***
Осенью, когда вам обоим по семь, он предлагает тебе съездить с ним за город на целое лето в следующем году. Ты тут же соглашаешься, потому что упускать такую возможность побыть со своим другом совсем нельзя. Иногда ты жалеешь, что вы учитесь в разных классах, тебя убивает эта разница меньше чем в год, которая в школе решает так много. Но тебе приходится мириться. Ты с нетерпением ждёшь весь год, пока наконец наступит лето, отсчитываешь дни и зачёркиваешь их в календаре. Проходит где-то двести тридцать с чем-то дней, прежде чем мама Кенмы звонит твоей. Ты носишься по комнате как сумасшедший, потому что так рад не был ещё ни разу в жизни, даже когда тебе подарили велосипед на прошлый день рождения. Полдня дороги проходят для тебя смутно, ты либо спишь, либо смотришь в окно, либо разглядываешь сидящего рядом друга. Волосы у него длиннее, чем твои, и ты всегда удивляешься, как они не лезут в глаза и не мешают. Кенма на это всегда лишь отмахивается. Иногда он прикрывает глаза и тихо сопит, прислонив голову к стеклу, но очень быстро просыпается и трёт глаза ладонями. Он странный. Тебе это нравится. Пока что ты не знаешь, как описать то, что чувствуешь к нему, ты ещё слишком мал. Но его улыбка, когда он сильно радуется чему-то или побеждает тебя в играх, для тебя — сокровище. Оно и понятно: ведь он твой лучший друг. Ты всегда хотел, чтобы он нашёл себе больше друзей, чтобы он не общался только с тобой, но он слишком стеснительный. — Мне и с тобой хорошо, — вот что ты всегда слышишь в ответ. Но ты-то знаешь, в чем дело. Сколько бы ни пытались, Кенма не хочет заводить новых друзей и знакомств, предпочитая коротать время в обществе какой-нибудь новой игры, что недавно ему купила мама, или писать какие-то заметки в своём альбоме. «Ну и ладно», — думаешь ты. «Я заменю ему всех на свете, со мной он будет самым счастливым», — твоё решение твёрдое, ты думаешь, что никогда его не изменишь. Наверное, это было лучшее лето в твоей жизни.***
Когда тебе десять, Кенма впервые показывает свой альбом, в котором он постоянно что-то пишет или рисует. Хотя вернее сказать не «показывает», а «ты случайно подглядываешь». Он только тяжело вздыхает, как и обычно, и даёт просмотреть тебе всё. На страницах только криво нарисованные символы, похожие на древние руны, странные существа и подписи к рисункам мелким и аккуратным по детским меркам почерком. — Что это? Кенма смотрит на тебя таким взглядом, будто ты не понимаешь прописных истин. — Это письма. — Какие письма? Кажется, в его взгляде читается что-то среднее между презрением и «о боже какой же ты недалёкий». — Я… не могу тебе рассказать. И не нужно. Ты проводишь полночи листая книги и просматривая сайты, долго не можешь найти то, что ищешь, но наконец находишь. И да, это всё-таки руны. Неужели Кенма увлекается таким? Ты совершенно забываешь о сне, вчитываясь в каждую новую строчку книги о мифологии. Всё-таки странные у Кенмы увлечения, очень странные, но интересные. Так много интересных легенд и традиций, что тебе будет мало одной ночи, чтобы узнать всё, что ты хочешь. Тогда ты впервые узнаешь о «годовой прогулке».***
Летом того же года ты набираешься смелости спросить у Кенмы, почему он увлекается, чёрт её дери, скандинавской мифологией. Ответ весьма неоднозначный. — Она интересная. Ты — друг, ты должен разделять интересы.***
Тебя совсем не устраивают все эти развешанные в его комнате картинки с магическими существами из разных легенд, ведь тебе уже двенадцать, а ему всё ещё одиннадцать. Ты уже много раз говорил, что это глупо, но Кенму не переубедить. Вы забываете об этом уже через пару месяцев. Теперь для тебя увлечения твоего лучшего друга ограничены фантастической литературой, старыми мультфильмами, играми и лишь изредка — рисованием. Последний раз, когда ты видел Кенму рисующим — как раз тогда, когда ты увидел тот блокнот.***
Тебе — четырнадцать, через пару недель будет пятнадцать. Ты понимаешь, что вот-дерьмо-ты-втрескался. И нет, не как твои друзья и одноклассники, не в симпатичных девчонок из параллели или постарше, а, чтоб его, в своего лучшего — и единственного настоящего — друга. Это страшно. Страшно и из-за его реакции, и из-за собственных странных тёплых ощущений, и из-за того, что он для тебя — важнее всех на всём свете. Поначалу ты думал, что это дружески, но нет, оказывается, всё гораздо глубже. В этом году он просит тебя покрасить ему волосы. Руки трясутся, когда ты безжалостно вымазываешь тёмные пряди осветлителем, ты сильно волнуешься, потому что Кенма никогда и никому не разрешает трогать свои волосы, и это — что-то вроде личной привилегии. Да, вы же всё ещё лучшие друзья, помни об этом. И волнуешься настолько, что плохо прокрашиваешь корни, но Кенма машет на это рукой, благодарит за помощь и отмечает, что у тебя все руки в осветлителе, который вот-вот оставит на коже неприятные ожоги. И он действительно оставляет. От одного у тебя даже остался шрам.***
Настаёт время, когда тебе нужно переходить в старшую школу. — Это всего лишь один год, потерпи немного, и мы снова будем учиться вместе! — Угу, — кивает Кенма и снова утыкается в телефон. Тебя порой немного раздражает его безразличие. Нельзя же быть настолько индифферентным ко всему, нельзя оставлять без внимания некоторые важные вещи. Например, переход твоего лучшего друга в другую школу. Но, видимо, ты сильно ошибаешься, потому что кажется, что ему на тебя абсолютно плевать. Вы видитесь в несколько раз меньше, это убивает то самое тёплое чувство у тебя внутри, тебе бывает слишком больно переживать всё это. Новые учителя, новые одноклассники, которые ни черта тебя не понимают, да практически всё новое. И ещё жутко неудобная школьная форма, к которой придётся весьма долго привыкать. Тебе совсем нечем заниматься после уроков, Кенма вечно «занят», учитывая то, что кроме игр он в общем-то ничем и не занимается, и поэтому ты идёшь на дополнительные. Ты перепробовал всё: литературу, футбол, рисование, физику, программирование, но остановился на волейболе. Пожалуй, самый лучший вариант из всего. И да, ты же вроде как играл в него ещё в младшей школе. Каждый день ты приходишь вечером после тренировки домой и, ложась спать, пишешь Кенме маленькое (или не очень) сообщение о том, как прошёл твой день. Ответа дождаться можно было очень редко. «Сегодня на тренировке мне сказали, что я мог бы быть классным капитаном, представляешь!» «Круто». «Мама сегодня проспала, пришлось готовить обед самому. Я умудрился спалить две сковородки и сжечь кухонное полотенце. В жизни больше не прикоснусь к этой жуткой плите». «Ясно». И это тебя совсем не устраивает. Однажды ты наведываешься к нему в гости, он встречает тебя как-то холодно и безрадостно, и тебе становится совсем больно. Хочется прокричать «Не делай так больше!», крепко обнять и никогда больше не отпускать. Но Кенма не любит объятия, как и любой физический контакт. Ты оставляешь своё желание при себе.***
Это же самое желание не утихает на протяжении ещё долгого времени. К этому времени тебе уже почти восемнадцать, а ему — семнадцать. Странно, что вы всё ещё называете друг друга лучшими друзьями. Либо вы цепляетесь за старое, либо понятия у Кенмы о дружбе сложились слишком странные и непонятные для тебя. В середине третьего года обучения тебе становится невмоготу. Слишком тяжело переносить это всё в одиночку. Четыре раза ты почти срываешься. Один не выдерживаешь. По пути домой с тренировки ты долго косишься на него, а потом просто берёшь и прижимаешь к себе, словно вы больше никогда не увидитесь. Он так тебе дорог, что ты хочешь продлить этот момент на ближайшую вечность и ещё чуть-чуть. Он не сопротивляется, и это даёт тебе маленькую надежду.***
Проходит ещё два месяца. Ты всё ещё боишься. Перед сном ты, как и обычно, представляешь себе идеальную жизнь, где он разделяет все твои чувства, не зациклен лишь на играх и рисовании каких-то персонажей в своем блокноте. Представляешь его улыбающимся одному лишь тебе, тебе и никому больше. Иногда ты ловишь себя на мысли, что ты жуткий собственник, и лицемерно радуешься, что у него так мало друзей. В одну из таких ночей ты вспоминаешь какие-то нелепые моменты из вашего детства. Когда вы впервые смотрели «Короля льва» и рыдали весь вечер. Как ты разбил себе обе коленки, катаясь на велосипеде, а Кенма подумал, что ты можешь умереть от потери крови. Как он подарил тебе на день рождения одну из своих любимых игр, и вы играли на приставке до рассвета, совершенно забыв, что сейчас середина рабочей недели. Как ты увидел в его блокноте рисунки с персонажами скандинавской мифологии. Ты второй раз в жизни вспоминаешь о «годовой прогулке». Ещё полночи читаешь статьи и легенды в интернете, прямо как в детстве, и эта идея всё ещё кажется тебе безумием, но уже не так сильно, как раньше.***
Накануне нового года ничего из этой идеи не кажется тебе таким безумным, даже скорее наоборот. Перед рождеством вы с вашими семьями уезжаете в тот самый загородный дом, где ты так часто бывал в детстве, и собираетесь остаться до конца каникул. Встретить Новый год на природе не кажется тебе такой плохой идеей. Особенно учитывая, что ты всё-таки решился на такой отчаянный шаг. Ты одновременно хочешь знать его ответ и боишься спросить. Так странно. Боишься сказать всего несколько слов, но не боишься пойти в лес ночью, где ещё неизвестно что тебя ждёт. О своем решении ты никому не говоришь, только даёшь прозрачные намёки. — После полуночи сразу ляжем спать, или ещё посмотрим что-нибудь? — ненавязчиво спрашивает Кенма и приносит в комнату две кружки с горячим какао. — Нет, прости. — Что-то случилось? — он садится рядом и смотрит тебе в глаза, но ты упорно отворачиваешься. — Просто хочу прогуляться. Кенма понимающе кивает и больше не спрашивает. Тебе очень нравится эта черта в нём. Как, впрочем, и все остальные, ведь ты понял, что влюблен по уши ещё года полтора назад. Время приближается к полуночи. Ты уверен так, как не был уверен ещё никогда в жизни. Сегодня ты узнаешь то, что так хотел узнать последние несколько лет. У тебя кружится голова, потому что ты не ел и не пил весь день, а лишь сидел, запершись в комнате, и ждал, пока наступит ночь. Всё это время ты смотрел в окно, смотрел, как во дворе веселятся ваши родители, и сам Кенма тоже был там и иногда кидал мимолётные взгляды в сторону твоего окна, тяжело вздыхая. Ты буквально слышишь этот звук рядом с собой, настолько ты к нему привык. Но когда на улице темнеет, небо окрашивается в плотный багровый, когда ты решаешь, что пора, тебе внезапно становится не по себе. Может, ты увидишь что-то такое, чего не хотел бы знать никогда в жизни? Все цвета тебе кажутся слишком странными: небо никогда не бывает настолько красным, а снег в темноте не может быть таким белым. Деревья перед тобой плывут, а звук твоих шагов слышен, кажется, по всей округе. У тебя невыносимо болит голова и как-то странно пульсирует сознание. Ты видишь то, чего обычно здесь никогда не бывает. Здесь никогда не летают вороны, в этом ты точно уверен, но прямо над твоей головой пролетает один из них. Тебе кажется, что он слишком огромный для представителя своего вида, но не можешь с точностью сказать, правда ли это или нечто вроде галлюцинации. Здесь не может быть следов других людей. Дом стоит на самой окраине посёлка, и зимой тут никого не бывает. Тем более, если эти следы как будто из крови. До тебя запоздало доходит, что эти следы — твои собственные. Спустя несколько минут, а может быть, и целую вечность, ты видишь какие-то странные знаки на деревьях, очень похожие на те, что рисовал у себя в блокноте Кенма. Время для тебя идёт слишком странно: то разгоняется до предела, то тянется, словно мёд, так же густо и обволакивающе. Странные рисунки отпечатываются у тебя в сознании, они начинают мерещиться тебе везде. Ты всё списываешь на банальное головокружение, потому что не можешь поверить, что всё происходит на самом деле. Ты окончательно заблудился, устал, буквально валишься с ног, поэтому присаживаешься отдохнуть под одно из деревьев с рунами, кутаешься в свой вязаный шарф, но он не спасает тебя от холода. И тогда ты начинаешь слышать голоса в своей голове. «Ты слишком жестокий!» «Нет, даже не думай прикасаться ко мне!» «Я не люблю тебя больше!» Нет, это не голоса. Это голос. И ты отлично знаешь чей. Ты склоняешь голову, но всё равно видишь надвигающиеся на тебя тени, о которых ты читал. Это духи леса, его защитники, которые селятся в больших деревьях. Как раз под таким ты и сидишь. Они обтекают тебя со всех сторон, что-то шепчут тебе, а потом в твоей руке оказывается нож. «Ты знаешь, что ты должен делать».***
Утром его находят с перерезанным горлом, а тебя — бледным, раскинувшим руки в стороны и смотрящим стеклянным взглядом в высокое голубое небо. Нет больше ни следа того почти багрового цвета, что ты видел вчера. Красный теперь снег вокруг вас. Ты так никогда и не узнаешь, что те слова, которые ты услышал в лесу, были адресованы не тебе. Точнее тебе, но не в тот момент времени. Ты так никогда и не узнаешь, что если бы ты поборол свой страх ещё тогда, то ответ никогда не был бы отрицательным Но решение уже принято, не так ли?