Нашла тебя

Я каждый день вижу твоё лицо. Твои измождённые глаза, почти всегда полуприкрытые тяжёлыми веками. Тонкую линию губ, недовольно искривляющуюся, когда в местах, где ты находишься, слишком шумно. Ты не любишь оживлённые компании, в которых каждый норовит вставить своё слово. Никогда не любила. Даже не совсем понятно, как мы с тобой могли связаться. Однако понятно одно — наша связь нерушима. Никому не под силу сделать так, чтобы мы разделились или поссорились. Я понимаю тебя с полуслова, а тебе достаточно лишь мимолётного взгляда, чтобы определить, какое настроение у меня сегодня. Ты всегда так тиха и печальна, что никто в нашем классе не решается поговорить с тобой. Только я знаю настоящую тебя, и это — то, что делает меня счастливой. Я никому больше не позволю увидеть улыбку на твоём лице. Она необходима лишь мне» — Ты такая беспомощная, Гудако-чан. Я наигранно вздыхаю, опираясь локтями о парту. Кажется, моя рыжеволосая подруга вновь считала ворон на уроке, по этой причине и не успела толком ничего написать. На новом тетрадном листе нет абсолютно ничего. Ничего, не считая крошечного кролика, скромно уместившегося в углу. Заметив его, Я улыбаюсь, слегка подтолкнув одноклассницу плечом. Оглушительным рокотом гремит звонок, заставляя рыжеволосую вздрогнуть и рефлекторно прижать к себе уже собранную сумку. Она кивает, будто отвечая на что-то, и, вставая из-за парты, небрежно комкает листок, так и оставшийся без записей. — Сегодня в клубной комнате. В четыре часа. — произносит девушка, обращаясь к опустевшему кабинету. Я знаю, что эти слова обращены именно в мою сторону. Это несказанно радует её каждый раз. Это обнадёживает меня. Ведь я, следуя своей собственной теории, уверена в том, что подруга-тихоня справиться без меня не может. Поэтому я всегда буду рядом, если что-то понадобится. Всегда протяну руку, даже если меня стесняются открыто просить об этом. Для чего иначе нужны друзья? — Угу. Сегодня в четыре! — Я жизнерадостным эхом повторяю слова подруги, растягивая их. Та в ответ удручённо сутулится, пряча руки в карманы пиджака. Она исчезает так быстро, что девушка даже не успевает проследить за её движениями. Ох, что не так с этой Гудако? Надув губу, Я недовольно притопываю каблучком, но довольно быстро возвращаюсь в прежнее оптимистичное настроение. Обычное начало дня. Ещё один день рядом с ней, моей дорогой подругой. Мы дружим на протяжении десяти лет. . . нет, наверное, куда дольше, чем я думаю. Я всегда была рядом с Гудако. Наши родители дружили семьями и каждый вечер ходили вместе то в театр, то в кино, то просто отсиживались в гостях друг у друга. У нас просто не было другого выбора. Гудако всегда сидела за книгами или скучными передачами по телевизору, не желая разговаривать со мной, поэтому мне первой пришлось сделать шаг вперёд. Когда я заговорила с ней впервые, мне не удалось выбить из неё и пары слов. Какой же упрямой девчонкой я посчитала её тогда! Я, помнится, даже попыталась обидеться, всем своим видом это демонстрируя и получая в свой адрес ноль внимания. И всё же, каждый раз я приветствовала рыжеволосую простым «привет, Гудако!», поэтому она смогла привыкнуть ко мне и подпустить чуть ближе. С годами наша связь росла, и как тщательно она не старалась её скрывать, мне-то всё про всё было известно! Уфу-фу, она никогда не умела общаться с людьми, поэтому если родители представляли нас своим знакомым, она лишь бурчала что-то невнятное. Я тогда просила прощения за нас обеих, и, к моему удивлению, это всегда срабатывало. «Какая милая общительная девочка!». Думаю, я уже настолько привыкла к такой реакции, что другой уже не ждала. А её и не было. Даже тогда, когда мы перестали быть детьми. Вместе пошли в школу, в один и тот же класс. В средней школе Гудако начала интересоваться городскими легендами и историями о призраках и прочих мистических существах. Именно так и был создан исследовательский клуб, о котором мы говорили раньше. Вся эта потусторонняя чепуха нравилась моей подруге. Каждый раз, когда мы собирались вместе и обсуждали что-то эдакое, её глаза прямо-таки загорались от интереса. Поэтому, наверное, я и присоединилась к этому кружку. Снова случайность? Нет, мы были связаны с самого начала. Это ли называют судьбой? В любом случае, я. . . счастлива. Я не представляю себе жизни без Гудако, доброй, застенчивой, такой, которую я знаю. И ведь с момента нашего знакомства она не меняется. Даже подаренный мной плюшевый кролик до сих пор хранится у неё дома. Забавно, правда? Он действительно милый. Такой же, как и нынешняя его хозяйка. Мы частенько оставались после школы вдвоём, и Гудако с энтузиазмом рассказывала мне городские легенды. Я внимательно слушала её. Её присутствие и возможность слышать её голос — вот и всё, что мне было нужно. Нам было весело вдвоём. До тех пор, пока это всё не повалилось к чертям. Я и не замечаю, как буквально вплотную подхожу к двери нашей маленькой уютной клубной комнаты. Аккуратно нажимаю на ручку, толкаю дверь вперёд. Незаперто. Как я и думала, меня здесь ждут. Я с полной готовностью открываю дверь, ожидая увидеть знакомый силуэт. — Снова привет, Гудако-чан! — Здравствуй, Киёхимэ-сан. Меня будто окатило ледяной водой с ног до головы. «Сан»? Что за бред? Гудако не могла выдать что-то настолько несуразное. Значит, это совершенно точно та девчонка. Снова. Помнится, я рассказывала вам о том, как замечательно мы проводили время вдвоём? Ах, а вот и виновники всех бед. — Уфу-фу, Киёхимэ-сан рановато сегодня. ~ Она стояла у распахнутого окна, повернувшись ко мне лицом. С губ не исчезала довольная ухмылочка, явно значащая то, что ничего хорошего ждать не приходится. Светлые пряди волос снова убраны в аккуратный пучок и подвязаны лентой. И, о чудо, сегодня она наконец в школьной форме. Видимо, многочисленные замечания по этому поводу, которые нахалка пропускала мимо ушей, нащупали всё-таки слабую точку. — Ты тоже раньше, чем обычно. . . Нэро-чан. — Ага. Для того, чтобы поговорить с тобой, Киёхимэ-сан. Нэро. . . В параллельном классе она не выделяется совершенно ничем. Производит впечатление одиночки, не нуждающейся в чьей-либо помощи. Что, спросите вы, делает она в нашем тихом закутке? Я уверена на сто процентов, что Нэро не интересуется ни мной, ни Гудако, основавшей этот клуб. Она находится здесь только ради одной девушки, привлечённой ко всей этой истории. Четвёртый, последний участник — Мордрэд. Хотите узнать, что я думаю об этой глупой цундэре? Лучше не спрашивайте. Когда Гудако привела её к нам, я почти сразу осознала весь ужас нынешнего положения. Новенькая была популярна в школе, видимо, из-за её двуличности. Она действительно была милой со своими одноклассниками, но Гудако, решившая однажды над ней пошутить, выхватила сполна. Оказывается, новенькая оказалась не так-то проста — только в нашей клубной комнате она могла позволить себе грубые высказывания, надменный взгляд или раздражение. Такой она была, настоящая Мордрэд. Поэтому и привлекала внимание Нэро, которая по жизни тянулась ко всему непонятному и чудному. Поняли теперь, как наша тихая жизнь превратилась в цирк идиотов? Славно. Теперь я попробую выяснить, чего хочет от меня та, с которой я сейчас разговариваю. — Я. . . я думаю, мы с тобой очень похожи. — она плавными шагами приближается ко мне и садится на стул напротив. Что она задумала? Я непонимающе хлопаю ресницами, как и прежде, производя впечатление глупой простушки. Зачем мне показывать истинную себя тем, кого к душе не желаешь пускать и на километр? — Не понимаю, о чём ты. Мне не кажется, что мы похожи. — Только внешне, разве не так. . .? — устраиваясь вполоборота, Нэро небрежно подпирает рукой подбородок. — У нас есть те, без кого мы жить не можем. — Чт. . . — Ты ведь понимаешь, о ком я говорю? Те, без которых наше существование не имеет смысла? Словно яд, эти отвратительные слова разливаются по помещению. Несомненно, подобное отравляет воздух. Вероятно, я сейчас сильно изменилась в лице, ведь если судить по реакции собеседницы, она добилась того, что хотела с самого начала. — Что ты несёшь?! — нет смысла больше прятать свои эмоции. Нэро в ответ на мои слова и бровью не повела, преспокойно разглядывая собственные ногти. Раздражает. Прошло всего немного времени, но меня раздражает, когда я смотрю на тебя. — Хе-хе. Ты словно моё отражение. Тебе не хватает сил признать то, что в тебе больше никто не нуждается. Бесполезный мусор, как и я. — Замолчи. Тихонько прыснув в кулачок, моя мучительница старается спрятать лукавый взгляд. Её целью было вывести меня из себя? Что ж, у неё это получилось. — Извини-извини, Киёхимэ-сан. На самом деле, мне хотелось бы дружить с тобой. Что-то не срослось при первом нашем знакомстве, так? Но мы могли бы помогать друг другу, делать так, чтобы мы смогли как можно дольше оставаться с теми, кто нам нужен. . . Хо, тебе не понять меня, правда? Теперь моя очередь проигнорировать её. Чёрт, эта девушка. . . Пытаясь охладить пыл, поворачиваюсь к ней спиной и продолжаю молчать. Где же желанное спасение от этой чёртовой ведьмы? Похоже, на этот раз небеса услышали меня. Дверь открывается вновь, а за ней. . . — Киёхимэ, Нэро-чан! Что-то случилось? — удивлённые лица в дверном проёме понять не могут, что произошло. Да чтоб эти двое встретились в одном помещении? Они же, чёрт возьми, камня на камне не оставят. — О, Мордрэд-чан! — первой из ступора выходит Нэро. И правильно, я понятия не имею, что тут сказать. Пусть лучше она соврёт что-нибудь. — Мы с Киё-сан просто болтали вместе. Правда, Киё-сан? С презрением наблюдаю за тем, как Нэро пытается обнять Мордрэд, весело щебеча что-то. Они моего взгляда не замечают, а вот Гудако обеспокоенно кладёт руку мне на плечо и интересуется, хорошо ли всё прошло. Я пытаюсь ободряюще улыбнуться, но выходит как-то вяло и неправдоподобно. — У-угу, просто болтали. С этого дня я старалась отгородить Гудако от них всех. Они наверняка хотят причинить ей боль. . . Нет, она даже не интересна им как живой человек. Эти двое. . . Чёрт, мне нужно было быть внимательнее. Это моя вина. И те слова, что Нэро сказала ранее. Она думает, что я завишу от своей подруги, но это не так. Это она нуждается во мне. Я нужна ей, так ведь? Это я помогла Гудако. Если бы не я, то. . . то что? Если бы меня не было, то что было бы с ней? Были бы у неё друзья? Или ничего не изменилось бы? Волновалась бы она по этому поводу? Нет, это неправда. Тогда, в детстве, она сказала мне «спасибо за всё». Всего один раз, но мне было достаточно и этого. Неужели я больше не нужна? — -чан. . . Киё-чан! Рыжеволосая стоит рядом. Она обеспокоена. Привстаёт и пытается дотянуться рукой до моего лба. — Ты заболела, Киё-чан? Всё хорошо? Я перехватываю её руку и отрицательно мотаю головой. Нет нужды беспокоиться за меня. — Я в порядке. Поговорим лучше о тебе. Сегодня что-то произошло? — вместе мы проходим длинный коридор и оказываемся у дверей школы. На улице тепло, как и утром. Увы, собрание не состоялось, но хотя бы погулять можно будет. Погода летом хороша. Гудако не любит жару, но сегодня дует освежающий ветерок, так что, думаю, мы спокойно дойдём от школы до дома. — Верно! — тревога исчезает с лица рыжеволосой и она начинает новый рассказ. — Ты ведь слышала об убийстве в старом здании? Слышала, верно? Я была там сегодня! И нашла вот. . . вот это. Роясь в сумке в попытках отыскать книжицу, подруга переворачивает с ног на голову всё, что только можно. Ворохом летят тетради, исписанные листы и карандаши. Наконец она отыскала то, что ей было нужно. Выудив из сумки плотную чёрную тетрадь с непонятными закорючками на ней, она протягивает её мне. Я принимаю вещицу из рук подруги и с любопытством оглядываю её. Жуткая. Клуб оккультизма потерял, что ли? Как бы то ни было, я возвращаю тетрадь Гудако, одобрительно кивнув головой. Она рада. Она не показывает свои эмоции обычно, но я знаю, как она выглядит, когда счастлива. Я выслушиваю её и после всегда говорю «здорово, Гудако-чан!». Я всегда слушала её истории и высказывала своё мнение. Она всегда была такой. Ничего не изменилось. — Действительно? Тебе правда понравилось? Я говорила об этом с Мордрэд, знаешь. Ей тоже это интересно. Ну, что ж, сегодня мы вместе исследуем этот дневник! Почему-то ноги перестают меня слушаться. Я останавливаюсь на полпути, смотря за уходящей вдаль Гудако. Мордрэд? Ты говорила с ней? Почему она? Зачем? Я ни за что не поверю, что ей было интересно что-то подобное. Так почему? Ведь ты по любому пустяку в первую очередь идёшь ко мне, Гудако-чан. Почему ты сделала это, не сказав мне? Почему именно Мордрэд? Они ведь не так близки, правда? Это так? Значит, я не могу проверить, говорит она правду или нет? Тогда не значит ли, что те слова были правдой? . . . — Ты ведь понимаешь, о ком я говорю? Те, без которых наше существование не имеет смысла? . . . Это не так. Это не так. Это не так! Я словно читаю новеллу. Нахожусь в выдуманном мире. Гудако-чан, пожалуйста, скажи мне, что это не так. — Киё-чан? Идём? Она останавливается и смотрит на меня с удивлением. Ушла уже достаточно далеко. Я провожу рукой по лбу, пытаясь привести себя в чувство. Перед глазами возникает знакомый ненавистный образ, но я не обращаю внимания. Делаю шаг вперёд — даже хватило сил не пошатнуться, хотя внутри всё уже давно рассыпается осколками. — Уже иду. * * * Прошло около недели. Сегодня мы опять собрались в старом школьном здании вместе. Гудако принесла ту странную книжонку опять. Мордрэд выглядела очень раздражённой, то и дело косясь на рыжеволосую. После обнаружения дневника наша деятельность стала куда оживлённее. Даже Нэро стала проявлять интерес. Пару дней назад я, Гудако и Мордрэд попробовали сыграть в Коккури-сан по правилам, написанным в дневнике. Но стоило нам начать, как мы почувствовали неописуемый страх и бросили почти в самом начале. — Кстати говоря. . . Меня тревожит кое-что. — тишину прервала моя подруга. Она сидела за партой, чертя что-то на листе бумаги. Мы все обернулись, посмотрев на неё. — В последнее время мне не даёт покоя одна навязчивая мысль. Когда я просыпаюсь утром, я чувствую. . . Нет, я абсолютно уверена в том, что кто-то. . . смотрит на меня. — Смотрит? Быть может, кто-то из твоей семьи? — предложила Мордрэд, пожав плечами. — Нет. Семья Гудако-чан очень рано уходит на работу. — отрицаю я. Уж кто, а я точно уверена в том, что знаю о её семье больше, чем Мордрэд или Нэро. Первая соглашается со мной неуверенным кивком. — Да, это точно, — подтверждает рыжеволосая, скривившись, словно от головной боли. — Поэтому я и волнуюсь. Знаете, это началось после того, как мы сыграли в Коккури. . . Возможно, это связано с тетрадью и закладкой, что мы нашли. Телевизор в старой комнате шипит и потрескивает. На экране появляются помехи, мешающие разглядеть изображение. Кто-то из девушек позади взвизгивает от страха. Уж поверьте, будь я ближе к телевизору, я поступила бы точно так же. Мой взгляд плавно перемещается по проводам, но. . . ни один из них не подключён к сети. Телевизор фактически не может работать. Что за. . .? Наши взгляды прикованы к экрану, на котором по прежнему ничего нет. — Вы обнаружили её. . . Тетрадь, верно? Добро пожаловать в игру. — металлический неживой голос. Аж в дрожь бросает. — Ваши одноклассники уже испробовали это на себе. Я о тех, кого убили в старом здании. Не притворяйтесь, будто не поняли меня. Чтобы не повторить их судьбу, вы должны обнаружить среди себя предателя — Лису. Если Лиса не будет найдена, все умрут. При её поисках вы должны пользоваться инструкциями в дневнике. Требования будут высланы вам в письме. На исполнение — одна неделя. Если эти требования показать тому, кто не участвует в игре — он умрёт. Удачи, если она вам понадобится. Телевизор отрубился с оглушительным хлопком. Мы все замерли, встав со своих мест. Игра? Смерть? Убить? Предатель? О чём он? Или она. . . Кто затеял это? Не смешная шутка. Мы были напуганы и не могли сказать ни слова. Кто-то предложил разойтись по домам и все последовали его примеру. На улице уже постепенно темнело, а когда мы с подругой разошлись, было уже достаточно поздно. Мы даже не сказали друг другу ни слова. Нам нечего было сказать. Дома я почти сразу же закрылась в своей комнате, проигнорировав слова родителей об ужине. Направившись к компьютеру, я нажала на заветную кнопку. — Чувствует на себе чей-то взгляд. . . Ха. Медленно жужжа и нагреваясь, монитор выводил на себя знакомую картину. Вот она, комната рыжеволосой, в которой я была не один десяток раз. Гудако, съёжившись на кровати, притягивает колени к груди. Кажется, она мирно спит. . . Ах, нет, она открывает глаза, осматривается и испуганно ёжится. Я далеко от неё, но чувствую, что у подруги обрывается дыхание и мурашки пробегают по коже. Она приподнимается на локтях, тревожно трепеща от каждой тени, мелькающей на белых стенах. Шторы задёрнуты, но девушка не сводит с них глаз. Вот-вот они пошевелятся, прямо как сегодня в школе. . . — Тебе страшно, Гудако-чан? — тихо шепчу я, обращаясь к подруге. — Мне тоже. . . До сих пор дрожу. Мне страшно, Гудако-чан. Я испугана. Первоначально это задумывалось как глупый розыгрыш. Крошечный микрофон, взятый мной у отца, был помещён в сумку рыжеволосой. Она даже ничего не заметила, зато я смогла её слышать. Так как наши семьи были близко знакомы, я знала, где у них спрятаны запасные ключи от дома и могла в любую секунду оказаться рядом с ней. Смотреть, как спит моя подруга, как ворочается во сне от каждого внезапного шума. Мне нравилось издавать какой-нибудь мимолётный шорох, чтобы взглянуть на её испуганное лицо. Так мило. Потом я установила камеры по всей комнате, чтобы смотреть на неё перед сном. Верно. Совершенно верно. Это всё ради тебя. Всё потому, что ты — самый лучший и единственный друг. — Хе-хе. Ты такая беспомощная, Гудако-чан. — я провожу пальцем по монитору, желая прикоснуться к ней. Как живая. Откидываясь на кресло, я наблюдаю за ней ещё несколько минут. Она окончательно засыпает. Я устало зеваю и убираю с лица растрёпанные пряди. Сегодня был сложный день. Предатель? Лиса? Понятия не имею, кто это, но я смогу спасти Гудако. Всё ради того, чтобы мы снова были вместе. Хах, она правда милая, когда спит. Думаю, мне стоит тоже. . . Я машинально провожу рукой по пустому столу и натыкаюсь на что-то. Что? Что это? Вжимаясь в кресло, я непонимающе смотрю на предмет передо мной. Чёрная тетрадь с вложенной между страниц закладкой. — Я не. . . брала её. Отдёрнув руку, я невольно вскрикнула. Закрыла лицо руками, ударяя себя по щекам. Ты заснула, Киёхимэ? Очнись. Тебе стоит дойти до кровати и поспать немного. Это исчезнет. Оно исчезнет. Я открываю глаза, но тетрадь всё ещё на столе. Даже немного ближе, чем раньше, будто кто-то нетерпеливо пододвинул её ко мне. — К-кто здесь. . .? Я перевожу взгляд с тетрадки на Гудако. Знает ли она? Если так, то она тоже в опасности? Это была не шутка? Что произойдёт, если я открою тетрадку? Я прикасаюсь к обложке. Холодная. У меня не хватает сил приподнять край и заглянуть внутрь. Я не могу. Я боюсь. Что мне делать, Гудако-чан? Пальцы снова проводят по монитору. Проснись. Посмотри на меня. Прошу, посмотри на меня. Спаси меня. — Нужно избавиться от этого, — убеждаю я саму себя, боязливо поднимая тетрадь и оглядываясь по сторонам. Взгляд падает на школьную сумку. Что ж, из меньшего выбирать не приходится. К тому же, я сомневаюсь, что у меня хватит нервов на учёбу. Расстегнув молнию, я кидаю тетрадь и закладку вниз. Она открывается на одной из страниц, что вновь заставляет меня паниковать. Оттолкнув сумку ногой, я швыряю её под стол и забираюсь на кровать, скрывшись под одеялом. Страшно. По комнате словно кто-то ходит. Он ищет тетрадь. Я не виновата, я не брала её. Как я могу сказать это? Из горла не вылетает ни звука. Никому ничего не скажу. Гудако тоже. Она должна быть в безопасности. В душе появляются отголоски уверенности. Что, если мне удастся выиграть? Обнаружить Лису? Тогда я смогу обезопасить подругу и к нам вернутся спокойные мирные деньки. Нервно сглотнув, я приподнимаю одеяло и смотрю в сторону брошенной сумки. Значит, нужно ждать то письмо. . . Нет. Это не приведёт ни к чему хорошему. Я избавлюсь от тетради. С этими печальными мыслями я погрузилась с головой в сон, но так и не смогла как следует отдохнуть из-за кошмаров и ощущения чьего-то присутствия. Утро было туманным и пасмурным. Первым делом я возобновила слежку за подругой. Её не было. Я проснулась поздно из-за волнения. Я хотела скорее избавиться от книги, поэтому наскоро оделась и вышла из дома. Гадая, где же оставить эту дьявольскую находку, я оказалась в школе. Может, стоит оставить книжку в одном из шкафчиков? Мне уже всё равно, кто и как прочтёт её и сможет ли подвергнуться опасности. Всё равно. Сейчас меня не тревожила ничья жизнь, кроме собственной и Гудако. К слову, о последней — я заметила её у одного из шкафчиков. Она стояла ко мне спиной, уж её-то я точно ни с кем не перепутаю. И, к моему удивлению, с ней был кто-то ещё. Моя застенчивая подруга не терпела других компаний, за исключением нашего кружка исследований. А человек рядом с ней был из параллельного класса, что казалось ещё более чудным. Гудако оборачивается и у меня не остаётся никаких сомнений в том, что это она. Я прячусь за шкафчиком, прижимаясь к нему спиной. Слава небесам, не заметили. Уже из укрытия я продолжаю наблюдать за действием. — Гудако-сан, это упало из твоего ящичка. — любезно улыбаясь, незнакомец протягивает рыжеволосой письмо. Я замираю, вглядываясь в белый конверт. В голове всплывают слова диктора о требованиях, указанных в. . . конверте. Так и есть. Но почему он пришёл именно подруге? И знает ли она, что внутри? — Интересно, от кого это. . . — ученик из соседней параллели осматривает письмо, не спеша его отдавать. — Неужели любовное? Ха-ха, не против, если я взгляну? «Если эти требования показать тому, кто не участвует в игре — он умрёт». Буквально высеченные в сознании слова. Я едва удерживаюсь от желания вылететь из укрытия и выхватить письмо из рук бедолаги. Почему она делает этого? Тот парень. . . он ни в чём не виноват, так ведь? Считает, что это шутка. Забери письмо! Чего ты добиваешься? Не делай этого, Гудако-чан. . . ! Рыжеволосая кивает. Руки увлечённого ученика тянутся к конверту. Секунда. Постой, Гудако-чан. . . Не может такого быть! Она, конечно, всегда была покорным человеком, но такая добрая, что и мухи не обидит! Если бы дошло до того, что ей пришлось кого-то ранить или обидеть, она бы места себе не находила! Так почему. . . — Думаю, ничего не поделаешь. Только не говори никому, хорошо? — Гудако радостно улыбается, подталкивая юношу к прочтению письма. Разворачивая конверт и вытаскивая содержимое наружу, парень встаёт так, что мне не удаётся увидеть то, что лежит внутри. Несчастный меняется в лице. Удивление, недоумение, разочарование и животный ужас. По мере того, как широко распахиваются глаза, его руки начинают дрожать. — Что за чёрт. . . — пошатнувшись, юноша чуть ли не падает спиной на уместившийся рядом шкафчик. Сминая лист в своих руках, он разворачивается и бредёт куда-то в сторону коридора, одаривая всех пустым мёртвым взглядом. Его тело нашли после обеденного перерыва. Нижняя половина оказалась в саду, а первая продолжительное время ползла к выходу из школы, где и была обнаружена. Всё случилось после получения злополучного письма. Школу окружили полицейские автомобили и занятия были отменены. Мы даже не смогли встретиться в клубе, как обычно. Однако моя голова была занята другим. Гудако — Лиса? Быть не может. Иначе ей не прислали бы письмо. А что, если письмо предназначалось мне? И делает ли письмо Лисой того, кто его получил? Что, если это способ заставить нас поверить в правдивость легенды о закладке смерти? Я не понимаю, Гудако! В школе ходили слухи о том, что у Мордрэд появился двойник. Что, если мою подругу тоже заменили кем-то? Кем-то лживым и неправдоподобным. Ещё и тетрадь. . . Нужно избавиться от неё. Всё было по-прежнему, не считая того, что моя сумка полегчала. Удивительно, ведь с собой я брала только некоторые учебники и тетрадь. Точно, тетрадь! — Не может. . . Она точно где-то тут! — я перевернула все учебники и тетради, но злополучной книжонки не было, как и закладки. Бросив сумку на пол, я упала рядом, не в силах поверить в происходящее. Тетрадь была у меня. Я проверяла это несколько раз по дороге в школу. Не позволяла никому приближаться к своей сумке, так почему? Где она? Дьявольская игрушка пропала. Почему-то я была уверена в том, что подруга в опасности. С того дня я приходила к ней домой ночью, найдя дубликат ключа. Сутки без перерыва на сон я наблюдала за ней, ожидая изменений в поведении и того, что могло дать мне ответ на все мои вопросы. Лиса она или жертва? В первое верилось с трудом, но я должна была выйти из игры. Я всё ещё хочу жить. Я всё ещё хочу спасти Гудако. Из-за недосыпа я была раздражённой, но как и прежде не упускала ни одной детали. Как и ещё одно сообщение, присланное на мой компьютер неизвестным отправителем. «Добрый вечер, это специально вещание. Сегодня мы огласим список жертв. Тот, кто на ходу смотрел в свой телефон. Тот, кто заглянул в чужое письмо. Завтра та же участь ждёт того, кто заговорил с кем-то на интересную тему, того, кто проигнорировал требования, того, кто прогулял школу и играл один, и. . . того, кто сейчас бледнеет. Завтра жертвами станут эти люди. Мы молимся за ваше счастье в другом мире. Спокойной ночи». Всё перестало иметь смысл. Желание выжить пропало. В конце нас ВСЕХ убьют. Чтобы закончить игру, нужно уничтожить Лису. Мне нужно было подтверждение того, что Лиса — не Гудако. Того, что её не подменили. Только так я смогу её спасти. Я убью Лису самостоятельно. — Я должна убить Лису, — рука нашаривает в пенале канцелярский нож, — И спасти Гудако. * * * «Вы смотрите сводку новостей. Сегодня в префектуре найдено тело ученицы». С того дня я действительно стала чувствительна к звукам телевизора. Буквально ловила каждое слово, отвлекаясь от всех своих дел. Минуточку, с того дня — это когда? «Девушку обнаружили с торчащим из груди канцелярским ножом. Она крепко сжимала в руках мобильный телефон. Кроме того, жертва убита пару дней назад». Телефон в руке? Ха, похоже на Гудако-чан. Тем не менее, мне жаль бедолагу. Отрываясь от экрана, я бросаю взгляд на мобильный телефон. В эту же секунду раздаётся противный писк. Я подхожу и открываю письмо от неизвестного номера. Один из одноклассников, кажется? «Эй, ты слышала? Жертвой убийства стала та девочка, Гудако. Вы же с ней были близки? Мне правда жаль. Ты в порядке, Киё-сан?» Телефон выскальзывает из руки и падает на диван. Гудако-чан мертва? Кто сделал это? Нет, сводки наверняка ошибаются. В конце концов, не показали даже фотографии убитой. . . Что за бред. Это точно не она. Но меня тревожит то, что я не помню события последних дней. На телефон приходит ещё одно оповещение — подписка на аккаунт в твиттере. Не помню, чтобы включала звук. «@mearry подписана на ваши новости» « — Сейчас я в том месте». Отключив телефон, я падаю на кровать. Нужно узнать, как дела у Гудако-чан. Многое навалилось на неё и она не выходит из дома. Видимо, то лживое сообщение о смерти тоже подкосило её. « — Сейчас я смотрю на луну из того окна». Я пустым взглядом пробегаюсь по строкам. « — Луна красная, как и в ту ночь». Ночь с красной луной? О чём она? Почему всё кажется таким знакомым? Я помню ту ночь, когда луна была такого же цвета. Что тогда произошло? * * * — Киё-чан! Упав, Гудако тянется за ножницами, лежащими на полу. Пара красных капель стекают вниз. Её пальцам почти удаётся ухватиться за рукоять, но этого не происходит. — Бесполезно. — с силой наступаю ногой на запястье рыжеволосой. Слышится хруст, следом за которым крик. Я ударяю её ножом в живот. — Я выиграла. — верно. В тот день я. . . * * * Было три часа ночи. Я стояла у дома подруги. Я приходила сюда сотни раз, но сейчас всё выглядело по-другому. Атмосфера уютного жилища исчезла. Было тихо и холодно, поэтому я поспешила войти в дом. Вытащив из кармана дубликат ключа, я в темноте нащупала замок. Раздался щелчок. Я зашла внутрь, плотно закрыв дверь. Половицы скрипели под ногами, когда я шагала по коридору. Однако вскоре я остановилась. Скрип не прервался. Кто-то шёл следом за мной. Я укрылась за креслом. Оттуда мне было отлично видно человека, следом зашедшего в комнату. Это была Гудако. В руке она держала некогда подаренного мной плюшевого кролика. Его невозможно было узнать — настолько он был изуродован временем и его нынешней хозяйкой. По тряпичному телу ползли кошмарные швы. В этой жуткой тишине мне казалось, что моё сердце стучит слишком громко. Рыжеволосая оборачивается, подозрительно косясь в мою сторону. Она заметила меня! Если меня заметят, то убьют, так же, как и того бедного паренька. . . Зажав рот рукой, я беззвучно молилась о том, чтобы всё закончилось. К счастью, меня не заметили. Подруга направилась к столу. Резким движением она вспорола брюхо игрушке, вытаскивая вату наружу. Внутрь она опустила что-то мелкое, что мне не удалось разглядеть в темноте. Меня охватила обида. Я думала, что она считает игрушку дорогим подарком, но это не так. Что она делает? — Ха. Похоже на сосуды. — шепчет рыжеволосая, зашивая живот зверушки плотными красными нитями. Это вновь наводит на меня ужас. Девушка уходит прочь из комнаты, а я, выждав с минуту, иду за ней. Она останавливается в коридоре, словно забыв что-то. — Имя игрушки — Киё-чан. Сказав это, она продолжает ход. Злость и обида — всё, что я чувствую сейчас. Что за дьявольский ритуал? Почему именно моё имя? За что, Гудако-чан?. . . нет, Лиса. После этого моя подруга выключила свет во всей комнате и задёрнула шторы. — А теперь начнём. Первой будет Гудако. — произнесла она три раза с безучастным выражением лица. Потом погрузила игрушку под воду. Досчитав до десяти, как в детской считалочке, она с силой вонзила в кролика нож. Почему-то у меня в глазах помутнело и я стала чувствовать себя не очень хорошо. Однако я продолжила наблюдать за этим адским зрелищем. — Следующей будет Киё-чан. — Произнеся это, она вернулась в кладовку. Я мягкой поступью прошла в ванную и подняла игрушку на руки. Такая изувеченная. Почему-то я засмеялась. — Ха-ха. Её больше нет. Теперь я поняла. Это не моя подруга. Это существо собиралось убить меня завтра. Меня, её единственную подругу детства. Это свидетельство устраняло все сомнения. Монстр, нацепивший её внешность — не Гудако. Она и есть Лиса. Я убью её и всё закончится. Потому что спасти Гудако могу лишь я. — Жди меня, Гудако-чан. . . Где ты? — я сжимаю в руке нож. Ведьма, напялившая её внешность. Моё лицо впервые исказила злоба. — Я убью тебя ко всем чертям, так что выходи. Проходя мимо кладовки, я предалась ностальгии. Мы играли тут в прятки в детстве. У Гудако слабые лёгкие, так что она не могла долго прятаться, сдерживая кашель. Но ты этого не знаешь, Лиса. Ну же, выходи скорее. Я открываю дверь кладовой и взгляду предстаёт моя рыжеволосая беззаботная подруга. Она совершенно точно не ожидала увидеть меня здесь. — Почему. . . ты?! — Нашла тебя. Точно. Я убила её. По ошибке перепутала её с Лисой. Использовала нож, как игрушку ударила. Хотя она звала меня по имени, когда я занесла над ней нож. Гудако не была предателем. Я поняла это, лишь рассматривая свои окровавленные руки. Лису не убить так просто, да? Чёртов предатель! Это его вина! Я кричала, чтобы он вышел, обещаясь поквитаться. О, я была глупа. — Я убила Гудако! Хочешь наказать меня — выходи! Телефон, который я держала в свободной руке, зазвонил. Звонок? В такое время? Я невольно подняла трубку и услышала всего пару слов. « — Сейчас я позади тебя». * * * «Вы смотрите сводку новостей. Сегодня в префектуре найдено тело ученицы. Её обнаружили с торчащим из груди канцелярским ножом. Она крепко сжимала в руках мобильный телефон. . .» Не отвечай на звонок Мэрри-сан.