Кто мы теперь?

Многие путешественники скажут, что не любят скрип колес повозки. Что им противны насекомые, то и дело садящиеся то на руки, то на лицо, а солнце печет их столь нещадно, что они предпочли бы гулять в прохладе Глубинных троп, нежели ехать по открытой дороге. Для меня скрип колес был как лучшая музыка, которую слышали мои уши за всю жизнь. Насекомые в воздухе - как символ того, что жизнь продолжается, а время идет своим чередом. Никакой мир не рушится прямо перед тобой. И даже небольшой мотылек, сидящий на конце колоска, зажатого в зубах, лишь радует глаз. То, что я чувствую лучи солнца на коже, значит, что я все еще жив. Телега покачивается, подпрыгивает, встречая колесами камни, а извозчик бранит лошадь, чтобы она шла аккуратнее. Сено забивается в сапоги и под рубаху, колет щеки, как будто морозом, а спрятанная глубоко в нем броня лишь тихо побрякивает. Над головой - лишь бескрайнее, бесконечное небо, покрытое причудливыми облаками. Присмотрись - и увидишь самые разные фигуры из воздушной ваты, складывающиеся то в надземные замки, то в охраняющих их драконов, а то в безобидных котят или гордых оленей. Я понятия не имею, куда мы едем. Всего пара медяков - и старик в широкой соломенной шляпе готов подвезти нас, даже не спрашивая, по пути ли нам. А мы и не спрашивали, куда он направляется. Главное - подальше. Просто как можно дальше, можно даже на другой конец земли. Как можно дальше от прошлого. Можно сказать, я бегу сам от себя. Я складываю руки за головой и поворачиваю голову к Андерсу. Он задумался о чем-то, глядя далеко-далеко вперед, будто и не на небо, а сквозь него, в самый космос. В отличие от меня, пытающегося подмять под себя солому, он почти весь скрылся в сухих травинках. Его светлая шевелюра, больше не связанная никакой лентой, разметалась по ним, и кажется, будто вся куча сена, в которой мы лежим - ее продолжение, и мы оба тонем в золоте его волос. Потому он и кажется каким-то нереальным, созданным магией, которую когда-то давно научился подчинять - все кажется нереальным. Взгляд мага пуст, а лицо не выражает практически никаких эмоций - лишь тихую задумчивость и огромную, колоссальную усталость, будто все проблемы мира разом свалились на его плечи. Его посох лежит тут же, совсем рядом, под рукой. Он все еще боится, что прошлое догонит нас. Андерс сменил мрачное черное пальто на темно-зеленый плащ, будто сшитый из поздних листьев. Мои яркие доспехи ныне покоятся где-то в имении, в сотнях километров отсюда. Их заменили железки, которые можно купить у любого кузнеца. Мы не особо скрываемся, да и никто не узнает в растрепанных бродягах, путешественниках, пропащих душах тех самых мага-который-все-испортил и его-заступника-Защитника. Я как раз думаю снова подняться, чтобы вытащить из одежды сухие веточки травы, когда впервые за долгое Андерс наконец говорит. - Прости. Застыв с одним сапогом в руке, я взираю на него с высоты своего сидячего положения и качаю головой. - Прекрати извиняться каждый час. Если так сильно чувствуешь вину - искупи ее. Для этого достаточно перестать делать такую кислую рожу. - А ты как обычно шутишь. - он пытается улыбнуться, но улыбка получается вымученной, натянутой, и, понимая это, маг отворачивается. - И ни разу с того момента, ни разу ты не сорвался на меня за все, что я сделал. - А зачем? Друг косится на меня и замечает, как я пожимаю плечами с совершенно беззлобным выражением лица. Я кидаю снятый сапог назад и слышу, как где-то в глубине соломенной кучи звенит потревоженный металл. И в таком виде, наполовину обутый, подсаживаюсь ближе к нему. - Полгода прошло, Андерс, а ты все не запомнишь? Я устал повторять, что не держу на тебя зла. - осторожно, словно боясь спугнуть, я достаю из волос мага наполовину высохший цветок. - Много последствий было, но ты делал это из лучших побуждений. Я... тоже совершал много ошибок, думая, что так будет лучше. - и этот цветок столь же осторожным образом оказывается в раскрытой ладони Андерса. Он переворачивается на другой бок, лицом ко мне, но его взгляд прикован только к бледно-розовым лепесткам в руке, готовым вот-вот осыпаться даже от слабого на него дыхания. Я медленно провожу рукой по его волосам, потому что на секунду, всего на миг мне хочется удостовериться, что сухая желтая трава не является взаправду их продолжением. И нет, это не так - они слишком мягкие для того, чтобы быть просто сеном, облепившим голову моего милого мага. Я не вижу смысла продолжать этот разговор: все слова были сказаны уже не раз и не два. И лишь он каждый раз выглядит так, будто хочет добавить что-то еще. Полгода прошло. И снова я укладываюсь рядом, теперь - как можно ближе к Андерсу, несмотря на невероятно теплую погоду, неуклюже обхватываю его руками и как можно крепче прижимаю к себе. Этот жест значит "я не хочу тебя терять, что бы ни было в прошлом". Зарываюсь носом в его волосы и глубоко вздыхаю. Они пахнут полевыми травами, то ли потому, что уже несколько часов мы едем в повозке, буквально набитой ими, только так было всегда, а я не замечал. Андерс утыкается в мою колючую от застрявших в ней сухих листьев рубаху, и я чувствую, как он улыбается. - Вот каждый раз с тобой так. То сам же утверждаешь мне, что видишь впереди лишь горизонты нового - то вдруг поникнешь, как цветочек, зачахнешь, и тебя никаким поливом не спасти. - воркую я и целую его в лоб. Он поднимает голову и смотрит на меня, и его улыбка греет гораздо ярче солнца в эту позднюю весну. Вот и он снова - тот Андерс, с которым мы уже полгода, как бежим неизвестно куда. - Ты и твой юмор безнадежны, Хоук. - он вытаскивает руки из моих медвежьих объятий, протягивает их вверх и вдевает в мою нечесаную шапку волос цветок, тот же самый, только теперь, благодаря магии, снова полный яркости и жизни. У его глаз снова цвет светлого будущего. - Выглядишь прелестно. - Хоть сотней цветов меня обвесь - ни на шаг не приближусь по прелести к тебе. Андерс звонко смеется, и я ловлю каждую ноту его смеха, от которого так отвык за те годы, что мы провели в Киркволле. Прошло полгода с тех пор, как мы покинули город, и благодаря моим стараниям он все реже вспоминает то, что случилось там. Он сейчас такой, каким я его не помню, потому что не знал: улыбка ярче шаровой молнии и точно так же бьет прямо в цель, а в душе не то что теплится - в ней полыхает пламя надежды. Маг обвивает руками мою шею и прижимается к моим губам своими, все еще сияющими улыбкой. У его губ вкус новой жизни и немного горьковатой мяты. Мне остается лишь крепче обнять его, стараясь не столько удержать самого мага, сколько задержать этот момент. Кто мы теперь? Маг-отступник? "Защитник", который все испортил? Даже если и так, это - лишь прошлое. И оно позади, прямо как те высохшие травинки, что выпадают из повозки по ходу пути, когда она подскакивает на очередной кочке. - Мы же заведем котенка, когда приедем? - Конечно, может даже двух. Только мы оба не знаем, когда и куда приедем.