Крайне затруднительное и непредвиденное путешествие Милли Фурнье

Я не хочу умирать в одиночестве… Я открыла глаза и сразу поняла, что это сон. Одно из многих воспоминаний, пока я спала, всплыло на поверхность из тех глубин моего разума, где я его похоронила. Я хотела спрятаться во сне от всех тревог жестокой реальной жизни – но там меня преследовали затаившиеся воспоминания, и это было хуже всего. Вообще-то мне не следовало спать. Было около полудня, но учитывая, что именно в этот день Торина (мертвого Торина, того самого, которого ТЫ не спасла!) должны были похоронить глубоко в землю, я эгоистично намеревалась воспользоваться сном для побега из реальности. Но, повернув голову и увидев Кили, я поняла, что похороны давно закончились. Он сидел в своем привычном кресле у моего каменного ложа, положив уже изрядно обросший подбородок на ладонь, и смотрел на меня пустым, потерянным взглядом, по которому я поняла, что Кили сидит здесь уже некоторое время. Я поморгала, пытаясь прогнать остатки сна и придумать, что мне сказать. Он только что похоронил человека, который фактически приходился ему отцом. И что тут скажешь? Поэтому я не сказала ничего, не уверенная, хочу ли я даже нарушать тишину, которая воцарилась в полутемной комнате. Здесь царило смирение, спрятанное за нашим долгим взглядом в пустоту. Смирение перед тем, что все было кончено, - финальное прощание, - и теперь пора двигаться дальше и строить жизнь заново. Продолжать дело Торина. Через некоторое время я повернула голову вверх и сдвинулась в сторону, радуясь, что кожа, стянутая швом, уже начала заживать. При малейшем движении у меня было ощущение, как будто я отрываю от свежей раны большой кусок засохшей крови, и я не могла дождаться, когда, наконец, я встану рядом с Кили и Фили и погляжу, что происходит за плотно закрытыми дверями. - Ты устал, - сказала я Кили. – Оин сегодня уже приходил. Больше сюда никто не придет. Приглашение было сделано, и он принял его. Он сбросил меховую накидку, кожаную куртку и сапоги и скользнул в постель рядом со мной. Он лег на бок и прижался ко мне, словно хотел быть как можно ближе. И ничего больше – никаких других прикосновений, кроме желания убедиться, что я на месте. - Я с тобой, - сказала я, чувствуя прикосновение его прохладной кожи. - Я знаю, - пробормотал он, кивнул и закрыл глаза. Я спросила себя, когда нам станет легче, и, глядя, как он засыпает, подумала о том, что произойдет в следующие несколько месяцев. О похоронах я расспрошу его через несколько часов, когда он отдохнет и будет готов поговорить. А пока я просто буду рядом, как и он был рядом со мной. Слова были не нужны. *** Я не спала. Как вы, наверное, уже догадались, я успела выспаться, прячась от воспоминаний, боли и скуки. Вместо сна я позволяла Кили прижиматься к моему боку, а я хлопала глазами на каменную стену и развлекалась мыслями о доме, который сейчас казался дальше, чем когда-либо. Я отчаянно думала о маме. О ее волосах, о ее нежной коже, журчащем акценте и о том, как она проводила пальцами по моим волосам, когда я была расстроена или уставала. К горлу у меня подступил комок, а глаза увлажнились, но я думала и думала о ней. Даже сейчас, когда я состарилась, я все еще думаю о маме, об еще одной леди из рода Фурнье, которую здесь никто никогда не узнает. Через несколько часов рука Кили на моем бедре шевельнулась, я почувствовала его дыхание на моей шее. Он тут же понял, что я не сплю. Я думала, что сказать ему, когда он проснется, и вот мой час настал. Я подождала еще несколько мгновений, прислушиваясь к его дыханию и давая ему понять, что я не сплю. - Там, откуда я родом, - прошептала я, - люди рассказывают анекдоты с игрой слов. Сколько себя помню, всегда рассказывали. Например. Сильно пьяный Штирлиц сидел над картой, и его рвало на родину. Кили прижался лицом к моему плечу. Я взяла его руку, лежащую на моем бедре, и слегка сжала ее. - Вот и он – твой первый анекдот про Штирлица! – сказала я. – Поздравляю. – Я и правда скучала по дому, и я думаю, что Кили понял меня. – Как тебе?* Кили заворочался, его рука выскользнула из моей, и он сел и посмотрел на меня сверху вниз. Несмотря на то, что он только что проснулся, он все равно выглядел уставшим. Он был растрепан, под глазами темные круги. Он откинулся спиной на стену, а я привалилась к его ноге. - Я виделся с Гэндальфом. Король эльфов, Трандуил, он… вернул Торину Оркрист. Я помнила, что Оркрист – это меч Торина, который у него забрали в Лихолесье. Я закрыла рот и внимательно посмотрела на Кили, понимая, что такой знак уважения со стороны эльфов объяснить было сложно. - Мы запечатали его гробницу. Теперь он с предками. Я подумала об Озерном городе, как мы все вместе сидели в кухне за столом и поедали Бомбурову стряпню. Я вспомнила, как впервые встретила Торина, как услышала его стук в дверь Бильбо и поразилась, насколько все боятся и уважают его. Теперь я наконец узнала почему. - Он с вашими предками, - тихо повторила я, кивая, закрывая глаза и как никогда чувствуя боль от того, что не смогла проводить его в последний путь. *** Через два дня Кили занимался организацией отрядов для разведки глубинных ярусов, а Бильбо и Гэндальф наконец пришли попрощаться со мной. Я села, опершись ладонью на кровать, и повернулась к ним, улыбаясь Бильбо, который осторожно прикрыл дверь, и Гэндальфу, возвышающемуся посреди комнаты. Гномья архитектура предусматривает высокие потолки, и я уверена, что Гэндальф всегда будет этому безмерно рад. - Вы сегодня уезжаете? – спросила я, глядя на Бильбо, который усаживался в кресле, и на Гэндальфа, который остался стоять, опираясь на посох и улыбаясь мне сверху вниз. Я вспомнила, как познакомилась с магом, так недавно и так давно, когда я была юна, наивна и совершенно растеряна. Бильбо болтал большими мохнатыми ногами и улыбался. - Да, к обеду нас уже не будет, - он посмотрел на меня, облизывая губы. Он выглядел уставшим, почти больным. – А ты выглядишь уже лучше, - заявил хоббит, обхватывая край сиденья пальцами. – Лучше, чем… раньше. Я пожала плечами и, садясь прямее, прижала ладони к заживающей ране. - Оин сделал все возможное, чтобы не дать яду распространиться. Думаю, у него получилось, - улыбнулась я и взглянула на Гэндальфа. – А сколько времени вам понадобится, чтобы добраться до Шира? - Мы еще некоторое время проведем в Ривенделле, так что кто знает… - по глубокому, рокочущему голосу Гэндальфа можно было понять, что он улыбается. - Вы вернетесь в Ривенделл? Бильбо улыбался точно так же, как и тогда, когда он увидел Ривенделл впервые. - О да! Это по пути, и Гэндальф решил, что такое приключение нам не помешает. - Разумеется, Элронд захочет услышать наш рассказ, - и правда, ему было что рассказать. Мы сделали большое дело – убили дракона, - но мы также многое потеряли. – Я знаю, он будет опечален вестью о гибели Торина. - Мы все опечалены, - пробормотал Бильбо. - Мне так понравилось в Шире! – перебила я, попытавшись придать голосу некое подобие жизнерадостности. – Там просто замечательно. Мне бы хотелось увидеть его еще раз, как только в Эреборе все немного наладится и из него вычистят драконьи ошметки, - можно мне будет приехать навестить тебя? И Бильбо закивал и заболтал ногами, и заговорил о том, как он скучает по дому и насколько другим все будет казаться после возвращения, когда он повидал полмира. Я подумала, что очень понимаю его – мой собственный дом теперь казался мне чем-то мифическим. - У нас же еще свадьба будет! – хлопнула я себя по лбу. – Вы оба должны пообещать, что приедете! Я пошлю к вам воронов… или голубей, или что там еще бывает. И вы приедете, да? - Обожаю свадьбы! – кивнул Бильбо. - Я ни за что не пропущу свадьбу Александрии Миллисент Фурнье! – улыбнулся Гэндальф. – Луч света в темном царстве. Больше он ничего не сказал, но мне хватило и этого – теперь у меня было событие, которого я могла ожидать, готовиться к нему и жить ради него. - А с Фили вы виделись? – спросила я. – Как думаете… он выкарабкается? - Он сильно повзрослел, - сказал Гэндальф, тяжело опираясь на посох. – И будет продолжать взрослеть, пока не достигнет зрелости. Ему предстоит многому научиться. И ему нужна помощь. Общество Кили для него бесценно. Я кивнула, соглашаясь. Вскоре они уехали, но Бильбо все же подошел ко мне, пожал мне руку и кивнул. Мы поблагодарили друг друга, хотя я до сих пор не совсем понимаю за что. И, как ни печально об этом говорить, но с тех пор я не видела Бильбо. Он написал мне одно письмо, в котором рассказывал, что взял на попечение юного родственника, Фродо, и поэтому не сможет приехать на свадьбу. Впрочем, мы еще увидимся. У нас еще есть время. После всех событий, потрясших наш мир, когда я должна была оставаться в Королевстве и помогать им править, мне обязательно надо будет повидаться с Бильбо, который наконец-то избавился от проклятого кольца. Историю о кольце и о великом походе двух хоббитов нам рассказали купцы из Дейла, и я должна буду попросить у Бильбо прощения за то, что не смогла предупредить его о кольце. А вот Гэндальфа я встречала и после этого. Он приподнял шляпу и пожелал мне всего наилучшего, сказал, что мы еще увидимся и что он скажет Оину, что я прекрасно выгляжу. Я сглотнула комок в горле и кивнула, а когда за ними закрылась дверь – уткнулась в одеяло и долго оплакивала звездные ночи под открытым небом во время нашего путешествия из Шира. *** Через неделю я уже вовсю ходила. Кили не отходил от меня ни на шаг, пока я, все еще немного согнувшись, передвигалась по Эребору. Это Кили поощрял мои прогулки, сказав, что мне будет полезно наконец выбраться из палаты. Мы прошли по коридорам, спустились на два пролета по лестнице (все еще сложновато, но уже почти безболезненно) и вышли в тихий зал, где не сновали туда-сюда почтительно кланяющиеся нам гномы с топорами, корзинами с едой и строительными материалами. - У нас считанные месяцы на то, чтобы привести в порядок большинство комнат, - сказал Кили. – А потом приедут остальные с Синих гор и Железных холмов. Надо подготовиться к их приезду, а пока Фили отдыхает – делами занимаюсь я. Какая-то часть – только часть – меня упрекала Фили за то, что он взвалил на Кили всю эту работу. Кили ведь тоже многое потерял, так почему Фили можно уединяться и страдать, а Кили нет? «Одноглазый король», - подумала я. - Куда мы идем? – спросила я. Кили неопределенно указал вверх, и я вздохнула. – Куда ты указываешь? Что там, вверху? - Потолок… и небо… - Я не про это! - Я знаю, - Кили улыбнулся, и я отчаянно ухватилась взглядом за эту улыбку, как за спасательный круг среди всех слез и печали прошедших дней. – Я хочу показать тебе комнаты. Мы остановились перед огромной резной каменной дверью – она на самом деле была очень красивая. По краям ее украшали руны, которые, как я узнала потом, были словами старинной гномьей баллады о любви прекрасной бородатой гномки и ее мужа. Бородами ни я, ни Кили не обзавелись, но это нас никогда особо не беспокоило. - Так что здесь такое? - спросила я, хотя я и сама уже все поняла. Кили осторожно выпустил мой локоть, убедился в том, что я крепко держусь на ногах, и толкнул дверь. Меня всегда восхищало, как легко открывались эти каменные махины, стоило их только толкнуть, - как по волшебству. - А здесь, - сказал Кили, - будут наши покои, после того как мы поженимся. Я покосилась на него, не входя в комнату. - Я войду сюда только если ты пообещаешь мне, что мы скоро поженимся. Как только приедет твоя мама, да? Темные глаза Кили осветились улыбкой. Он взял меня за руку и легонько потянул вперед. - Как пожелаете, моя госпожа. - Вот только не начинай!.. * в оригинале шутка с игрой слов из серии knock knock jokes. Оригинал для англоговорящих привести не могу, на фанфикшене отключили копипаст. Ищите сами. Это весь текст главы. Автор признается, что глава писалась с большим трудом. Я ее понимаю - перевод тоже тянулся бесконечно, и по объективным обстоятельствам, и потому, что, честно говоря, я подустала от этого фика. Но обламывать читателей и бросать его совсем я не буду.