Восемнадцать - четырнадцать

Солнце уже начало заходить за горизонт, окрашивая стены огромного замка в багрянец. На самом верху Астрономической башни стоял высокий человек в серебряной мантии. Он держал спину прямо, не боясь сильного ветра, что раз за разом достигал верхушки башни. Взгляд ясных голубых глаз поверх очков-половинок был неподвижен и сосредоточен. Альбус Дамблдор всматривался куда-то в бескрайнее небо, стараясь унять нарастающее волнение. Он ждал. — Опаздывает, — тихо сказал он сам себе, поглаживая длинную седую бороду. Никогда еще он не боялся так явно и сильно, никогда еще он не переживал так за чью-то жизнь, как сейчас. Казалось, кто-то огромный и незримый взял и сильно встряхнул его устоявшийся мир, смешав все краски воедино. В голове директора царил хаос, подстегиваемый волнением. Он стиснул в руке старые карманные часы и собрался было покинуть башню, как вдруг случилось нечто. Воздух зарябил, вслед за этим раздался гулкий хлопок аппарации, и перед Дамблдором появилась невысокая женщина, одетая в темно-коричневую мантию. Она деловито отряхнулась и, поправив очки в тонкой оправе, повернула голову в его сторону. Дамблдор облегченно выдохнул. — Заставили вы меня поволноваться, — он слегка поклонился, — я уж подумал, вы не сочтете за честь прибыть сюда, мисс Уоллис. — Ну что вы, Альбус, — она подошла к директору и крепко обняла его. — Разве я могу отказаться побыть здесь вновь, в этих стенах? Тут аж дышится по-другому. Почти ничего не изменилось, — она заинтересованно осмотрелась вокруг. — Все те же телескопы... Я слышала краем уха, что здесь произошло, но хотелось бы послушать, что скажете мне вы. — Вы как всегда прямолинейны. Что же, тогда идемте, — директор и гостья направились к выходу. — Знаете, со дня нашей последней встречи вы как-то изменились. Сменили прическу? Точно, все хотел уточнить, как продвигается ваше исследование? Я слышал, что вы готовите что-то очень интересное. — Вы мне льстите. А что насчет исследований... Результат еле сдвинулся с мертвой точки, Альбус, — их шаги раздавались гулким эхом внутри школы. Дойдя до передвижной лестницы, они остановились. — Психика человека очень капризный и сложный инструмент, но мы стараемся изо всех сил. Ради них в том числе… — Лонгботтомы? — Да, — лицо мисс Уоллис помрачнело, — у них нет точки опоры. Их разум аморфен, и боюсь, что пока их шансы на выздоровление равны нулю. — А что насчет… — Дамблдор сжал руки, к горлу подступил комок, — насчет того, о чем я вам писал? Несколько бессонных ночей выбили его из колеи. Он прикладывал немало усилий, чтобы устоять на месте и не упасть от истощения, однако он не мог, попросту не имел права сдаваться. Мисс Уоллис на его вопрос лишь пожала плечами. Она была сама невозмутимость, чего нельзя было сказать о директоре. Лестница услужливо подъехала к их ногам, и они вместе встали на последнюю ступеньку. — Пока не увижу его своими глазами, не смогу ничего вам сказать. Батюшки, как же я соскучилась по этим лестницам, — она оперлась руками на перила и посмотрела вниз, туда, где были другие лестницы, что связывали нижние этажи. — Только вот криков и гула не хватает, не находите? С этим Дамблдор мог с ней согласиться. Школа была пуста, не считая призраков. Летние каникулы были в самом разгаре, поэтому даже учителя покинули стены Хогвартса ради своих дел. Дамблдор взволнованно переминался с ноги на ногу, пока лестница услужливо опускала их вниз. Странное чувство прокралось в его сердце. Он боялся своих догадок, боялся того, что будет, если его мысли воплотятся в реальность. Легкая рука мисс Уоллис легла ему на плечо. — Вы так переживаете за него? Оно и понятно, такое дарование. Как вы говорили, он весь в отца, но… — Глаза у него от Лили, — Дамблдор тяжело вздохнул. — К сожалению, на его долю выпало слишком много невзгод. Не каждый взрослый справился бы с этим. — Но он ведь гриффиндорец, таким пройдохам любое испытание в радость. — Но не в этот раз. Я знал, что он бросится спасать своего крестного, однако не мог предположить подобного исхода. Если бы я не был настолько зациклен на предстоящем Турнире... — Я посоветую вам заглянуть к нам, когда у вас будет свободное время. Дамблдор улыбнулся в бороду. Слова бывшей ученицы невольно его позабавили, учитывая то, что все сводное время он уделял непрестанному наблюдению за Гарри. Однако сейчас его планы рушились, будто карточный домик. В его голове всплыли те жуткие крики, напуганные лица его друзей и то, кого они принесли через черный вход в лазарет. Тогда он не поверил своим глазам, он отказывался верить в случившееся. Сейчас его страх стал меньше, надежда все еще была, но сердце предательски екнуло. Спустя десять минут ходьбы по пустым коридорам и наткнувшись пару раз на блуждающих призраков, они подошли ко входу в больничное крыло. Мисс Уоллис заметила, как на двери красовался массивный замок без замочной скважины, и непонимающе уставилась на директора. — Вы… вы его заперли? — Всего лишь необходимая мера, — Дамблдор коснулся палочкой замка, и он попросту растаял. — А теперь о главном. Пока Министерство занято шумихой по поводу Драконьего языка, никто не успел заметить, что стряслось с Гарри. Попрошу отнестись к данной ситуации со всей серьезностью. Я доверяю вам, вы одна из лучших магов, практикующих психоанализ, и я рассчитываю на вас. — Хорошо, — мисс Уоллис осторожно прикоснулась к дверной ручке и открыла дверь. — Пожалуйста, сделайте так, чтобы Гарри вас не видел, я хочу немного с ним побеседовать. И пожалуйста, не вмешивайтесь, просто стойте рядом. В больничном крыле, несмотря на ясную безоблачную погоду, было мрачно. Ветер, гулявший по палате, был неприятным и колючим, он словно прогонял непрошеных гостей, что решили посетить больного. Койки пустовали, аккуратно заправленные и стоявшие точно в ряд. Мисс Уоллис заинтересованно посмотрела на последнюю койку от двери. На ней явно кто-то недавно лежал — одеяло было смято и отброшено к спинке, подушка отсутствовала. Могло казаться, что человек, бывший тут до них, ушел, и здесь никого не было, однако среди давящей тишины, что царила в палате, едва различались чьи-то тихие всхлипы. Дамблдор, находясь под заклинанием отвода глаз, кивнул, видя замешательство гостьи. Медленно идя на источник звука, мисс Уоллис на всякий случай поправила рукав мантии. По мере продвижения вглубь больничного крыла, всхлипы становились все громче и отчетливее, и Дамблдор указал мисс Уоллис на неясную тень в углу лазарета. Там, за шторкой на полу сидел мальчик, сжимая в руках подушку. Непослушные, иссиня-черные волосы закрывали его лицо, оставляя видимым только нижнюю часть лица, покрытую слезами. Правая часть головы была перебинтована, скрывая какую-то рану. Мисс Уоллис подошла к нему и осторожно присела напротив. — Гарри? Мальчик резко поднял голову, отчего она от неожиданности чуть пошатнулась. Его изумрудные глаза были красными от пролитых слез. Подушка сморщилась от сильного сдавливания: Гарри явственно напрягся. — К… кто вы?! — он диким зверем уставился на гостью, подобрав ноги поближе к себе. — Что вам от меня нужно?! Выпустите меня! — Гарри, пожалуйста, успокойся и послушай. Меня зовут Эмбер Уоллис, и я просто хочу поговорить, — она протянула к нему руки и показала раскрытые ладони. — Давай поговорим, Гарри? Не бойся. Гарри всматривался в ее лицо и постепенно его хватка начала слабнуть. Его худые острые плечи поникли. Вместе с ним успокоились и Дамблдор с Эмбер, одновременно вздохнув с облегчением. — Как ты себя чувствуешь? — она осторожно протянула руку к его голове, однако за мгновение до неизбежного, поняла, что просчиталась. Гарри резко дернулся и вжался в угол. — О нет, не бойся, я не причиню тебе зла. Всем своим видом он показывал свой страх перед ней. Дамблдор, помешкав, направил на Гарри палочку и стал беззвучно читать успокаивающее заклинание. Это вошло у него в привычку, поэтому он не сильно удивился его реакции. Со Снейпом все вышло куда хуже, тому пришлось применять магию, иначе тот выцарапал бы ему глаза. Эмбер повернулась к нему и недовольно нахмурилась. Дамблдор понимал ее недовольство, однако видеть, как Гарри бился в страхе, он не желал. — Вижу, ты напуган. Позволь мне помочь тебе. — Они то же самое мне говорили, — взгляд зеленых глаз метнулся в сторону замаскированного Дамблдора, отчего тот вздрогнул. Его голос вдруг стал холодным и сильным. — Они приходили и направляли на меня эти… штуки, — неожиданно он резко схватил Эмбер за руку и рывком вытащил из ее рукава палочку. — Помочь? И это вы называете помощью? Я знаю, кто вы такая! Вы любите копаться в чужих мозгах, верно?! Вам нравится это, не так ли?! Смотреть на других, будто они больные свиньи! Проваливайте!!! Резкое дуновение ветра взволновало воздух в больничном крыле. После того, как крик Гарри прошелся эхом по пустующему лазарету, наступила тишина. Эмбер напряженно замерла, ее же собственная палочка смотрела ей в живот. Голос Гарри казался сдавленным, и Дамблдор понял, что он вот-вот расплачется. — Это... это невыносимо. Я хочу к ним… так хотел… квиддич… чемпионат мира… — он безвольно опустил руку. Палочка выскользнула из его онемевших рук к ногам владельца. — За что со мной все это? Я же просто Гарри… Эмбер, все же решившись, снова протянула к нему руку и мягко прикоснулась к его непослушным волосам. Гарри вздрогнул, но на этот раз отнесся к такому жесту более спокойно. Она мягко погладила его по голове. — Пожалуйста, доверься мне. Я здесь по просьбе профессора Дамблдора. Он ведь хороший, верно? — он медленно кивнул. — Станет хороший человек просить о помощи плохого? Я думаю, что вряд ли. Ты тоже хороший человек, просто… у тебя в голове немного не прибрано. Позволь мне разложить все по полочкам, хорошо? Обещаю, что не буду применять магию. Просто разговоры, идет? — Не прибрано?.. Значит, вы не будете издеваться надо мной? Гарри посмотрел на Эмбер уже по-иному. Дамблдор нахмурился — тот холод в глазах, что появился, когда он схватил палочку, не исчез, однако все же плескался где-то на самом дне. Это стало для директора тревожным звонком, однако свои догадки он отложил до поры до времени. — У меня и в мыслях не было такого, — Эмбер улыбнулась и встала на ноги. — Я зайду к тебе завтра, договорились? — она развернулась и как можно быстрее направилась к выходу. Уже перед самым выходом она не удержалась и обернулась, чтобы в последний раз посмотреть на Гарри. Тот молча смотрел на нее, сжимая подушку. — Я помогу тебе, — прошептала она. Едва она вышла из палаты, как Дамблдор схватил ее под локоть. От неожиданности вскрикнув, она увидела бледное лицо директора. Без всяких лишних слов он пошел прямо в лоб, не в силах больше ждать — Ну? Что думаешь? — Альбус, я не знаю, что за чертовщина с ним случилась, но хочу сказать одно — мне здесь придется задержаться. Я даже поговорить с ним толком не смогла, сейчас это бессмысленно. — С разговорами мы еще успеем. Что ты скажешь о его состоянии? — его голос был тих. — Все хуже некуда. Поначалу я подумала, что его подвергли Круциатусу, но в таком случае он бы полностью лишился рассудка, и это точно не Забвение, его взгляд осмыслен. Пока что мой вывод таков — часть его личности была полностью уничтожена... Альбус? — на ее оклик он судорожно покачал головой. — Альбус, я ведь еще не все вам рассказала. Он посмотрел на нее поверх очков-половинок. Страх медленно разъедал его изнутри, но он не дал ему волю. Он почувствовал, как силы начали покидать его с каждым вздохом. Переборов себя, он как можно более спокойно спросил: — Что-то еще? — Просто хочу кое-что уточнить. Забвение ставит блок на воспоминания, лишая владельца доступа к ним. Я же говорю о полном уничтожении части его самосознания, его Эго. Он проявляет инфантильные черты характера, но это не страшно, за лето я смогу восстановить его умственные способности и вернуть уверенность. Меня беспокоит нечто иное, вы ведь тоже это заметили, когда он выхватил палочку из моего рукава. В его глазах было что-то не его, что-то… темное. Альбус молча поднес руки к лицу и сцепил их в замок. Он был уверен, что ему показалось, но слова Эмбер заставили его задуматься. Он не смотрел на нее, он вообще никуда не смотрел. Мысли сбивались в кучу в голове старого волшебника. Немного погодя, он достал тонкую глиняную трубку, чем очень удивил Эмбер. — Эм… профессор, вы что… курите? — Дамблдор, проигнорировав ее укоризненный взор, пальцем поджег табак и сладко затянулся. Ноздри защекотал приятный бархатистый дым. — Мисс Уоллис, боюсь, я буду вынужден попросить вас пройти в мой кабинет. То, что я вам намерен сказать, позволит вам лучше понять мистера Поттера, а мне позволит продвинуться чуть дальше в своих догадках. Для нашего сотрудничества нам кое-что понадобится, но делать это здесь я не имею желания. Не сказав ничего более, он развернулся и быстрым шагом направился к лестничному пролету. Эмбер едва поспевала за широким уверенным шагом директора, переходя порой на легкую трусцу. Не обращая на нее внимания, Дамблдор чеканил шаг, раскуривая трубку и вдыхая дым все глубже. Впервые за долгие дни появился луч света среди всего этого мрака, что навалился на него. У него созрел четкий план действий, и это его вдохновляло. — Сэр, — Эмбер подбежала к нему, — а что вы думаете насчет инцидента с Драконьим языком? Терракт? — Хм, — они одновременно встали на ступеньку лестницы, позволив той поднять их выше, — единственная школа Китая и одна из лучших во всем мире… Несомненно, это огромная потеря. Всех уцелевших учеников уже распределили по другим школам, к нам, к сожалению, попал только один выпускник. У нас учится мисс Чанг из Когтеврана, думаю, они найдут общий язык. — Да, но… — Девочка моя, даже разрушение школы не так опасно как то, с чем мы столкнулись. Он не хотел так думать, но ее слова поставили жирную точку в его домыслах. Если все будет так, как он предполагал, то будущее всего магического мира было под угрозой. Дойдя до статуи в виде безобразной горгульи, Дамблдор широко развел руки и громко и четко произнес: — Желе-шипучка, — статуя ожила и отпрыгнула в сторону, освобождая проход. — После вас, — он приглашающим жестом пропустил Эмбер вперед. Та осторожно открыла дверь и очутилась в просторном помещении, заваленном всевозможными диковинными приспособлениями. Дамблдор оставил ее разглядывать настенные картины, что в свою очередь разглядывали ее, а сам быстро обошел свой стол и достал из столешницы длинное черное перо и кусок пергамента. Едва коснувшись руки, перо взмыло в воздух и, эффектно опустившись кончиком на пергамент, с сумасшедшей скоростью застрочило по пергаменту. Эмбер удивленно посмотрела на директора. — Сэр, а кому… — Уизли. Они хотели приютить его в Норе, однако Гарри вынужден будет останется здесь, в замке. Слишком небезопасно оставлять его у них, уж очень шумно у них порой бывает. Для его психики это будет слишком. А теперь, прежде чем мы начнем, я бы хотел у вас кое-что спросить. Вы ведь не против Непреложного Обета, не так ли? Как он и предполагал, этот вопрос застал Эмбер врасплох, и неудивительно. Никто в здравом уме не стал бы вот так сходу давать клятву, и она в том числе. Подойдя ближе к письменному столу, она увидела потертую колдографию, что лежала на краю стола. Проследив за ее взглядом, Дамблдор взмахнул палочкой, и фотография резко уменьшилась до микроскопических размеров. — Любопытство не порок, однако есть вещи, о которых некоторым людям лучше не знать. Так что вы скажете, мисс Уоллис? Готовы ли вы связать свою судьбу с этим мальчиком? Чтобы вы поняли, дав Обет, вы будете вынуждены остаться здесь как минимум на год, но зато взамен вы получите ценные материалы для исследования и мою рекомендацию. Что скажете? — Умеете вы заинтриговать, — Эмбер усмехнулась, и, немного помешкав, протянула руку. — Кому, как не вам знать, что ради своих целей я пойду на все. К тому же, я с самого начала планировала здесь задержаться. Валяйте. — Уж не привязались ли вы к нему? — Дамблдор направил на нее палочку и начал чертить в воздухе замысловатые символы. Она улыбнулась. — То же самое могу спросить у вас, директор, — Эмбер чуть стиснула зубы, когда один из языков пламени лег ей на запястье. — Никогда не видела вас таким взволнованным. — О, уверяю вас, мисс Уоллис, больше не увидите. Едва тонкие языки пламени впитались в кожу женщины, Дамблдор тихо прошептал, будто обращаясь самому к себе: — Я очень надеюсь, что этот разговор останется между нами. Вы ведь слышали о Сириусе Блэке? — Хм, об этом все знают. Он сбежал из Азкабана, куда попал за жестокое убий... — Это ложь, — Дамблдор подошел к высокой жердочке, на которой мирно спал большой феникс, — Сириус Блэк никогда не совершал подобного преступления. Скажу вам больше, он самый сильный человек из всех, кого я знал. Провести тринадцать лет в Азкабане и остаться человеком, это многого стоит, как думаете? Часы мерно тикали в углу комнаты, скрадывая тишину. Эмбер непонимающе смотрела на директора. Дамблдор понимал, что в подобное сразу верилось трудно, но времени на разъяснения не было. — Гарри тогда совершил сразу два поступка. Первый был благородным и от всего сердца, — он погладил феникса по ярко красному оперению. — Он и мисс Грейнджер воспользовались Маховиком времени и спасли заключенного. Поступок, на который едва ли отважился бы взрослый, однако далее произошло непредвиденное. Они попытались сдержать Питера Петтигрю, вступили с ним в поединок и проиграли. Гарри спасло только то, что мисс Грейнджер оказалась сообразительнее и привлекла на себя внимание гиппогрифа, натравив его на Петтигрю. Не смотрите на меня так, я вам уже сказал, что Сириус Блэк невиновен. — Но что теперь с ним будет? — Эмбер внимательно следила за тем, как Дамблдор ходил взад вперед по кабинету, не в силах сдержать волнение. — Его голова была перевязана. Значит, туда... — Да, все верно, — он подошел к окну и всмотрелся в багровое небо. — Заклятье Петтигрю угодило ему в голову. Гарри Поттера, которого знал весь магический мир, больше нет, — он повернул голову в сторону Эмбер. — Поэтому я прошу вас вернуть его в первоначальное состояние, пусть это и будет невероятно трудно. По реакции Эмбер Дамблдор понял, что надеяться на чудо было бессмысленно. Его ученица выглядела хмурой и мрачной, что означало неминуемый крах его планам. То, чего он страшился больше всего на свете, начало сбываться. Последний луч солнца ярко вспыхнул на горизонте, осветив на краткое мгновение просторную комнату. Лицо Эмбер озарилось этим прощальным жестом солнца, и Дамблдор отметил, как годы все-таки испортили ее красоту, немилосердно оставляя ей лишь морщины. Эмбер тяжело вздохнула, будто смирившись со своей судьбой. — Раз я дала Обет, то слово свое сдержу. Есть еще что-то, чего я не знаю? — Да, есть, — Дамблдор закрыл глаза и тихо произнес, — он — крестраж. Часы на стене пробили ровно восемь, и до кабинета дошло эхо от чьих-то криков со стороны больничного крыла.