Крайне затруднительное и непредвиденное путешествие Милли Фурнье

- Я что-то не поняла, - пробормотала я, выходя следом за Дори из дома на полные ликующего народа улицы. Для нас в толпе оставался проход посередине, но люди жались к стенам домов, вытягивали шеи, пытаясь разглядеть Торина, Фили и Кили. Толпа была пестрой, многоликой, но особо запоминающихся персонажей я не заметила. – Мы что, поедем на ЛОДКАХ? - Да, - ответил Дори, обернулся и подтолкнул меня вперед. Наша группа растянулась в колонну по одному и следовала за бургомистром к главным воротам. – Нам дали три лодки, на которых мы пересечем Долгое озеро и поедем вверх по Бегущей реке, а потом, на ее западном берегу, нас будут ждать озерники с пони, и вот уже оттуда мы отправимся своим ходом. - А… - мой ответ был бесполезен, но Дори не слышал его за шумом толпы, мимо которой мы проходили, и за довольным бурчанием Бофура. Бургомистр шел быстро, и скоро мы оказались далеко от расходящейся толпы, которая осталась ближе к центру города. Почему-то сейчас, в отличие от дня прибытия, мне было не по себе от нашей известности. Кили шел позади меня, и я не могла заставить себя посмотреть на него. Ну, вы поняли, без желания взять одну из его стрел и запихать ее ему в… - Надеюсь, это вас устроит, ваше величество Король-Под-Горой, - сказал бургомистр, останавливаясь. Мы прошли по улицам к краю воды. Там нас ждали пятеро озерников, держа в руках веревку, на конце которой покачивались три длинные лодки. - Устроит, - сказал Торин, сделав шаг вперед. – Еще раз благодарим вас за помощь. Бургомистр, тряся брюшком и сверкая потной физиономией, рассмеялся и сказал: - Ну да, ну да… Ждем от вас хороших вестей об отвоевании Эребора! – в воздухе повисло окончание фразы: «если вы, конечно, его отвоюете». Что-то подсказывало мне и остальным, что бургомистр прежде всего беспокоился о золоте, скрытом под Одинокой горой. - Разумеется, - сухо ответствовал Торин. Мы садились в лодки, по пятеро в каждую. Думаю, вы и сами догадались, с кем посадили меня, и я не была этим недовольна. Да, я собиралась показать ему, кто здесь главный и с кем НЕ СТОИТ обращаться как с неполноценным. Но, конечно, не сейчас. Закатывать скандал в замкнутом пространстве лодки было бы несправедливо по отношению к остальным. Тем не менее, когда я сделала неуверенный шаг вперед и попыталась забраться в лодку, именно Кили взял меня за талию и перешагнул полоску воды вместе со мной. Пока рассаживались остальные, я повернулась к нему, нервно нахмурилась и выдавила: - Спасибо. Он вздохнул: - Милли… - Неужели нельзя подождать, пока мы все не рассядемся в эти долбанные посудины, прежде чем… - я бросила на Бофура испепеляющий взгляд, и он быстренько заткнулся. – Хоть бы подвинулись… - проворчал он, опасливо поглубже надвигая на голову шапку. Мы расселись в таком порядке: Бофур, я, Кили, Фили и Бомбур. К счастью, как я сказала, лодки были достаточно длинными. Но было холодно, а с деревьев начали опадать листья: приближалась осень. И я сразу поняла, что путешествие обещает быть не из комфортных. Хотя единственное, что я делала, это благодарила судьбу за то, что я вообще была в отряде. Многие гномы не разговаривали со мной, видимо от неловкости. Я знала, кто голосовал против меня, и среди них были Фили и Кили. Конечно, они также были моими самыми близкими друзьями. Кили был моим… просто моим, и я понимала, почему он не хотел, чтобы я шла до Эребора. Честно, я понимала. Но как же я была зла. Зла за то, что они решили, что это ИХ выбор, а не МОЙ. Что после всего, через что мы прошли, приходилось начинать все сначала. Но в то же время, когда озерники сталкивали лодки в воду, а бургомистр с нами прощался, мне стало… вот честно – страшно. Я серьезно, потому что вот оно. Цель нашего похода была видна невооруженным глазом. И там в Горе сидел дракон, которого надо было как-то побеждать. И какая-то малюсенькая часть меня подумала об обшитой деревом комнатке и уютной кровати. Но потом я вспомнила, что меня зовут Милли Фурнье, а значит – мне предстояло доказать, что неверующие в меня заблуждались, причем очень сильно. - Сколько ехать до западного берега? – спросила я, когда лодки отплыли от безопасного Озерного города на открытую воду. Вода была довольно спокойная, и Кили с Бофуром сидели на веслах нашей посудины, как обозвал ее Бофур. Он также жаловался на вес Бомбура, к сильному возмущению последнего. - Три дня, - ответил на мой вопрос Торин, сидевший в соседней лодке. Я вытаращила глаза, но быстро взяла себя в руки и спокойно сказала: - А, понятно, – между тем, внутри у меня все бушевало. ТРИ ДНЯ??? В этой штуке? Нет, конечно, с остановками на поспать, но… ТРИ ДНЯ??? Мы продвигались все дальше по реке, в лодке царило молчание. Из коротких реплик следовало, что озерники будут ждать нас с пони и запасами на западном берегу, а также гномы вовсю троллили Бильбо по поводу его талантов взломщика и планов насчет пробраться в логово Смауга. - Что ж… надеюсь, тут поможет мое кольцо! – сообщил хоббит, и гномы смущенно замолкли. - Именно, мистер хоббит! – сказал Балин, как будто эта идея ему еще не приходила в голову. – Думаю, что именно так мы и поступим, – А, ну да. Хотя я все еще не вполне понимала, как это нам могло помочь. Они что, рассчитывали, что Бильбо прокрадется к дракону и вынесет оттуда все золото по монетке? Мне в это верилось как-то слабо, ведь из рассказов следовало, что золота там было БОЛЕЕ ЧЕМ. В какой-то момент я начала клевать носом просто от скуки и почувствовала, как меня потянули назад за куртку. Прижав меня спиной к своей груди, Кили сказал: - Спи. Я уселась поудобнее, так что его колени оказались по обе стороны от меня, и мне стало так удобно, что я ощутила новый прилив злости. - Мы еще поговорим! – процедила я сквозь зубы, снова закрывая глаза. Журчание воды и проплывающий мимо лес убаюкивали. Кили замер, и я отчетливо представила себе, как он напряженно сглотнул. Он слегка двигался, чуть направляя лодку веслом по уже сильному течению. - Угу, буду ждать. И я уснула. * * * Каменистый берег весь порос соснами, которые наклонялись к воде, как будто на них все время дул ветер. За каменистой полосой был ровный уступ, на котором Торин велел разбивать лагерь. К счастью, у всех нас были спальные мешки (даже у меня, в кои-то веки!), толстые и на меху – то, что надо для холодных ночей. - Нам нужен хворост? – спросила я, неловко стоя на отшибе, пока все остальные разбивали лагерь. ДОКАЖИ СВОЮ ПОЛЕЗНОСТЬ. С минуту все молчали, занятые своим делом: кто вытаскивал на берег лодки, кто готовил спальные места, кто осматривал местность. - А ты справишься, красавица? – спросил Двалин с некоторой долей иронии. Учитывая то, что он голосовал против меня, я взвилась от ярости. - Ты можешь либо умереть от переохлаждения, либо ВЕЖЛИВО попросить меня набрать хвороста. И ДА, я СПРАВЛЮСЬ! – тут я вспомнила, как в самом начале похода я упала и рассыпала охапку хвороста. – ТЕПЕРЬ – справлюсь, – я увидела, что гномы скрывают усмешки, и почувствовала, что краснею. - Тогда сделай одолжение, будь так добра, - и Двалин шутливо поклонился. Я неуклюже развернулась на каблуках и направилась к лесу, слыша, как одни хихикают, а другие виновато сопят. - Кили! – громко сказала я уже с опушки. – Пойдем со мной. Он понял, что я имела в виду, и поспешил следом под насмешливое фырканье гномов и Бильбо. Даже ХОББИТ смеялся над нами. Или над Кили, которого вели на заклание. - Я очень зла на тебя, - сообщила я ему, отодвигая с дороги ветку и наклоняясь за хворостом. Кили стоял рядом, глядя на меня этим своим фирменным пристальным взглядом. Я выпрямилась и посмотрела на него поверх собранных веток. – Ты не должен решать за меня, куда мне идти. Я понимаю, что ты сделал это, оберегая меня… - Ты понимаешь? – спросил Кили, приподняв бровь. Из-за спины у него торчал новенький колчан со стрелами. – Потому что по твоей реакции я бы так не сказал. Я сделал это не для того, чтобы контролировать тебя… - Да знаю я… - я закатила глаза, но он пропустил мою реплику мимо ушей. - Милли, я не могу допустить, чтобы ты снова оказалась в такой ситуации, как с гоблинами. Я помню, как тебе стало физически плохо после того, как ты убила одного из них. А что если нам снова встретится Азог? – он шагнул вперед, откинул волосы с моего лица, взял ладонями мое лицо и посмотрел мне в глаза. – А сейчас ты здесь со мной, и хотя я рад – а я действительно рад… Я сглотнула: - А что если бы я с тобой так поступила? Просто уехала бы. Раз – и все. Что если бы тебе приходилось каждый день мучиться, не зная, жива я или погибла? Даже не попрощавшись? Каково было бы тебе? Он стиснул зубы и опустил глаза. - Я понял… - выпустил мое лицо и опустил руки. Я пожала плечами – охапка хвороста была зажата между нами. - Когда вчера ты уходил из моей комнаты, ты сказал, что ты мой, - я стояла чуть выше него и чувствовала, как мои ступни неудобно изгибаются, как будто я стою на цыпочках. Приблизив к нему лицо, я сказала: - Мне не нравится, когда что-то мое уходит, даже меня не предупредив! Кили приподнял бровь: - Ты сказала «что-то»? Я проигнорировала его слова. - Кили, я просто расстроена. Меня нельзя так оставлять. За меня нельзя решать, что для меня лучше, что я должна или не должна делать. Я учусь выживать в этом мире, и я должна продолжать учиться, понимаешь? Я говорила тебе, что там, откуда я родом, женщины занимают совсем другое положение, и ты должен это учитывать. Кили жалобно смотрел на меня: - Я иногда об этом забываю. Что ты попала к нам из такого далекого и такого другого мира. - Я тоже, - я посмотрела на него, потянувшись к его руке. – В следующий раз приходи ко МНЕ и говори со МНОЙ. Больше никакой лжи, мы не можем врать друг другу после того, через что мы прошли, – он кивнул и чуть усмехнулся. – Хорошо. Между прочим, ты прощен только наполовину. А остальные пусть ползают на коленях, вымаливая пощаду, – я посмотрела на него и только сейчас поняла, как ценны эти минуты наедине. – Знаешь, а ведь нам не обязательно сию секунду возвращаться. Кили подумал и улыбнулся: - Ну да, мы ведь еще не собрали ВЕСЬ хворост… - Слава богу, - вздохнула я, уронила охапку на землю, выпустила его руку и крепко поцеловала его в губы. Вся эта невинность и скупость гномьих ритуалов ухаживания начинали потихоньку действовать мне на нервы, а мысль о том, что он меня оберегал… мммм… Кили развернул меня и прижал спиной к дереву. Я рассмеялась. Его щеки порозовели, и, о Махал, он был просто неотразим. Его губы снова прижались к моим, и я уже сама не понимала, каким образом сбор хвороста превратился в такие жаркие обнимашки. Я чувствовала себя подростком, и технически еще два месяца я должна была им оставаться, но тем не менее. Его руки обхватили меня за талию и притянули ближе. Я уже знала, что он также ненавидит гномьи правила ухаживания, как и я, но откуда бы Торин узнал, что мы их нарушили? Кили был бесшабашно храбр, и я была такой же – лучшего сочетания не придумать! Клянусь, его губы на вкус были как сахар, и конфеты, и мармеладные червяки. ОБОЖАЮ мармеладных червяков! И тут он сделал нечто такое, на что я даже не подозревала, что он решится. Он опустил голову и поцеловал меня в шею, и я тихонько ахнула с коротким смешком - его щетина щекотала меня, и я с трудом сдержала смех. Он улыбнулся, оторвался от меня и откинул волосы с моего лица. - Ты красивая, - сказал он мне. Глаза его потемнели, а щеки стали розовыми. - Ты просто стараешься, чтобы я побыстрее забыла, какой ты засранец, - выдохнула я, ощущая, как трясутся колени и колотится сердце. Кили прижался лбом к моему лбу и усмехнулся. - Я так понимаю, ты пытаешься меня задеть? - Возможно. Кили отодвинулся от меня, и я с трудом подавила желание снова подтащить его к себе и продолжить объятия. Вместо этого я смотрела, как он наклоняется, подбирает хворост и запихивает охапку мне в руки. - Что за?.. - Нас ждут в лагере, - ответил он с нахальной улыбкой. – Их нельзя задерживать. Мои губы растянулись в хитрую улыбку, я кивнула головой в направлении лагеря и последовала за ним, через сосны, обратно на берег. Смеркалось, а огромная река шумно катила свои воды мимо нас. Когда мы пришли, наши сидели и курили трубки, неспешно беседуя. - Говорю тебе, - сообщал Нори, обращаясь к Дори. – Что-то тут не так. И трубочная трава тут ни при чем, – он обернулся на меня, я как раз свалила хворост на землю и молча указала на него – разводить костер я бы не стала даже и пытаться. – Махал, у нее получилось! - Что-то долгонько вы шастали за такой малюсенькой охапкой, - сказал Фили, сидящий у валуна. – Мирились, поди? - Заткнись, - отрезал Кили, глядя куда угодно, только не на Торина. Наконец, костер был разожжен, похлебка сварена, и мы все сидели у костра, впитывая тепло. Быстро стемнело, а шум воды отвлекал от тишины в лесу, к которой я еще не привыкла. После небольшой паузы я оглянулась и увидела нечто очень забавное. Круг, в котором мы сидели, медленно превратился в полосу задымления, потому что у каждого из наших была трубка и все сосредоточенно курили, выдувая в воздух колечки дыма. - …и последняя луна осени, - сказал Торин хриплым, низким голосом. Он вынул трубку изо рта, вокруг него клубился дым, отчего он стал похож на привидение. Я сидела рядом с Кили, но о нашем неожиданном примирении, как и о том, что случилось перед уходом из города, не упоминал никто. – Тогда там откроется дверь в Эребор. - А мы успеем? – спросил Нори, вертя в руках камешек. Двалин бросил на него тяжелый взгляд. - Да уж будем надеяться, а то получится, что весь поход пройдет впустую, - проворчал вечно недовольный гном, и Нори мигом притих. - А сколько времени у нас осталось, чтобы дойти до дверей? – спросил Кили, передавая брату кисет. Фили кивнул, не отводя глаз от Двалина и Торина. - Достаточно, - заявил Торин. Пока шли эти разговоры, я поставила тарелку на землю и взяла руку Кили в свои руки, перебирая его пальцы. Мне нравилось ощущать его грубую кожу и длинные пальцы. Он почти не смотрел на меня, прислушиваясь к разговорам с очень серьезным выражением лица. Поверить не могу, что ему за 70. Укоризненно цокая языком на грязные ногти Кили, я вдруг услышала резкий, громкий вой. Все притихли и прислушались. И что было самое худшее? Вой был знакомым. Кили сжал мне руку и всмотрелся в гущу деревьев позади нас. Я, замерев, сжала его руку в ответ. Остальные гномы тоже сидели неподвижно, глядя туда, откуда донесся вой. - Варги, - выдохнул Торин слово, которого мы все боялись. - Близко? – отрывисто спросила я. – Нам надо садиться в лодки и уплывать? У меня перед глазами стояло тело Торина в пасти варга, Бледный Орк, повергший Торина, и то, как мы с Бильбо поднимаемся в атаку. Тогда я была уверена, что это конец, что я там же и погибну. - Нет, - решил Торин, вставая. – Нет. Мы не сможем управлять лодками в темноте. Фили, Кили, погасите огонь и набросьте на него одеяло, чтобы не было дыма. Двалин, пойдем, разведаем обстановку. Милли, проследи, чтобы все наши вещи были собраны, и завтра мы могли бы быстро их взять, – и с этими словами он поднялся и вместе с Двалином пошел к лесу. Я сидела, остолбенев, не замечая, что Кили вынул свою руку из моей. Торин… Торин дал мне ПОРУЧЕНИЕ? - Принимайся за работу, красавица, - сказал Балин, глядя, как Кили помогает мне встать. Старый гном подал мне стопку мисок, а остальные занялись своими делами или тихо распихивались по спальникам. – Это надо положить в мешок Ори, - сказал он, указывая на миски. Кили и Фили начали разбираться с костром, а я собрала миски и ложки и передала их заметно нервничающему Ори. Он сложил их в мешок и наклонился ко мне, пока я рассматривала тихий, темный лес. - Думаешь, нам правда следует оставаться здесь? – спросил он, как будто мое мнение что-то значило. – Здесь как-то небезопасно, – я вспомнила, что Ори художник и приспособлен к таким вещам не больше моего. Но я также вспомнила, как он сражался, тыкал во все стороны оружием, защищал братьев. - Думаю, Торину виднее, - ответила я, но в моем голосе звучало явное сомнение. Я оторвала взгляд от деревьев и посмотрела на Ори. – А он король, как ни крути. Надеюсь, он знает, что делает. НО ЕМУ СЛУЧАЛОСЬ И ОШИБАТЬСЯ. Скоро вернулись Торин и Двалин и сообщили, что все тихо. Мы действительно ничего не слышали и улеглись спать в тишине и кромешной тьме. Единственным освещением была серебряная луна высоко в звездном небе. Не говоря ни слова, Кили взял меня за руку и повел меня туда, где расположились они с Фили. Последний странно на меня посмотрел и кивнул, что я расценила как нечто вроде извинения. После этого мы общались как обычно, значит, этот кивок действительно был жестом примирения. Когда Кили взял меня за руку и помог расстелить на земле спальник, я кое-что поняла. Конечно, я злилась. Я была обижена. Меня предали и расстроили. Я могу повторить еще раз: его неверие в мои возможности задело меня, особенно после всего, через что мы прошли. Но когда я увидела, как он расстилает на земле спальный мешок, между мной и Фили… Я поняла, что у меня не было времени злиться на него или на кого-то еще. Что бы они ни сделали в прошлом или в будущем, что бы меня обидело или оскорбило, я просто не могла позволить себе тратить то время, которое у меня осталось в их обществе. Этот поход мог обернуться как угодно, и, если что-то пойдет не так, времени у меня почти не оставалось. Особенно у меня. Так что на следующее утро я попросила Двалина возобновить занятия боем со мной каждый раз, когда мы будем останавливаться. Он посмотрел на меня и кивнул, и на его суровом лице промелькнуло нечто вроде одобрения. Так я стояла, положив руку на эфес Снежного Шипа и размышляя об исходе нашего путешествия.