Белые ангелы (Shiroi tenshi)

- БЛ*!!! Итачи! Какого х*я здесь все понаставлено!? - Не было проблем, сами пришли, - прошептал побледневший Сассори. - Ита, - прошептал бледный аки смерть Дейдара, - почему мне не сказал, что ОН придет. - Выбора не было. Брюнет, блондин и рыжий сейчас дрожали и боялись, как дети, которые совершили преступление века: рассказали маме, где папа хранит заначку. Взрослые, самостоятельные, самодостаточные, на хорошей работе, известные, но трясутся сейчас они перед неизвестным человеком, которого уважают, благодарят и боятся до смерти одновременно. Причем у Итачи дрожь была сильнее, нежели у остальных. А все из детства. А точнее все началось еще в подростковом возрасте. Итачи было пятнадцать, Дею – четырнадцать, а Сассори – восемнадцать. Они познакомились в старшей школе. Сассори мгновенно влюбился в гиперактивного блондина, а сам Дей бегал, как и многие, за Учихой. Сам же Итачи хотел познакомиться с интересным и многообещающим фотографом. Ведь еще будучи тринадцатилетним мальчишкой Сассори смог взбудоражить общественность своими необычными фотографиями, сделанными простым и дешевым фотоаппаратом. Они стали друзьями не разлей вода. Времена были бурными, гормоны шалили во всю, в головах был ветер и так далее. Как они додумались поэкспериментировать со своим досугом, до сих пор не поняли. А началось все простенько – с одной пачки легких сигарет, которую купил Сассори в универмаге. Он всю жизнь, наверное, будет помнить, как сердце выбивало чечетку в груди, ладони вспотели, коленки дрожали, в голове мини взрыв водородной бомбы. Спрятавшись где – то за домами в трущобах, они, нервно хихикая, закурили. Конечно, первый раз их легкие отвергли едкий дым, и парни закашлялись, морща свои носы, но это же их первые сигареты. Оглядываясь назад и вспоминая все это, уже взрослыми они понимали, какими придурками были. Но то молодость. Потом было похлеще. Уже втянувшись, они попробовали алкоголь – пиво. А там уже и вино, коньяк, текила, абсент и прочее. Тогда – то Фугаку и забил тревогу. Успеваемость сына упала, стал пропадать, на вопросы не отвечал, все время огрызался на родственников, и однажды пришел обкуренный. Где Сассори достал косяки, никто уже и не помнил, но это были высококачественные косяки. Их штырило не по – детски. Двое подростков и один юноша уже неделю как обитали, запершись в двухкомнатной квартире Дейдары. Его предки где – то путешествовали, Итачи никого не просвещал, а Сассори, вообще, родителей потерял лет в десять. Они погибли. Полностью обдолбанные они выпали из реальности. Выпали так хорошо, что даже и не поняли, что в квартиру кто – то вломился раза этак с двадцатого. Итачи только и успел что – то вякнуть, как чей – то здоровенный кулак пришелся ему в скулу. А потом … потом было хуже. Когда кайф ушел, помахав разноцветным платочком на прощание, их встретила суровая и жестокая реальность. После промывания желудка и очищения крови от той дури, их выпороли так, что на всю оставшуюся жизнь отвадили от наркотиков. У Сассори и Дейдары на спинах сохранились живописные шрамы от розги. Итачи же повезло меньше – у него шрамы были и на ягодицах. Продолговатые, белесые, почти не заметные, пока не станешь под определенным углом. Ох, как они орали, когда их стегали. А потом, еще раз избив до полуобморочного состояния, доступно объяснили, что с ними будет, если еще хоть раз подобная блажь им в голову взбредет. На год лишили всего самого прекрасного, посадили под домашний арест и наняли репетитора, который за ними следил, их учил и все докладывал. Сассори и Дея поселили к Учихам из добрых побуждений. И сейчас, услышав до боли знакомый голос, старые шрамы отчетливо просигналили о боли, колени подгибались, в глазах отразился весь тот ужас, через который они прошли по своей же глупости. Дверь в кабинет продюсера резко открылась и закрылась, и в помещение влетел мужчина средних лет. По крайней мере, он выглядел лет на сорок с небольшим. Черные длинные волосы были завязаны в низкий хвост. Более короткие пряди падали ему на лицо. Почти черного цвета глаза сейчас метали гром и молнии. Высокий, широкоплечий, в дорогом костюме. Взметнув руками, он выпалил страшным низким голосом, почти рыча: - Итачи!!! На кой ты меня из Германии вызвал!? Неужели без меня дела хуже некуда? ВЫ!!! – встрепенулся мужчина, заметив бледных Сассори и Дейдару. Широкими шагами он преодолел расстояние между ними и начал с силой втягивать носом воздух. Дей весь задрожал. - Кофеин! – проревел мужчина. - Я не виноват! Много работы! Что мне еще делать? – пищал блондин. – Работы много, времени нет, меня нагрузили, мне плохо, - закончил он, падая в обморок. - Привет, дедушка, - проблеял Итачи. – Как долетел? Как там бабушка? - Бабушка? – весело отозвался мужчина, кардинально изменяясь. – С ней все в порядке. Еще один госпиталь построила. Что – то там изобрела, и теперь ей хотят Нобелевскую премию вручить. Но она пока в списках. Долетел нормально, жить буду у тебя, ключи у меня есть, дома все расскажешь, я устал и мне нужен душ, - протараторил мужчина, подходя к двери и выходя из кабинета. В помещении воцарилась гробовая тишина. Дейдара молча поднялся на ноги, ощупывая поврежденные участки тела, когда послышался скрип двери. Она медленно открывалась с противным скрипом, привлекая к себе всеобщее внимание. В создавшейся щелке показались глаза того мужчины. - Я буду следить, - как – то загробно произнес он, так же медленно и со скрипом закрывая дверь, все еще следя за троицей. У Дейдары подкосились ноги, Сассори еле успел его подхватить, Итачи до сих пор дрожал, а позабытые всеми подростки сидели с просто неописуемым коктейлем из эмоций на лице. Они еще минут семь никак прийти в себя не могли. - Это что сейчас было?! – взревел Киба, всячески стараясь не переходить на родной японо – матерный язык. - Это тот, кто играет кукловода, - как – то обреченно пробормотал Итачи. - Может, актера лучше наймем? – спросил Сассори, все еще дрожа от страха. - Не можем. К сожалению, - обреченно сказал Учиха. ~*~ Итачи нехотя брел домой. Его постоянно тревожили плохие мысли и воспоминания восьмилетней давности. Он прекрасно осознавал, что был придурком, но тогда он так устал от семьи и младшего брата в частности, так хотелось забыться, уйти от проблем. Именно тогда отото в открытую заявил при всей семье, что ненавидит его. Раньше было только неясные намеки, противные мысли, но не более. Это как – то скрашивало время, проведенное с семьей. Да и не гласная война между братьями еще не переросла в жестокую тиранию. Вот Итачи и сорвался. Оправдания такому поступку нет, и не было, но искушение слишком велико. Вот за это он и получил сполна. Его родной дедушка – Учиха Мадара – не стал жалеть никого, особенно внука, доходчиво объясняя, что к чему. Хоть он и раскаивался после и не единожды просил прощение у них, это не помогло сойти тем шрамам на спинах. Мадара когда узнал, что происходит с любимым внуком, просто с катушек слетел. Он быстро вернулся из Норвегии, где проходила научная конференция его жены Цунаде, нашел всех троих и вломился в запертую квартиру. Что он там увидел, впоследствии снилось ему в кошмарах. Обкуренный внук распластался на кресле и похабно матерился (хотя он этого и не помнит, что не мудрено), а его друзья самозабвенно целовались на смятой и грязной постели (чего тоже не помнят). В старшем тогда что – то взорвалось, в голове зашумело, ярость обуяла его. Он подскочил к внуку, вытащил из кресла и избил до потери сознания. Тоже самое он проделал и с его друзьями, которые смотрели на самосуд и противно хихикали. Их отправили в госпиталь, а потом Мадара отстегал их, когда узнал от медсестер, что те пытались сбежать. Именно от этого так болело сердце у мужчины. Все же стегать парней пусть и за дело было больно, но наказать стоило. Но когда Итачи неожиданно напился снова вместе со своими друзьями, Мадара еще раз отпинал их. Благо мозги встали на место. Теперь всех троих просто тошнило от табака, наркотиков и алкоголя, позволяя себе лишь бокал шампанского или вина и то по праздникам. Урок был, несомненно, хороший. Итачи несмело открыл дверь собственной квартиры. Дедушка внушал ему священный ужас. Но и любил он его, естественно. Только Мадара понимал его, и все его проблемы старался помочь решить или дать совет. Но все же он его боялся. Даже отца так не страшился, как дедушку. Тяжело вздохнув, брюнет прошел в гостиную, где и замер истуканом. На диване сидел Мадара с лупой в руках и поднимал подушки, осматривая и ища что – то. Когда же с диваном было покончено, Учиха – старший перешел к креслу, встал на колени и стал осматривать под мебелью. - Дед, ты чё делаешь? – пришибленно воскликнул Итачи. - Наркотики ищу, - слишком радостно воскликнул Мадара, оборачиваясь к внуку. - Я же после того не употреблял, не употребляю и употреблять не буду. Меня же тошнит от одного слово или упоминания про них. - Значит, мой урок не прошел даром! – воскликнул Мадара, плюхнувшись обратно на диван, и жестом предлагая внуку сесть. Еще раз тяжело вздохнув, Итачи сел рядом с дедушкой, который полуобернулся к нему, закидывая руку на спинку дивана. Младший Учиха расслабленно откинулся и с какой – то грустью посмотрел в глаза родного человека. - Что случилось? – спросил Мадара. - Помимо того, что группу новую раскручиваю … - Да, слышал. Даже в Германии несколько раз от подростков на улице услышал. Всего – то несколько месяцев существуют, а шумиху устроили еще ту. А если отставить в сторону проблему с раскруткой? Ведь что – то еще? - Саске, - выдохнул Итачи. - Что он еще натворил? – проворчал Мадара. Саске он недолюбливал, хоть тот и его внук. Уж слишком он был проблемным, заносчивым, завистливым, злопамятным. Разбаловали его в детстве, все ему позволяли. И если бы он вырос глупеньким в силу избалованности, то ему бы все прощалось бы, но судьба видно решила иначе. Саске был гением. Пусть и не с большой буквы, но все же. Все свои знания он направлял на свою месть, а мстил он многим. Особенно Итачи, которого любил, боялся, ненавидел, завидовал и просто терпеть не мог. Все делал, лишь бы старшему брату было худо. - Семью настраивает против меня, - доложил Итачи. - Тю! Итачи, Фугаку и Микото не такие дураки. Сами прекрасно видят, что сын с закидонами всякими. Они же ему не верят, когда о тебе говорит. - Это не так страшно. - А что? - Дядя Обито приезжал. Упрашивал меня образумиться, не вступать в сомнительные связи, говорил, что мне от этого хуже, жизнь потерять могу. Я сначала ничего не понял, а потом он сказал, что Саске узнал о том, что я яко бы работаю с якудзами. Что те меня имеют во все дырки, что я сам свои ноги раздвигаю перед ними, деньги потом лопатами собираю, а они еще и охраняют меня. - Он что, совсем оборзел что ли!? Мелкий гаденыш! - Шисуи звонил. Объявил меня предателем клана. Сказал, что ни видеть, ни слышать не желает, что поспособствует Саске, чтобы я ни с кем из семьи не связывался. Ему отото сказал, что я работаю на правительство Китая. Двойной агент что ли? Мол, я ненавижу Японию, всячески желаю всем зла и по этому сценарию. Ты же знаешь какой Шисуи патриот. Назвал меня врагом. Наорал на меня. - Ну, Саске! Удушу когда – нибудь, – шипел Мадара. – Сколько нынче дают за убийство? - Лет двадцать. - Блин! Убил бы во младенчестве, уже вышел бы на свободу с чистой душой. Придурок! Вот что ему неймется, а!? Мадара с сожалением посмотрел на внука, который уже чуть ли не засыпал. Теперь понятно, что его гложет. Саске перешел на неоправданные методы войны. Сразу видно, Итачи устал от всего этого. Он уже и из поместья ушел, купив себе отдельную квартиру, и с родителями разговаривает, когда этого мелкого засранца не было дома, с ним не пересекается и не разговаривает. Даже старается и не вспоминать, полностью поглощенный работой. А в детстве все было иначе. Когда родился Саске, двухлетний Итачи был очень рад. Еще в том возрасте он показывал всем, что родился гением. Постоянно возился с братишкой, в школе защищал, сам руки не поднимал, сюсюкался, играл, хоть и времени почти не было. А как оплатил Саске его доброту к себе? Подло, гадко, неоправданно жестоко. Да еще и семью настраивает против старшего брата. Вот что такое произошло, что родилась такая ненависть? Просто загадка мироздания какая – то. - Иди спать, - сказал Мадара. – Глаза вон уже слипаются. Завтра расскажешь, зачем вызвал. - Спасибо, деда, - пробормотал Итачи, с трудом вставая с нагретого места. Мадара проводил внука до спальни и уложил того в постель, а сам сел рядом, как когда – то в детстве. Вот за что так с ним поступают? Ответа на этот вопрос Мадара не знал. Так же, как и зачем его внук попросил приехать. - Деда? – тихо позвал Итачи. - Чего? - Ты опять с бабушкой поругался? - С чего взял? - Ты даже не стал отпираться, когда я позвонил. - Проницательный ты у меня, блин. Есть у нас небольшие неприятности. Ревность когда – нибудь погубит и меня, и ее. Ей только сказали, что якобы видели меня с другой, а она скандал сразу же устроила. - Это правда? - Я не изменяю своей жене. Она меня полностью удовлетворяет во всех смыслах. Но ты же ее знаешь. Поворчит, покричит и успокоится. - Я скучал, - сонно проворчал брюнет. - И я. Очень соскучился. Ни о чем не думай. Спи спокойно. Итачи что – то пробормотал, но Мадара не смог услышать что именно. Грустно усмехнувшись, он подошел к внуку, поцеловал его в лоб, как когда – то давно, и поправил одеяло. А после отправился в комнату для гостей. Завтра будет тяжелый день.