***
У него было всё, о чем можно было только мечтать: семья, друзья и любимая девушка. Он усердно учился и его ждало прекрасное будущее, до которого стоило лишь рукой подать. Но не всё в нашей жизни складывается так, как нам бы хотелось. Ему был всего лишь двадцать один год, когда врачи поставили диагноз, что тот больше не сможет ходить; а всему виной была дорожная авария, произошедшая по вине водителя, ехавшего в нетрезвом состоянии. После этого, казалось бы, безупречная жизнь дала трещину, разрушаясь по частям: родители, которые должны были бы поддержать единственного сына в столь переломный момент, лишь начинали всё больше отдаляться, оставив его на попечении нанятого врача-сиделки в предоставленной съёмной квартире. Друзья, которые и не были друзьями, отвернулись от друга ещё раньше. Их же примеру после последовала и некогда любимая возлюбленная, испугавшаяся быть привязанной бременем инвалидной коляски. На данной ноте началась бессмысленная и бесцельная жизнь юноши без будущего, утратившего веру в сказочную жизнь и принявшего жестокую реальность, от которой тот получил усвоенный урок. А имя этого юноши было Бён Бэкхён, единственными друзьями которого остался лишь тот самый мед.брат и по совместительству сиделка — Лу Хань и, конечно же, вечный спутник: компьютер с интернетом, которому тот отдавал большее предпочтение. Время шло, а Бэкхён всё больше замыкался в себе, игнорируя зачастую общение с каждодневно проходившим Лу Ханем и проводя сутки напролёт в виртуальном мире. В таком однообразии прошло целых пять мучительных лет. Игры, фильмы и книги — единственные виртуальные друзья. Какая ирония. Даже в виртуальном мире он один. Один. Покинутый всеми. Один. Вместе со своим одиночеством.***
EXO – Promise (Chinese Ver.)
Так проходили года, практически проводившиеся в полной изоляции от людского мира и общения. Видно, в один из таких однообразных дней сурка, судьба всё-таки решила сжалиться над обречённым Бэкхёном и, зайдя, как всегда, на свою страничку в социальной сети, Бэкхён увидел то, чего до сих пор никогда не было — заявку на добавление в друзья и +1 сообщение. Страничка Бэка на kakao (единственная сеть, в которой тот был зарегистрирован), была создана после того самого происшествия. Ни фотографий, ни каких-либо контактных данных о себе не было указано в шапке профиля, лишь многочисленные фильмы и музыка, а также интересный ник "McCartney" — единственное, что могло заинтересовать кого-то. Но таких явно не было. По крайней мере, до того самого дня.***
Holmes+1 Почему именно Маккартни? Будучи замкнувшимся и озлобленным на весь мир за всё случившееся в своей жизни, Бэкхёну показалось дерзновенным и сверх наглым даже такое простое и незамысловатое сообщение от незнакомца. Незамедлительно последовал ответ:McCartney По кочану.
Тот самый получатель, под ником Холмс, на данный момент времени находился в режиме онлайна, поэтому ответное сообщение, после прочтения, пришло тут же: Holmes+2 Негоже человеку с таким прекрасным музыкальным и кинематографическим вкусом отвечать столь дерзновенно. И всё же, почему именно Маккартни?McCartney Я не ведусь на лесть. Почему Холмс?
Holmes+3 И в мыслях не было льстить. Книжный червь, задрот, фанат Холмса — этим все сказано. Твоя очередь?McCartney Та же последовательность.
Holmes+1 Вижу, ты не особо красноречив. Не моё дело лезть в чужую жизнь, тем более мы толком даже не знакомы, но, думаю, мы могли бы с тобой найти общий язык.McCartney ???
Holmes+1 Твой плейлист и видеотека. Судя по твоим сборникам, наши вкусы во многом сходятся. Я впервые нашёл человека, с которым у меня столь схожие вкусы и, думаю, на этом наши предпочтения не заканчиваются.***
Бэкхёна, отвыкшего от общества общительных людей, такая дружелюбность и напористость незнакомца немного удивляла, но, при этом, чувство недоверия, усиливавшееся со временем, никак не хотело покидать его, и данное сообщение было прочитано, но оставлено без ответа. Зайдя на следующий день на свой профиль, была та же картина: та самая заявка, так и оставшаяся заявкой, и новое сообщение.***
Holmes+1 Эй, Маккартни, мы даже не начали общаться, а ты уже сделал себе вывод, что я скучный собеседник? Бэкхён не особо горел желанием общения, тем более виртуальным, но, видно, многолетний дефицит сказался на этом, и пальцы сами начинали печатать.McCartney Обоснуй?
Holmes+1 Ты проигнорировал моё последнее сообщение!McCartney Я не общителен и не особо интересный собеседник. Тебе лучше найти более увлекательного интернет-друга.
Holmes+2 Может, ты позволишь мне самому решить интересен ты или нет? Возможно, мы действительно не сойдемся характерами, и я делаю слишком поспешные выводы, опираясь лишь на поверхностные схожести во вкусах, но и ты не можешь делать выводы, даже не попробовав. Давай попробуем. Кто знает, возможно, мы станем лучшими друзьями? Бэкхён, в течении нескольких минут, не мог отвести взгляда от экрана компьютера и, до последнего конца, не знал, что ответить: согласиться или проигнорировать? Но, вдруг, пришло новое сообщение. Holmes+1 Опять решил проигнорировать? Неужели у меня вообще нет шанса? Согласиться. Ведь он ничем не рискует, и данное общение будет лишь виртуальным.McCartney Ладно. Давай попробуем.
Holmes+2 Юпииии!!! Ну, что ж, начнём наше знакомство заново? И прими уже мою заявку в друзья!***
Так началось общение двух юношей: Холмса, которого впоследствии звали Пак Чанёлем, и Мистером Маккартни, то бишь, Бён Бэкхёном, первое время отказывавшегося афишировать настоящее имя. Соулмейты — родственные души. Только так можно было бы охарактеризовать этих двоих. Они не знали, что точно их связало, но, по истечению времени, оба поняли, что их нынешняя связь сковала их крепкими узами (до сих пор не понятно каких чувств), и отныне она нерушима. Так прошло два года их общения. Не было ни дня, чтобы этот славный дуэт не перекинулся хотя бы парой тройкой сообщений. Они знали друг друга лучше, чем кто бы то ни был: схожие вкусы, темперамент и взгляд на жизнь — их объединяло очень многое. Буквально через некоторое время, когда оба стали общаться с друг другом более раскованно, Чанёль рассказал Бэкхёну, что сейчас живёт и учится на предпоследнем курсе в штатах на экономиста, и каждый день делился тем, что с ним происходило. Это позволяло Бэкхёну знать о Чанёле больше, чем тот мог знать о нём самом, ведь Бэкхён никогда особо и не знал, что рассказывать. А самая большая тайна, которую Бён так и не решился раскрыть — была его инвалидность. Как бы он не хотел поделиться своей участью с человеком, ставшим столь близким сердцу и душе, он не мог себя пересилить. А вдруг, хоть и виртуально, но Чанёль прекратит общение, узнав, что тот является инвалидом? На протяжении данных двух лет, Чанёль упорно настаивал на личной встрече: предлагая выслать Бёну билет к нему, или же самому приехать ради встречи. Но Бэкхён, по уже известным причинам, столь же яростно противился, аргументируя свой отказ, становившимися каждый раз нелепее, отмазками.***
Как мы и повествовали, прошло два года, и, следовательно, пришло время Чанёля выпускаться из своего института. В тот самый день, на который был назначен выпуск, Бэкхён с самого утра отправил небольшое поздравительное письмо, в котором хвалил Пака за проделанный многолетний труд. Однако, ответа в тот день не последовало, как и в последующие двое суток, в которых Пака не было онлайн, что значительно заставило понервничать Бёна. Начался третий день без общения с единственным, хоть и виртуальным, но другом, поэтому Бэкхёну приходилось коротать время в обществе, практически поселившегося у него Лухана, мысленно, при этом, переживая и прикидывая причины, из-за чего Пака не могло быть в сети. Причина была выяснена в тот же день. В тот день Лухану таки удалось уломать Бэкхёна посмотреть фильм о романтике, которые тот не особо-то жаловал. Усевшись в уютной гостиной, юноши принялись за просмотр фильма, однако не особо далеко ушли. Просмотр прервал неожиданный стук в дверь, что было весьма удивительным явлением. Поставив фильм на паузу, Лухан поплёлся открывать неизвестному гостю дверь, оставляя Бэка в гостиной. Послышался скрип открываемой двери, после чего последовал приспущенный и чуть хрипловатый голос, заставивший Бэкхёна напрячься и призвать в соучастники плохое предчувствие. — Добрый день, Бён Бэкхён здесь проживает? — спросил с порога незнакомец. — Да. Вам от него что-то нужно? — с подозрением спросил Хань. — Я его друг. Приехал увидеться. — Странно. Он никогда о вас не рассказывал. Хотя, это и не удивительно, он редко чем-то делится со мной. — А вы... — Его мед.брат и, по совместительству, сиделка. — Что? Бэкхён чем-то болен? — Видно, вы с ним не такие уж близкие друзья, раз не знаете об этом. — Не знаю о чём? — всё больше недоумевал, как уже читатели успели понять, Пак Чанёль. — Лучше вам самим в этом разобраться. Пройдёмте со мной, — всё-таки пропуская Пака внутрь, произнёс Лухан, прокладывая за собой путь нужного маршрута. Бэкхён, который до этого сидел в одиночестве, не предвещал подобной встречи, ибо разговор, исходивший из прихожей, доносился до его слуха лишь отрывками, из-за чего нельзя было понять о чем идёт речь, и с кем Лу Хань беседует вообще. Прошло пару секунд. И вот он перед ним: тот, кто всегда смотрел на него через аватарку виртуального мира, сейчас прямо перед глазами. Те же милые ушки, что всегда так мило смотрелись на фотографиях, та же светлая аура, которая исходила даже через экран монитора (а в данный момент ощущалась, как никогда), и нереально высокий рост, рядом с таким маленьких и беззащитным Бэком, который даже не в силах просто встать на ноги. Практически всё совпадало с тем самым Пак Чанёлем, которого Бэкхён всегда представлял рядом с собой. Вот только... предвкушая долгожданную встречу, улыбка Чанёля медленно сползала вниз, а принесённые в подарок гостинцы чуть не выпали из рук, стоило встретится с тем, с которым так долго жаждали душа и сердце. — Б-Бэкхён... — пытаясь осилить себя и вернуться вновь в нормальное состояние, вымолвил Чанёль. Однако, получалась у него это из рук вон плохо: сказывался столь шокирующий факт, находящийся прямо перед ним, Бэкхён — инвалид. — Но... как? — начавшим предательски дрожащим голосом, ответил не менее ошарашенный Бён. — З-зачем? — первая, вторая, третья слезинки покатились строем, не в силах больше задерживаться в глазах. И действительно, как человеку, живущему в другой стране, удалось найти столь непримечательного и маленького Бэка в большом Сеуле? Видно, для этого нужны были весьма весомые связи. — Сейчас это не важно, — словно остудившись ледяной водой, пришёл в себя Пак, начиная говорить с серьёзным и уверенным тоном. — Почему ты мне не говорил? — приближаясь к коляске спрашивал Чанёль. — Прошу, уходи, — комкая в напрягшихся кулачках укрытое на ноги одеяло и провожая одну слезу за другой, ответил Бэк. — Прошу. — Бэкхён... — Ты не должен видеть меня таким! - не выдержав напряжения выкрикнул Бён. — Я чёртов инвалид, не способный ни на что без посторонней помощи. Поэтому мы и не должны были встретиться! Прошу, уходи. — Но... — Чанёль, не так ли? — вмешался в разговор, лишь до этого наблюдавший, Хань. — Думаю, сейчас вам лучше уйти. Бэкхёну противопоказано столь сильное давление. Поэтому, будет лучше если вы сегодня уйдёте. Неопределённо. Всё так неопределённо, непонятно и запутанно. Им нужно поговорить о многом и, в первую очередь, — о раскрытом секрете Бэкхёна. Непременно. Но сейчас Чанёль лишь закусывает губу от досады и покорно следует вслед за Ханем на выход. Они поговорят. Обязательно.***
Стоило двери закрыться за ушедшим гостем, как сил сдерживаться уже не было. Бэкхён засмеялся громко и истерично, а потом зарыдал. В голос, не сдерживая вырывающуюся наружу боль от осознания. Чанёль видел его. Тот, кого полюбило одинокое увядающее сердце, хотя сам Бэкхён еще не осознавал этого, тот, кого никогда не хотелось обременять своей тяжёлой ношей, тот, в котором заключался целый мир Бэкхёна. Он всё-таки увидел его. Его настоящего: беспомощного инвалида, единственную компанию которому составлял врач-сиделка. От полного осознания, произошедшего на душе, становилось ещё тошнее, что заставляло истерику накатывать с ещё большей силой, в дуэте с проливающимся градом слёз.***
Ему впервые стало жаль себя...***
Holmes.+1 Нас связывает так много, но ты не раскрыл мне своего главного секрета. Почему? Почему? Я так долго искал тебя, мой маленький Маккартни, а ты продолжал скрывать своё местонахождение до тех пор, пока я сам его не разыскал, вложив в эти поиски титанические усилия. Я все гадал: почему ты так отчаянно противишься встречи в реальности? И теперь она мне известна, но, Бэкхён....Чёрт, почему ты скрывал это? Ответь мне, прошу. Таким было содержание пришедшего в тот же вечер сообщения на kakao. Бэкхён не хотел отвечать. Правда. Но, так же, как и однажды, пальцы сами вновь тянулись к клавиатуре компьютера, печатая ответное сообщение. McCartney Почему? Спрашиваешь почему? Да потому, что я — грёбанный инвалид, не способный ни на что! Вот почему! Вот почему я это скрывал и не хотел встретиться! Я никогда больше не смогу ходить, и я не хочу обременять кого-то своим обществом, вызывать тем самым жалость у окружающих. Вот почему! Поэтому, прошу, давай прекратим наше общение. Теперь ты знаешь, что я инвалид, и я не хочу, чтобы ты жалел меня. Прощай, Пак Чанёль. Спасибо тебе за всё, Холмс, разгадавший главную загадку. Бэкхён искренне надеялся сдержаться, но он правда не смог. Только не перед Чанёлем, в котором заключался весь его маленький мир. Он действительно не хочет обременять его и быть тому обузой, поэтому, будет лучше, если он отпустит, ведь так? Ответ пришёл незамедлительно. Holmes+2 Господи, Бэк, с чего? Почему ты всё решил за меня и за нас обоих? Прости, что я появился так неожиданно, но я действительно желал этой встречи очень давно. Бэк, я не хотел, чтобы это произошло при таких обстоятельствах, но я чувствую, что если не сделаю этого сейчас, потом будет поздно. Бэкхён, я люблю тебя. Люблю всем сердцем. Я никогда прежде не думал, что смогу полюбить человека, с которым общаюсь лишь в виртуальном мире и которого никогда не видел даже на фотографиях, тем более парня. Но два года назад ты появился в моей жизни и плотно заселился в самом отдалённом уголке моего сердца, откуда я уже не могу тебя выселить. Сейчас я пишу всё это от чистого сердца, и не смей даже думать, что это сказано в порыве жалости или чего-то подобного! Нет! Сейчас я искренен с тобой, как никогда. Бэкхён, я действительно люблю тебя. Бэкхён ожидал что угодно, любой ответ, но никак не такого. Данное послание окончательно вывело Бёна из привычной колеи. Чанёль любит его? Любит? Его? Человек, который знал его лишь в виртуальном мире? И при данном раскладе Бэкхён даже не может сказать, что эта жестокая шутка, окончательно хотящая уничтожить остатки его спокойствия, ведь послание написано со всей серьёзностью и даже через текст слышится тот самый недавний низкий голос с хрипотцой, которым это всё озвучивается в голове Бэка. Потрясение было действительно сильным, и у Бёна даже не было сил, да и представления, что ответить. Ему надо осмыслить всё произошедшее и накопившееся за день. Поэтому сообщение так и осталось неотвеченным...***
Казалось бы, на свежую голову ситуация должна была проясниться, но на следующий день всё значительно усложнилось. А дело было в том, что за прошедшую ночь Бэкхён так и не сомкнул глаз. "Бэкхён, я действительно люблю тебя", — словно заевшая пластинка, проносился голос Пака, повторяемый данную фразу раз за разом. Лухан, точно по расписанию, уже с самого утра появился в квартире, и не прошло и пары минут, как за закрывшейся за ним дверью вновь постучали. Гостем оказался курьер, доставивший довольно тяжелую коробку. Расписавшись за доставку и пройдя со своей ношей в гостиную, Хань, с согласия не менее удивлённого Бёна, вскрыл коробку. Содержимым оказалось пара томов серии книг, поверх которых был листок с посланием. — Бэкхён, между вами с вчерашним парнем ведь что-то есть, не так ли? — С чего ты... — Прочти, — протягивая записку Бёну, перебил того Хань. "Раздобыть все тома в США на корейском было нелёгкой работёнкой, однако, значительно реальнее, чем в самой Корее. Я не хочу давить, но просто знай, что я жду..." — "В поисках Маккартни"*, все пять томов, —продолжил Лу, стоило глазам Бёна пробежаться по написанному. — Найти все тома столь редкой книги на корейском в другой стране — действительно стоит должной похвалы, учитывая ещё тот факт, что все тома первоизданники, — пролистывая начальные страницы, произнёс Хань. — Что?! — Они действительно все из первого тиража, — вручая один из томов, в качестве доказательства в руки Бёна, ответил Лу. — Бэкхён, между вами действительно что-то есть? Я не верю, что человек, о котором ты мне никогда не рассказывал и которого я впервые видел, делал бы столь дорогие подарки даже самому закадычному другу. При том факте, что сборник первого тиража. И сумма, явно, не маленькая вышла, чтобы всё это раздобыть. — Я...я не знаю, — неуверенно ответил Бэк. — Бэкхён, ты же знаешь, что можешь мне довериться. — Я действительно не знаю. Мы общались с ним в интернете на протяжении двух лет, и он всегда настаивал на личной встрече. Но я постоянно отказывал, и каким-то образом он сам нашёл мой адрес. Мне было комфортно с ним, как ни с кем, даже никогда общаясь в виртуальном мире. Но я боялся личной встречи, ставя на первое место то, что он подумает, увидев перед собой беспомощного инвалида, — с каждым новым предложением тон Бэкхёна становился всё тише, а неуверенность росла всё больше: как ни как, он впервые так откровенничал с Ханем. — Вчера вечером, — продолжал Бэк, — он прислал сообщение, в котором он написал что любит меня, но я... — Ты боишься, не так ли? — сделал выводы Лу, основываясь на сказанному. — Боишься, что чувствуешь то же самое. И тебя гложет, что ты чувствуешь подобное к парню. Я прав? — Ты так думаешь? — Я уверен в этом. Бэкхён, послушай меня, то, что у тебя могут быть чувства к парню — нормально. Также нормально, если бы эта была девушка. Любовь — это не выбор, и ты не можешь приказать своему сердцу биться в том ритме, в котором хочешь ты, лишь из-за того, что у тебя чувства к человеку своего пола. Я советую тебе подумать над моими словами. Кто знает, возможно, он станет тем человеком, которому будет по силам вновь заставить тебя захотеть жить, не смотря ни на что. Бэкхён был искренне поражён такими философскими рассуждениями Ханя, и, в то же время, данные напутствия заставили его задуматься: а не упускает ли он действительно что-то важное?***
Вечером того же дня kakao вновь оповестил о новом сообщении, которое Бэк незамедлительно прочитал. Holmes+2 Я обещал не давить и не надоедать, но я не могу заставить себя не писать тебе. Даже если ты не ответишь, я продолжу писать. Как тебе книги? Ты ведь хотел именно это издание, не так ли? Надеюсь, они тебе понравились. Знаешь, я бы безумно хотел вновь зайти к тебе, поболтать в нормальной обстановке и всё прояснить, но я держу свои обещания, и, поэтому, не давлю на тебя. Да и, если честно, у меня у самого практически нет возможности зайти в ближайшее время, ибо я занимаюсь переводом. Бэкхён, я...я возвращаюсь в штаты. В понедельник я улетаю навсегда. В день отъезда я зайду к тебе, но причина из-за которой я зайду, зависит только от тебя: попрощаться или же забрать тебя с собой. Выбор за тобой. — Что пишет? — заходя в комнату и усаживаясь на удобное кресло-качалку, спросил Хань. — Он возвращается в штаты. Навсегда, — с полным опустошение ответил Бэк, не сумевший до сих пор переварить прочитанное. — Когда? — На следующей неделе. — Это всё, что он пишет? — Нет. Пишет, что зайдет ко мне в этот день, но выбор причины останется за мной: попрощаться или уехать вместе с ним. — И ты ещё колеблешься в чем-то? — Лу, я не знаю. Всё навалилось на меня слишком быстро, и я запутался. Мне тяжело принять решение. — Расскажи мне о нём побольше. Какой он Чанёль? — Какой? Я не совру, если скажу, что он является моим истинным соулмейтом. Эти два года нашего общения были лучшим, что когда-либо было в моей жизни. Общаясь с ним, я забывал про счёт времени, и даже самому незамысловатому сообщению я радовался, как идиот. С ним я не чувствовал себя неполноценным и не ощущал себя одиноким. Вот такой он Пак Чанёль, которому по силам влиять на моё настроение даже через монитор компьютера. — Глупый ребёнок, как ты можешь ещё сомневаться в такой ситуации в своих чувствах?! Бэкхён, ведь даже сейчас, рассказывая о нём, твои глаза отражали неподдельный блеск, вызванный тёплыми и приятными воспоминаниями. Не это ли любовь? — Лу... — Хорошо. Так, послушай меня, — перебив так и не успевшего что-либо сказать Бёна, продолжил Лу, — если тебе трудно разобраться во всём, представь что, Чанёля больше нет. Он был, но его больше не стало. Это не значит, что он погиб или что-то подобное. Нет. Просто представь: он уедет, и его больше не будет в твоей жизни. Я уверен в том, что в он вернулся в Корею, по большей части, из-за тебя, и если ты упустишь это шанс, ты потеряешь его. Навсегда. И я расскажу тебе, что будет дальше. Дальше будет только хуже: он уедет и вы перестанете общаться. Да, возможно, вы ещё будете переписываться какое-то время, но это будет не то и, в конце концов, ваше виртуальное общение изживёт себя. Ты вновь погрузишься в самого себя, и, после столь долгого отсутствия, одиночество накроет тебя с удвоенной силой. И ты не сможешь этого выдержать. Разве такого будущего ты себе хочешь, если у тебя есть шанс прожить жизнь с человеком, который любит тебя, каким бы ты ни был? Бэкхён молчал, а затем последовал всхлип, сопровождаемый одиноко скатывающимися слезинками. Осознание. Вот, что его окутало. Бэкхён с самого начала осознавал, что у него больше не будет возможности встать на ноги, но разве это означает, что он должен быть несчастен всю свою оставшуюся жизнь? Как и спросил Лухан, а хочет ли он себе действительно такого будущего? Полного одиночества, без любви, без смысла... Определённо, нет! Рука помощи, зовимая Пак Чанёлем, тянется к нему, дабы наконец вызволить его из оков темницы одиночества. И Бэкхён не будет противиться. Он протянет руку в ответ...***
Дни недели сменяли друг друга и каждый день, после прихода Ханя, в одно и то же время появлялся курьер с очередной коробкой. Всё было от Пака и каждый день это было что-то новое и ценное. Ценное в плане заботы. Каждый подарок был какой-то маленькой радостью, которая всегда нравилась Бэкхёну: любимые книги, музыка, предпочтения во фруктах и сладостях. Что ни говори, а за два года виртуального общения и Пак мог похвастаться хорошими знаниями о Бэкхёне, за исключением, конечно же, самого большого секрета, который теперь уж известен ему. В данном ритме прошла целая неделя и настал тот самый день. Чанёль, после своего признания, больше ни разу не написал в сети, и Бэкхён понял, что соскучился. Дико. По их беззаботному общению, по незамысловатым, порой, смайликам Пака, которые зачастую были ни к месту, и по тому низкому голосу с хрипотцой, который он слышал всего лишь раз. Настенные часы пробили ровно полдень, и, в это же мгновение, в дверь постучали. Сердце начало отстукивать, в тот же момент свой собственный, понятный только ему, сумасшедший ритм. Родное — он почувствовал его. В то время, как Лу пошёл отворять ожидаемому гостю дверь, Бэкхён мысленно приказывал своему сердцу успокоиться хотя бы на пару мгновений, но то упорно сопротивлялось приказу хозяина, продолжая плясать в собственном такте. Ждать гостя пришлось недолго. Вот он, Пак Чанёль, обличённый в строгий чёрный костюм с выглядывающим воротом белой рубашки. Такой родной... — Ну, я ,пожалуй, оставлю вас, а вы тут беседуйте себе спокойно, — тут же убегая с места дальнейших происшествий, то бишь, из гостиной в комнату Бёна, произнёс Лу. Тишина. Он и он. Оба серьёзны, но не решаются начать разговор. Да и нужны ли им слова? В них нет особой надобности, ибо взаимные взгляды, наполненные теплотой и нежностью, говорят сами за себя. Но в данный момент им нужно поговорить. Это необходимо. — Привет, — взяв инициативу в свои руки, первым нарушил тишину Пак. — П-привет, — с несвойственной себе неловкостью, ответил Бэк. — Как твои дела? — Н-нормально. А т-твои? — Зависит от тебя, — одна важная фраза и Бэкхён непроизвольно вздрогнул, впервые подняв взгляд на, появившегося рядом с коляской, Пака. Чанёль присел на корточки, прямо напротив Бэкхёна, тем самым оказываясь с ним лицом к лицу на одном уровне. Не говоря ни слова Чанёль, вынул из внутреннего кармана пиджака продолговатый конверт, который протянул, находившемуся в паре сантиметров, Бэкхёну. Билеты. Два билета в штаты, вылет по которым должен состоятся в два часа дня их сегодняшней даты. Вот, что было в конверте, который Бэкхён раскрыл с нерешительно дрожащими руками. — Бэкхён, ты поедешь со мной? — приподнимая юношу за опущенный подбородок двумя пальцами, тем самым заставив посмотреть в собственные глаза, полные нежности и надежды, спросил Пак. — П-прости, — слёзы. Непрошенные слёзы накатили на глаза в соучастии со сломанным голосом, начавшим предательски дрожать, а слёзы начинали переходить в плач. — Чанёль, я... я обещаю, что буду стараться. Я знаю, что никогда больше не встану на ноги, но я обещаю, что не сдамся. Я буду стараться, буду учиться, чтобы не быть тебе обузой. Поэтому... — чуть комкая находившиеся в руках билеты и в конец разрыдавшись, докончил Бен. — Поэтому, пожалуйста, не оставляй меня одного. З-забери меня с собой, прошу. — Глупенький, иди ко мне, — сменив серьёзность на полный нежности голос и взгляд, ответил Чан, одаривая Бёна самой искренней улыбкой и притягивая того в свои объятия. Наконец-то Бэкхён понял, что последние два года из тех семи лет заточения он был не одинок. Его любили, и он любил. И теперь он мог позволить себе разрыдаться в голос на плече любимого человека, поглаживающего его тем временем по спине. Этот плач не был истеричным. Просто теперь он плакал от счастья... — Отличненько! Я как раз всё собрал, — вмешался в идиллию возлюбленных появившийся из комнаты Бэкхёна Хань с упакованных чемоданом, заставив своим появлением смутится обоих и отпрянуть моментально из объятий друг друга. — Лу... — Не время для разговорчиков. У вас скоро самолёт, а вам ещё до аэропорта ехать, — подкатывая чемоданчик на колёсах ближе к Паку, произнёс Лухан. — Лу, спасибо тебе. За всё, — ответил Бэк, одаривая ставшего хорошим, да и единственным, другом Ханя благодарным взглядом, говорящим больше, чем слова. — Отблагодаришь когда вышлешь приглашение на свадьбу, — подмигивая одновременно обоим, произнёс Лу, заставив тем самым покрыться Бёна пунцовым оттенком, в то время как лицо Пака говорило само за себя, что такой исход очевиден, и что ждать его нужно будет не особо-то долго.***
За чёрной полосой всегда следует белая. Вот и в жизни Бэкхёна пришла пора белой полосы. Сюжет их дальнейшей, уже совместной, жизни походил на сказку: родители Чанёля, будучи довольно влиятельными и обеспеченными людьми, но в то же время людьми современными и любящими собственного сына, приняли новость о любви к другому юноше довольно спокойно и понимающе, впустив в свою семью новое дитя, так сильно нуждавшееся во всех формах любви. Родители же самого Бэкхёна наотрез отказались общаться с сыном, связавшимся с ними спустя пару дней из штатов и рассказав о своей истории. Бэкхён на данное поведение отреагировал спокойно. Как ни как, родителям не в новинку оставлять сына инвалида, что в печали, что в радости. Сейчас Бэкхён жил. Впервые за всю свою сознательную жизнь он чувствовал себя живым. Больше не было комплекса неполноценности, ведь он был любим. Любим по-настоящему так, как любят в книжках и фильмах: невинно, нежно и в то же время страстно и преданно. Предложение, прогнозируемое Лу Ханем, не заставило себя долго ждать, и спустя пару месяцев мистер Бён готовился уже стать мистером Паком. Ханю, в значительной степени поспособствовавшему отношениям Чанёля Бэкхёна, как и обещано, было выслано приглашение на скорую свадьбу вместе с билетом бизнес класса и местечком у окошка.***
Новый, отдельный от родителей Чанёля, просторный домик, каждый уголок которого отныне будет наполнен нежностью и любовью возлюбленных... — Теперь уже мистер Пак, вы готовы к своей первой брачной ночи? — заходя с новоиспечённым мужем на руках в спальную комнату, спросил Чанёль щекоча кончиком носа находившуюся в паре сантиметров щёчку возлюбленного. Вечер празднества подошёл к своему логическому завершению, и для новобрачных супругов Пак настала самая ожидаемая часть из всех — их первая брачная ночь. — А у меня есть выбор, супруг Пак? — подыгрывая мужу, ответил вопросом на вопрос Бэкхён, когда спина, даже через одежду, встретилась с холодной простынёй кровати. — У вас его нет, мистер Пак, — не отставал от возлюбленного Чанёль, в тот же момент нависнув над уложенным телом и затягивая любимого в нежный, но от этого не менее страстный поцелуй. Данные слова Чанёля заставили Бэкхёна улыбнуться в поцелуй, но отвечать Бэкхён больше не намеревался. Им больше не нужны слова. Только действия: ласковые, нежные, наполненные любовью касания. Смяв под себя хрупкое тело, Чанёль приступил к своему дальнейшему пути: сперва на пол полетела одежда самого Чанёля и теперь Бэкхён отчётливо мог видеть подтянутое тело, которое заставляло внутри него что-то закипать. Вслед за чанёлевской последовала и одежда Бэкхёна, снятию которой, естественно, поспособствовал сам Пак Чан. Такое хрупкое, изящное и прекрасное тело сейчас дрожало под Чанёлем. Его маленький Бэкки, которого хочется защищать от любой опасности и быть рядом всегда. — Ты ведь знаешь, что я не сделаю тебе больно, — начиная прогуливаться дорожкой нежных поцелуев от щёк вниз к шее и ключицам, произнёс Пак смотря на то, как Бэкхён начал нервничать. — Я буду нежен. Обещаю. Чанёль сдержал своё слово: он действительно был нежен. Конечно, первый раз не обходится без боли и Бэкхён не был исключением, но боль чувствовалась лишь в начале. Затем же на её место пришла сладкая нега, заставлявшая обоих тонуть в сладкой смеси нежности и страсти. Таким был их незабываемый первый раз.***
— Доброе утро, — первым начал разговор Бэкхён на следующее утро, лежа на спине, и боковым зрением смотря на наблюдавшего за ним супруга. — Доброе. — Поможешь мне? — указывая взглядом на своё положение, спросил Бэк. — Ой, прости. Конечно, — тут же стушевался Пак, в этот же момент помогая возлюбленному улечься на бок в свою сторону. — Болит? — Терпимо, — в ту же минуту поморщился от резкой боли внизу поясницы Бэкхён. — Прости... Я всё-таки сделал тебе больно. — Тебе не за что извиняться. Этого всё равно было не избежать, — не разрывая зрительного контакта от глаз напротив, произнёс Бэк, поглаживая рукой щеку мужа. — Сегодняшний день принадлежит только нам. Как ты хочешь, чтобы мы его провели? — Давай останемся дома. Ведь теперь это только наш уголок счастья. — Хорошо, как пожелаешь, — ответил Чан, накрывая покоящуюся на своей щеке ладонь Бэка своей собственной ладонью и приспуская вниз, к губам, для запечатления нежного поцелуя. — Но Чанёль... — Ммм? — Дом, конечно, прекрасен и невероятно уютен, но зачем такой большой? Он слишком огромен для двоих. — А кто сказал что он только для нас двоих? Возможно, скоро нас будет будить топот маленьких ножек, носившихся по всему дому. — Что? Чанёль, что ты... — Пак Бэкхён, мы только недавно стали супругами, но ты не думаешь, что наша семья слишком маленькая? — Чанёль... — Давай усыновим ребёнка, Бэкхён. В детском доме так много детей, нуждающихся в любви и ласке родителей, так почему бы нам не подарить часть этой самой любви и ласки маленькому существу, которое так в этом нуждается? — Т-ты серьёзно? — с дрогнувшим голосом и навернувшимися на глаза слезами, спросил Бэк. — Более чем, — со всей серьёзностью ответил Пак. — Боже, и ты ещё спрашиваешь? Да, да и ещё раз да! И как можно скорее! — Тогда сегодня проведём этот день дома только вдвоём, а завтра поедем оформлять документы, — ответил Пак, пальцем стирая слезинки с глаз супруга.***
Как и было обещано, на следующий день супруги, как и договорились, отправились в дом малютки, ибо оба Пака были солидарны в том, чтобы взять новорождённого младенца, чью судьбу они могут изменить в будущем. И в этом доме малютки Бэкхён увидел её — маленький комочек, завёрнутый в несколько слоёв пелёнок, с аккуратным носиком и пухлыми, чуть покрасневшими, щёчками. Сердце в тот же момент защемило, словно Бэкхён всегда был связан с этой малышкой какой-то неведомой силой, которая теперь свела их вместе. Бэкхён понял, что это была его маленькая дочурка. Девочка также приглянулась и Чанёлю, поэтому было совместно решено, что малышка обязательно будет частью их семьи. С документами на удочерение малышки пришлось провозиться практически месяц, и Бэкхён, уже не представлявший дальнейшего существования без малышки, ежедневно уговаривал супруга отвозить себя в дом малютки, проводя рядом с маленьким чудом по нескольку часов в день. В конце концов, хорошенько похлопотавший, Чанёль всё-таки оформил всё необходимое, и, с того самого момента подписания обоих супругов документов на удочерение малышки, в семье Пак появился новый член — Пак Су Ён.***
3 года спустя. Забота, любовь и вечный смех — именно такие эмоции преобладали в семье Пак уже третий год. Полная идиллия — такой была их жизнь. В своё время, в период стажировки, Чанёль зарекомендовал себя, как умелый и опытный юноша, что позволило компании пригласить Пака на испытательный срок после окончания университета. Сейчас же Чанёль был одним из лучших работников фирмы и мог обеспечивать свою маленькую (пока что) семью на безбедное существование. Бэкхён же устроился на заочную форму обучения на факультет социологии. Данное преимущество, в виде домашнего обучения, позволяло Бэкхёну проводить как можно больше времени рядом со своим маленьким ангелом. Конечно, не имеющему возможность ходить, Бэкхёну помощь была необходима, поэтому в дневное время суток в доме постоянно присутствовала няня, помогающая заботиться о малышке. Именно в таком беззаботном состоянии прошли три последующих года. Но, как известно, у всего есть конец. Даже у счастья. Тот самый день был последним рабочим для Чанёля, после которого он уходил в небольшой отпуск. В честь плодотворной работы Чанёлю позволили уйти пораньше, и уже в после обеденное время Пак был на пороге собственного дома, закупившись самыми любимыми вкусностями супруга и маленькой дочурки, которые оба не могли жить без сладкого. — Я дома! — закрывая дверь ногой и разуваясь, произнёс Чанёль на весь первый этаж. В этот же момент Пака окутало предчувствие чего-то плохого. В доме было подозрительно тихо, что было не свойственно при учёте маленькой хохотушки, всегда с шумом выбегавшей к отцу. К тому же, Пак не получил такого родного и привычного приветствия возлюбленного: "Добро пожаловать домой". — Бэкхён, ты дома? — с нарастающим волнением произнёс Пак на весь дом. Ответа вновь не последовало. — Бэкхён? — Чанёль обошёл каждый уголок первого этажа, но супруга, так же как и няни с дочуркой, нигде не наблюдалось. Волнение наступало с новой силой. Бросив всё, что было в руках, Чанёль парой рывков преодолел лестничный пролет, оказываясь в коридоре второго этажа. Предчувствие подсказывало, что родное где-то близко, и первым же делом Пак поспешил в их спальную комнату. Предчувствие не подвело. Бэкхён был здесь, но то, что увидел Пак, заставило его испугаться не на шутку. Бэкхён лежал на полу. Без сознания. Его коляска находилась в паре сантиметров, а простынь на кровати была скомкана. Страх овладел Чанёлем с неимоверной силой. — Бэкхён! — тут же подбегая к супругу, прокричал Пак, приподнимая Бэка. Состояние возлюбленного заставляло страх все больше нарастать: Бэкхён был бледен, как никогда, а губы приобрели мертвенно-бледный оттенок. — Бэкхён! Бэкхён! — не прекращал Чанёль звать супруга, в то время как тот продолжал оставаться в бессознательном состоянии.***
Прошло два часа, которые для Чанёля длились, как два столетия, ведь в данные часы Пак нервно ожидал того момента, когда из больничной палаты, отделявшей его от любимого, выйдет врач, который сообщит о диагнозе. За эти два часа ожидания Чанёль лишь узнал по телефону от нянечки, что Бэкхён целый день чувствовал себя нехорошо и за час до прихода самого Пака отправил ту с малышкой на прогулку. — Мистер Пак, — вывел Чанёля из транса собственного страха наконец-таки вышедший доктор. — Доктор! — тут же завидев врача подпрыгнул с места Чан. — Что с ним? — с читаемой в каждой нотке волнением, спросил тот. — Скажите пожалуйста, господин Пак, — проигнорировав вопрос Чанёля, сам начал доктор беседу с вопроса, — Вы в последнее время не замечали за своим супругом никаких странностей, к примеру: он не мог с первого раза подать то, что попросят или что-то не так поставить? — Такое было и не раз, но Бэкхён всё сваливал на то, что он переутомился за целый день. — Ваш муж стал инвалидом посредством аварии, не так ли? — Да. Десять лет назад. Доктор, не мучайте меня. С Бэкхёном что-то серьёзное? — В аварии ваш муж повредил голову, в последствии чего случился разрыв сосуда в области коры больших полушарий, которая проявилась только сейчас. — Ч-что это значит? — не предвещая ничего хорошего, с дрогнувшим голосом, спросил Пак. — Слепота. Ваш муж начинает слепнуть и с каждым днём это проявляется все сильнее. — Это можно как-то вылечить? Вы только скажите, деньги не проблема! — с окутывающей его паникой, тараторил Чанёль. Чувство страха за любимого человека поймало его в свои сети... Ответом на вопрос послужила сочувственно опушенная вниз голова доктора, отрицательно мотавшая в не утешительном знаке, после чего последовал и ответ. — Никакие деньги мира не помогут в данном случае. Скорее всего, Бэкхён скрывал наступавшую постепенно незрячесть, тем самым совершая преступление по отношению к самому себе. Мне прискорбно вам об этом говорить, но исход летальный. Ноги Чанёля тут же подкосились в попытке лишить их обладателя земли под ногами. Боль. Невидимая, но столь ощущаемая. Словно тебе вспороли внутренности. Чанёль не уверен, но думает, что ни одна физическая боль не сравнится с той, которая на данный момент ощущалась душевно. Их похоронили вместе раньше срока. Обоих... — С-сколько? — только и смог вымолвить Пак. — Максимум пол года. Мне очень жаль. — Я...я...могу его увидеть? — Ему на данный момент прописан полный покой, но сейчас исключительный случай. В палату Чанёль зашёл бесшумно, и в этот же момент сердце упало куда-то на дно. Его маленький Бэкки сидел в полулежачем состоянии, уставив взгляд куда-то в пространство. И даже при входе Пака Бэкхён не почувствовал присутствия посетителя. Лишь когда Чанёль подошёл ближе и сел на близлежащую к постели табуретку, Бэк невольно дёрнулся, однако так и не решил первым заговорить. — К-ак долго? — переплетая свои пальцы с пальцами возлюбленного, с содрогнувшимся голосом спросил Пак, чётко понимая, что Бэкхён понял смысл данного вопроса. — Пол года, — честно и с полным спокойствием, отвечал Бэкхён. — Почему? Почему ты молчал? — сил удерживаться больше не было и, уткнувшись лбом в переплетённые руки, Чанёль дал волю своим слезам. Бесшумным и одиноко скатывающимся. Опустошение. Вот, что начало заглушать столь остро чувствуемую боль. Его Бэкхёна скоро не станет. ЕГО. БЭКХЁНА. СКОРО. НЕ. СТАНЕТ. Смысл его жизни уйдёт, оставляя после себя столь сильную пустоту. Дальше нет ничего... — Изначально я не придавал этому особого значения, но с каждым днём зрение становилось всё хуже, дойдя до нынешнего состояния, когда я могу различать лишь силуэты. Но почему-то мне изначально казалось, что... — Ты предатель... — перебивая супруга, произнёс Пак, — Бэкхён, ты такой предатель. Ты знал изначально. А теперь оставишь меня одного. Как? Как мне теперь жить, зная, что каждый день будет приближать тебя к тому самому? Просыпаться каждое утро вместе, играть с Су Ён и проводить вместе время, при этом мысленно помня обо всём этом. Это жестоко... Пак Бэкхён, ты такой эгоист. — Чанёль, прошу, не плачь, — даже без возможности чётко видеть лицо мужа, с тем же спокойствием ответил Бэк. — Ты прав. Я действительно предатель, который знал обо всём сначала, и я изначально осознавал, что на этот раз мне не убежать от лап смерти. Жизнь слишком долго меня пинала, играя на пару с косой, но, в конце концов, они сжалились надо мной, дав возможность быть счастливым. И я использовал эту возможность. Я благодарен судьбе, что встретил тебя, ведь ты единственный, кто показал мне, что значит по-настоящему любить. И я благодарен тебе за всю ту любовь и ласку, что ты мне дарил, а также за нашу маленькую принцессу. Но, Чанёль, ты же понимаешь, я в долгу перед тем, от кого так долго убегал. И долг пора возвращать. Уже скоро... Поэтому, Чанёль, не надо плакать, — даже не видя бесшумно скатывающихся слезинок, произнёс Бэк. В данный момент плакал не только Пак — они оба. Их души объединились в неслышимой симфонии града слёз. Ведь скоро придёт пора прощаться... — Я хочу, — продолжал Бэк, — чтобы то оставшееся время, которое у меня есть, мы провели вместе. Каждый час, каждую минуту и каждую секунду. Я хочу встретить первый снег в этом году вместе. Чанёль, пожалуйста. — Ты же знаешь, как это эгоистично с твоей стороны? — Знаю. Поэтому и прошу быть рядом. Чанёль, ты должен быть готов отпустить меня. Это не значит, что мы расстаёмся навсегда, нет. Однажды нам снова будет суждено встретиться, и тогда я буду ждать тебя по ту сторону. Но ты не торопись. Проживи эту жизнь за нас обоих. Даже когда меня не станет — не грусти. Не забывай про нашу милую дочурку. Это будет нелегко, но я возлагаю на тебя ответственность за то, чтобы ты вырастил её достойной леди. Чанёль, давай будем сильными вместе. До самого конца. — Ты ведь знаешь что я не смогу. — Сможешь. Я уверен в этом, ведь ты тот, кто заставил меня полюбить через монитор компьютера. Чанёль, ты даже не представляешь, каким сильным ты являешься. Зато я точно знаю. Ты. Сможешь.***
Бэкхён действительно был эгоистом, но Чанёль не мог этому противиться. И данное обещание было исполнено: они проводили вместе каждое мгновение, разделяя это незабываемое время со своей маленькой принцессой, не подозревавшей о скором уходе одного из родителей. Каждый вечер семья проводила за просмотром любимых мультфильмов дочурки, которая засыпала на коленях у Бэка, после чего в царство Морфея постепенно уходил и сам Бэкхён, переутомлённый от напряжения глаз. В такие моменты Бэкхён опускал голову на плечо рядом сидящего супруга, сердце которого каждый раз обливалось кровью от осознания того, что в один скорый день его не станет. И в тот же момент Чанёль мысленно напоминал себе, что наступающего не миновать, и что нужно быть сильным. Сильным ради себя, ради их малышки, и ради самого Бэкхёна, который верит в него. Он должен быть сильным, чёрт побери, несмотря ни на что!***
Дни сменялись за днями, наполняя каждое мгновение минутами счастья и любви. Им необходимо быть счастливыми! Декабрь подкрался незаметно, оповещая о своём приходе похолодевшим климатом. Шёл ХХ день декабря, и для семьи Пак наступил очередной день. Но день явно не был похож на все предыдущие. Бэкхён понял это с самого утра. Странное чувство постепенно перешло в осознание: последний день — пришла пора прощаться. Чанёлю Бэкхён ничего пока не говорил, проводя время вместе с дочуркой, щечки которой он зацеловывал каждую минуту. Никто не говорил, что прощаться так тяжело... Время подходило к обеденному, и, в последний раз чмокнув заснувшее дитя, Бэкхён покинул детскую. А ведь этот маленький ангел даже не осознавал, что видел одного из родителей в последний раз... — Чанёль... — Ммм? — тут же отозвался Пак. — Я хочу на улицу. Давай посидим на крылечке? — В такую погоду? Не слишком ли холодно? — Пожалуйста. Отнести меня, — смотря снизу вверх на супруга, произнёс Бэк, тяня руки вверх. Плохое предчувствие прокралось в сердце Пака от столь непривычного поведения мужа, но Чанёль повиновался, тут же поднимая возлюбленного из коляски на руки и выходя на улицу. Прохладный ветер тут же ударил в лицо, и Бэкхён лишь сильнее прижался к любимому, пока не был опущен на крыльцо. Чанёль сразу же уместился рядом, давая супругу опереться на его руку. — Чанёль... — П-пожалуйста... Пожалуйста, не говори мне этого, — с начавшим дрожать голосом ответил Пак, заранее уже предвещая необратимое. Чанёль знал. Знал, но продолжал оттягивать момент, тем самым пытаясь обмануть время и дать им быть вместе дольше. — Любовь моя, ты же понимаешь, что время пришло... — Бэк... — Прошу, не грусти, — кладя голову на плечо мужа, ответил Бэкхён. — Ты же знаешь, что мы ещё встретимся. — Знаю. — Но я надеюсь, это будет не скоро. Помнишь, что я тебе говорил полгода назад? Ты должен прожить долгую и счастливую жизнь. — Это будет тяжело... — Но ты справишься. Я в тебя верю. И сейчас я жалею лишь об одном: что так и не успел встретить с вами первый снег... Тишина. И глаза закрылись в последний раз. На лице Бэкхёна осталась лишь нежная улыбка. Чанёль почувствовал это. Моментально. Стоило Бэкхёну последний раз вздохнуть... В этот самый момент по щеке Чанёля скатилась одинокая слеза.... и в этот же момент пошёл снег. Это плакала душа Пака... Содрогалась в рыданиях. — Пак Бэкхён, ты такой эгоист. До самого конца, — произнёс Чанёль, но Бэкхён этого уже не слышал. Знаю. — Ты опоздал всего лишь на минуту...