Руки

       Салли не считает себя красивым. Он свыкся с тем, что люди оценивают его только по внешности, моральная поддержка на него никак не влияет. Слова от отца для него - просто попытка хоть как-то подбодрить, куда уж откровенней? Снаружи он прогнил, внутри тоже. Под протезом он тоже прогнил, даже не в том плане, в котором можно понять, мол, лицо не то.        Под ним он стал новой личностью, но стал более слабой, болезненной и такой совершенно другой, что от прежнего Сала ничего не осталось. Руки - единственное, что не скрыто маской или высоким воротником. Они могут касаться так же, как и раньше. Ощупывая и слегка касаясь подушечками пальцев той же руки Ларри. Ему это безумно нравится.        Но Салли не верил. Он позволял коту царапать ладони, выводил циркулем по костяшкам что-либо, в конце-концов, царапал канцелярским лезвием свои запястья и откровенно не понимал, почему Ларри так злится.        А Ларри очень сильно злился.        Руки у него самого - потресканные, он их прячет в карманах джинсов. Это самые обычные руки - они такими и останутся. Его пальцы при разговоре с кем-либо слегка равнодушно сжимаются, но только не с Салом. В его компании руки Ларри постоянно трогают кожу собеседника, настолько, казалось бы, прозрачную и мягкую, что все движения мигом превращаются в осторожные. Но кожу перекрывают шрамы, отчего Ларри злится, отдёргивает руку, тихонько цокает языком и прячет свои руки в карманы. Салли оттягивает вниз рукав, скрывая запястье, и откровенно не понимает, почему всё же он злится.        И какого чёрта здесь было.        И почему он прекратил.        Салли никогда так далеко не заходил со шрамами на руках. Он, можно сказать, просто царапал, желая втайне от лютого мира внимания. В этот раз он переборщил. Кто же знал, что сейчас, под протезом, он плачет от невыносимой боли и чувства отвергнутости от человечества?        Руки у него сейчас далеко не нежные. Прозрачную, тонкую кожу перекрывают уродливые шрамы: наискосок, парочка непродолжительных ран вдоль и ещё больше на запястьях...        - Салли-Кромсали? - Ларри зашёл в комнату друга, остановившись в дверях, и когда увидел того на матрасе, судорожно сжимающего своё запястье, то тихонько вздохнул, - Сал.... Привет.        Ларри хмурый.        Ха-ха. Чего ожидать другого.        Он ему не мамка, но Салли проглатывает болезненный комок в преддверии чего-то большего, чем просто крик, незаметно встаёт. Трясётся и протягивает исцарапанную руку для приветствия. Хочет, чтобы Ларри не злился.        - Привет.        Ларри не церемонится. Сейчас Салли выглядит глупо, как загнанная в угол овечка, слегка горбясь от тяжести страданий и давя хрипловатый, тупой крик. Длинноносый хватает за руку и тянет на себя. Салли, словно во сне, жмурит глаза, а когда открывает, то совершенно не понимает, что он делает в комнате Ларри. И почему тот, кто постоянно ходит с равнодушной миной, сейчас сидит перед ним с бутыльком спирта в руках и нежно прикладывает ватку к ранам. Почему его руки, покрытые трещинами, так нежно укладывают бинты, заботливо укрывая кожу в два слоя белыми полосками...        - Почему?        Ларри замирает, как во всяких глупых и нудных фильмах. Хмурится, слегка придавливает ленточку бинта большим пальцем, а другими завязывая что-то жалко походившее на бантик.        - "Почему", спрашиваешь? - Ларри слегка водит кончиками пальцев по руке, оголяя плохо прикрытые бинтом участки серой, похожей на гниль кожи. Салли вряд ли знает особый язык, которым длинноносый так часто говорит. И теперь не знает, какой язык у тех иероглифов, которые собеседник выводит на его хрупких, очень хрупких запястьях. Сал недоумевает, когда Ларри просто касается лбом его костяшек, слегка вздохнув. - Потому что мне этого слишком мало. Я хочу знать ту единственную открытую часть тебя, которую ты убиваешь. Я честно хочу быть ближе к тебе, но как? Ты стираешь свою личность, Сал. За каждой царапинкой, за каждым порезом. Ты должен прекратить делать больно себе и мне...        Салли вздрагивает. Теперь, кажется, его жаждет прояснение: светлыми, ясными лучиками пробиваются сквозь бинты и протез догадки, которые попутно загораются под кожей и на щеках горячим румянцем.        Догадки о том, почему Ларри злился...