех, а Сакуру сделал более готовой к общению и игнорированию остального. Всего остального. — Ладно. А теперь, если этого достаточно чтобы удовлетворить твои причудливые прихоти, я хочу тебе кое-что показать. — Медея, — мягко проговорила Сакура. — Я действительно ценю то, что ты думаешь, что помогаешь мне. Но ты должна знать, что вряд ли изменишь моё мнение по этому поводу. Ты все время говоришь мне, что я настолько могущественна, что могу сделать всё что угодно, но… я не думаю, что ты права. Я знаю, какую силу ты имеешь в виду. Я чувствую её, порой, когда мне снятся… менее приятные сны. Я чувствовала, как она разъедает меня изнутри. Я всегда пыталась притвориться, что это не было реальностью, что это мне лишь кажется, и воображение играет со мной шутки, но… С тобой, похоже, это не сильно помогает, — она вздохнула. — Я знаю, что ты имеешь ввиду. Я признаю, что она существует. Я думаю, что смогу солгать тебе, так что… мне становится все труднее лгать самой себе, пока я здесь. я знаю, что ты права, но… то, о чем ты говоришь, оно во мне, но я не думаю, что это я… понимаешь? И я не думаю, что мне следует с этим… чем-то… контактировать. — Но это потому, что ты думаешь, что не можешь контролировать его, так ведь? Что оно изменит тебя? — сказала Медея, с вызовом выгнув бровь. — Или потому, что ты считаешь, что не заслуживаешь его? Власть — это инструмент, Сакура, не более того. Инструмент, который может принести тебе все, что ты захочешь. Но ты не признаешься, что тебе что-то нужно - и я должна сказать тебе, дорогая, это не так очаровательно, как ты себе воображаешь. Сакура надулась. — Я делаю это не для того, чтобы быть очаровательной. Мне ничего не нужно. Я… довольна. — Нет, ты несчастна, но твоя жизнь заставила тебя поверить, что несчастье — это твоё состояние по умолчанию, и что пытаться бороться с ним бессмысленно. Ты можешь вынуть душу своего деда через его уши и освободиться от него раз и навсегда, если только позволишь мне помочь тебе. — Но я не хочу причинять боль дедушке! Я знаю, что он плохой человек, но… Кастер вздохнула. — Великие Боги, ты самый отвратительно-милый человек из всех, кого я когда-либо знала. Это было бы мило, если бы не было так грустно. Сакура фыркнула и отвернулась от неё. — Ладно. Мне жаль, что ты так думаешь, но вот так я чувствую. Я действительно не хочу этой силы, которой ты думаешь, что я желаю. Никогда не хотела. — Конечно, есть и другие детали, которые ты не учла, — чопорно ответила Медея. — Я не думаю, что тебе стоит… — начала Сакура, но её прервал голос, от которого у неё перехватило дыхание и екнуло сердце. — Сакура! Сакура, вот ты где! — сказал Широ из-за её спины, подбегая к ней сзади. И хотя она знала, что на самом деле это не мог быть он, его тон был таким серьезным, и таким… похожим на него. Она сразу же, против своей воли, повернулась к нему с легкой улыбкой на лице … И замерла, когда он подхватил её на руки и поцеловал. Она обмякла. Кровь застучала в ушах, когда сильные руки Широ обхватили её, держа так, словно она ничего не весила. Поцелуй был не слишком глубоким, не слишком страстным, но в голове у неё все ещё было пусто от одного лишь этого ощущения. Теплое, мягкое объятие, которое было для неё все, чего только можно было желать. Он отстранился, наклонив её голову, чтобы улыбнуться ей и её сердце растаяло. — М-м-м… привет… — сказала она. — И тебе привет, — сказал Широ простодушно улыбаясь. — Аяко сказала, чтобы сегодняшнее собрание членов кружка провела ты, потому что ей нужно подготовиться к экзамену. Ну ладно… я знаю, что можно было и не целовать тебя, но… — С-сэмпай, это слишком дерзко для такого места… — начала она не в силах скрыть ни густой румянец, ни слегка глуповатую улыбку на лице, но в итоге заметив что-то, что застало её врасплох, замерла. Она была в школе. Белая пустота, в которой она встретилась с Медеей, пока была, э-э, рассеянна, переместилась в коридор за пределами её класса в Старшей Школе Фуюки. Учащиеся проходили мимо, некоторые из них выглядели весьма раздраженными публичным проявлением любви, но большинство из них заговорщически ухмылялись, или хихикали в какой-то смеси смущения и веселья. «Какого…» «Сны — это чудесно, Сакура», — тихо произнёс голос Медеи в голове. «А сны Мага можно рассматривать как тени грядущих событий. Осмотрись. Насладись моментом. Я подозреваю, что ты найдешь детали, которые тебе понравятся». Сакура раздраженно вздохнула. Знакомые коридоры школы внезапно показались скорее отталкивающими, нежели успокаивающими, как только она поняла, что происходит. Всё это было ложью, как и предыдущие два видения, но она была не просто зрителем. Медея, казалось, ожидала что она будет участвовать в этом. Честно говоря, это было скорее жутко, нежели волнующе, чего, казалось, ожидала Медея. У неё возникало искушение просто сесть в угол и не двигаться до тех пор, пока она не проснется… — Тосака-сан! — воскликнула первоклассница, подбегая к ней и низко кланяясь. — Э-э, спасибо что помогли мне с домашним заданием по английскому на прошлой неделе. Я девяносто два балла за неё получила! — О, Хинами-тян. Я рада что ты… стой, как ты меня назвала? — М-м-м… По вашему имени, Тосака-сан, — сказала младшая девочка, поправляя очки и в замешательстве ерзая на месте. — Что-то не так? Сакура увидела своё отражение у неё в очках и у неё отвисла челюсть. Сакура не была гордой. Мысленно она понимала, что окружающие считают её красивой, но сама она никогда таковой бы себя не посчитала. Тому было множество причин, и большинство из них касались её самоуважения, которое в течение десяти лет было захоронено невероятно глубоко, но самая большая причина заключалась в том, что, глядя на себя, она постоянно напоминала самой себе, что она не та кем должна быть. Фиолетовые волосы и глаза, которые другие считали довольно экзотично-прекрасными, были клеймом, знаком собственности, вырезанном на её теле и душе Мато Зокеном. Он отметил её, прекратив её существование как Тосаки, даже как простого человека. Она стала лишь собственностью, инструментом главы Мато. Другие смотрели на Сакуру и видели в ней красоту и изящество. Она, смотря на себя, видела искалеченную и сломанную вещь. И вот, когда она дрожащими руками притянула к себе прядь волос и увидела её такой же густой и блестящей, как в детстве - от этого зрелища у неё на глаза навернулись слёзы радости. — Я… Я… — прошептала она. — Что это?.. «Ты пришла к выводу, что сила не может предложить того, чего бы ты не пожелала. Но радость безграничной силы в том, что она не имеет границ, дорогая. Унижения, нанесенные тебе, увечья твоего тела — неужели богиня не может это исправить? Твоё мышление ограничено, Сакура, но у тебя нет границ. Мир — это то, чего ты желаешь, и всё это находится в пределах твоей досягаемости всякий раз, когда ты этого желаешь. Всё, что тебе нужно сделать, это… Нет. «Нет!»,— прорычала Медея, и её голос стал мрачно-яростным, и мир сновидения растворился. Трещины чёрных молний пробежали по нему. «Сакура, послушай меня. Что-то мешает тебе, и ты не можешь позволить этому чему-то выскользнуть тебе из сна! Это…» Голос вдруг исчез в небытие, и вместе с ним пришла внезапная обжигающая боль, которая стала центром её вселенной так, словно что-то корчилось в её груди, что-то, казавшееся пылающим лезвием, вонзившемся в неё. ощущение внутри кричало одновременно голосом Медеи и чем то нечеловечным за ним, паническим чириканьем умирающего насекомого… Она резко открыла глаза и боль, нахлынувшая на неё, усилилась. — Добрый вечер, Мато-сан, — произнёс глубокий мужской голос которого она никогда ранее не слышала, но который прожег её сознание так глубоко, что даже боль, нахлынувшая на неё, не смогла его заглушить. — Я понимаю, что вы, вероятно, чувствуете некоторый дискомфорт, но со временем это пройдет. Ваша… союзница оказалась права, позвонив мне. Произведенная модификация тела была одновременно и обширной, и вредной. Мне удалось удалить большую часть чужеродной массы. Это должно немного помочь. — Больно… — всхлипнула она. Несколько благословенных недель без боли которая определяла её жизнь, делали её ещё более трудной для игнорирования потому как та вернулась и в удвоенном размере. — Я… пожалуйста, мне… — Больно, да, — сказал Котомине Кирей, глядя на неё сверху вниз, когда она зажмурилась от боли, вызванной магической операцией. Его рука лениво согнулась и раздавила червяка, которого он извлек из тела девушка. Сам он буквально наслаждался ощущением того, как хитин разрушался, почти так же, как он наслаждался очевидной агонией девушки. О, он свершил то, о чем просила Рин и сделал всё, что было в его силах, чтобы исцелить девушку. Её нельзя спасти, ядро силы Зокена было буквально похоронено в её сердце. Если убрать его, то она умрёт. Но процедура замедлит её разложение, а не просто замаскирует его, как приток Маны, которую она поглощала. Кроме того, он причинил пациентке сильную боль и его застали врасплох без обезболивающего. Ему пришлось использовать принудительный магический сон. Он обещал Рин, что вылечит девочку, но не обещал, что ей в процессе не будет больно. Мелкий садизм, но порой мелочи были важнее всего. — Больно… — словно в бреду пробормотала Сакура. Её глаза остекленели, то открывались, то закрывались, казалось бы, через случайные промежутки времени, пока она невидящим взглядом уставилась в потолок. — Мне больно… Медея, пожалуйста… мне… Кирей склонил голову на бок, и его маленькая улыбка стала ещё шире. Останки фамильяра Зокена все ещё стекали с его кулака. — Дитя моё, тебе приснился интересный сон. Интересно, как много о твоем состоянии знает Рин? И более того, интересно мне, как много ещё предстоит узнать ей?.. Он провел рукой по её вспотевшему лбу и его ладонь слегка засветилась. Сумасшедшее дыхание девушки замедлилось от мизерного заклинания, коснувшегося ее разума. — Это должно немного облегчить боль. Это несколько противоречит моей натуре, но по общему признанию, я довольно любопытен. Ты можешь думать всё, что душе угодно. Я чувствую, что у нас есть определенные общие связи, и ты безусловно можешь мне довериться. В конце концов, я священник.***
Рин сидела в коридоре, стараясь не слишком ёрзать, но нервничала больше, чем ей хотелось бы признать. Не то чтобы она не доверяла Кирею. О, она ненавидела его, он был полнейшим ослом, но она понимала, что он сделает свою работу эффективно. Он был лучшим Магом-целителем из всех виденных ею и, несмотря на почти бесконечные насмешки, он никогда не нарушал своего слова, когда она заставляла его давать оное. Она на полном серьезе могла предположить, что, когда он сказал, что сделает всё возможное, чтобы исцелить Сакуру, то это на самом деле случится. Вот только проблема была в том, что она сильно, ужасно недооценивала проблему - и это её раздражало. Она ожидала… проклятья, возможно, или какого-то яда, который остался в её крови и лишает жизненных сил. Остаточный эффект магии, которую Зокен внедрил в неё в результате своей неумелой подготовки и болезненных интересов. Кирей слишком много улыбался, когда рассказывал ей о Гербовом Черве, живом конструкте Мато, который проник в большинство главных органов Сакуры и сердцевина которого покоилась в её сердце. Живое, дышащее, ядовитое существо, впившееся в её плоть и высасывающее из неё жизнь с каждым ударом мерзкого сердца. Извращённое, нечестивое надругательство над всем, чем она была и чем могла быть, отнимающее жизнь и направляющее её на подпитки амбиций Зокена. И что ещё хуже, она не могла знать какими силами обладает Гербовый Червь, какие заклинания он может использовать против старого монстра даже через саму Сакуру. Может, у неё дома был Ассассин? Знает ли Сакура, что её разум был искорёжен? Она была… до боли милой, до смешного послушной юной девушкой, у которой, казалось, не было честолюбия, и которая делала всё возможное для того, чтобы другим жилось легче. Зокен должен умереть. Мыслями она была далека от этого, понимая, что ей вероятно придётся уничтожить его в какой-то момент, чтобы положить конец безумию, которое он начал в её городе. Если он действительно так долго живет, как сказал ей Широ (и почему Кирей не подумал о том, что ей будет интересно узнать об этом?!), тогда он вполне мог просто переждать до следующей Войны Святого Грааля и испробовать всё снова. Но на самом деле, до этого самого момента, ей по-настоящему не хотелось его убивать. Она полагала, что это размягчит её, но в данный момент она цеплялась за неё как за талисман, за мантру, подтверждающую её здравомыслие. Тот факт, что она все ещё могла прийти в ярость от такого обращения, был ещё одним признаком того, что она просто не создана для того, чтобы стать Магом. И учитывая то, что Маги сделали с её сестрой, она начинала находить все это более и более утешительным. Кирей вышел из комнаты её сестры. Его руки были покрыты кровью и чем-то густым и чёрным. На его лице появилась легкая улыбка, когда он увидел выражение отвращения на её лице. — Боже. Какие слабенькие нервы нынче у боевых Магов. Не то чтобы я сомневался в твоем таланте, дитя моё, но, если хочешь выжить в Войне, ты просто должна научиться лучше справляться с видом запекшейся крови. Она поморщилась. Сильное раздражение, которое Кирей всегда вызывал в ней поднялось на поверхность, взяв верх над её неловкостью. — Иди к чёрту. С ней всё в порядке? — Не всё. Она умирает, — сказал Кирей с совершенно неподобающем отсутствием сочувствия в голосе и возможно ещё больше неподобающим мягким весельем. — Я не могу удалить червя целиком. Главное тело заключено в её сердце, и оно будет продолжать черпать её Ману, пока она не умрёт, — он поднял руку, чтобы остановить её протесты. — О нет, я не говорю, что надежды нет. Твои притязания на её Слугу… не смущайся так, дитя моё, я смотритель этой Войны, конечно, я заметил… значительно замедлили этот процесс. На самом деле, учитывая её природные таланты, я бы сказал, что при обычных обстоятельствах, Гербовый Червь не сможет поглотить её Ману достаточно быстро для того, чтобы появилась угроза её жизни. Рин раздраженно поморщилась от такого тона. Из всех случаев, когда можно было вернуться к своей роли «учителя, наказывающего своего дурачка-ученика», он выбрал именно этот момент? Она была не в настроении для подобного общения. — Значит, что есть что-то ещё. Её истощает какой-то другой фактор. Он ухмыльнулся. — Её можно научить. — Заткнись. Как это можно остановить? — спросила Рин. — Зокен Мато. Если убью, червь умрёт? Кирей закрыл глаза, словно в раздумье. — Я уверен, что не знаю, дитя мое. Поскольку никто никогда не убивал Мато Зокена, очевидно, неясно как его смерть повлияет на его творения. Конечно, обычная магическая метка не погибнет, если её извлечь из тела. Она может быть передана от одного хоста другому, как ты знаешь. По общему признанию, гербовые черви не является типичными магическими метками, они живые и массово производимые, едва ли такие же произведения искусства, как и настоящие метки семей Магов. Я полагаю, что смерть Зокена ничего тебе не принесет. И не исключено, что его уничтожение остановит другие дополнительные источники, истощающие её, потому что червь сможет выжить. Технически, это было правдой. В этом не было ничего невозможного. В конце концов, если бы Зокен не довел его до исступления и не направил на цель, Тень могла бы стать достаточно послушной, чтобы закончить Войну Святого Грааля на более нормальной ноте, прежде чем сама Сакура умрёт. Конечно, это было маловероятно, учитывая присутствие Кастер и Лансер внутри того, что, он был уверен, было самоподдерживающимся Святым Граалем, активно ищущим новые источники жизненной энергии. Но это было не возможно. Возможно, Кирей слишком наслаждался собой. Но тогда он только что провел очень болезненную операцию юной девушке, а затем очаровал её, заставив поделиться несколькими безумными бреднями, которые рассказали ему пару очень полезных вещей, настроение у него было столь хорошее, что он едва мог перестать улыбаться. — Тогда это всё решает. Я должна убить старого монстра. Я уже планировала это ещё до окончания Войны, а теперь это просто в приоритете, для того чтобы остановить его чёрный Грааль и безумцев внутри него, — сказала Рин, и её голос был жестче и холоднее, чем Кирей только мог себе представить. Он почти гордился её кровожадностью, хоть это и слегка разочаровывало. Она почти наверняка умрёт, столкнувшись лицом к лицу с стариком Макири, особенно если продолжит мучить себя, разделяя запасы Маны между двумя Слугами. Повреждения её тела наверняка будут сильными и необратимыми, если только она не превзойдет саму себя, а это будет совсем не весело. Она ещё даже не узнала всех его секретов. Он хотел увидеть выражение её лица, когда самые интересные из них проявятся. Она тряхнула головой, словно пытаясь прояснить её, и посмотрела на своего наставника/раздражителя, выглядя очень усталой. — Мне нужно идти. Меня все ещё пытаются убить, и стоит с этим разобраться. А у тебя есть другие дела. Он удивленно выгнул бровь. — Ты что, не хочешь, чтобы я остался здесь и присматривал за пациенткой? Она все ещё поправляется, знаешь ли. — Ты сказал, что больше ничего не можешь сделать, и я тебе верю. Кроме того, она будет спать, а я не настолько тебе доверяю, чтобы позволить оставаться в моём доме. — Ты ранишь меня, Рин. — Хотелось бы, но формально ты все ещё на моей стороне, — пробормотала она. — Я провожу тебя. Дорогу знаешь, но я хочу быть уверенной в том, что ты уйдешь. Кирей улыбнулся и с ликованием наблюдал, как Рин борется с желанием начать кидаться в него чем-нибудь. Ему придётся навещать её чаще, ведь порой он действительно наслаждался её неприкрытой враждебностью.***
Широ вздохнул, возвращаясь в спальню и падая на свой футон, каким-то образом более измученный, чем когда принимал свою «очень расслабляющую ванну». — Честно говоря, — пробормотал он в подушку. — Когда я подписывался на участие в этой Войне, не ожидал, что мои союзники окажутся опаснее для моего здоровья, чем враги. — Это слегка подло, — раздался голос из-за двери позади него. — Я не причинила тебе никакого физического вреда. А вот многие другие причинили, как, например, Лансер и Кастер, а потом, наверное, снова Лансер, а потом снова Кастер… тебе, наверное, просто не повезло с этими двумя, да? Хотя, я слышала, что в прошлый раз ты очень хорошо справился. Жаль, что я не проснулась и сама это не увидела. Сэйбер рассказывала, что ты удивительно создавал мечи из воздуха! Широ замер. У него кровь застыла в жилах, лицо побледнело и наполнилось ужасом. И он обернулся. — Привет! — сказала Илия, весело улыбаясь. — Илия. Э-э… Что ты… делаешь? — Тебя навещаю, — ответила она с дерзкой, яркой и детской улыбкой. Затем, без предупреждения, её губы слегка изогнулись в злорадной улыбке, и она добавила. — И посмотреть, нашёл ли ты что надеть. Широ яростно покраснел, его попытки расслабиться оказались мгновенно убиты одним ударом мелкой (нет, она только выглядит маленькой, просто обманывает!) сумасшедшей девчонки, которая проникла в его жизнь и захватила власть в результате жесткого переворота. — Слушай, Илия. Я знаю, что ты не была воспитана в традиционной среде и признаю, что возможно, я вёл тебя по неверному пути или… Она подошла к нему, не говоря ни слова и обвила руками его шею, прижимаясь к груди. Она была… была очень теплой. И очень мягкой. И Широ перестал понимать, что происходит. Его разум продолжал кричать ему: «Девятнадцать, девятнадцать! Всё, что она делает - это по настоящему!..» — Спасибо, Широ, — сказала она очень тихо. — Во всем этом безумии я никогда по-настоящему тебя не благодарила за всё, что ты сделал. Я уверена, что для тебя в этом нет ничего особенного, но то время, что я провела с тобой, было единственным временем, когда я чувствовала себя живой, с тех пор как мама и папа исчезли. Огромное тебе спасибо. … Проклятье. Без особых усилий он обнял её в ответ, позволяя переменчивым выпадам в настроении Илии потянуть его за собой. А что ещё оставалось делать? Она была бурей в облике девушки, тайфуном эмоций, который без предупреждения менял направление и тащил его за собой, словно листок. Возможно, Илия силой своей личности проложила себе путь в его жизнь, но он бы солгал, сказав, что не был счастливее с ней рядом. Может быть, она и была сумасшедшей, но она была не только бурей, но и глотком свежего воздуха. — Всегда пожалуйста, Илия, — сказал он тем же мягким тоном, рассеянно поглаживая её волосы. Она издала довольный звук и у него возникло нелепое ощущение, что он гладит асоциальную кошку, которая решила вдруг проявить к нему нежность, по причинам, в которых даже она сама не была полностью уверена. — Я знаю, что все это странно, и… и возможно, мы где-то ошиблись. Но ты мне не безразлична, и я сделаю все что в моих силах, чтобы ты была в безопасности. Обещаю. Илия захихикала и прижалась к нему носом. — Дурачок. Я знаю. Ты совсем как папа. Он изо всех сил старался скрыть это, но всё равно был милым по отношению ко мне. Я думаю, что, когда он ушел, мне всё-таки было грустно, но я настолько сильно пыталась это забыть, что подумала ненавидеть. Но он был самым милым человеком, которого я когда-либо встречала до тебя. Спасибо ,что напомнил мне об этом. Он вздохнул, не зная, что делать, но не желая прерывать её размышления. Илия была такой тихой и ласковой, не хотелось делать что-либо, что потревожит это её состояние. Он все ещё собирал по кусочкам её полную историю, но уже понял, что простое, нежное утешение — это то, чего она в жизни получала очень мало. Отказать ей в этом казалось невыносимо жестоко, и не важно, чего он боялся (или, как он понял с лёгким огорчением, может быть лишь часть его этого не боялась?), или куда боялся направить её своими действиями. К счастью для него, Илия все ещё оставалась Илией. Отстранившись от его шеи, она встала, расправила юбку с видом принцессы, вновь обретшей достоинство, и без каких-либо предупреждений позволила своей личности сделать полный поворот на сто восемьдесят градусов. — Но! У нас есть дело, и я пришла сюда, чтобы поговорить с тобой о кое-чём важном. — Ты же не думаешь, что это ва… — Нет, важно! Ты для меня особенный, и я рада что ты считаешь это важным, — Широ почувствовал как его желудок сжался от сочетания смущения от её (слишком уж) откровенной привязанности и страха от ощущения ползучей обречённости, которая пробежала по его спине от её слов. Она зарделась странно-неуместной застенчивостью и добавила: — И, м-м, я действительно подумала, что, может быть, после Войны, если всё… будет хорошо, то, я смогу остаться здесь, а? В Японии! Судя по её тону «здесь» значило не Японию, а спальню Широ, и она попыталась приукрасить для него это слово. Да, он определённо облажался. — Слушай, Ил… — Но сейчас это не важно! — пискнула она, тряхнув головой, словно пытаясь прояснить её и придав лицу серьезное выражение. — Широ, перестань меня отвлекать. Я знаю, что ты глупый, но это очень важно, и нам нужно поговорить об этом прямо сейчас. — Я тебя и не отвле… — Вот видишь, что я имею ввиду! Ты, твои слова и твои мысли! Невежливо мешать леди, когда она изо всех сил пытается быть серьезной! Широ, не в силах придумать контраргумент к этому утверждению (потому что, ну, разум был в ужасном дефиците оных, пока Илия была рядом), вздохнул и в сочетании веселья и разочарования просто закрыл рот. — Спасибо. А теперь, пока Рин снова не пришла и Сэйбер нет поблизости, нам нужно поговорить о Граале Макири. Это… это очень важно, особенно для тебя, и я не думаю, что эти двое должны знать об этом. По крайней мере, пока что. Широ растерянно заморгал. Изо всех возможных «серьезных» дискуссий, которые Илия возможно хотела бы обсудить, он почему-то не ожидал, что она сосредоточится на той, что на самом деле была серьезна. Но, с другой стороны, то, о чем она говорила… — Илия, Рин и Сэйбер наши союзницы. Мы не можем просто так скрывать от них важные вещи, — мягко сказал он положив руку ей на плечо. — Я знаю, что ты к этому не привыкла… — Широ, — сказала она и что-то в её тоне заставило его замереть. Холодно улыбнувшись, она посмотрела на него выгнув бровь и выражение её лица заставило его почувствовать что она смотрит на него сверху вниз а не наоборот. «Она старше меня и, вероятно, умнее», — подумал он, медленно отводя руку. «Мне нужно начать чаще об этом вспоминать». — Ты хороший человек, Широ. правда. Я не думала, что люди могут быть такими самоотверженными, как ты и это одна из тех вещей, которые я люблю в тебе больше всего, — сказала Илия тоном мягким, но жестким. — Но это значит, что ты не создан для таких вещей как Война. Ты доверяешь и Рин, и Сэйбер, но не стоит. Рин, несмотря ни на что, всё же Маг. Всё ещё Тосака. Она всё ещё остаётся и всегда будет потенциальным врагом для тебя. А Сэйбер… я уверена, она думает, что ей можно доверять, но её разум и душа сломлены, Широ. Ты не можешь наверняка знать, как она отреагирует. Особенно сейчас. — … Кто ты? — спросил Широ голосом едва слышимым для него самого глядя в глаза Илии и не видя в них ничего знакомого. Она склонила голову набок и слегка улыбнулась; ему показалось, что он стоит перед чем-то… не то, чтобы угрожающим, но не таким тёплым, как Илия. Его мысли непроизвольно вернулись к той первой ночи, когда он впервые её повстречал. Странная, почти неземная, говорящая вещи, которые не должна говорить ни одна девушка, и мерцающая в лунном свете… Её улыбка была спокойной и сдержанной, совсем не похожей на веселую улыбку девушки, с которой он познакомился. — Конечно же я Илиясфиль фон Айнцберн. Ею я всегда и была. Просто есть в ней нечто большее, чем ты думаешь, Широ. И мне грустно говорить, что я не единственная, не совсем такая, какой представилась… Мне жаль говорить это. Но… насколько ты хорошо на самом деле знаешь детей Макири?***
Зокен лежал в комнате с червями и думал. Его украденная плоть была рассеяна среди роя. Конечно, это было тяжело. В этой форме у него не было центрального разума, сущность его была разделена между тысячами и тысячами фамильяров. Форма тела и форма души влияли друг на друга странным образом. Когда он принимал человеческое тело, то оно всегда становилось гниющей и дряхлой формой Макири Зокена, потому что такова была форма души, действующую на его плоть. Но верно было и обратное. Когда он рассеивался, то становился роем и его душа подвергалась тому же воздействию. Его мысли становились фрагментарными, с трудом поддаваясь контролю. Хотя ничего против он не имел. Боль в этой форме ослаблялась и, кроме того, порой смотреть на вещи с миллиона разных точек зрения было более эффективно чем смотреть лишь с одной, даже если каждая из этих мириад точек зрения была практически слепой. Его планы шли в совершенно неправильном направлении на нескольких разных уровнях. Тень, его величайший инструмент и самый могущественный союзник, больше не была под надежным контролем. Кастер, его предполагаемый партнер, явно против него что-то замышляла. Очевидно, её связь с Тенью также связала её с материалом, который проецировал её. Что бы они ни утверждала, она явно считала себя её Слугой и была тревожно собственнической в этом отношении. И, конечно же, Лансер был психопатом убийцей, который включал все вышеперечисленное в любой момент и безо всякой видимой причины. Так что, очевидно, планировать будущее стало слегка сложнее. Потеря Ассассина только усугубила ситуацию. Фамильяры Зокена были разбросаны повсюду в Фуюки, но никто из них не мог сравниться с качеством потерянного Слуги. И хотя… уникальное использование останков Кастер увеличило бы их военный потенциал, он не доверял ему полностью. В конце концов она показала Лансеру, как хорошо умеет управляться со своими «инструментами». «У нас очень мало вариантов. Искушение перейти на Тосаку действительно велико. Девчонка Рин и её Слуги главная угроза. Но она захватила Сакуру и тотальная атака её поместья будет слишком большим риском повредить тело девушки, прежде чем оно будет до конца подготовлено. Мне нужно будет заманить девчонку и её союзников в атаку, заставить их выйти из зоны комфорта и атаковать меня. Значит, нужна приманка». Он думал, как лучше всего этого добиться и если бы у него был рот, то он точно бы улыбнулся. В конце концов, была и вторая цель. Завершение работы над Граалем, независимо от используемого сосуда, разрушит разум того, кто был использован. Значит, что как только сосуд будет полностью подготовлен, потребуется вторичный разум, способный взаимодействовать с ритуалом, чтобы полностью достичь Акаши. Для проведения полного ритуала, проведения пути в вечность, два Грааля будут идеальным инструментом. Один понадобится для того, чтобы стать «дверью», а другой для того, чтобы «открыть» её. И мальчишка Эмия взял второй к себе домой и даже полюбил его. Даже больше, чем его отец, все эти годы назад, Эмия Широ позволил своей человечности затуманить свои суждения и проигнорировал природу существа, с которым себя связал. Она была инструментом, и её надо использовать — ничто это не изменит. В этом отношении девушка ничем не отличалась от Сакуры. Обстоятельства могли сложиться и иначе, но она в равной степени была обречена. Поэтому то, что случилось с ней, во всех отношениях было бессмысленно, за исключением, правда, того, что её смерть могла быть обращена в пользу. По правде говоря, идеальным способом остановить планы Зокена здесь и сейчас было бы убийство Сэйбер, Арчера и Райдер и поглощение их девочкой, а затем убийство её, покуда энергия будет разрушать её тело. Но Эмия Широ и Тосака Рин были молоды. Идеалистичны. Даже героичны. И можно было с уверенностью поспорить, что такие люди будут рисковать собой ради проигранного заранее хода, пока она казалась достаточно невинным. «Проснись», — подумал он и его сознание пронеслось сквозь рой отразившись в Фуюки и взывая к Сакуре. В конце концов, ей ведь так нравится дом Эмии. И такой добрый дедушка как он, конечно, будет счастлив позволить ей навестить этот дом вновь.***
Кастер услышала зов в хаосе, который был её вселенной. Она почувствовала рывок Тени, когда та проснулась, готовая к охоте, и поморщилась. Перед Мато Зокеном она вела себя дерзко, но в последнее время не была довольна своими успехами. Да, она убрала с доски Берсеркера, но не так как планировала, и уж точно не в большую пользу для себя. Да во имя Гекаты, Слугу забрали у неё, как только она его получила! Вместо того, чтобы избавиться от Лансера, она теперь вынуждена полагаться на него ещё больше! Она вела себя глупо. Стоило сразу же бросить Берсеркера в Тень, как только она завладела им. Но она поигралась. Опьяненная властью, она предпочла играть со своими врагами вместо того, чтобы преследовать своим истинные цели, и обожглась на этом желании. И она знала почему. О да, знала. Девчонка. Она считала себя невосприимчивой к тлетворному влиянию чёрного Грааля и своей связи с подсознанием Сакуры. Она тоже была порождением тьмы и, конечно, купание в ней не могло сколь-нибудь заметно изменить её личность. Но ясно, что её разум был каким-то образом испорчен, потому что после нескольких дней мысленных бесед и одной ночи… сексуального столкновения, она действительно привязалась к Сакуре! Она колебалась, когда стоило ударить безжалостно, играла, когда стоило быть смертельно серьезной, думая больше о том, чтобы сохранить девочку для себя, чем о собственной мести! Она вела себя как гормонально неуравновешенный подросток, наслаждаясь каждой эмоцией и ставя свои капризы выше долгосрочных целей. И это её фактически сгубило. Конечно, она никогда не испытывала неприязнь к Сакуре, но предполагалось, что она всего лишь инструмент, оружие, с помощью которого Соичиро будет отмщён. Восхитительная ирония того, что собственный магический шедевр Зокена был обращен против него самого, придавала плану порочный оттенок, который так понравился Кастер. Она не должна была начать налаживать с ней связь. Это было очевидно. Просто, вероятнее всего, насилие в жизни каждой из них и навязало узы сопереживания. Медея, конечно, не могла не посочувствовать любой женщине, ставшей жертвой, после того как боги и люди использовали её саму на протяжении всей её жизни. Во всяком случае, Сакуре было ещё хуже. Видят боги, что в сравнении с Зокеном Ясон очень приятная личность. Или, возможно, это просто была тьма, разъедающая здравый рассудок Кастер и притягивающая её ближе к девушке через связь Мастера и Слуги, заставляя её заботиться о ней вопреки самой себе. Или, как она думала с большим чувством унижения, приправленным небольшой долей отвращения к себе, она просто была абсолютным шутом для той, кто хорошо относился к ней, не ожидая ничего взамен. Боги небесные, она была так жалка. Даже сейчас, когда её сновидение было прервано какой-то внешней силой, она не отдавалась Тени. Усилием воли она сосредоточилась на истинной задаче, стоявшей перед ней. Сакура была жива и физически достаточно здорова, чтобы сохранить часть своей силы - и это было действительно важно. кроме того, она не провела весь день в абсолютной бесполезности… кукла-труп Ассассина была во всех отношениях произведением искусства, каким она его себе и представляла, и она придумала очень интересное ему применение. Её мастерская была полностью оборудована и в ней она могла творить чудеса, сопоставимые с божественными. На это ушло больше сотни душ, и большую часть дня она буквально провела на четвереньках, вырезая круги, но результат оказался тем, на что она надеялась - и даже больше. Творение, в создании которого даже у нее возникали сомнения, пусть в наличии и была почти бесконечная сила. Возможно, пришло время устроить пробный запуск. Тьма сдвинулась, расступилась и Кастер обнаружила, что стоит на одной из многих ничем не примечательных улочек Фуюки… и в её сознании присутствие Слуги горело словно яркий свет во тьме сознания. Даже лучше… это было очень знакомое ощущение. Она слегка улыбнулась. Ну, во всяком случае, возможность лично понаблюдать за действием тёмного семени была интересным развлечением. Конечно, правила все ещё существовали. Это не был изолированный храм или пустой парк. Здесь были свидетели. Битва за Святой Грааль вызовет массовую панику, разоблачит деятельность, которую Кастер хотела сохранить в тайне. Меньше всего ей хотелось, чтобы волна убийц из ассоциации Магов занялась расследованием дела Фуюки и причинила вред Сакуре… «Причинила вред оружию. Оставайся отстраненной от неё». … покуда сама она дремала в черном Граале не в силах помочь. Ей нужно будет удостовериться что никто и ничто не сможет покинуть этот район с рассказами об ужасах, которые будут распространяться. К счастью, у неё тоже были способы справиться с этим. Недостаточно сосредоточенности? Недостаточно безжалостности? Что ж, пришло время напомнить врагам и союзникам что Медея чертовски хорошо знает, что такое быть безжалостной. Она подняла руку, и Тени скользнули в землю, проникая словно вода в песок, невидимые и незаметные. Не исчезая. А прорастая.***
Рин постучала в дверь резиденции Эмия с Райдер по пятам и Арчером охраняющим тылы. — Ты готова? — тихо спросила она. «Не совсем понимаю, зачем ты привела меня сюда, Рин. У меня сложилось впечатление, что эти люди ассоциируют тебя со Слугой Арчером». — Ему лучше приглядывать за округой. Кроме того, я не хочу быть слишком непредсказуемой. Формально я на их стороне, но я не доверяю этому мелкому исчадию ада, — пробормотала Рин. — Может, она и не такой Маг, как я ожидала, но всё же она Айнцберн. Единственная разница между ними и Мато, если разобраться, заключается в том, что они лучше разбираются в том, где жить. «И ты, конечно же, не оскорбила тем самым Сакуру», — прошептала Райдер тихим, предостерегающим тоном. — Сакура — Тосака, а не Мато, — резко ответила Рин, повысив тон чуть выше, чем намеревалась. — А теперь помолчи, я не хочу, чтобы нас услышали. Дверь открылась, выдернув Рин из полу-вербального разговора, и на пороге появился Широ. Она сразу поняла, что что-то не так. Широ выглядел… серьёзно. Не то чтобы он был на это неспособен. Просто он был таким придурком (и Рин этой детали слегка радовалась), которому было ужасно тяжело общаться с любыми девушками. С традиционной точки зрения, нахождения с ней в одной комнате было достаточно, чтобы выбить его из колеи, и она предпочитала делать это чаще. Добавить к этому Сэйбер и Илию (тьфу), и мальчишка ментально разваливался на части. Так что тот факт, что он выглядел откровенно суровым, несмотря на то, что все трое находились в непосредственной близости, был признаком чего-то плохого. Тем более, что он смотрел на неё не с обычной смесью страха и раздражения, а так, словно боялся, что она в любой момент перережет ему горло. Это не было нездоровым отношением для Мага и участника Войны Святого Грааля, но всё же было… больно, в очень странном смысле. — Эмия. Я что, чьи-то похороны пропустила? — легкомысленно спросила Рин, чисто инстинктивно пытаясь внести немного веселости в ситуацию. Мысль о Широ в таком мрачном настроении странно беспокоила её. Он должен быть, чёрт побери, самым добреньким из всех них. — Тосака, — сказал он, наклонив голову. — Мне очень жаль. Я немного… кое-что произошло, и мне нужно кое о чём подумать. Вот и всё. «Это всё она. Это по любому она», — подумала Рин чувствуя, как кровь стынет в жилах. Мелкая тварь Айнцберн что-то сделала, сказала ему что-то такое, о чем раньше молчала в своей короткой речи перед всей группой. Широ узнал что-то, чего не знала Рин и чем бы это что-то ни было, оно наполнило его душу недоверием к Тосаке. «Я уверена, она это нарочно. Она с самого начала была против меня. Теперь, когда мне отчаянно нужно сохранить жизнь этому придурку, она пытается вбить между нами клин». Стоит ли рассказать об её союзе с Райдер и Сакурой? Он может плохо отреагировать на то, что его подружка из клуба стрельбы тоже, оказывается, была Мастером и обманывала его много лет, но он вряд ли не одобрит идею того, что она хотела защитить его - и Рин теперь тоже на эту миссию подписалась. Теперь они были союзниками. В Широ не было ничего, кроме благородства. Тут-то она и ошиблась. Он ни за что не предаст своих союзников. Если только какая-нибудь пугающе прагматичная ведьма с огромным влиянием на него не направит его к цели, которая, возможно, будет не в интересах Рин? «Блин. Я уже почти как Арчер. Даже наверняка не зная, что эта маленькая соплячка действительно хочет достать меня, я просто предполагаю это, потому что она мне не нравится», — с некоторым отвращением подумала Рин. Пора было перестать думать, как Маг. Люди, делающие это, были одной из причин того, что мир был на грани того, чтобы быть съеденным Богом-демоном. Она была Магом, да, но также она была стражем города Фуюки. Во что бы она не верила раньше, как бы ни была воспитана, самое важное сейчас - это остановить Тень и положить конец Войне Святого Грааля, пока от её города ещё что-то осталось. А это значило вопреки её воле быть честной с людьми. — Райдер, — мягко сказала она. — покажись. Широ моргнул, и его странно мрачное выражение лица растворилось в замешательстве. — Стой, ЧтоООООО?! Рин постаралась не засмеяться, когда неожиданное появление Райдер заставило юношу испуганно воскликнуть, отскочить назад и удариться головой о стену. Она очень постаралась. — А-ха-ха! — беспомощно засмеялась она хотя усталость от того, что Райдер приняла физическую форму и захлестнула её. — О-о! О, это выражение твоего лица, Эмия! Ты такой… такой… ха-ха-ха-ха! Широ потер голову и раздраженно вздохнул. — Я… понятия не имею, что происходит. Но я подозреваю, что ты сделала это нарочно. — Да, но не по той причине, о которой ты думаешь, — сказал Рин утирая слёзы веселья с глаз. — Спасибо, кстати, мне нужно было хорошенько просмеяться. — Не за что?.. — пробормотал Широ. — И… ээ… Райдер. Привет. Спасибо тебе за… это. В храме. — Это был приказ моего Мастера, Эмия Широ. Не за что благодарить меня, — стойко сказала Слуга. — Значит, ты спасла мне жизнь… каковыми бы ни были твои причины. Я всё равно чувствую себя обязанным тебе. Но я все-таки удивляюсь, зачем ты это сделала? Сначала я подумал, что Синдзи настроился против своего деда, они, кажется, не очень ладят, а Синдзи… ну просто не очень хороший человек. Но теперь я догадываюсь, что происходит что-то ещё... — Рин забрала контроль надо мной у моего истинного Мастера. Это временный контракт, но я обязана его соблюдать, — терпеливо объяснила Райдер. — Она - та кто приказала мне защитить тебя от Кастер и Зокена, а не Синдзи. — Полагаю, логично?.. — сказал Широ, судя по его тону, не слишком уверенный, что это так, но немного растерянный, и сразу попытался вернуть диалог в прежнюю колею. — Но она украла тебя у Синдзи? — Я. Э-э. Нет, — сказала Рин глубоко вздохнув. — Формально, Рин, да. — … А, точно! Я же с лестницы его сбросила, — сказала Рин. — Забавно, как легко забыть о том, что причиняешь Синдзи боль... — Уверяю тебя, если я когда-нибудь смогу причинить Синдзи телесные повреждения, все об этом будут помнить, — сухо сказала Райдер. — Но что я имела ввиду, Эмия, — сказала Рин, возвращая диалог в предыдущее русло (и напоминая себе, что позже нужно будет похвалить Райдер за хорошее поведение). — Я к тому, что не Мато Синдзи изначально призвал Райдер. У него нет её истинного контракта. Он получил временный контроль над ней через ритуал, который превращает Командное Заклинание в портативный томик, который любой может использовать как канал Маны для Слуги. Широ вспомнил ту первую битву, когда Сэйбер столкнулась с Райдер. Боже, казалось, что это было так давно. Так много всего случилось с тех пор. Но… да. Да, Синдзи держал одну руку в кармане, словно боялся выпустить из рук какой-то маленький предмет, который там лежал. Это вполне могла быть небольшая книга. — Ладно, это ещё более логично, — казал Широ несколько раз покивав, собирая воедино всё в голове. — Мато Зокен призвал Слугу и отдал её Синдзи, чтобы добавить ещё одного Слугу к силам Мато, верно? Сэйбер сказала, что у него есть Ассассин, так что, если он призвал двоих и Тень, то у него должно быть достаточно силы, чтобы уничтожить практически кого угодно, так? Но Ассассин умер прошлой ночью, а Райдер теперь на нашей стороне, так что… Рин подняла вверх руку. — Не спеши с выводами, Эмия. — В смысле? — Я хотела сказать, что один Мастер может призвать только одного Слугу. Один человек может заключить контракт с несколькими Слугами, но ритуал призыва управляется самим Граалем. Он выбирает семь Мастеров, а не шесть. Зокен не мог повторить ритуал призыва дважды, Грааль просто не дал бы ему второго Слугу. Широ медленно повернулся к Рин и в этот момент его глаза наполнились какой-то смесью ужаса и понимания… но нет, она заметила там удивление. — Но, — мягко сказал он. — Ведь есть же ещё одна Мато, да? Рин глубоко вздохнула. — Мне жаль, Эмия. Широ прислонился к стене потирая виски. — Не надо. Просто… я надеялся, что она ошибается, но похоже, всё так и есть. Рин моргнула и в её голосе послышался страх. — Подожди, что ты только что сказал? Кто, ты надеялся, ошибается? Широ горько усмехнулся. — Кто-то, кто по-моему мнению, никогда бы с тобой не согласился ни в чем. Ну же, надо все спланировать, не так ли? И Рин последовала за ним на кухню, смутно задаваясь вопросом о том, не было ли безопаснее стоять снаружи в глухой ночи с Арчером. От того, что должно было стать союзом, она чувствовала странное ощущение ловушки.***
Тосака Рин не попала в чью-то ловушку. Она, её Слуга и её нелепые союзники уже были в центре событий. Кастер опустилась на колени и вывернула свою руку так что мостовая затрещала у неё под ногами. Две темные фигуры появились позади неё, но она не повернулась к ним продолжая копаться в своей одежде прежде, чем сунуть в руке маленький острый предмет. — Лансер, — сказала она. — Я пришла к выводу, что практически не могу контролировать тебя, когда мы оба не находимся в Граале нашего Мастера. Потому ты можешь отправляться и делать всё что душе угодно. Сэйбер и Райдер поблизости и Арчер, вероятно, нас уже увидел. Я уверена, всё вышеперечисленное тебя позабавит. — … Знаешь, а ты довольно прекрасна, когда теряешь надежду, — сказал Лансер. — Жаль только, что с тех пор, как я стал тёмным, плотские утехи потеряли для меня всякий смысл. А то мне бы понадобилось время чтобы вновь вернуть улыбку на твою рожу, старая ведьма. — Постарайся не вернуться живым, — пробормотала она, и Лансер бросился в ночь с акульей улыбкой на лице и сверкнувшими глазами. Затем, обернувшись через плечо, она продолжила. — Ты… понимаешь, что мне от тебя нужно? Вторая фигура, молчаливая и чёрная как моль под безлунным небом, наклонила голову и исчезла. Она ухмыльнулась. — Ну, по крайней мере здесь у нас всё тихо. Во всяком случае, мне кажется, что я произвела на свет нечто более сговорчивое, чем Лансер. Она держала свою открытую ладонь над чернотой, разлитой под улицей. Сущность Тени растянулась на три квадратных километра, покрывая под землёй всю округу — безмолвно и незаметно. Она была голодна и извивалась, но осталась скрытой до тех пор, пока что-то не приведет её в бешенство. И какое-то время она сможет с этим справляться. Значит настало время для эксперимента, чуть менее деликатного, чем тот, что она проделала с трупом, и с гораздо более непосредственными и драматическими результатами. Она перевернула ладонь и уронила предмет, который держала в руке во тьму. Зуб Дракона, зажатый в её руке до крови. Окровавленный клык исчез во тьме и через несколько долгих, безмолвных минут, земля начала сильно дрожать, и случайный наблюдатель мог бы увидеть, что сотни пар нечеловечески сильных рук пытаются пробить себе дорогу прямо сквозь асфальт наружу. Поистине впечатляющие результаты.