Твистер

Отабек вышел из здания аэропорта Пулково ранним февральским утром и огляделся по сторонам. Даже в такое время людей и машин было немало. Таксисты наперебой предлагали свои услуги, но он их игнорировал или отмахивался от особо назойливых и внимательно смотрел в сторону припаркованных автомобилей. В телефоне висело сообщение от Юры: «Я подъехал, жду слева от входа». И действительно, скоро он разглядел светлую макушку, а потом и самого Плисецкого. Тот стоял, скрестив руки и прислонившись к капоту новенького черного паркетника. Прошлой весной парню исполнилось восемнадцать, он получил права и купил машину. Юный олимпийский чемпион мог позволить себе такое удовольствие. Отабек поправил спортивную сумку, которая неудобно сползала с плеча и подошел. С Юрой они не виделись уже больше полугода. Постоянные сборы, тренировки, чемпионаты оставляли мало времени на общение. Друзья списывались вконтакте, реже выходили в скайп, иногда резались по сетке в онлайн игры. Следили за выступлениями друг друга. На соревнованиях пересекались, конечно, но там особо не пообщаешься. Времени мало, нервы на пределе. Одно расстройство. А в последнее время у казаха был очень плотный график, и он совсем пропал с радаров. Но зато, когда тренер дал двухнедельный отпуск, Алтын сразу набрал номер друга. Тот был удивлен, но велел прилетать первым же рейсом. Приветствие вышло слегка скомканным. Как часто бывает, если люди давно не виделись, да еще и Юрий вытянулся за это время и стал почти на голову выше Отабека. Это слегка выбило Алтына из колеи. Все-таки он привык видеть перед собой хрупкого и импульсивного юношу, а теперь ему пожимал руку взрослый молодой человек. Знакомый незнакомец. Однако, когда машина тронулась с парковки, казах слегка расслабился, слушая, как Юрка материт других водителей и рассказывает о своих попытках припарковаться у аэропорта. Манеры у него остались прежними. — Сам понимаешь, я дофига опытный водитель! Так тут еще делегация каких-то китайцев перед тобой прилетела. Представляешь, какой ад творился. Еле место нашел! — друг засмеялся и посигналил затормозившей перед ним Калине. Отабек украдкой рассматривал Юру и пытался не пялиться уж очень откровенно. Плисецкий всегда был для него не просто друг. Но в 10 лет было восхищение, в 15 — желание защищать и оберегать одинокого подростка, скрывающего за напускной злостью и бравадой ранимую душу, а вот что делать с таким Юрием, казах пока не понимал. Но сердце билось чаще, когда он смотрел на тонкие пальцы, вцепившиеся в руль чуть сильнее, чем надо, на напряженный профиль, внимательные глаза. — Погода как всегда идиотская, — продолжал Юра, — неделю назад было под минус пятнадцать, а сейчас плюс три, дождь и мерзкий ветер. Хотел я тут съездить, покататься на сноуборде. Ну и покатался, блин. Все к херам растаяло! У меня, кстати, неделя каникул. Выбил у Якова с боем, но зато оторвемся по полной! Сколько мы не виделись? — Почти 8 месяцев. — Ну охренеть теперь! Я видел твое выступление, кстати, поздравляю. Ты был реально крут. Остальные просто фигня по сравнению. — Спасибо. — Ты как всегда болтаешь без умолку, — рассмеялся Юрий, и Отабек залип на этих новых бархатистых нотках, которые появились в голосе друга, на том, как тот закинул голову чуть вверх, отчего волосы, не закрепленные резинкой качнулись из стороны в сторону и мазнули хозяина по губам. На эти губы. Он зажмурился и отвернулся к окну, силясь на разрисованных заборах питерской промзоны разглядеть ответ на то, как теперь быть и что делать со своими реакциями на друга. А Плисецкий тем временем добил: — В гостиницу я тебя не повезу, жить будешь у меня. Разговор угас, Юра сосредоточился на дороге, Отабек — на мыслях о Юре и вздрогнул, когда прозвучало громкое «Мяяяу». СМС. Юра притормозил на светофоре и уткнулся в телефон. — Ребята пишут, зовут на турбазу на выходные. Ты как? Может сгоняем? Лес, банька, залив рядом. Клёвое место. — Почему бы и нет, я давно не отдыхал так. А что за ребята? — Да так, пара приятелей, их девчонки. Человек пять будет. И мы. Едем значит. Они заскочили к Юре домой, он быстро покидал необходимые вещи в сумку, потом — в магазин за продуктами и плавками Отабеку. Все-таки намечались баня и бассейн. К ночи были на турбазе где-то под Стрельной. Приятели Плисецкого оказались ребятами веселыми и безбашенными. К фигурному катанию отношения не имели, что Отабека только порадовало. Ему интересно было посмотреть на Юрку в другой обстановке, да и самому отвлечься. Первый вечер прошел сумбурно. Жарили шашлыки, парились в бане и ныряли в бассейн. Юрка с непривычки устал за рулем, поэтому был расслаблен, на подколы про «прима-балерину» огрызался вяло и держался ото всех на расстоянии. Даже к Отабеку особо не подходил, поглядывал издалека. Будто присматривался, изучал заново после долгого перерыва. Забросил длинные ноги на журнальный стол и копался в телефоне. Постил фотки в инстаграм. А Алтын на удивление быстро нашел общий язык с парнями, сошлись на теме мотоциклов и полвечера обсуждали новинки. Спать разбрелись довольно рано. В пятницу все устали, хотелось больше спать, чем тусоваться. Ночевали друзья в одной комнате. — Очень длинный день, — выдохнул Юрий, устраиваясь на своей кровати. — Да, но хороший. — Как тебе ребята? — Они не фигуристы, это уже большой плюс, — усмехнулся Отабек, потягиваясь, — прикольные. — Да уж. Я когда в институт поступил, сразу себе сказал, что близкого общения с фигуристами мне достаточно. Мила, Гошка, куда ж от них деться. Да еще Виктор со своим Кацудоном периодически в гости зовут. Я к ним забегаю раз в месяц, строят из себя моих папочек! Контролировать пытаются, прикинь! Привет тебе передавали, кстати. Я когда прихожу, Юри пирожки печет. Научился тут за три-то года. Русский осваивает, но акцент жуткий! — Им тоже передавай привет. Я рад за них. — А я рад, что ты приехал, Бека. Задолбало на тебя по скайпу смотреть. Хотя ты почти не изменился, кстати. — А ты очень. Вытянулся сильно — Это точно, выше тебя теперь. Завидуешь, казах? — Нет, не завидую — усмехнулся Отабек. — Тебе идет. Утомленные переездами и баней, они и не заметили, как заснули. Cуббота выдалась яркая. За ночь выпал снег, с утра похолодало и распогодилось. Солнце слепило глаза, и Плисецкий говорил, что это Отабек привез его из Казахстана. Много гуляли, даже на лыжах выбрались покататься по лесу. А потом притащили санки и плюшки и скользили с горки как школьники, вылетая прямо на лед Финского залива. Ржали над рыбаками, которые с раннего утра уже сидели возле лунок. — Вот это я понимаю — спорт! — смеялся Плисецкий, запуская меткий снежок в спину Отабеку. — Сидеть на льду, ждать рыбу. Не то, что мы, скачем по нему как ненормальные! Бека, бля, прямо в волосы снежком залепил же! — прокричал он, прячась за дерево и громко матерясь. Все вымокли и насмеялись от души. Юрка круглыми глазами смотрел, как вечно серьезный Отабек с боевым кличем летит с горы на разноцветной плюшке, переворачивается и падает в снег, раскинув руки. А тот просто отдыхал. Напряжение прошедшего чемпионата отпускало, близость Плисецкого грела душу. Вообще казах часто ловил на себе взгляды друга, оправдывая их тем, что видеть его таким Юре еще не приходилось. Да и сам Юрка периодически подходил к нему поболтать, уделял довольно много внимания. И Алтыну было приятно, что парень оказался довольно внимательным, потому что поначалу немного переживал, что тот будет больше времени проводить с приятелями. Но, друг, похоже, действительно скучал и явно наслаждался каждой минутой живого общения. Уже вечером они вдвоем вышли на веранду покурить: — У нас отпуск, можем себе позволить, — ухмыльнулся Юрка, прикрывая огонек зажигалки и прикуривая сначала Отабеку, потом себе. — Как тебе здесь? — Здесь? Хорошо. Я рад, что выбрался к тебе, мне давно нужно было переключиться, коньки уже видеть не мог последние пару недель. Чемпионат откатал, и, если бы тренер меня не отправил в отпуск, я бы сам свалил. — Я по тебе соскучился, — проговорил Юра, затягиваясь и выпуская дым из легких. Отабек посмотрел удивленно, улыбнулся: — Я тоже, Юра. Помолчали, вернулись в дом. Ребята уже хорошенько выпили и отрывались по полной программе. Друзья же почти не пили, все-таки большой спорт. Но в голове шумело. Юрка как-то всегда оказывался рядом с Отабеком и постоянно касался. То руку на плечо положит, то подойдет со спины и выглянет из-за плеча. Когда сели за карты, он вообще облокотился ему на плечи, наваливаясь сверху, заглядывая в руку, едко комментировал происходящее, дышал куда-то в район ключицы, отчего у казаха мурашки бежали по загривку и учащалось дыхание. Сосредоточиться не удавалось, и игру он откровенно завалил. А Плисецкий подкалывал, что фигуристам мозги не нужны, главное, чтобы программу хорошо катали, и смотрел с вызовом своими зелеными глазищами. Получил подушкой по физиономии и потом совершенно по-кошачьи фыркал и ругался. Позже перебрались к настольному хоккею. — И тут коньки, да твою ж мать! — веселился Юрка. А потом одна из девчонок залезла в шкафчики и нашла Твистер. Когда она торжественно грохнула коробкой об стол, все заржали. Решено было начать игру. Отабек отказался принимать в этом участие, а вот Юра подхватил идею с энтузиазмом. И все очень скоро поняли, почему. Парень, конечно, возмужал по сравнению со своими пятнадцатью годами, но гибкость не утратил и побеждал всех не напрягаясь. Он выгибался под такими немыслимыми углами, что никто просто не мог с ним конкурировать, а Отабек был не в силах отвести взгляд. Мысли его перешли в такую плоскость, что ему самому стало жарко и неловко. Он налил себе рюмку коньяка и тихо порадовался, что не принял участие в игре. И что Юрка не умеет читать мысли, а то получил бы Алтын по морде уже через пять минут после начала. Вчера в бане было как-то не до того. Усталость моральная и физическая брала свое. Он, конечно, смотрел на друга. Оценил по достоинству его фигуру, тонкую талию, узкие бедра, сильные ноги и крепкую задницу. Отметил ширину плеч и осанку. Но накрыло Отабека именно сегодня. Когда Юра, встав на мостик, поднял одну ногу вертикально вверх, явно рисуясь, перешагнул через чьё-то тело, неловко распластавшееся по игровому полю и уместил идеальную стопу на красном кружке. Волосы коснулись пола, улыбка, почти прикрытые веки. Но Алтын, ласкающий взглядом каждый изгиб его тела, не заметил внимательный взгляд зеленых глаз. А потом Плисецкий оперся только на одну руку, отчего четко обозначился подкачанный бицепс, и перевернулся спиной вверх, перенося руку на зеленый кружок, и Отабеку очень захотелось выйти покурить, но оторвать глаз от офигенной задницы, поднятой вверх, и от прогиба его спины парень уже был не в состоянии. Отабек прикрыл глаза рукой — это был не «Твистер», а изощренная пытка Плисецким. Народу игра надоела минут через двадцать. Они признали за Юркой безоговорочную победу и начали потихоньку разбредаться по спальням. Выпито было много, а завтра уже воскресенье. В итоге в зале остался только Юра, гордо восседающий на игровом коврике, и Отабек. — Бека, давай еще сыграем? — Н-нет, — казах постарался взять себя в руки, но получилось не сразу. — Да ладно, давай! С этими бревнами играть не интересно, а ты ведь можешь в любую позу встать, ты гибкий. Ну давай, хочу достойного соперника! У Алтына от этой фразы пересохло в горле, и он снова глотнул коньяка. Постарался уговорить себя, что это только в его голове слова друга принимают такое двоякое значение и надо бы уже успокоиться. — Может ты хоть здесь меня сделаешь? — Плисецкий будто издевался. — Давай, один кон и пойдем в постельку! — продолжал Юрка. «Заткнись», подумал Отабек, махнул еще рюмку. Закашлялся, закусил, решился. — Один кон. А как будем крутить рулетку? — У меня в телефоне приложение есть, я скачал. Иди уже ко мне. «Блядь», выдохнул сквозь зубы Отабек, призывая на помощь высшие силы. Игра началась: — Правую руку на синий… Сначала Отабек решил, что последняя рюмка коньяка была лишней, потому что голова кружилась от такой близости. Потом, когда он почувствовал аромат волос Плисецкого, понял, что вообще не стоило соглашаться. — Правую руку на красный, Бека! — Так, мне левую руку на желтый… А тебе правую ногу на красный… — Теперь левую ногу на синий. Бека, Отабек, ты слышишь? Давай быстрее! Как они оказались в такой позе, Алтын не понял, но Плисецкий оказался сверху, практически сидящим на его бедрах. Лицом к лицу. Щеки Юры покрывал легкий румянец, глаза смотрели внимательно, а яркие губы приоткрылись. Отабек понял, что попал. Член уже давно предал хозяина и стоял так, что Бека боялся, как бы Юра не почувствовал его жар через мягкие домашние штаны, к тому же задница Плисецкого была непозволительно близко. Дышалось тяжело, он старался сдержать стон, дышал сквозь зубы, по виску скатилась капля пота. Юра проследил за ней взглядом, а потом резко подался вперед и запечатлел на губах Отабека легкий поцелуй. Это был критический выстрел. Руки подвели, и Алтын упал на коврик, закрывая лицо руками от того, что Юрка оказался сидящим прямиком на его бедрах. А тот сначала вскинул руки в победном жесте, а потом притих, двинул бедрами, проходясь по всей длине отабекового позора, выдохнул резко и двинулся еще раз. Отабек застонал сквозь зубы, отнял руки от лица и увидел огромные глаза Плисецкого, яркий румянец, заливший бледную кожу щек, и не смог удержаться, обхватил руками узкие бедра парня. Потянул на себя еще раз. Юрка простонал уже в голос и наклонился над ним, упираясь руками по обе стороны от головы Отабека. — Юра, я… — казах не знал, что можно сказать в такой ситуации, и не очень понимал, почему ему еще не прилетело в глаз. Или, зная Юру, по яйцам. — Заткнись, Бека, — прошептал тот и поцеловал. Поцеловал сильно, напористо и собственнически, проскальзывая языком в его рот, вылизывая и посасывая то нижнюю, то верхнюю губу Отабека. Алтын потерялся в этом поцелуе. Его руки, пройдясь по всему телу Плисецкого, окончательно остановились на заднице и направляли того, задавали ритм и нажим. Юрка в очередной раз застонал и прервал поцелуй. — Я же сказал, один кон и идем в постельку. — Юра, ты… — Я, да. А ты тормоз, Алтын! Как они оказались в спальне, казах не понял, зато отлично помнил, как прижимал желанное тело к двери, которую кто-то из них захлопнул ногой. Как стягивал с плеч кофту и футболку, как покрывал поцелуями ключицы и шею. Тихие стоны Плисецкого лишали последних крох самообладания. Под закрытыми веками вспыхивали звезды. Юрка сорвал с него футболку, а Отабек подхватил своего уже любовника под бедра и уложил на кровать. На чью, он не понял. Лег сверху, опираясь на руку, стараясь не наваливаться всем весом. Юра распахнул глаза, его тонкие пальцы цеплялись за бритый затылок казаха, притягивали к себе. Властно и страстно. — Ты придурок, Отабек, — прошептал он, тяжело дыша в ухо, — мне что еще нужно было сделать, чтобы ты понял, что нравишься мне? — Сказать прямо, — проговорил казах, протискивая колено между ног Юры и подаваясь бедрами. — Ну конечно! А-аааах… И получить по роже? Мммммм… — Я слишком люблю твое лицо, чтобы его портить, — это Отабек практически прорычал, рукой оглаживая стройную ногу, стискивая бедро и проникая под резинку штанов ладонью. — Только лицо? — теперь Плисецкий извивался всем телом, приподнимался, желая избавиться от лишней одежды. — Я люблю тебя! — Отабек посмотрел прямо в колдовские зеленые глаза и прикоснулся к члену парня, который подался к нему всем телом, застонал в губы: — Бекаааааааа… А дальше стало уже не до разговоров. От одежды они избавились давно. Юрка раскинул свои потрясающие ноги в стороны, подставляясь под губы, язык и руки парня. А тот сходил с ума от возможности прижать, приласкать, касаться этого совершенного тела. Касаться везде. Ставить свои метки на белую кожу, прижиматься всем телом. Когда он вошел в подготовленное тело, Юрка впился ему в плечи острыми коготками, оставляя красные отметины, зашипел, выматерился и затих, привыкая к ощущению наполненности. Отабек замер, чтобы дать привыкнуть и чтобы не сорваться самому. А затем начал двигаться. Сначала медленно, затем ускоряясь, меняя угол, выбивая из любовника первые стоны наслаждения. И когда Юра был уже на пределе, Отабек резко вышел. — Какого?! Слушать возмущенный вопль любимого он не стал, перевернул, поставил в коленно-локтевую. Положил обе руки на поясницу, заставляя прогнуться так, что грудь Плисецкого коснулась простыни. — Это тебе за то, как ты поиздевался надо мной с этим «Твистером», — проговорил он глухо и вошел снова, на всю длину. Задавая сразу быстрый темп. Долго они не продержались, сорвались в оргазм практически одновременно. Ярко и мощно. Пытаясь отдышаться, долго лежали в обнимку. — Поиздевался, да? — проговорил Плисецкий, когда немного пришел в себя и к нему вернулось привычное ехидство. — А кто надо мной вчера издевался? В бассейн он прыгал с бортика, с этими твоими кубиками пресса и ручищами, которые так и хочется почувствовать на себе… И вообще, «Твистер» — это фигня, я еще и не так могу! — Я в тебе не сомневаюсь, прима-балерина, — хохотнул Отабек, притягивая к себе любимого в попытке поцеловать, но его жестко цапнули за губу. — Еще раз так назовешь, и я тебе докажу всю свою мужественность, понял? — рыкнул Юрка, усаживаясь на бедра Отабека и прижимая его руки к постели над головой. — Ух, мне достался жутко свирепый тигр, — сказал Отабек. Но ехидство в голосе напрочь перекрывал его восхищенный взгляд, которым он обласкал Плисецкого, и все раздражение Юрки испарилось в один миг. Он наклонился и мягко поцеловал, зализал пострадавшую губу. — Будешь себя хорошо вести, стану ласковым котиком, — промурлыкал он в губы Отабека. Тот рыкнул и одним рывком перевернул легкого парня и снова прижал к кровати. Успокоились они только под утро. А когда выползли из комнаты, нарвались на такие говорящие взгляды, что неловко стало даже наглому Плисецкому. Свалили с турбазы первыми под смешки парней и девчонок. Отабек только успел порадоваться, что зубоскалили ребята не злобно. Удивленно, едко, как умели, но не злобно. Это вселяло надежду на то, что его Юрка не останется снова один, когда Отабеку придет время возвращаться. А пока можно было расслабиться и просто быть с Плисецким. С его Юркой. Взрывным, ехидным, ласковым, заводным и очень любимым. Так начался их отпуск. Они побывали в гостях у Виктора и Юри и те, конечно, сразу всё поняли. Виктор привычно ехидничал, а Юри улыбался тепло и поздравлял. А потом они вместе думали над тем, чтобы найти способ Юрию чаще видеться с Отабеком, потому что разлука по много месяцев теперь уже не рассматривалась. Юркина выходная неделя закончилась непозволительно быстро, и пришлось возобновлять тренировки. И как бы Плисецкий не настаивал, чтобы Бека оставался дома и отдыхал, тот неизменно приходил вместе с ним. Потому что Отабек «не хотел давать фору своему прямому конкуренту на следующем чемпионате», а на самом деле не желал терять ни минуты отведенного им времени. За два дня до отъезда Отабека отмечали Юркин день рождения. Никуда не пошли. Заказали домой роллов, включили фильм, и Юра, удобно устроившись в объятьях парня, проговорил тихонько: «Люблю тебя, Бека». Дурацкий боевик тут же был забыт, потому что ребята нашли занятие поинтереснее. Позже, уже в самолёте, Отабек думал, что это были самые удивительные его каникулы, и что таких будет еще не мало. Он в деталях проигрывал в голове тот первый вечер, вспоминал, как красиво двигался Юрий с кружка на кружок на игровом коврике и мысленно обещал себе в следующий раз обязательно привезти к Плисецкому «Твистер». Для их личного пользования.