the red is for jealousy

23:17 Вероника: как-нибудь на неделе, Бетс, в это воскресенье совсем никак Истерика Бетти – тусклая, горько тлеющая на уровне желудка, заставляющая болезненно впиваться в искусанные, шершавые губы резцами, глядя в мерцающий экран на очередное, обреченное на заведомую бесперспективность заверение. Ссыпать стручковую фасоль в ведро для отходов, а тарелкой разнести до мерзости беспрекословно начищенное оконное стекло посреди очередного, просиживаемого в мнимом обязательстве ужина с катастрофичным стремлением матери поселить над столом иллюзорность обоюдной заинтересованности – первостепенное намерение вяло елозящей по тарелке ножом Бетти. Но дать матери лишнее основание запихнуть ее в соседнюю палату с сестрой – наверное, единственное, тормозящее зудящий краткосрочный порыв растраты имущества перед перспективой непрекращающегося контроля. Веронике хватает двадцати четырех часов в сутках фактически – черт возьми, буквально – на каждого, и отчего-то единственным исключением в «перечне нуждающихся» стоит Бетти – ее Бетти, выражаясь ее же категорично чеканящими уверенность в сказанном словами. Купер – не действующее лицо постановки «вечно обиженной и крайне угнетенной». Но Вероника – Вероника, Вероника, Вероника, уже до мозоли на языке – определенно взывает к месту в первом ряду, если Бетти решит поставить подобный моноспектакль. Внезапный интерес Ронни к Арчи – от «Ронни», сходящей с языка Арчи, воротит – становится причиной оседающей в голове неразрешимой озадаченности. Бетти глушит рвущуюся наружу оголенную язву, когда сидя в компании ребят на трибунах стадиона за спиной Вероники – исключительно там – слышит ее сладкое потакающее кокетство на левое изречение Эндрюса. Ей хочется вырвать из рук раздражающе очаровательной девчонки упаковку с фри, выдернуть из пальцев две тонкие картофельные палочки и запустить всем этим продовольственным добром за сидения, в Эндрюса, в Джагхеда – прости, ты просто сидел рядом, – на футбольное поле, в Веронику, в конце концов! «Это лишь твоя гребанная проблема, Бетти», едва не шепчет она себе под нос, невнятно отвечая непринужденно обернувшейся в вопросе Лодж. И все становится почти нормально, пока она – несвоевременно, по собственной хронической нерасторопности – не отстает однажды после тренировки от Вероники, заставая временем позже ту в пустующем коридоре, прижимающуюся губами к перебинтованному запястью Арчи. И она предпочла бы пребывать в неведении – собственных накрученных представлениях и убеждениях, что все это – лишь в ее чертовой голове. Джагхед околачивается вблизи ее хмурой физиономии, в подбадривающих жестах и неуемном стремлении всколыхнуть застой в ее мыслях. И это, черт возьми, слишком по отношению к ней – вяло поддерживающей разговор и в отсутствии всяческого настроя к любой коммуникации. Но Джагхед продолжает находиться рядом, и Бетти – мысленно, но все же – вроде, признательна тому за его ненавязчивое, естественное присутствие. – Она одна, Бетти, – вздыхает Вероника, когда Бетти мямлит что-то типа «на нее у тебя есть время». – Она нуждается в поддержке, вот и всё. И Бетти недоумевает, как человек бывает поразительно слеп вкупе с собственной повсеместной проницательностью. Шерил – до дрожи в худых коленях погрязшая в собственном влечении Шерил – зовет Веронику «зарыть топор войны», и, кажется, лишь последняя среди прочих действительно искренне не догоняет до намерений рыжеволосой. «Это почти жалко», кривится Бетти, наблюдая, как Шерил как бы невзначай дотрагивается до Вероники при любых подходящих обстоятельствах, и Вероника – действительно, единственная, кто не замечает этой однозначной исключительной расположенности Блоссом. Или предпочитает не замечать. Бетти старается не предполагать подобные «или», но что ей остается, глядя как Вероника – Вероника – крайне откровенным образом ведется на едва прикрытые «дружественной поддержкой» уловки. «Она нуждается в поддержке», звенит в ушах, и сказанное видится как оплеуха обиде, принятой, очевидно, за взыгравший эгоцентризм. И Бетти запускает ежедневник в противоположную стену, глухо врезая тот твердым переплетом. У нее тоже есть проблемы. Она тоже, черт возьми, нуждается в поддержке. Почему ее нужда настолько сомнительна и нечитаема в череде прочих – спешащих на подставленное плечо Лодж, беспрекословно обеспечивающей необходимыми «рассудительно» и «надежно»? «Прочие нуждающиеся» фактически не оставляют Бетти случая задействовать внимание Вероники, поскольку «сегодня никак» – набитая, зудящая оскомина на обнадеженные старания Бетти вернуть – хотя бы краткосрочное, но единоличное – присутствие Лодж в свою действительность. «Это лишь твоя гребанная проблема, Бетти» горько свидетельствует она собственное утверждение, скользя по «как-нибудь на неделе, Бетс, в это воскресенье совсем никак» двухнедельной давности.