Во всём виноваты звёзды...

Во всем были виноваты звезды. Они всегда влекли Лиру своей завораживающей красотой, затмевая весь мир для подростка. Белаква вновь ехала верхом на Йорике, бездумно зарываясь поледенелыми пальцами в его мягкую, слегка жестковатую шерсть. И она снова не видела ничего, кроме красивых звезд, мерцающих на небе, прямо перед Авророй, расстилающейся перед ними. Позади - никого. Лишь ведьмы на небе охраняли их с тылу. Но Лире не нужна защита...У нее есть Йорик, всегда готовый отдать жизнь за Сирин. И она знает это. Она знает, что Бирнисон дорожит ею. И девушка понимает сей факт как и то, что никто не знает показаний алетиометра...Кроме нее. На бледном от страха лице прояснялась уверенность в своем решении. Только никто не видел этих черт, говорящих о чем-то недобром. Лишь звезды понимали ее намерения...Лишь их светлые разумы могли поддержать Сирин. Лира чувствовала, как по щекам стекают струйки прозрачных слез, позже замерзая на коже. Она ощущает беспокойство Пантелеймона. Он может и чувствует ее боль, но он не видит ее мыслей. Только звезды знают о чем она думает. Но они ведь бездействуют... - Йорик... - шепчет Лира, всхлипнув. Медведь останавливается, слыша в голосе девочки смятение и неуверенность. - Да, Лира, - девочка слезает с его мощной спины, увешанной ржавыми, но эффектными стальными пластинами. Она прижимается к его неприкрытой броней шее, утыкаясь носом в замаранную кровью шерсть медведя, тревожно обнимая его. Бирнисон чувствует что-то неладное, но он не в силах отторгнуть девчонку, излучающую приятное, незримое тепло. - Господи, Йорик, мой милый, Йорик, прости меня за все... - Медведь издает глухой, недовольный рык, легонько толкнув Лиру мордой. Она сильнее прижимается к нему, не в силах ни произнести слова, ни отойти. - Я столько натворила...Мне не выкарабкаться из этого... - он не понимал о чем она бормочет. Никто не поймет Лиру...Никто, кроме мертвых звезд. - Лира Сирин, ты сильная девочка. Сильнее всех. Сильнее многих людей и остальных созданий...Ты справишься со всем. И не должна такая сила беспочвенно хныкать, упиваясь чем-то непонятным, но болезненным. Взгляд Йорика был устремлен к звездам, мерцающим слишком ярко и, казалось, вовсе падающим с неба. Во всем были виноваты звезды...Они впервые сбили его с мыслей. Скрытый в холодном воздухе, запах корицы, исходивший от Лиры, успокаивал его сердце, закрывая весь мир. Бирнисон чувствовал, как от обильно капающих детских слез, замерзавших на такой низкой температуре, становится холодно. Ему - сильному панцербьорну, привыкшему к вечной мерзлоте, холодно. Звучит слишком странно, едва ли не пугающе от своего непривычного звучания. Бирнисон ощущал, как ее нежные пальцы лихорадочно теребят лохмотья его белой шерсти. Холодные руки девчонки, которой накануне исполняется шестнадцать (он знает сколько ей лет; он знает все о ней), тряслись, то ли от явного мороза, то ли от страха. - Чего ты боишься? - спросил Йорик, поведя черным носом от одной звезды к другой, расстояние между которыми к удивлению медведя то увеличивалось, то наоборот уменьшалось. Но звезды недвижимы, как мраморные плиты весом в три тонны. Йорик отошел на несколько шагов, чтобы сменить ракурс и понять: иллюзия или же правда? Но, когда панцербьорн вновь посмотрел на небо, он увидел, что звезды и впрямь движутся, а к тому же еще и увеличиваются в размерах. И, когда он вновь посмотрел на Лиру, медведь увидел, как девушка сидит на твердом снегу, положив голову на колени. Пан, недавно принявший окончательный облик горностая, пытался растормошить её, кусая маленькими, острыми клыками за щеки Лиры. Она лишь легко отмахивалась от своего деймона. Девочка будто боялась посмотреть на небо. Звезды пугали её. Теперь они развевали страх и холод в её душе. Но, все-таки, осмелившись, Белаква встала со снегу, отряхнулась и подняла глаза к звездам. Казалось, что старая храбрая Лира сходит с ума. Слишком резко происходят перемены в характере. Слишком неожиданны и непредвиденны её действия. Наверное, все подумали, что Лира пришла в себя, когда голубоглазая гордо подняла подбородок, явно намереваясь что-то, да и сделать. Но одинокая слезинка скатилась по ее скуле. Страх все равно держал ее в своих цепких объятиях, все так же сжимая своими костлявыми пальцами ее худое горло. Отпустить девчонку было слишком трудно...Не только страху. Внезапно Лира сорвалась с места, промокшими унтами раздрабливая фунты снега. Она пыталась бежать скорее, но что-то будто удерживало девчонку от своей затеи. - Лира! - кричал Йорик, но его голос звучал где-то вдалеке. Слишком далеко, чтобы достучаться до ее разума...Но слишком близко, чтобы защитить "крошку" Лиру от всей беды, которая скоро настигнет девочку. Ее сердце слишком сильно билось о стенки грудной клетки. Душа разрывалась все сильнее с каждым шагом от Йорека. Позади нее, там, где снег поднимался в барханы, слышались тревожные крики ведьм и грозный рев бронированного медведя, разрывающего в клочья спустившихся с неба врагов. Да, она знала, что звезды далеко не добрые и хорошие...Они злые и живые. Они - убийцы; отместники за свою потерянную жизнь. Это всего-лишь души, которые не нашли покоя. Это всего-лишь существа, живые только на какую-то четверть. Ее ноги едва шевелились от холода, пробирающего до костей. Она шла через свой дух, через силу, через осознание. Пантелеймон, сидящий в капюшоне ее вонючей куртки, вовсе не спасающей от холода, шептал, заикаясь от страха и чего-то другого: - Лира, Лира, Лира! - он сорвался на последнем слове, его тоненький голосок перешел на писклый крик. Когти впились в шею девушки, отчего она тихо вскрикнула и скинула с себя верхнюю одежду, вместе с ним. - Что ты творишь, Лира?.. - высунув мордочку, произнес Пан, видя, как Сирин дрожит, стуча зубами от мороза. - Остановись, прошу тебя... Но она не слышала его, то ли оттого, что отморозила уши, то ли оттого, что была на грани. Внезапно Лира закричала, бросая алетиометр, завернутый в бархат на снег. - Почему!? Почему это происходит именно со мной!? Я не хочу больше...Не хочу больше так жить! - срывая голос, кричала Сирин, обращаясь к звездам и самой Авроре, сияющей все сильнее с каждой секундой. Она гневно пинала снег, в попытке охладить свой пыл. Но тщетно. Белаква кричала, не произнося ни слова. Просто кричала от душевной боли, разъедающей изнутри. Она знает слишком много... Ей суждено умереть прямо сейчас. Лира ждет этого мгновения. И кричит потому-что Смерть медлит. Потому-что ей приходится смотреть на небо, с которого спускаются звезды. Потому-что Лире надоело терпеть все это. Потому-что ей надоело чувствовать слишком большую ношу на своих плечах. С нее хватит. Пусть лучше Сирин замерзнет, чем вновь примет роковое для кого-то решение. Она несет смерть. Алетиометр несет правду, за которой идут миллионы проблем. А девушка лишь проводник. Лира чувствует, как сердце начинает биться сильнее, но медленнее. Ноги подкашиваются. Мышцы ослабевают. Веки дрожат от слез. А она смотрит на небо. Смотрит, как звезд вновь столько, сколько было раньше. Все ждало этого мгновения. Все ждало отмщения в виде ее смерти. Она сама давно ждала этого мгновения. Лира слышит голоса друзей вдали. Голос Йорека, явно бегущего за ней, сломя голову. Слышит, как Пан пищит, когда девочка сжимает его крохотное тельце в своей руке. Умрет он - умрет она. Умрет она - восторжествует весь мир. Всему миру станет лучше без нее. - Прости, Пан, - произносит девочка, чувствуя, как в легких становится слишком мало кислорода. - Лира, отпусти меня! Ты же умрешь...Тебе же больно! Прошу, Лира, хватит... - поникшим голоском, молит о пощаде Пантелеймон. Но Сирин сдавливает его худое горлышко сильнее. Пан пищит, лихорадочно хватая воздух, которого становится все меньше у обоих. Они оба чувствовали, как жизнь покидает их, когда Белаква сдавливает его шею из последних сил. И с ее губ слетают последние слова при жизни девчонки: - Во всем виноваты звезды. Хруст крохотных позвонков озарил Свальбард. Лира перестала дышать, ее сердце перестало биться. Пан растворился в воздухе. Взгляд светлых, некогда ясных, как сама Аврора, а теперь прозрачных, как стекло, глаз навсегда устремлен к небесам. К небесам, сплошь заполненным виноватыми во всем звездами.