Герой

Тщательно составленный образ героя в голове Лидии появляется первый раз в семилетнем возрасте, после просмотра всех диснеевских мультфильмов по три раза. Герой, в её воображении, обладает фигурой Филиппа, глазами Эрика, волевым подбородком Джона Смита и улыбкой Алладина. Образ дополняется в одиннадцать: тогда его черты начинают отдавать реалистичностью после просмотра «Титаника» и, стыдно признаться, «Крепкого орешка» (кроме лысины, разумеется, и привычки ругаться через слово). Но большинство мальчишек не дотягивают до сходства с образом даже на треть, так что его приходится, к сожалению, оставить. В первый раз она воскрешает его из памяти, когда по-настоящему видит Джексона. Они уже давно пересекаются на общих уроках, но когда он впервые улыбается ей, сверкнув белоснежной улыбкой, в голове Лидии сам по себе всплывает когда-то лелеянный образ. И она улыбается в ответ. Довольно скоро Лидии приходится осознать, что она не подумала наделить своего героя самым важным: моральными качествами. В диснеевских мультиках красивый персонаж был красивым и внутренне: наделён благородством, умен, добр. А вот в жизни все оказалось не так. Но Джексон, её герой, уже с ней, и отказываться от него глупо, так что Лидия продолжает составлять ему идеальную пару: идеально выглядит, помогает в учёбе, болеет за него на всех тренировках и матчах, носит ему обед в школу. Закрывает глаза на его недостатки: мелочность, склочность, нежелание стать лучше. «В конце концов, идеальным может быть лишь образ» — утешает она себя. Но все-таки, продолжает примерять его как костюм, каждому, кого встречает. Максимально похожим на свой образ, она неожиданно находит… Скотта МакКола. Не относительно внешности, но, узнав его чуть-чуть получше, она осознает, что Эллисон умудрилась отхватить себе настоящий алмаз. Однажды, даже пробует переманить его, но один-единственный поцелуй утверждает девушку, что плохо целующегося и не слишком симпатичного парня можно оставить и подруге, раз уж она в него влюблена. И насколько близок к образу героя Скотт, настолько далёк от него Стайлз, имя которого она первое время не трудилась и запоминать. Первый момент, когда он заставляет её действительно обратить внимание, случается после заявления Стайлза, что он прекрасно знает, насколько она умна. Лидия порой и сама не понимает, зачем ей маска дурочки, но уже слишком к ней привыкла. Так что удивляется тому факту, что кто-то умудрился это заметить. Во время танцев руки Стайлза на её талии теплые и подрагивают, но она больше обращает внимание на то, что Джексона в зале нет, чем на парня, с которым танцует. Но впервые она примеряет образ героя к Стайлзу немного позже: после двухдневного блуждания по темному лесу, которое она и не помнит. Но помнит мягкую куртку, которую он ей протянул, старательно отводя глаза. Получается… разочаровывающе. Герой из Стайлза был никакой: ни тебе презентабельной внешности, ни белоснежной улыбки, ни способности разбираться со всеми обстоятельствами взмахом руки. Единственное, что подходит — его очевидно заметная невооруженным взглядом влюбленность, но воспринимать её серьёзно она никак не может. В конце концов, у Лидии всё ещё есть Джексон, который занимает намного больше места в её сердце, чем она считала. Но Джексон уезжает в Англию; в аэропорту он жарко целует её, обещает не забывать и писать каждый день, на что Лидия кивает, прекрасно понимая, что уже через пару месяцев их общение сойдет на нет. Но так же понимая, что в этот раз она готова к этому. И, наверное, поэтому она так быстро после его отъезда чувствует, что готова к чему-то новому, если бы нашёлся нужный человек. И он находится. Только на место героя Эйдан не подходит никак. Впрочем, этому Лидия даже рада. Ей не нужны отношения, особенно с парнем, который по другую сторону баррикады. Но секс с ним её вполне устраивает. Когда у Стайлза случается паническая атака, Лидия уже давно понимает, что он не просто друг Скотта, с которым она периодически болтает и делает домашнее задание в библиотеке, а её друг, который поможет выбраться из любой, даже самой запутанной ситуации. Она не знает, когда они прошли этот путь, но целуя его, она это ощущает. И совершенно не удивляется словам Дитона о связи, потому что ясно чувствует эту связь. Ей странно иметь парня-друга, особенно, когда он влюблен в неё по уши, и она, неожиданно даже для себя, ценит их отношения. Может, из-за этого для Лидии и становится ударом, когда она понимает, что Стайлз встречается с Малией? Малия — неплохая девчонка, и, что самое главное, она на их стороне, но Лидия не может порой сдержать раздражения в её сторону. Непонятное чувство щекочет изнутри, просится наружу и, в конце концов, формируется в вопрос, который Лидия никогда никому не задаст: ну что Стайлз в ней нашёл? Что находит Малия в нём, Лидия неожиданно понимает: он ведь совсем не тот недотёпа, что был в самом начале их знакомства. Он умён, способен найти выход из любой ситуации, всегда готов прийти на помощь. А на образ героя в её голове неожиданно находится ещё один претендент. Джордан Пэрриш выглядит самым настоящим героем. Лидия видит его много раз, но по-настоящему, лишь когда понимает, что у её друзей слишком мало времени на неё. Она впервые в жизни ощущает одиночество, потому что перед её глазами две счастливые пары, уделяющие в основном время друг другу. Джордан старше, он далеко не подросток, с ним можно говорить о вещах, которые её друзья, кажется, и понять не смогут. И, в какой-то момент, Лидия остро чувствует его симпатию к себе, как почувствовала бы любая девушка с наличием хоть какого-то опыта общения с противоположным полом. Ей хочется отпустить свой дар, свои мысли, бессонницу, одиночество и дать Джордану шанс, которого заслуживают они оба, но Лидии что-то мешает. Она старательно ищет этот недостающий кусочек паззла, словно шарит в темноте в поисках чего-то невидимого, потому что не понимает причины, сколько не старается. Джордан самый настоящий красавец, подходящий образу героя, который она придумала так давно: у него широкие плечи, правильные черты лица, а от его улыбки ей хочется улыбаться самой. Он добр, с чувством юмора и идеально ей подходит, а ещё испытывает искренний интерес. И Лидия рада бы потянуться в ответ, но всё идёт не так. Во время тренировочного боя, она обнаруживает себя в горячих объятиях Джордана, ощущает его дыхание, но вместо желание развернуться и поцеловать его, её накрывает смутное воспоминание о другом объятии, тёплом и уютном, которое она не отказалась бы ощутить ещё раз. Но она забывает об этом, ведь у них есть куча проблем, с которыми надо разбираться. Позже у неё просто нет времени на такие вещи: ужасные доктора, очередные странные события, Тео, сделавший её сумасшедшей, лечебница, дыра в голове, доктор Валак… Ответ приходит к ней в тот ужасный момент, когда она думает, что вот-вот умрёт. Её до сих пор трясёт от слова «электричество», и она не способна даже поднять руку, не то что бы встать на ноги и придумать новый план побега из лечебницы. Планы — это по части Стайлза, который словно по волшебству оказывается рядом с ней. Стайлз говорит о том, что надо бежать, что все тут и пришли её спасти, но Лидия может сфокусироваться лишь на его лице, таком близком, привычном, родном, и опасности, которая ему грозит, если его обнаружат. Когда приходит доктор Валак, ей уже кажется, что не было никакого Стайлза, что-то было лишь видением усталого мозга, который скоро перестанет функционировать. И тогда, в больничном кресле, в шаге от смерти она вдруг осознаёт, что было недостающим кусочком головоломки. В чём причина того, что она не может быть с Джорданом. Или не смогла по-настоящему влюбиться в Эйдана. И не сможет полюбить кого-то ещё. Ответ на этот вопрос — Стайлз, распахивающий двери той ужасной лаборатории. Стайлз, чей взгляд говорит красноречивее любых слов радости, что она цела. Стайлз, чьи сильные руки поддерживают её, пока они идут прочь оттуда. Стайлз, которого она так сильно любит. После этого всё сливается; Лидия уже не понимает, куда её ведут или несут; она ощущает себя в коконе, который затягивает все сильнее, а она, ломая ногти, пытается сквозь него прорваться. Её пугает боль, наваливающаяся со всех сторон, и бессмысленность попыток, потому что кокон только сжимает всё сильнее и сильнее, а ей остаётся лишь кричать. И среди этого, вдруг раздаётся громкий и ясный голос, велящий ей не сдаваться. Он зовёт её, просит очнуться, вернуться, открыть глаза. Лидия жадно его впитывает, ощущает прилив сил и снова сопротивляется, потому что как она может сдаться, когда её зовут и ждут? Открывая глаза, она уже знает, чей был то голос. — Стайлз спас меня, — говорит Лидия, прижимаясь к матери, когда приступ позади, и голоса в голове затихли. И имеет в виду не только его план и осуществление, но и веру в неё. Белоснежная кровать в больнице, где мама наказала ей пробыть под наблюдением пару дней, напоминает ей о том, что она больше не в доме Эйкена. Там о свежих простынях не слышали пару последних десятилетий. Лидия открывает глаза, чувствует теплую руку в своей руке и сразу понимает, кто это. Стайлз поднимает взгляд, когда Лидия принимает сидячее положение на кровати. Он в помятой рубашке, бледен как смерть, словно не спал несколько дней, и так трогателен, что Лидия не может сдержать улыбки. — Ты спас меня, Стайлз. Как настоящий герой. Как Джон МакКлейн, как Зигфрид, Питер Паркер… — Как Чип и Дейл? Лидия слабо смеётся, и Стайлз улыбается ей в ответ. — Знаешь, — говорит она, когда пауза затягивается, — после того как главный герой спасает девушку, ему полагается награда. Он выглядит так, будто вспоминает, где по дороге из ветеринарной лечебницы до больницы она ударилась головой, отчего Лидия снова смеётся. Её герой. Смешной и стеснительный. Что там какой-то образ, придуманный маленькой глупой девочкой, по сравнению с ним, живым и настоящим, вытащившим её из закрытой лечебницы и с того света? Он всё ещё стоит на месте, недоверчиво глядя ей в глаза. Лидия лукаво улыбается.  — Ну же, Стайлз. Или тебе снова нужна инструкция, чтобы понять, что делать дальше? Как оказывается, не нужна. И для поцелуев тоже.