Цветы в Пустоте: Книга Вторая

«Венерина мухоловка, возможно, самое известное плотоядное растение, которое питается в основном насекомыми и паукообразными. Главное при кормёжке — насекомое обязательно должно быть живым. Ведь именно шевеление насекомого внутри ловушки даёт команду на выработку пищеварительного сока». Архивы Старой Земли: «Хищные цветы»

То, что в этой развалюхе нашёлся видеофон — это само по себе было сюрпризом. Без которого Аргза, честно говоря, в данный момент прекрасно обошёлся бы, потому что этот самый видеофон продолжал настойчиво трезвонить. — Аргза, возможно, они хотят нам что-то сообщить?.. — Несомненно. Видеофон продолжал надрываться сигналом о входящем сообщении. Аргза собрался было совсем отключить его, но, к сожалению, такой функции у древнего устройства, кажется, предусмотрено не было. Немузыкальная трель раздражала, но — это в любом случае должно было скоро прекратится. — Тогда почему бы тебе не взять трубку? Это могу сделать я, если ты не в настроении общаться. — Уймись. Я наизусть знаю всё, что они собираются мне сообщить. Если ты думаешь, что они хотят договориться о чём-то мирным путём — советую получше рассмотреть эту махину перед нами. И соотнести её размеры с нашим так называемым транспортом. А ещё можешь посчитать количество их корабельных пушек. Их — потому что у нас нет ни одной, как ты догадываешься. Так что мне совершенно неинтересно слушать их самодовольную тираду про то, что мы сейчас попадём к ним в плен и что сопротивления лучше не оказывать. Или ты думаешь, они собираются по-дружески пригласить нас на чашечку чая с печеньем? Эта сердитая отповедь не принесла ему должного облегчения, зато Сильвенио всё-таки замолчал — одновременно с видеофоном. Корабль, надвигавшийся на них, был таким гигантским, что через иллюминаторы он и вовсе казался сплошной стеной, хотя ещё не подошёл вплотную. Аргза пробовал было уйти от него, выжав из капсулы максимальную скорость, да только для космических гонок она явно не была предназначена, и после нескольких минут таких усилий стала подавать сигналы о кончающемся топливе — а огромное судно так и не отдалилось на достаточное расстояние. И теперь оно неумолимо приближалось. Аргзе это ужасно не нравилось. Раз уничтожать их не стали (а всего один выстрел из пушки, в дуло которой капсула запросто могла уместиться целиком, быстро положил бы конец их путешествию) — значит, собирались взять на абордаж, потому что во время недолгих попыток маневрировать линкор удерживал их гравитационным лучом. Всё это выливалось в одно раздражающее слово: неприятности. Их было всего двое, и Сильвенио не умел драться — а против них могло оказаться бесчисленное количество членов экипажа. Аргза с тоской вспомнил собственный корабль, канувший в Лету: уж на нём-то, на своём железном чудище, он бы хорошенько повоевал с этими ублюдками. Но чего нет, того нет. Когда топливо капсулы закончилось совсем, гравитационный луч втянул её в открывшуюся в корабле шлюзовую пасть, закрывшуюся сразу же после их поглощения. Аргза напрягся, приготовив когти, и произнёс тихо, не спеша откидывать непрозрачную крышку приземлившейся капсулы: — Лиам. Не высовывайся пока. Надень мой маскировочный браслет. Снаружи послышался щелчок, в котором Аргза безошибочно узнал звук одновременно снимающихся предохранителей с огнестрельного оружия. Дело плохо: если он не сумеет сразу перерезать лесками все стволы, то какой-нибудь самоубийца может попасть в Лиама. Он попытался рассчитать количество окруживших их людей через иллюминаторы и по звуку шагов, но понял только, что их было много. — Выходите. С поднятыми руками. Что ж, прятаться и впрямь было ещё позорнее. Начиная создавать вокруг себя защитное поле такого размера, чтобы оно укрыло заодно и Лиама, Аргза откинул крышку и медленно, не делая резких движений, поднялся и перешагнул через низенький борт — а вот руки не поднял. Услышал, как то же самое за ним повторил Лиам, невзирая на то, что ему было сказано пока сидеть на месте. На них и впрямь были нацелены ружья и бластеры самого разномастного вида, но лица солдат, держащих оружие, не были наполнены злостью, или агрессией, или чем угодно ещё — разве что, скукой. Они явно не чувствовали в пленниках никакой угрозы, и Аргза подумал, что это они, конечно, зря. Тот из солдат, что выглядел постарше и более матёрым, качнул дулом старого дробовика сначала в сторону капсулы — несколько человек тут же, подчиняясь безмолвному приказу, подошли профессионально обчистить транспорт на предмет чего-нибудь ценного, — а затем в сторону внимательно оглядывающегося Аргзы, так и не убравшего когти: — Имя, статус? Аргза оскалился и показал ему средний палец. — Пошёл нахрен. Сильвенио сзади предупреждающе коснулся его руки, и Аргза взглянул на него мельком — за спиной обнаружился не привычный взгляду синеволосый бледный эрландеранец, а незнакомый загорелый мальчишка, с другими чертами лица и другим цветом волос, в другой одежде, но примерно роста и комплекции Лиама и с его узнаваемыми голубыми глазами: браслет, скрытый теперь длинным рукавом до середины ладони, был активирован. На пару долгих мгновений после неосторожной реплики Аргзы повисло напряжённое молчание, в течение которого никто не шевелился, а воздух, казалось, раскалялся сам собой. Аргза ждал, что сейчас в него будут стрелять, так что укрепил по возможности свой невидимый щит и незаметно приготовился к броску: вот сейчас, сейчас, сейчас… И вдруг кого-то из солдат — наконец-то! — осенило: — Да это же Паук! Старший опустил ружьё, и за ним это, чуть менее решительно, повторили остальные, всё ещё готовые открыть огонь по первому приказу. — Паук? Тот самый? — Слава идёт впереди меня, — Аргза ухмыльнулся, прищурившись и всё-таки убрав когти. — Единственный и неповторимый. А теперь ты либо скажешь, какого хрена тут происходит, либо я порежу тебя и твоих псов на куски. Сильвенио вновь дотронулся до него, осознавая всю опасность ситуации, однако Аргза интуитивно чувствовал, что стрелять в них — по крайней мере, прямо сейчас — уже не будут. И точно: на лице командующего отобразилась ленивая усмешка, как от равного — равному, или, вернее, как от своего — своему. — Добро пожаловать на «Аид», Паук, — и затем ещё один кивок подчинённым: — Проводите их на арену. Двери огромного ангара, заполненного самыми разными кораблями, от одиночных истребителей до небольших челноков, с лязгом разъехались, и солдаты повели их по открывшемуся широкому коридору. Лиам испуганно схватился за руку Аргзы, опасаясь, видимо, что их разделят, и быстро зашептал: — «Аид»! До меня доходили слухи об этом месте, и я собирался как-нибудь удостовериться в их подлинности, но чтобы попасть сюда самому… этого я точно не хотел! Аргза, если это тот «Аид», о котором я слышал — то мы в беде. На этом судне собираются преступники со всех уголков мира с тех пор, как Федерация приняла законы Нового Суда. Они организовывают здесь якобы «совершенное общество»… общество, где значение имеет только сила. Как джунгли, где выживает сильнейший и нужно постоянно сражаться не только за свою жизнь, но и за «место под солнцем». Я не обладаю всей информацией, но… — И с какой радости мы в беде? Сомневаешься в моей силе? — Аргза снисходительно щёлкнул его по лбу. — По мне, звучит просто отлично. Давненько я не участвовал в хорошей драке, так и форму недолго потерять. Лиам укоризненно посмотрел на него, явно не разделяя его энтузиазма — но прежде, чем он выдал очередную нотацию, офицер, шедший чуть впереди них, услышал их разговор и обернулся, скользнув по Сильвенио подозрительным взглядом: — Слухи верны, пацан. Интересно только, где ты мог их собрать, учитывая, что трепаться о нашем маленьком Ковчеге строго запрещено. Те, кто хочет здесь остаться — а таких всё больше с каждым днём — должны заработать себе это право кровью, своей или чужой. Зарабатывать придётся и статус, если не хочешь проходить слугой — а слугам здесь, уж поверь мне, приходится ох как несладко. И если в способностях Паука забраться повыше я не сомневаюсь, — он одарил Аргзу новой ухмылкой. — То тебе, сопляк, явно придётся из кожи вон лезть здесь. В этом месте всем плевать на то, кем ты был раньше — королём, миллиардером, копом, бандитским авторитетом или подзаборным пьянчугой, здесь всё определяет только умение выгрызать себе кусок из чужого горла. Вам и так расскажут правила на Арене Цербера. Повезло, долго ждать не придётся — бой как раз сейчас начнётся. — Арене Цербера?.. Тут короткий коридор закончился, и ещё одни автоматические двери вывели их на то, огромную арену. Наверху, ограждённые невысокими железными перилами, разместились на широком карнизе зрители; на другом конце арены, в центральной вип-ложе — если можно было так назвать железную открытую кабину, кое-как приваренную к стене — расположился, видимо, распорядитель местных боёв, потрёпанный жизнью мрачный амбал, чьи шрамы и травмы обезобразили его практически до неузнаваемости: лишённый одного глаза и уха, с порванным и кое-как залатанным ртом, с грубыми швами на всех видимых участках кожи, с обрубком руки, к которому крепился металлический ствол с шипами на конце вместо протеза, с наводящим ужас фигурным ожогом вокруг шеи, увешанный оружием с ног до головы — на Сильвенио он произвёл крайне гнетущее впечатление. Внизу уже собралась порядочная толпа тех, кому, судя по всему, и предстояло сражаться. И они, и зрители безостановочно галдели на свой лад, так что шум в помещении стоял невообразимый. Солдаты подтолкнули их в сторону толпы и цепочкой растянулись спиной к закрывшимся за ними дверям, отрезая любые пути для отступления. Аргзе происходящее нравилось всё меньше. Он стиснул руку Лиама, чтобы тот на этот раз не валял дурака и внимательно выслушал его: — Чую, сейчас начнётся добротное махалово. Не отходи от меня ни на шаг. И лучше напоминай о себе через мысленный канал, иначе я могу потерять тебя, с твоим-то новым личиком. Уяснил? Лиам кивнул, хмурый и взволнованный. — Да. Только, Аргза… я не могу открыть канал. Тут очень сильные искусственные помехи в телепатическом поле, даже я пробиться не могу. Аргза чертыхнулся себе под нос. Плохая новость, определённо, плохая: если им придётся всё-таки разделиться, то они даже связаться нормально не смогут. Он собирался ответить на это — но не успел: стрелки на огромных старинных часах с тёмным циферблатом, установленные прямо над «вип-ложей», встретились у цифры двенадцать и начали отбивать полдень (или полночь, Аргзе трудно было определить после путешествия на Динле) так громко, что звук этот мигом заглушил весь остальной шумовой фон. Сразу за этим, как по команде, наступила мёртвая тишина. Однорукий поднялся со своего места, и, убедившись, что публика готова слушать, заговорил — его хриплый голос было слышно на всю арену: — Эта адская дыра — «Аид», ваш новый дом, ублюдки, а я — Цербер, сторожащий вход в него! Вы, отбросы, пришли сюда добровольно, в трусливой надежде укрыть свои тупорылые изнеженные тушки от гонений так называемого закона — и тысячу раз ошиблись, скажу я вам! Если вы думали отдохнуть здесь от сражений — вы уже трупы. Если вы думали откормить здесь свои жирные задницы — вдвойне трупы. Если вы считаете себя самыми сильными, самыми умными и самыми пронырливыми – трупы втройне, потому что здесь таких говнюков, как вы, навалом, запомните это! Это место — хренова помойка, полная одних только чумных голодных крыс, и здесь не живут — здесь выживают! Правила просты, так что постарайтесь усвоить их тем, что осталось от ваших извилин. Сейчас вы только на Первой Арене, здесь отсеиваются салаги и слабаки, не заслуживающие права войти сюда — дальше пройдут только три десятка из собравшихся здесь семи. Лишних по прошествии десяти минут будем убивать на своё усмотрение, так что в ваших же, сучьи дети, интересах упростить нам работу! И не обольщайтесь — те, кто пройдёт, окажутся на самом низу, и должны будут батрачить, не разгибая спины! В конце месяца вас ждёт бой на выбывание с другими такими же отбросами. Хотите получить нормальную работу — деритесь! Бои на повышение проходят каждые три дня, и на всех Аренах вас ждёт что-то новенькое, так что не суйтесь, покуда силёнок не хватает! И, конечно, — он ухмыльнулся, продемонстрировав наточенные зубы, уже мало похожие на человеческие, — вы можете попытаться убить Смотрителя Арены. Типа меня, ага. Флаг вам в руки, как говорится! Только надо сказать, что дальше места Смотрителя вы в таком случае не пойдёте — нам в боях участвовать запрещено. И если вам достаточно повезёт, то с этой должности вас сместит только другой такой же кретин! Он поднял руку верх, и каждый на арене ощутимо напрягся, готовясь сорваться с места по его сигналу. Сильвенио рядом с Аргзой вжал голову в плечи. — Отсчёт, — металлический протез Цербера рухнул вниз, как топор палача. — Пошёл! Его рука ещё не закончила движение, и последнее слово ещё не умолкло в воздухе — а толпа уже пришла в движение. Кто-то — из договорившихся заранее, видим, — сразу же сплотился в группу, сомкнув спины, некоторые ограничивались выбором единственного партёра; большинство же явно предпочитало рассчитывать только на самого себя. Десять минут и поставленные Цербером условия не оставляли времени подготовиться или продумать стратегию: в основном люди набрасывались друг на друга яростно, хаотично, без какого-либо плана — лишь бы нанести ближнему наибольший урон, желательно за наименьшее количество ударов. Лезвие чьего-то внушительного тесака зловеще просвистело прямо над ухом Сильвенио, и он бросился на пол, уходя от атаки — тут же другой свист, уже принадлежащий лескам Аргзы, рассёк воздух в том месте, где только что была его голова: послышался полный гнева и боли крик, и на Сильвенио сверху щедро брызнуло кровью. — Аргза!!! — он с ужасом вскинул глаза, в то же время весь сжимаясь на полу и прикрывая голову руками. Тот оскалился в ответ, стоя над ним, и кивнул куда-то ему за спину, ни на секунду не прекращая драться: — О, не делай такие глаза, пташка. Я не убиваю, как ты и просил. Сильвенио обернулся: невезучий обладатель чуть не убившего его тесака катался рядом с ним по полу, орал и зажимал правой рукой обрубок левого плеча, хлещущий кровью. Отрезанная лесками конечность валялась рядом, уже изрядно затоптанная мечущимися вокруг людьми. Несмотря на беспорядочные движения нападающих, возле Аргзы мало-помалу образовывалось некое свободное пространство — если сперва оказавшиеся рядом преступники и пытались его атаковать, то по прошествии первой же минуты безжалостно отсекающий руки-ноги и калечащий ударами когтей противник уже перестал казаться столь лакомой добычей. Сложнее дело обстояло с Сильвенио, которого парализовали страх и приказ Аргзы не отходить далеко. Попытки добраться до него в те моменты, когда Аргза отвлекался на других жертв, конечно, всё равно проваливались: те, кто по неопытности решал было, будто скорость Аргзы обратно пропорциональна его размерам, тут же убеждались в обратном — и тем не менее эти попытки не прекращались. Плюс был в том, что огнестрельное оружие, видимо, отбирали ещё на входе в Арену, чтобы создать хотя бы подобие честной драки, а в ближнем бою Паук весьма небезосновательно считался профессионалом. А минус же заключался, в свою очередь, в необходимости сдерживаться: сражение пьянило Аргзу, до самых краёв наполняя его кровожадной бешеной энергией — и ему хотелось убивать. Уже слишком давно ему не доводилось убивать в бою, не из необходимости, не со скуки или из раздражения, а просто потому, что ему это чертовски нравится. Зрители и дерущиеся кричали, воздух был наполнен звоном оружия и звуками непрекращающихся ударов, и всё это сливалось в единый оглушительный гул, в котором ничего невозможно было разобрать, а месиво людей и трупов кружило голову. Восприятие Аргзы, как всегда в такие моменты, было обострено до предела, и он алчно втягивал в себя хаоса. Когда же Лиам зажмурился и окончательно спрятал лицо, стало ещё проще: стало возможным не просто выводить нападавших из строя посредством лишения конечностей, перелома костей и нанесения прочих ранений — но и предавать их смерти. Надо сказать, впервые за долгое время Аргза чувствовал себя настолько потрясающе, пусть даже это обещало не продлиться долго. Стоило основательно проредить всякий сброд — и ситуация начала становиться интереснее и опаснее: чем больше народу было устранено, тем более умелые противники оставались и вынуждены были сходиться. Временные группировки — большинство из них, во всяком случае, — стремительно распадались, партнёры оборачивались друг против друга, и драка становилась ощутимо жарче. В своём экстазе Аргза не заметил, как его начали умышленно выманивать с места — подальше от Лиама: пока один ловкач дразнил его, уходя от всех его атак, и вынуждал идти за собой, между ним и замершим на полу Лиамом вклинилось уже порядочное число врагов. Словно бы почувствовав что-то, Сильвенио открыл глаза — и увидел занесённый над ним клинок, а так же то, что Аргза находился уже довольно далеко. Уйдя от клинка неловким кувырком, Сильвенио вскочил на ноги и, не раздумывая, бросился бежать к Аргзе. Но ему, естественно, сразу же отрезали путь и окружили: с самого начала даже несведущим в драках здесь было ясно, что он — наиболее лёгкая цель. Он отступил назад, отшатнувшись от направленного на него оружия. Едва не натолкнулся спиной на других нападающих, успевших его окружить. На лицах их застыло неприятное выражение хищников, загнавших в ловушку зебру, и он понял: уговоры тут бесполезны. — Дерись, чёрт тебя подери! — услышал он. — Не глупи! Он посмотрел в направлении источника голоса: Аргза успел осознать свою ошибку и теперь пытался прорваться к нему, но ему беспрерывно мешали, нарочно и очень грамотно. Аргза рычал и, похоже, начинал приходить в бешенство. Сильвенио закусил губу и так ничего и не предпринял. Кольцо вокруг него неумолимо сжималось. — Дерись! Ты же можешь, кончай притворяться никчёмным! Убивать его не спешили: наверное, смаковали краткую передышку. Один из нападавших даже пощекотал его шею кончиком изогнутой сабли: — Тебе правильно советуют, малец. Граждане, дайте ребёнку хоть что-нибудь, что ли, а то ж смотреть больно. Ему с хохотом вручили деревянную палку, уже испачканную в чужой крови. Сильвенио, не отводя от Аргзы внимательного взгляда, молча разжал руки, выпуская своё единственное оружие на пол. Отвечать он никому не стал, сочтя это бесполезным. Человек, который так глумливо настаивал на присвоении ему оружия, ухмыльнулся и явно приготовился вонзить свою саблю ему в грудь, чтобы больше не тратить на него время: — Эх, ты! А мы ведь к тебе по-доброму! Лески, возникшие словно бы из ниоткуда, одним махом отрезали головы всем, кто окружил Сильвенио в этот момент. Переместившийся обратно к нему Аргза окинул его мрачным взглядом и, пожав плечами, равнодушно бросил: — Самозащита. Они сами виноваты. Сильвенио посмотрел на отделившиеся от тел головы, механически стёр кровь с лица тыльной стороной ладони. Взгляд его был мутным. — Почему ты не использовал Тёмную технику сразу, как только я оказался в такой ситуации? Смешно было посмотреть, сумею ли я выкрутиться? Аргза схватил ещё двух нападавших за шиворот и со всей силы столкнул их лбами, едва не проломив им черепа. — Хотел, чтобы ты показал себя, пташка. Если мы планируем остаться до тех пор, пока не найдём устраивающий тебя способ добраться отсюда до какого-нибудь другого оплота цивилизации — то тебе не помешало бы чуток самостоятельности. В таком клоповнике, как этот, даже моей защиты может для тебя не хватить. Ровно через десять минут после начала боя снова стали бить часы на стене, и бой утих сам собой. В конечном счёте на ногах осталось стоять даже меньшее количество человек, чем было условлено Цербером. Кажется, Цербер был доволен таким результатом — во всяком случае, если Аргза правильно распознал выражение его изуродованного лица. — Поздравляю, ублюдки, — сказал Смотритель Арены. — Вы прошли. Добро пожаловать на «Аид», подзаборные шавки, с этого момента вы зачислены в штат! Затем в конце арены раздвинулись такие же двери, как те, что привели их сюда, и толпа начала рассасываться, поняв, что на сегодня всё закончено, и можно пойти отдохнуть. А Смотритель вдруг спрыгнул со своего наблюдательного поста — и приземлился легко, будто бы его железную кабину и пол арены не разделял добрый десяток метров. Подошёл вдруг к Аргзе с Сильвенио и указующе направил в сторону Лиама свой металлический протез, прищурив единственный глаз: — Вот только кто-то тут совсем не дрался, а? Думаю, не сократить ли мне число прошедших ещё на одного отброса? Аргза шагнул в сторону, привычно заслоняя Лиама собой, и процедил зло, глядя на Цербера сверху вниз: — Это мой слуга. И его жизнь принадлежит мне. Цербера этот его фирменный взгляд и тон, похоже, совсем не впечатлили. Он презрительно скривил разорванный когда-то рот в подобии усмешки. — Что, ни шагу без личного подтирателя задницы, салага? Ага, так я и думал. Так вот: тут у тебя не будет персональных слуг. По крайней мере, пока не получишь тут какую-нибудь стоящую должность. А до тех пор, якорь тебе в глотку, ты не имеешь тут ничего своего, советую уяснить это, дуб-переросток. О тебе, кстати, вроде бы не ходило слушка, что ты брезгуешь убийством. Думаешь, я не заметил, что ты ручки марал только изредка? Аргза улыбнулся — широко, уверенно, с очевидной угрозой. — Ударился в самоочищение, что поделать. Можешь звать меня Миротворец. Лиам рядом с ним вздрогнул от этого слова, очевидно, вспомнив своего дружка Люмена. Цербер оглядел их обоих, с презрением ещё большим, чем в начале этого короткого разговора, сплюнул себе под ноги и хмыкнул: — Тогда тебе придётся сражаться сразу за двоих, Паук-Миротворец. Не пожелаю удачи, потому что это чистый идиотизм. Я говорю тебе, сукин сын: ты и твой сопливый служка сдохнете здесь быстрее, чем успеете сказать «мазафака». Так, с этим тёплым душевным приветствием, они оба официально стали частью «Аида». После боя их согнали в какой-то тесный барак и сообщили, что теперь это будет их местом обитания до тех пор, пока они не сдохнут или не пойдут на повышение. В тесной прокуренной комнатушке с низкими потолками, явно не рассчитанной и на треть от того количества человек, которых определили в неё на проживание, среди мрачных и не отягощённых интеллектом лиц других чернорабочих, было неуютно и душно, отсутствие окон и тусклое освещение же и вовсе превращали помещение в какую-то тюремную камеру. Аргза пинками освободил сравнительно неплохое место в углу и пошёл было искать, где умыться, когда Сильвенио вдруг схватил его за край шубы: — Не уходи надолго, ладно? Эти люди… — он огляделся по сторонам, указывая на косившихся на него с нехорошим интересом окружающих. — Мне кажется, мне не стоит оставаться среди них одному. Аргза насмешливо приподнял брови. — Ты жил на нескольких пиратских кораблях, в обществе опасных психопатов и социопатов, вращался чуть ли не во всех возможных преступных кругах благодаря мне, а теперь боишься остаться наедине с какими-то паршивыми второсортными уголовниками? Это определение направило все недовольные взгляды уже на него, и со всех сторон послышалось шипение угроз — почему-то повышать тон в таком безрадостном месте не хотелось никому, кроме Паука. Сильвенио вздохнул. Ни с его стороны, ни со стороны варвара налаживания контакта с коллективом явно ожидать не приходилось, и это сулило в дальнейшем дополнительные сложности. — Я просто… ладно. Неважно. Он выпустил его шубу, уселся у самой стены, обхватив колени, и стал следить за малейшим шевелением окружающих, как делал на Динле. Честно говоря, до этого момента Аргза всё-таки смутно надеялся, что последствия последнего плена рано или поздно пройдут сами собой, но теперь не был в этом так уверен. Отправившись на поиски умывальника и порядочной еды для них обоих (сумку с провизией, уже наполовину пустую, им, разумеется, так и не вернули), Аргза поневоле задумался о том, что Лиаму, вероятно, просто не стоило показывать свободную жизнь — и тогда он бы не переживал возвращение к старым порядкам так остро. Комнату не охраняли. Аргза беспрепятственно вышел в коридор, поймал проходившего мимо солдата (парнишка с лазерным бластером, ещё совсем зелёный, чуть не пристрелил его от неожиданности, когда Аргза схватил его за плечо сзади, и пришлось отобрать у него оружие для его же блага) и так же беспрепятственно выяснил, где бы раздобыть еду. Правда, в обнаруженной им столовой — умыться удалось там же, в раковине, — стали требовать какие-то кредиты, которых у него, конечно же, не имелось, и он снова решил проблему просто: направился к наименее занятому столику и отобрал у двух хиловатых на вид парней и странно одетой девчонки подносы, к содержимому которых те ещё даже не приступили. Вот только пришлось поставить подносы обратно, чтобы временно освободить руки — отбить когтями тут же полетевшие в него из-под стола кинжалы и заодно отсечь леской длинный раздвоенный язык девицы, чуть не лишивший его глаза. На этом драка бы, вероятно, только стала бы ещё ожесточённей, если бы Аргза не урезал всем троим и кисти рук — после этого пришлось спасать подносы с едой от фонтанов крови, зато больше на его пути никто не стоял. Аргза выходил из столовой в напряжении, ожидая удара в спину от каких-нибудь товарищей покалеченных им юнцов, однако ничего не произошло. У выхода он обернулся: троица свалила через другую дверь — видимо, в медчасть, — на удивление молчаливо и без бестолкового мельтешения, и никто из сидящих за другими столами и ухом не повёл, словно бы на их глазах не произошло ничего из ряда вон выходящего. Аргза усмехнулся своим мыслям и покинул помещение. — Ха-ха, ну ты даёшь! — какой-то тип подлетел к нему в коридоре и одобрительно хлопнул по плечу, едва до него допрыгнув. — Здоровяк, тебя совсем не учили цивилизованному общению, да? Нет, ну я, конечно, не против, но можно же действовать как-то менее радикально? Или только брутальность, только хардкор? Аргза остановился и оглядел его, услышав какой-то тревожный звонок интуиции. Заговоривший с ним мужчина был неуловимо похож на Уоррена: такой же худой, жилистый, те же тёмные глаза, таящие в себе острый ум, та же наполовину искренняя беспечность в наполовину дружелюбной улыбке, тот же «художественный» беспорядок в коротких — только тоном светлее — волосах. В то же время, если Уоррен был хищником мелким, выигрывающим за счёт своей удачливости и хитрости, то в этом человеке крылась какая-то глубокая персональная опасность, а во взгляде читалась печать многоопытного жестокого убийцы — из тех, кто редко позволит себе напасть в лоб, но с радостью перережет вам глотку ночью. Разодетый в расшитые золотом яркие тряпки, с крупным (и снова золотым) медальоном на шее, с небрежной жестикуляцией забредшего на весёлую пирушку царька, с медово-бархатными интонациями — он умело отвлекал внимание от скрытой в нём угрозы. Аргза распознал это мгновенно только потому, что знал немало людей такой породы — и первыми в списке улыбчивых психопатов стояли, разумеется, приснопамятные Близнецы. — Что ты ещё за хрен? — спросил он грубо, подсознательно ожидая от этого типа какую-нибудь подлянку и потому не спеша продолжить путь. Человек рассмеялся — миролюбиво, радостно, совсем как Уоррен или Близнецы, как бы продолжая всем своим видом говорить: ну что ты, я твой друг, у меня нет никаких враждебных намерений и злого умысла! — Право, это всё-таки немного невежливо. Ну да тебе, пожалуй, можно — всё-таки детство на Архагле, вражда со старшим братом и весь этот Альянс пиратов накладывают свой отпечаток! Аргза прищурился, не разделяя его веселья: факты его жизни, упомянутые незнакомцем, были не то чтобы тайной за семью печатями для тех, кто изучал историю Войны или хотя бы просто собирал слухи об Альянсе. Но что-то подсказывало ему, что знает этот человек о нём гораздо больше. Тот вновь похлопал его — теперь по спине — и протянул свою на удивление изящную, ухоженную руку с маленькими ловкими пальцами: — Я Гадес, — и внимательно глянул, будто бы прослеживая его реакцию, однако имя это ровным счётом ничего Аргзе не говорило. — Рад с тобой познакомиться, Аргза Грэн. Позволишь дать тебе пару советов об этом месте? Аргза намеренно сильно сдавил его руку, надеясь сбить с ушлого мерзавца немного спеси — но тут нежная кожа того вдруг за какую-то долю секунды плотно покрылась металлическими чешуйками, образовав нечто вроде стальной перчатки. Аргза не добился даже небольшой вмятины, а новый знакомый улыбнулся понимающе и томно заглянул ему в глаза, ничуть не смутившись. — Ах, прелестное изобретение, неправда ли? Нанотехнологии сейчас в моде, я слышал, даже эти, как их там, эрландеранцы их используют. Вот и мне что-то захотелось. Дей’ртайнор — металл даже тоньше и прочнее акарина, редкая вещь. Эксклюзив, так сказать — я могу даже не знать, что меня атакуют, а умная система уже реагирует на один только малейший импульс и покрывает нужный участок кожи бронёй. Здорово, да? Что поделать — тут каждому приходится защищаться в меру своих сил, не всем же быть такими большими и сильными, как варвары с Архагла! Руку его он при этом не выпускал из своих цепких пальцев, но говорил таким тоном, будто бы рассказывал по-приятельски какой-то случайный интересный факт, не имеющий к делу никакого отношения. На самом же деле было очевидно, что он — не запугивает пока, а только предупреждает на будущее, мол, не делай глупостей. У Аргзы сразу же вспыхнуло желание проверить, так ли уж его защита хороша, как он о ней говорил; однако это можно было пока отложить: Лиам ждал его. К тому же, если он вступит в бой прямо сейчас, кто знает, сколько подкрепления этот Гадес вызовет — а в том, что такие типы обязательно имеют сколько-нибудь подчинённых в подобных крысятниках, сомнений не возникало. Так что он решил: пока тот не полезет на рожон сам, его можно использовать в качестве информатора. В конце концов, знать об «Аиде» побольше всё же не помешало бы, если они собирались извлечь из пребывания здесь какую-нибудь выгоду. — Ты что-то говорил о советах, — бросил он, и они, одновременно отпустив руки друг друга, направились дальше по коридору. — Валяй. Гадес всплеснул руками и насмешливо поклонился, явно дразня его: — О, мне оказана великая честь давать советы самому Пауку, я не могу выразить своего счастья, я просто недостоин!.. — Заткнись, паяц грёбаный. Есть что сказать — вперёд, нет — отвали. Тот рассмеялся, умудряясь не отставать от широкого шага варвара, и при этом совершенно не выглядел запыхавшимся. — О твоей суровости не зря целые байки ходят, ты прямо-таки Чад Борис нашего времени! Как, ты не знаешь, кто это? Да один старичок-актёр был, брутальный очень, всякие боевые искусства знал и вообще слыл символом мужественности. Прямо как ты, сечёшь? — затем, вволю поизображав из себя клоуна, он вдруг посерьёзнел и вернулся к своей прежней томной ленности, смешанной с уверенностью в собственном превосходстве. — Да, советы, мистер Грэн. Имеется у меня парочка. Видишь ли, это место просто погрязло в интригах, хотя на первый взгляд этого, конечно, не видно, и ему просто необходим глоток свежего воздуха в виде простых ребят вроде тебя, берущих своё не подлостью, а грубой силой. Ух! Это так заводит! Прости, я отвлёкся, кхм. Так вот: сила сейчас в моде. Актуальный тренд, так сказать, особенно в связи с тем, что как раз эта простая грубая сила вымирает сейчас как явление — новая эпоха, новые условия, сам понимаешь, хиппи с Эрландераны и их Новый Суд почти не оставляют шанса старым-добрым бандитам со своими кодексами чести и без оных выжить в мире. Нам всем приходится меняться, народ разбойный мельчает, души скудеют и всё такое… Это я к чему: ты тут можешь заработать себе нехилую такую популярность этим своим образом. Если, конечно, сможешь продержаться тут достаточно долго. А для этого, как ни крути, тебе иногда придётся всё же действовать более тонко. Не спорю, твоя очаровательная агрессия неукротимого дикаря тебе только в плюс в нынешние времена, однако, будем честными, она не всегда срабатывает. Ты нравишься мне, Паук. И мне бы очень хотелось, чтобы ты дошёл до самой вершины. Более того — я готов всячески тебе в этом помогать. Да, знаю, ты у нас парень в высшей степени самостоятельный и не любишь принимать чью-то помощь — но, я как я уже говорил, нам всем приходится менять свои привычки и устои. И в одиночку тебе тут не выжить. Я, разумеется, видел того мальчика, с которым ты сюда прибыл — странно, кстати, что этот слуга, судя по всему, пользуется твоим расположением, или это тебя просто к старости потянуло на молоденьких? — да только ты же понимаешь, он будет тебе не помощью, а обузой. Знакомство со мной гораздо более полезное. Я тут, вроде как, не последний человек, могу гарантировать тебе жизнь без всяких забот до конца твоего существования. Ну, или, во всяком случае, до тех пор, пока ты не потеряешь способность драться. Заключим своего рода сделку: ты будешь обеспечивать мне хорошее шоу (как ты сегодня кровожадно всех кромсал, бррр! До сих пор под впечатлением!), а я, в свою очередь, позабочусь, чтобы ты и твой маленький друг жили на «Аиде» припеваючи. Как тебе? Выгодно всем сторонам сразу, заметь. Не требую от тебя ответа сейчас, когда ты устал с дороги и вообще не настроен обсуждать такие вещи, как я вижу — что ж, пусть у тебя будет время подумать, я не настаиваю. Как примешь решение — просто скажи любому проходящему мимо солдату, Смотрителю Арены или просто какому-нибудь местному долгожителю, что ищешь Гадеса — и я с радостью с тобой встречусь, в любое время дня и ночи. Договорились? Они как раз дошли до дверей комнаты рабочих, и Аргза, до сих пор молчавший, напоследок окинул собеседника ещё одним холодным оценивающим взглядом. Этот Гадес (какое, подумалось ему, гадливое имя) умудрился за пару минут своей трескотни оскорбить его ровно пять раз, тем самым ровно в пять раз сократив срок своей жизни. — Договорились, — он осклабился, не менее дружелюбно, чем его собеседник, показав клыки. — Я подумаю. — Вы неимоверно великодушны сегодня, мой господин, — с этими словами Гадес, довольный собой, махнул ему рукой и, развернувшись, танцующей лёгкой походкой скрылся за ближайшим поворотом. Естественно, когда Аргза вернулся в комнату, к Сильвенио уже приставали местные задиры: один — бородач не самого интеллигентного вида — угрожал ему ножом и с нехорошей ухмылкой шипел ему в лицо угрозы, брызгая слюной, второй пытался стянуть браслет с его руки, а третий — с шальными наркоманскими глазами — тем временем снял ботинок с его правой ноги и теперь зачем-то сосредоточенно облизывал его ступню, явно пребывая разумом где-то в астрале. Сам Лиам сидел, вжавшись спиной в стену и зажмурившись, и по мере сил пытался отобрать у них свои конечности. Аргза без слов подарил каждому из неадекватов щедрый пинок от всей души, так же пинками расчистил вновь захваченное прочими обитателями комнаты пространство и уселся рядом, поставив подносы на грязный пол. — Итак, — произнёс он мрачно. — Возвращаясь к вопросу о том, почему ты не можешь банально дать хоть кому-то в лоб. Лиам посмотрел на него с таким удивлением, будто тот сказал что-то совсем уж несуразное. На одном из подносов обнаружилась тарелка с подозрительным фиолетовым салатом и бульон такого же цвета. Сильвенио осторожно понюхал эти тарелки, чуть нахмурился, но всё же привередничать не стал и принялся за трапезу — с таким видом, словно бы ожидал, что в любой момент из тарелки на него полезут вооружённые до зубов ядовитые тараканы. Аргза подождал немного, жуя безвкусные котлеты: ответа не последовало. Тогда он ткнул его вилкой в плечо, заставив дёрнуться от неожиданности: — Эй. Я сейчас вполне серьёзно. Я понял бы, если бы это было раньше. Но твои принципы, кажется, всё равно уже изменились, так к чему ты строишь из себя святошу? Сильвенио перестал есть и посмотрел на него так испуганно, что Аргза мгновенно пожалел, что вообще затронул эту тему. — Мои принципы, — начал тот тихо и медленно, не отрывая взгляда от его лица, — не изменились. Я никому не причиняю зла. То, какими методами я пытаюсь воплотить свою мечту о лучшем мире… неужели ты считаешь это насилием? — Ну, скажем так, тебя никто об этом не просил, не так ли? Сильвенио отвернулся, упрямо поджав губы, и помолчал с минуту. Потом сказал: — Никто и не попросит… Всё, что я делаю — это возвращаю мир в его естественное состояние, пытаюсь делать населяющих его людей такими, какими они должны быть. И ты сейчас скажешь, что я не могу определять, каким должен быть человек, потому что я не Господь-Бог. Это так: я не имею на это права. Я просто… делаю то, что в моих силах, ладно? У меня есть возможность немного снизить общее количество страданий в жизни людей, сделать их более счастливыми и, возможно, более разумными — так что я пользуюсь этой возможностью, вот и всё. Показываю… - …лучший путь, да, ты уже говорил это много раз, — Аргза досадливо отмахнулся от него, как от зудящего над ухом насекомого, и сердито умолк — тем более, что продолжать разговор в таком ключе было бы опасно, учитывая количество лишних ушей вокруг. После еды Аргза задремал, справедливо рассудив, что нельзя разбрасываться лишними крохами сна перед ожидающей их смутной неизвестностью. Он не стал укладываться на пол, а только прислонился сидя спиной к стене и закрыл глаза, почти моментально провалившись в дремоту и умудрившись, тем не менее, сохранить при этом довольно грозный вид: все потенциальные враги должны были понять, что он ни на секунду не теряет бдительности. Самоубийцы, правда, всё же нашлись: спустя каких-то десять-пятнадцать минут с того момента, как он сомкнул веки, по его телу, методично обшаривая, уже поползли чьи-то сальные руки. Не открывая глаз, Аргза поймал эти руки и переломил их одним ударом, вызвав хруст и дикий вопль боли — чтобы неповадно было. — Аргза… — услышал он рядом укоризненное. — Ты не мог бы… не калечить всех подряд? Хорошо ещё, что он не видел, как он добыл им еду, фоново пронеслась в голове ничего не значащая мысль. Аргза, по-прежнему не выныривая из сонного тумана полностью, только пробормотал малоразборчиво: — Это твоя работа — следить, чтобы всякие камикадзе не лезли ко мне, пока я сплю. И потом, мы с тобой условились только, что я не буду убивать без необходимости — я и не убиваю, как видишь. Договор есть договор. Снова проснулся он от громкого хлопка двери. Притихший Лиам встрепенулся, как и все их соседи — в помещение вошёл Цербер, ведущий за собой солдат и группу явно измождённых одетых в лохмотья людей. Аргза, спросонья не узнавший Лиама в его новом облике, сначала обратил внимание на него, мучительно вспоминая, почему у незнакомого мальчишки рядом с ним такие, чёрт побери, знакомые глаза — и только потом, вспомнив, соизволил посмотреть на вошедших. — Подъём, ленивые ублюдки! Ваша очередь батрачить! Солдаты пинками и дубинками стали выгонять всех в коридор, и места тех, кого выгоняли, сразу же заполнялись вновь прибывшими. Аргза нахмурился: идея «батрачить» в восторг его отнюдь не приводила. Он не стал подниматься сам и не дал встать вскочившему было Сильвенио, схватив его за руку. — Что, если я откажусь? — поинтересовался он, с вызовом глядя в лицо Церберу. Тем же вопросом явно задались и некоторые другие обитатели барака. Смотритель Арены почти лениво оскалился, и, словно бы это было сигналом, солдаты начали насильно выволакивать несогласных в коридор, попутно ударяя прикладами ружей и используя шокеры направо и налево. Аргза выпустил когти, дожидаясь, когда к нему подойдут — но Сильвенио вдруг потянул его за рукав и покачал головой: не сейчас. В самом деле, подумал Аргза с раздражением, всё было бы гораздо проще, если бы этот дурачок не лез, куда не следует. Так что он встал, закатив глаза, не среагировал на разряд шокером (хотя это и напомнило ему более чем неприятный инцидент с отрезанным кабелем на Данаре) и, оттолкнув солдат, сам пошёл за Цербером. Лиам, которому достался внушительный тычок дубинкой под рёбра, хотя он ничего не сделал, уныло семенил позади, стараясь не отставать. Привели их обратно на Арену Цербера, и уже оттуда пошло дальнейшее распределение: тех, кто покрепче на вид, отправляли в ремонтную бригаду, таскать тяжёлые блоки — корабль постоянно перестраивался изнутри, как позже выяснилось — и обустраивать Арены. Тех, кто обладал достаточным проблеском интеллекта в глазах, отправляли работать на органическую ферму — «Аид» был почти полностью автономным судном — а ещё на кухню и на оружейный завод. Большинство же определили в уборщики и в мусорщики. Самым невезучим досталась путёвка в отстойники. Аргза внимательно слушал, ожидая, пока до него дойдёт очередь распределения, и ещё более внимательно наблюдал за солдатами. — Мой слуга, — заявил он прежде, чем Лиама отделили от него в другую группу. — Пойдёт со мной. Признаться, он рассчитывал, что в таком случае либо их двоих запрягут на таскание тяжестей, где Лиам сможет отдохнуть и просто топтаться с ним рядом, пока не наступит подходящий момент — либо, напротив, обоим поручат какую-нибудь мелкую работу, скажем, на кухне, где отдохнуть сможет уже он. У Цербера, однако, были другие планы. — Отлично, — в его недоброй ухмылке все недостающие зубы были заменены железными. — Тогда вы вдвоём — в отстойник. К тому моменту, когда они в компании остальных уборщиков прибыли к месту назначения, Лиам уже успел по пути обзавестись какой-то тонкой брошюркой в чёрно-красных тонах, и сейчас хмуро читал её, не обращая внимания на убойный запах, тут же безжалостно ударивший по обонянию. — У них даже брошюры есть, Аргза, — высказал он очевидный факт, всё ещё, видимо, этому удивляясь. — Мне дала эту какая-то женщина… Больше похоже на рекламную листовку. Я имею в виду… зачем кому-то рекламировать это место?.. Аргза рассматривал огромные резервуары, где собиралась вода со всего корабля — пока в одних чанах она отстаивалась и фильтровалась, становясь пригодной для питья, другие чистились чернорабочими от отходов стекающей туда канализации. Вонь здесь стояла такая, что даже привычный к самым разным явлениям варвар брезгливо поморщился. Не помогало делу и то, что вентиляция здесь была плохая, не дававшая достаточно воздуха для такого количества людей, которых сюда согнали работать — а снизу, под решётчатым полом, надсадно гудел реактор в двигателе, щедро одаривая помещение удушливым жаром — некоторые резервуары сложной системой труб и кабелей были соединены с ним для подогрева воды. На самом деле, подобная система водоочистки уже довольно давно считалась устаревшей, но новые современные корабли гораздо легче отслеживались эрландеранцами, и пережитки прошлого мало-помалу возвращались к жизни. — И это место действительно такое кошмарное, каким кажется. Или даже хуже. Я умолчу об их кровожадных девизах, которые призваны якобы завлекать сюда людей, но местные правила… По всему выходит, что мои догадки по этому поводу подтвердились: либо ты здесь до конца жизни — продолжительность которой, должно быть, на этом судне весьма короткая, — работаешь в местах вроде этого, либо пробиваешься выше силой. И пути наверх не очень-то различаются между собой, если честно. Только или постоянно добывать себе новое звание на Арене, бой за боем, или устранять соперников, стоящих на пути к твоему карьерному росту, лично. Аргза усмехнулся. Его пока всё устраивало: не то чтобы он не догадывался раньше о таком положении дел — стоило только припомнить его оставшуюся безнаказанной выходку в столовой. — Я определённо начинаю влюбляться в это корыто. Встретил бы парня, который всё это придумал — пожал бы ему руку. Это же что получается, я могу просто ходить и убивать всех подряд, и безбедное существование обеспечено? — Нет, — Лиам категорично посмотрел на него, поджав губы. — Не можешь. И не станешь. Ах, ну да. Он же теперь должен слушаться команд какого-то сопляка, не способного защитить самого себя. Аргза в очередной раз пожалел о данном обещании и в очередной же раз удивился, когда успел докатиться до такой незавидной участи. Так и подмывало нарушить слово — хотя бы для того, чтобы перестать сдерживаться, однако воспоминания о Лиаме, отключившемся от него полностью, были ещё слишком свежи. Пережить это снова было бы… неприятно. — Окажись я здесь в моё лучшее время… — только и оставалось проворчать ему. Сильвенио тем временем вновь углубился в чтение. — Кроме того, — продолжил он ещё более озабоченно, — не забывай, что и тебя тоже могут убить. Скажем, отравить. Я думаю, тут немало специалистов по ядам, Аргза, в брошюре написано, что токсичные вещества здесь даже продаются в столовой в свободном доступе, и, полагаясь только на свою силу, ты подвергаешь себя опасности. Судя по всему, нас с тобой тут устранить могут так же легко, как и любого другого… Единственные законы, которые тут действуют — это желание Гадеса и симпатии публики. Причём этим двум условиям лучше бы совпадать, потому что иначе… — Как ты сказал? В этот момент солдаты наконец-то обратили на них внимание, чего Аргза и добивался, намеренно и демонстративно бездельничая, пока Лиам болтал. Даже странно, что им потребовалось так много времени. Трое солдат подошли к нему и окликнули в не самой лестной форме, указывая ружьями на самый грязный резервуар и призывая немедленно начать работать. На то, чтобы обезоружить и вырубить всех троих, ушло никак не более десяти секунд. Аргза довольно рассмотрел новоприобретённую коллекцию оружия и шокеров и огляделся: рабочие уставились на него, не предпринимая никаких действий. Один солдат, правда, отчётливо скрипнул зубами в наступившей тишине и вскинул на него автомат — бластер Аргзы, отобранный им ещё по пути в столовую и припасённый им как раз для момента вроде этого, успел выстрелить первым. Лиам рядом шумно вздохнул. — Самозащита, — хмыкнул Аргза через плечо, после чего добавил уже громче, обращаясь к остальным солдатам: — Кто-нибудь ещё хочет выразить свою претензию? Претензий больше не последовало, хотя и военные, и рабочие просто могли бы попробовать напасть всем скопом и отобрать оружие. Видимо, не настолько первым был дорог павший товарищ, а вторым — установленный порядок, чтобы проделывать это. Аргза приметил что-то вроде чёрного входа в отстойники за тремя стоящими в ряд особенно большими резервуарами, и, решив выяснить, что за ним, направился туда, пустив Лиама вперёд и не забывая держать всех потенциальных противников в поле зрения. — Итак, — он нахмурился, припоминая, на чём их прервали. — Что ты там говорил? — Я говорил, что двум означенным условиям лучше бы совпадать, поскольку в случае конфликта желаний Гадеса и публики может возникнуть… — Стоп. Да, Гадес, это я и хотел услышать. С этого места поподробнее. Что ещё за хрен? — Это, скорее, титул, как я понял. Титул Гадеса обозначает местного правителя. Ну, знаешь… построено на некоторой игре слов, видишь ли, это одно из имён бога Подземного Царства, Аида… — Оставь свою лекцию, будь добр. И вернись к теме Гадеса. — Он здесь — вроде капитана корабля, ему всё дозволено. Он выбирает курс судна, объекты для внешнего захвата (вроде нашей капсулы), правила поведения, лучших бойцов себе в свиту, расписание боёв и режим рабочего дня, он может миловать и карать. А может передавать свои полномочия кому угодно, временно или навсегда — последнее большая редкость. Реклама обещает, что Гадесом может стать абсолютно любой… достаточно ловкий и сообразительный. А вот чтобы удержать этот титул — требуется недюжинное мастерство выживания, поскольку, очевидно, это самая желанная местная должность. И спрос на неё соответствующий. Вообще, насколько я могу судить, чем ближе здесь к вершине — тем меньше свободных вакансий, и тем ожесточённее за них борьба. На том уровне, где формально находимся сейчас мы, получить повышение довольно просто — что ты только что и продемонстрировал. Но дальше… гораздо сложнее. Есть бои на горизонтальную мобильность, есть — на вертикальную, вторые проходят раз в неделю, но даже с такой частотой — здесь столько статусов и рангов, что от самого низа дорога на более-менее высокоуровневую должность занимает, наверное, не меньше года. А то и больше. А ведь «Аид» стал таким и сам только пять лет назад! Мне думается, либо первый Гадес изначально собрал вокруг себя наиболее приближённых, и те сохранили свои позиции до сих пор… либо «честным» путём — то есть при помощи открытых боёв — тут до конца проходит лишь очень малая часть. Никакой вертикальной мобильности не имеют только Смотрители Арен, Цербер уже говорил об этом, потому что их не так много. Аргза улавливал его слова лишь краем уха, поглощённый размышлениями о Гадесе — выходит, сделку ему предлагал никто иной как сам местный царёк. Интересно, чем же он таким привлёк его внимание? Впрочем, нет — на самом деле Аргзу это не интересовало. Ему неприятно было это признавать, но в свете всей новой информации сделка с этим ублюдком приобретала в его глазах всё больше преимуществ: все остальные варианты казались ему слишком долгими. С другой стороны, они ведь и не собирались изначально здесь задерживаться, и в этом случае… — Ещё одна плохая новость, — продолжал Лиам, словно угадывая его мысли. — В том, что все летательные аппараты, на которых прибывают сюда члены этого общества, автоматически переходят в собственность Гадеса. То есть, в брошюре сказано, что покинуть «Аид» можно в любое время — если Гадес вернёт тебе твой транспорт или подарит другой. Судя по всему, это не такая уж и редкость, но ключи от закрытых ангаров есть только у него и у его приближённых. И у генерала стражи. Это решало дело. Можно было, конечно, попробовать украсть судно в следующий раз, когда «Аид» затянет в свою пасть другой корабль, проскочив за солдатами или вовсе перебив их после открытия ангара — однако случай этот мог подвернуться нескоро, да и новые капризы Лиама оставляли мало простора для подобных манёвров. А вот добыть ключ у Гадеса — через бои или тихой кражей — представлялось куда более приемлемым вариантом. Как раз, когда он подошёл к этой мысли, они выходили из нужной двери, оставляя тошнотворную вонь позади, и какой-то излишне лохматый низкорослый тип поведал им: — Я от Гадеса. Он послал меня спросить о твоём решении. Аргза выругался сквозь зубы. Гадес, вероятно, следил за ним, и не собирался отставать так просто. В обычных обстоятельствах, он предпочёл бы не сотрудничать с этим пронырой, однако… — Ладно. Веди к нему. Лиам взирал на него с молчаливым вопросом, когда Аргза схватил его за запястье и потащил за собой, и варвар отделался лёгкой гримасой, означавшей, что всё объяснит ему позже. Он не был уверен, что, если расскажет всё сейчас, тот не станет всё в очередной раз усложнять своими глупостями. И потому надеялся, что у него хотя бы хватит ума не трепать языком на свой любимый манер на предстоящем разговоре с Гадесом. Правитель «Аида» обитал, как выяснилось, на самой верхней палубе корабля, в покоях, размерами и роскошью напоминающих больше какой-нибудь небольшой дворец. Неудивительно, что в свите Гадеса числилось не так уж много людей: если каждый его приближённый обладал апартаментами хотя бы вполовину такими же просторными, то на этом поистине гигантском судне могло попросту не оказаться достаточно свободного места, чтобы увеличивать эту самую свиту. Сам Гадес приветствовал их с подушек, на которых вальяжно возлежал, пока полуголая смуглая девица, стоявшая возле него на коленях, кормила его виноградом с рук. — А, друзья мои, рад видеть! — он махнул им рукой, призывая подойти ближе, а проводивший их к нему посланец встал спиной к двери с безразличным выражением человека, привыкшего служить как охраной, так и персональным вышибалой. — А как я рад, что вы, мистер Грэн, решили согласиться на моё предложение — словами не передать! Аргза, невзначай оценивавший в это время обстановку (двое телохранителей за тяжёлой шторой, занавешивающей окно, один за гобеленом у стены, один на верхних балках, и ещё неизвестное количество затерялось где-то в необъятном пространстве комнаты, да и у лохматого, прикрывавшего дверь, явно имелось сколько-то колюще-режущего оружия под длинным плащом — нет, убить и ограбить Гадеса в надежде, что где-то среди его барахла окажется ключ от ангаров, не лучшая идея) — невольно нахмурился, переводя на него взгляд. Конечно, именно за этим он сюда и пришёл — чтобы дать согласие на сделку, но то, что Гадес провозгласил это с такой самоуверенностью, ему не понравилось. — С чего ты взял, что я соглашаться пришёл? — проворчал он, усаживаясь, тем не менее, напротив хозяина комнаты и насильно усаживая рядом Сильвенио. Гадес рассмеялся и велел своей прислужнице принести вина и налить его «дорогим гостям». Та поклонилась и тут же безмолвно утекла выполнять поручение. — Если бы моё предложение тебя не заинтересовало, ты бы не взял на себя труд сообщить мне об этом лично, а, скорее всего, просто послал бы моего помощника в не самых лестных выражениях в не самые приятные места. И, возможно, попытался бы что-нибудь ему сломать в качестве ответного сообщения — заметь, я говорю «попытался бы», потому что не факт, что у тебя бы получилось. Я питаю к тебе исключительное уважение как к профессионалу, однако, радость моя, здесь найдётся достаточно не менее квалифицированных умельцев. И снова — ещё не угроза, но предупреждение, чтобы охладить его пыл. Разумеется, Гадес заметил, как Аргза сразу же при входе нашёл намётанным глазом его охранников, да и разговор о ключах от ангара наверняка мог слышать через камеры, понавешанные на «Аиде» повсюду — и теперь, будто бы просто поддерживая светскую беседу, вскользь давал ему понять, что облапошить его вряд ли удастся. Аргзе вдруг стало интересно кое-что прояснить: — Сколько ты уже на этом посту? Выглядело это, наверное, так, словно он отошёл от темы разговора и задал совершенно случайный вопрос, однако на самом деле оба (и Сильвенио наверняка тоже) знали: это просто было самым быстрым способом оценить противника. Гадес улыбнулся сладко-сладко, как улыбаются только любовнику, члену семьи или налоговому инспектору: — О. Чуть больше года. Должен сказать, для этого корабля… это весьма долгий срок, если ты понимаешь, о чём я. Аргза понимал. Если догадки Сильвенио о том, насколько жёсткой была борьба за этот пост, были верны, то удерживать за собой этот титул хотя бы пару-тройку месяцев уже было достижением, учитывая количество конкурентов. А сейчас наверняка стало только сложнее, когда все преступники, которые до появления Нового Суда предпочитали работать сами на себя, вероятнее всего стали стекаться именно сюда — в единственное безопасное от вездесущих эрландеранцев пристанище. И уж навряд ли эти акулы криминального бизнеса толкались где-нибудь в низах. Скорее, подсиживали Гадеса и его приближённых. Что и говорить, это лучше всяких угроз демонстрировало, что с этим конкретным типом действовать необдуманно будет равносильно самоубийству. Ну, или, во всяком случае, именно такое впечатление он старался произвести. Аргза обожал рушить чьи-то иллюзии по поводу их неуязвимости. Он кивнул и улыбнулся в ответ так спокойно, как улыбался лишь немногим своим врагам, кого великодушно признавал равными. В его взгляде затаилась смерть — до поры, до времени, прежде чем он выпустит её на свободу; и всё же она была там, готовая взмахнуть своей косой в любой момент, когда ему будет угодно. — Итак, если я удовлетворил твоё любопытство, — Гадес небрежно махнул рукой вернувшейся с кувшином вина девице, и она наполнила его кубок первым. — Перейдём к сути нашего, если можно так выразиться, соглашения? Аргза подождал, пока врученный ему кубок из чистого серебра тоже наполнят, и залпом выпил половину — вино оказалось каким-то сладковатым на вкус, зато крепким, и после той дряни, которую он пил в местной столовой, это показалось ему не самым плохим пойлом. Лиам же, всё ещё благоразумно сохранявший молчание, только промокнул губы из вежливости — и больше пить не стал. По пути к верхней палубе ему наконец удалось, вслед за Аргзой, умыться, тщательнейшим образом смыв с себя чужую кровь, которой его щедро окропило ещё во время боя на Арене Цербера, но кое-где на его одежде всё ещё остались багровые пятна, и он, очевидно, ощущал себя неуютно. Лицо его, даже под навеянной браслетом искусственной смуглостью, казалось болезненно-бледным, а взгляд — подавленным. — Да. Я правильно понимаю, что мне надо только драться с теми, с кем ты укажешь — и ты позаботишься о моём продвижении наверх? — Аргза допил вторую половину кубка и без лишних стеснений щелчком пальцев велел прислужнице налить ещё. Гадес наблюдал за со снисходительной насмешливостью, но ничего не сказал по поводу такой наглости. Он так и продолжал лучиться дружелюбием. — Ах, какая похвальная сообразительность для такого верзилы. Не обижайся, это такой комплимент. Честно, я всё больше поддаюсь твоему неумолимому грубому очарованию! Твоя харизма — это как танк, сметает всё на своём пути! Пожалуй, я могу даже предположить, что твой маленький друг с тобой не так уж и против воли, а? Кстати, о нём… Ты прав, конечно, от тебя требуются зрелищные бои, а от меня — покровительство и обеспечение тебе, возможно, одного из самых стремительных карьерных взлётов за всю историю «Аида». Но упомянутый мной дружочек — тут имеется некоторая загвоздка. Он хоть что-нибудь сам умеет? Видишь ли… правил у нас не так много, но мы стараемся строго им следовать. И одно из них гласит, что каждый должен бороться сам за себя. Я ничего не имею против вашего трогательного союза, однако правила есть правила, ты же понимаешь. Мы не можем допустить, чтобы он совсем ничего не делал, пока ты будешь сокрушать врагов на Аренах. Аргза разом напрягся. По скулам у него заходили желваки, а всё спокойствие как ведром сдуло — одно дело, что Гадес раз за разом намеренно оскорблял его, не подозревая, кажется, что сам себе роет могилу. Но если он намеревался как-то использовать Лиама — это всё меняло. Никто не мог его использовать — опять же, кроме него самого. Сам Лиам никак на это заявление не отреагировал — он сидел, не шевелясь, с напряжённой прямой спиной, и смотрел исключительно в свой кубок с вином, до сих пор полный. — С другой стороны, — продолжал Гадес таким же сахарным тоном, вдоволь насладившись их пощекотанными нервами, — правила правилами, а я-то здесь, как я уже говорил, лицо далеко не последнее, и могу толковать законы так, как мне заблагорассудится. Я вполне понимаю, что заставлять драться такого милого мальчугана — это какое-то варварство. И могу простить Пауку эту маленькую слабость: в конце концов, кто же без здесь грешка? Но за эту небольшую поблажку я кое-что потребую. Видите ли, господа, до меня дошли неопределённого рода слухи, что наш обаяшка-громила Паук вдруг, дословно, «ударился в самоочищение и просил называть его Миротворцем». Я бы не поверил в такую откровенную чушь — если бы не наблюдал за тобой через камеры вот этими собственными глазами! Всё это кромсание на части, безусловно, очень круто, местные обитатели любят кровь в таком количестве, однако… в конце концов, убийства они любят ещё больше. Как думаете, мистер Грэн, мы могли бы как-нибудь уладить этот вопрос? Аргза молча начал подниматься с места. Если это означало то, что он думал, то ни о какой сделке и речи быть больше не могло: он не собирался давать Лиаму повод вспомнить об их собственном соглашении и просто уйти в том случае, если Аргза снова начнёт открыто убивать. И уж тем более он не собирался позволять ему драться вместе с ним. — В таком случае… — начал он сухо, но договорить ему не дали. — У вас есть планшет или компьютер? Аргза, уже поднявшийся на ноги, уставился на Лиама, впервые за эту встречу подавшего голос. Тот смотрел Гадесу в лицо без всякого страха, и всё же что-то в его выражении Аргзе не понравилось. — Есть, конечно. Зачем тебе, радость наша? «Наша»? Аргза мысленно внёс это в список причин, по которым убивать этого наглеца он будет долго и мучительно. Сильвенио, всё ещё чересчур бледный, не отвёл, однако, взгляда от Гадеса. Выглядел он решительно. — Я могу… доказать свою полезность. Я не умею драться, это правда. Моя специализация… больше касается технологий. Дайте мне что-нибудь с выходом в Сеть — и я достану вам всё, что угодно, и откуда угодно. Тогда Пауку не придётся убивать. Аргза едва сдержался от того, чтобы застонать от досады. Своим предложением Лиам умудрился раскрыть противнику все свои карты — включая и то, кому варвар нынче обязан своим «самоочищением». Хотелось дать своему бывшему помощнику крепкий такой подзатыльник, чтобы немного вправить ему мозги на место. Разумеется, Гадес, тоже немало удивлённый его словами, теперь изучал эрландеранца с гораздо большей внимательностью и преувеличенной заинтересованностью. Улыбка его стала ещё на полтона неприятнее. — Ну, должен отметить, это многое объясняет… — он всплеснул руками и издал короткий смешок несколько похабного оттенка, который оба предпочли проигнорировать. — Что ж, молодой человек, не вижу причин не дать вам попробовать. Мы ценим любой посильный вклад в нашу, так сказать, организацию! А уж тем более — такой продуктивный. Палия, милая, ты слышала нашего гостя — принеси ему мой личный планшет, мне хочется узреть его таланты. А пока, мальчик, можешь рассказать мне немного о себе, мне весьма любопытно узнать, где наш общий знакомый тебя откопал. Сильвенио вновь опустил взгляд, будто бы потеряв к разговору интерес. Держался он скованно. Аргза уселся обратно на своё место рядом с ним, решив пока не встревать. Ему, разумеется, хотелось посредством договора с Гадесом ускорить их приближение к цели, заключавшейся в том, чтобы как можно быстрее покинуть это судно, но он был вполне уверен, что они могли бы обойтись и без этого, раз уж договор подразумевал сотрудничество с этим типом. — Можете звать меня Лиам. Я… когда-то работал у Паука на корабле. — Вот как. Гадес, видимо, ожидал продолжения истории, какой-то чересчур заинтригованный для обычного праздного любопытства — но ни от Сильвенио, ни от самого Паука дальнейших комментариев не последовало, и он, хмыкнув каким-то своим мыслям, не стал углубляться в расспросы. Палия тем временем вернулась с планшетом, украшенным таким количеством золота, что его скорее можно было принять за некое экстравагантное ювелирное изделие — и почтительно поднесла его Сильвенио. — Что бы вы хотели, чтобы я сделал? — спросил тот безразлично. Аргза знал этот тон: он означал, что Сильвенио медленно, но верно впадал в затяжную хандру, закрываясь от внешнего мира стеной равнодушной услужливости. Учитывая, что и до прибытия на «Аид» он пребывал не в лучшем состоянии, эта хандра могла надолго лишить его и той микроскопической толики жизнерадостности, которая в нём ещё оставалась. Варвар тронул его за плечо и хмуро уточнил: — Ты уверен? Мы можем просто отказаться, пташка. Лиам посмотрел на него с непроницаемым выражением лица. — Я же делал это для тебя в своё время… не думаю, что я потерял навык. Гадес наблюдал за их диалогом, не вмешиваясь и хитро щурясь. Заметив это, Аргза раздражённо выдохнул и убрал руку, предоставляя Сильвенио разбираться самому. — М-м, дай-ка подумать, — Гадес чуть прикрыл веки, размышляя. — Ну, можно было бы попросить тебя перевести на мой счёт немного лишних денег — но это, право, так скучно. Вместо этого — как насчёт небольшой пакости этим, как бишь их там, эрландеранцам? Я слышал, что завтра у них проводится очередная открытая пресс-конференция, которая будет транслироваться по всем каналам Федерации. Так почему бы нам слегка не подпортить им малину? Сделаем вот что: пусть во время конференции вместо их болтовни, всем уже изрядно поднадоевшей, по всем каналам пойдёт реклама нашего дружного сообщества. Там есть в папках презентационный вариант нашего пиар-буклетика, поищи. А на всё оставшееся время запусти любую горячую порнушку, которая покажется тебе достаточно увлекательной. Конференция начнётся завтра в три после полудня, по стандартному федеративному времени. Лиам ничего не ответил, лишь молча приступил к задаче. Некоторое время все трое молчали, ожидая результата. Аргза, допивавший уже четвёртый кубок вина, изредка с интересом заглядывал Сильвенио через плечо, надеясь, по крайней мере, увидеть, каким образом тот будет подбирать «увлекательную горячую порнушку», если ничего в этом не смыслит — однако видел на экране исключительно цифры и символы. И уже через минуту или две Лиам сообщил, что всё сделал. Отдал планшет Гадесу, для которого такая скорость оказалась ещё одной приятной неожиданностью. — Ух, ты такой шустрый, прямо реактивный, — заулыбался он. — Я начинаю понимать, что такого в тебе нашёл Паук. Помимо молодого симпатичного тела, конечно. О! Я вижу, ты даже оставил на рабочем столе пробный вариант, чтобы я мог увидеть это раньше всех! Как любезно с твоей стороны! — Сделка, — напомнил Аргза нетерпеливо. — Ты принимаешь моё условие — что убивать я не обязан? И, разумеется, нам с Лиамом нужна отдельная комната. Сегодня же. — Да-да, никаких возражений, — Гадес небрежно отмахнулся, занятый просмотром получившегося видео. — Твоё слово для меня закон, о повелитель! …Только после того, как они остались одни в отведённой им комнате, Аргза впервые за всё время пути от апартаментов Гадеса рискнул поинтересоваться у собравшегося в душ Лиама: — И что, ты действительно сделал всё так, как он сказал? Как-то это было уж больно неправдоподобно. Лиам сначала внимательно оглядел комнату на предмет камер, затем чуть нахмурился и ответил так тихо, чтобы его мог слышать только Аргза: — Отчасти. Во-первых, изменённое сообщение будет транслироваться не повсюду, а только здесь. В остальных точках приёма сигнал останется неизменным, и пресс-конференция не пострадает. Во-вторых… я заодно отправил сообщение Новому Суду и Федерации, сделав так, что это сообщение дойдёт им только через два месяца и даст текущие на тот момент координаты судна и краткое описание того, почему местные обитатели должны быть срочно включены в программу реабилитации. Надеюсь, за этот срок мы успеем найти способ уйти отсюда. Если нет — я попрошу Гадеса ещё раз протестировать мою «полезность», и отправлю другое сообщение, на перехват первого, раз уж я дал слово, что прибегать к помощи моего народа пока не буду. Аргза улыбнулся. Ему захотелось немного уменьшить всю эту серьёзность, и он нажал указательным пальцем на нос Лиама: — Когда это ты научился строить коварные планы? Ответ пришёл сам: Сильвенио всегда это умел. Вспомнился тот короткий период времени, когда Лиам вернулся к нему из своего отпуска длиной в месяц на Кси-Браш-Лавире, в кои-то веки умиротворённый, спокойный, будто бы светящийся изнутри, сам просящий ласки, с какими-то новыми секретами, весь из себя загадочный и ловко им манипулирующий — да, теперь-то следовало это признать, — ради собственной выгоды. Аргза обнаружил, что даже сейчас, оглядываясь назад, бессилен за эти хитрости злиться. По крайней мере, тогда между ними было хоть какое-то подобие гармонии. А сейчас — сейчас Сильвенио только отстраняется, когда Аргза наклоняется его поцеловать, обходит его по дуге, так ничего и не ответив, и скрывается за дверью душевой. Кажется, вместо того, чтобы развеселить его, Аргза из-за этих дурацких воспоминаний на минуту впал в меланхолию сам, ничего не добившись. Потому что вместе с памятью о прошлом пришло снова нежеланное осознание того, как паршиво обстоят дела в настоящем, и это никакого отношения не имело к «Аиду». Дальнейшие дни, при всём внешнем разнообразии, смазывались у Аргзы в памяти в единое пятно. Обыкновенно распорядок его был таким: в так называемый «свободный» день, когда Гадес не вытаскивал его на очередной бой, он спал до обеда, потом они с Лиамом ели в столовой, и он сопровождал последнего обратно до комнаты во избежание неприятностей, после чего оставлял его там и слонялся по кораблю в поисках развлечений до поздней ночи. Надо сказать, этих самых развлечений было не так уж много для такого огромного судна: по каналам крутили, в основном, либо бокс, либо спорт, либо какую-нибудь занудную чушь, в Интернете, — планшеты и коммуникаторы выдавали в аренду и в постоянное владение за символическую цену, — благодаря усилиям эрландеранцев теперь стремительно оцензуриваемом, тоже не находилось ничего стоящего, зато карточные игры и бильярд процветали. Самым увлекательным оказалось общество букмекеров, поскольку дело это затягивало даже больше, чем покер; суть была в том, чтобы делать ставки на что угодно — от победителя в сегодняшних боях до того, какое блюдо в столовой назовут сегодня «фирменным», — и искать тех, кто согласится с тобой поспорить. Поскольку за победу в боях Аргза получал немало кредитов — они служили местным эквивалентом денег, но невыгодно отличались от них тем, что валюта эта была чисто номинальная и обменять её вне «Аида» на наличные не представлялось возможным, — то имел возможность периодически баловаться этими ставками, разгоняя скуку. Иногда Аргза, бездельничая, мог пойти посмотреть чужие бои. Но наибольшей популярностью, конечно, на «Аиде» пользовались бары и бордели, имеющиеся на каждой палубе в количестве не менее десятка штук, причём эти местные «кварталы красных фонарей» разительно отличались друг от друга по качеству предоставляемых услуг и товаров в зависимости от палубы, на которой находились: на самых низах обитали уродливые забитые девицы, с которыми жизнь обошлась, видимо, весьма сурово, и дешёвый разбавленный алкоголь, столь же дрянной; зато на верхних уровнях всё было по высшему классу. Выпивка изрядно скрашивала Аргзе досуг, а вот к шлюхам он не ходил — несмотря на то, что Сильвенио всё ещё не проявлял по поводу его ненасытности совершенно никакого энтузиазма. Лиам, как он заметил, вообще будто бы увядал здесь, как цветок, которому не хватает солнечного света: он всё время хмурился, был вялым и послушным, не тратя сил даже на обычные свои нравоучения, и почти все дни проводил в каюте, запершись изнутри и без особого интереса проглатывая электронные книги по арендованному на заработанные Аргзой кредиты планшету. Если же был назначен его собственный бой, то распорядок менялсяя: после самого боя он зачастую предпочитал восстанавливаться в каюте — драки порой выкачивали из него столько сил, что отдых становился просто необходим. И дело было не столько в том, что на некоторых Аренах ему приходилось драться дважды — за себя и за Лиама, — сколько в том, что выкладываться из-за условий сделки он должен был на всю катушку, при этом не убивая. К тому же, Арена Цербера, как оказалось, была самой простой из всех — на других правила были куда причудливее. Например, на Арене Никты сражение проходило в полной темноте, и всё бы ничего, если бы время от времени на потолке не вспыхивали на пару мгновений ослепляющие огни, а со всех сторон не раздавались искусственные отвлекающие звуки — словом, ориентацию в пространстве тут было сохранить непросто. На Арене Артемиды пришлось драться не только с соперниками, но и с выпущенными из клеток дикими зверями, которые меньше всего подходили под определение «животные» и больше всего — под определение «адские твари», потому что такое количество зубов, когтей, щупалец, яда и агрессии даже Аргзе доводилось видеть не так уж часто; некоторые из этих тварей явно представляли вымирающий или уже вымерший вид — с той Арены Аргза унёс голову василиска и ужасно досадовал, что не смог оставить свой трофей в комнате, без труда предвидев реакцию Сильвенио. Арена Гефеста походила на Арену Никты тем, что была погружена в темноту, только там ещё в полу периодически хаотично открывались люки, из которых взвивались ввысь на добрых три метра потоки огня, а сверху раз в три минуты обрушивались многотонные стальные цилиндры, и тем, кто не успевал убраться из опасной зоны, повезло ещё меньше, чем тем, кого уничтожало пламя. Про Арену Зевса, с бьющими отовсюду в участников сражения электрическими разрядами немалой мощности, и вспоминать не хотелось. И так далее, и тому подобное, Арены в том же духе преподносили сюрприз за сюрпризом — каждая свои. Не говоря уже о том, что некоторые бои Аргза, как бы сильно ни ненавидел это, вынужден был проигрывать по «дружеской просьбе» Гадеса ради каких-то букмекерских интриг — правда, лишь в тех боях, где проигрыш не грозил смертью или увечьями, да и оплачивался он со стороны Гадеса ничуть не менее щедро, чем выигрыш. Иногда Сильвенио приходил на бой и наблюдал со зрительских трибун. Он так сосредоточенно следил за Аргзой, что — пару раз Аргзе удалось кинуть на него взгляд мельком, — кажется, даже не замечал, если соседи по трибуне пытались с ним перемолвиться парой слов. Аргза не спрашивал его, зачем он это делал, а сам Лиам ничего не говорил — но, стоило ему выйти с Арены, как он тут же подбегал и всю дорогу до их каюты (или до медотсека, если каких-нибудь серьёзных повреждений избежать не удавалось) как-то судорожно, отчаянно цеплялся за его руку — и всегда молча. Дважды это его присутствие спасло Аргзе жизнь. Первый раз случился на Арене Гермеса, на которой схватка происходила на узких скользких трубах, не соединённых между собой и подвешенных почти под самым потолком. Внизу пол щерился железным частоколом, острия которого были щедро смазаны ядом. Задача стояла двойная: сначала вытянуть магнитом с близкого расстояния с пояса противника все три золотые монеты, которые выдали перед боем каждому — а потом столкнуть противника вниз: участник, упавший с двумя из трёх монет на поясе, засчитывался как проигрыш, и труба под столкнувшим, повинуясь сигналу Смотрителя, тотчас обваливалась. Тяжеловесам вроде Аргзы приходилось особенно нелегко, даже если они, подобно ему же, умели в случае необходимости распределять массу собственного тела так, чтобы она не мешала в драках. Приходилось постоянно пребывать в движении — и ни в коем случае не завершать тот или иной манёвр чересчур резко, иначе в любой момент труба могла накрениться или начать вращаться слишком сильно. Аргза чувствовал себя довольно глупо, прыгая туда-сюда и балансируя над пропастью, да ещё и монеты раздражающе звенели друг об друга при малейшем движении, добавляя в образ какого-то дурацкого скоморошества. Магия, как и на многих других Аренах, была блокировалась каким-то образом, чтобы у участников не возникало искушения сжульничать — насколько обман приветствовался вне Арены, настолько же жёстко пресекался внутри её. Так что Тёмную технику он использовать сейчас не мог. А поскольку время боя на этот раз ограничено не было — то и собственные силы приходилось беречь. Минут через двадцать этого бессмысленного мельтешения осталось только четверо противников, включая его самого, и к тому моменту Аргза уже чувствовал себя изрядно уставшим и раздражённым сверх меры. У него в кармане скопилась целая горсть чужих монет, а из прикреплённых к поясу — две из трёх. Двоим из оставшихся противников вздумалось заключить союз в последний момент, и они стали атаковать Аргзу вместе, пока третий участник подкрадывался к ним с тыла, насколько вообще можно было подкрадываться, совершая такие акробатические прыжки. Аргза присмотрелся: у одного из нападавших на поясе осталась только одна монета, однако его напарник, очевидно, более удачливый, умело прикрывал его, уверенный, что его с тремя монетами пока устранить не решатся. Аргза совершил обманный манёвр, сделав вид, что нацелился на обладателя одной монеты — и, как он и ожидал, напарник, пытаясь его оградить, сам попал под его атаку, что дало Аргзе возможность леской срезать все его монеты до единой и уже затем сбросить вниз. В это же время тот хитрец, что подошёл сзади, расправился со вторым из них, и они остались с Аргзой один на один. Этот тип явно представлял собой бойца высшей лиги — он двигался так быстро, что даже зоркий глаз Аргзы не мог уследить за ним, и прыгал с одной трубы на другую так легко, будто занимался этим всю жизнь. Он оказывался то спереди, то сзади, то где-то в стороне, заставляя Аргзу крутиться волчком и уходя от его лесок и кулаков с какой-то змеиной ловкостью. Варвар и не заметил, как лишился всех своих монет. Ловкач загнал его на самый край трубы, которая как раз начала опасно наклоняться под его весом. Ноги заскользили, и только невероятными усилиями ему удавалось ещё сохранять равновесие — но, видимо, ненадолго, потому что противник, по-прежнему оставаясь вне зоны его досягаемости, начал раскачивать скачками соседние трубы, и Аргза вдруг отчётливо осознал: тот задумал устроить эффект домино. Трубы толкали друг друга, и в результате опасно стало даже перебираться куда-нибудь с того места, где он находился — всё вокруг так и ходило ходуном. Аргза в ярости пытался хотя бы достать лесками этого прыгуна, однако тот ни на секунду не прекращал двигаться. До того момента, как труба под Аргзой опрокинется, оставались считанные мгновения. Внезапно в голове у него резко зашумело, словно он невзначай подключился к какому-то барахлящему радиоприёмнику, упорно пытающемуся поймать волну. По мере того, как треск и шипение усиливались, обещая ему неприятные последствия в виде мигрени, через них смог наконец пробиться слабый голос Сильвенио, перебиваемый помехами: «…монеты. Аргза, ты меня слышишь? Брось ему монеты, которые отобрал». Пригнувшись для более устойчивого положения, он мельком глянул вниз и в сторону, в направлении зрительских трибун. Сильвенио, задрав голову к потолку, неотрывно смотрел на него, и на лице его даже издалека читалось явное усилие — он пробивался через искусственный телепатический барьер, установленный по всему «Аиду». Шипение усилилось ещё больше вместе с громкостью голоса Лиама в голове. «Брось ему монеты! — повторил он отчаянно. — Он поймает!» Потом, не тратя времени на объяснения, просто кинул Аргзе картинку с наилучшим выходом из ситуации. Видение было размытое и короткое, но Аргза задумку понял. В последний момент он сунул руку в карман — и бросил в сторону соперника, как раз мелькнувшего поблизости, горсть чужих монет, отобранных им ранее. Тот, как Лиам и предсказывал, поймал почти все сложной серией прыжков — и в ту же секунду Аргза пронзил его лесками, так как в середине манёвра уклоняться от его атаки стало невозможно. Но лески втягивать обратно не стал, а дёрнул за них раненого врага и швырнул его на трубы под углом, показанным Сильвенио. Привело это к тому, что маятник начал работать в его пользу: труба, на которой он находился, раскачалась так сильно, что оставалось только вцепиться в неё покрепче и — вовремя кувыркнуться с неё прямиком в ложу Смотрителя Арены, куда она прилетела. Соперника, попортившего ему столько крови, Аргза оставил на обвалившемся поле боя. Когда он выходил с Арены, уже объявленный сегодняшним победителем, Лиам, как всегда, нашёл его первым. Он был бледен сверх меры, между носом и ртом запеклась тёмно-серая полоска крови. Поравнявшись с Аргзой, он не обхватил привычно его ладонь, а буквально повис на его руке, уставший, кажется, даже больше, чем он сам. — Барьер очень сильный, — пояснил он. — Я едва смог преодолеть его… Я начинаю опасаться, что он достаточно мощный, чтобы не просто глушить все телепатические частоты, но и повредить обыкновенные нейроимпульсы, если находиться здесь достаточно долго. Интересно, это специальная защита против деятельности моего народа или просто ещё один негласный пункт здешних правил? Аргза хмыкнул. Он отбил себе плечо в том опасном последнем кувырке, всё тело ныло, и он мечтал только завалиться на кровать и проваляться на ней хотя бы пару дней. Рассуждения о хитроумных приспособлениях на «Аиде» и целях их применения его интересовали мало. — Как ты догадался, что этот чудик поймает золото? Деньги тут всё равно не в ходу. — Он собирал монеты на протяжении всего боя, как и ты. Не знаю, зачем, — Лиам хмуро посмотрел на Аргзу. — Ты мог бы, знаешь, спасти его тоже. Я показал, как. — Неужели? — Аргза пожал плечами. — Я не успел разглядеть. Сильвенио, похоже, не слишком поверил этому, но вздохнул и больше на этот счёт ничего не сказал. Отчасти потому, что к ним уже подходил вездесущий Гадес, сверкая довольной улыбкой и золотом одежд. С ним было трое угрюмых телохранителей, которые расчищали дорогу. — О, Паук, дружище, ты сегодня снова блистал! А сколько грации, сколько изящества в каждом прыжке! Ты был, как орёл, парящий над долиной, как горный сайгак, как полный собственного достоинства орангутанг, как… Аргза не изменился в лице и не совершил ни единого движения — но что-то в его взгляде и в том, как напряглась линия шеи выдало его: Гадес проворно отступил на два шага, а телохранители, будто по негласному сигналу, сомкнули ряды теснее. Правитель «Аида» рассмеялся и с деланной небрежностью дал им знак расслабиться. — Ладно-ладно, смотри, я уже прекращаю! Уф, наверное, я и вправду несправедлив к тебе: бой был красивым и долгим, ты устал, а я тут со своими шуточками — ясное дело, твоё чувство юмора сейчас не на высоте. Ничего, у меня есть для тебя хорошая новость, которая немного взбодрит тебя и твоего дружочка. Кстати, что это с ним? Он выглядит так, как будто в кои-то веки дрался вместо тебя, а не наоборот. Обыкновенно Гадес не приставал к Сильвенио после того, как на следующий после их сделки день тот пустил по каналам «Аида» заказанную им «рекламу» во время конференции. Но либо он заметил сегодня нечто подозрительное во время боя, либо пытался показать, что заботится о тех, кто ему полезен. Лиам поднял на него глаза и помотал головой: — Всё в порядке, правда. — Я каждый раз так удивляюсь, когда это милое создание раскрывает ротик и говорит с кем-то, помимо тебя! — жизнерадостно поведал Гадес, обращаясь к Аргзе и игнорируя Сильвенио начисто. — Если б я не смотрел за вами через камеры, я был бы абсолютно уверен, что малыш — немой! Аргза не стал его разочаровывать воспоминаниями о том, как Лиам со свойственной ему упёртостью в прошлом частенько нарывался из-за своей болтовни. Вместо этого он только чуть подался вперёд — Гадес на этот раз отскакивать не стал, а только улыбнулся ещё ослепительнее ему в лицо. — Да, я помню, я обещал прекратить шутить и сказать новость, о мой нетерпеливый рыцарь без доспехов. Видишь ли, я догадываюсь, что на самом деле вам двоим, кажется, не очень-то нравится в нашем уютном уголке — и, как бы мне ни жаль было расставаться с такими во всех смыслах чудесными персонами, я понимаю, что надолго вы тут не задержитесь. Так что, спешу обрадовать — ещё через две Арены я дам вам ключи от ангара и любое лётное средство на выбор. Ну, как вам идея? Они воззрились на него с одинаковым недоверием и удивлением. Аргза и не думал, что Гадес позволит ему улететь добровольно — тем более, так скоро, — и до этого момента продумывал, как бы заполучить ключ обманом или в драке. С Гадеса, считал он, обязательно станется устроить какую-нибудь подлянку. И всё же он кивнул в знак согласия, собравшись было пройти мимо, когда Гадес вдруг обернулся и заметил ему вслед: — Рад, что угодил тебе, о монумент моего сердца! Только забыл сказать — на последней Арене участвовать должны вы оба, если хотите заполучить желаемое! Предпоследняя из Арен, Арена Посейдона, встретила их огромным бассейном, который скорее походил на водохранилище. В общем-то, Аргза догадывался, что именно так оно и будет: даже не зная мифологии Старой Земли, которая по непонятным причинам до сих пор изучалась многими цивилизациями, он мог с уверенностью сказать, что на Арене Посейдона почти наверняка будет мокро. Вот только это нисколько не улучшило его настроения, стоило ему узнать, что бой будет целиком проходить под водой. — Надеюсь, вы захватили свои плавки… — Смотритель Арены, бородатый и полуголый, разве что без трезубца, взглянул со своего балкончика, увитого водорослями и декоративными морскими звёздами, на единственную среди участников боя девушку, флегматично надувавшую пузырь из жвачки. — …и купальники. Да, всё верно — в сегодняшнем бою вам предстоит либо отрастить себе жабры, либо действовать максимально быстро! Задача предельно проста: найти сундук с сокровищем и первым отпереть его ключом, которые разбросаны по дну. Если сундук не будет найден ровно через десять минут после старта, тройка победителей будет определена среди тех, кто к сигналу об окончании боя будет находиться ближе всех к цели. Фиксировать происходящее будут подводные камеры. Выныривать на поверхность разрешается не более одного раза, нарушители будут дисквалифицированы. И — да, мешать вам будут не только другие участники, но и специальные дроиды, и, поверьте — лучше вам не пытаться их разозлить! А сейчас внимание: на пять секунд на мониторах возникнет карта Арены, чтобы вы могли наметить себе путь. Сразу после этого будет дан сигнал к началу, так что советую не тормозить. Карта действительно возникла на всех экранах, развешанных напротив зрительских трибун и ложи Смотрителя. Аргза не стал тратить время в попытках её выучить, зная, что за пять секунд всё равно не успеет – только запомнил нужное направление. Затем скинул Лиаму свою шубу, убедился одним быстрым взглядом, что никто из ближайших зрителей не собирается посягать на его собственное сокровище — и, как только прозвучала команда Смотрителя, одним из первых ринулся в воду, набрав побольше воздуха. Возможно, будь хотя бы половина из участников — которых на этот раз оказалось всего двадцать, — тренированными ныряльщиками, умеющими задерживать дыхание на все десять минут сразу, то бой пошёл бы по-другому с самого начала. А возможно, и не пошёл бы, учитывая, что даже тем из них, кто был осведомлён о специфике этой Арены заранее, не слишком-то везло. Ключи, и в самом деле в достатке усеявшие дно бассейна, находились участниками довольно быстро; а вот дальше начинались проблемы. Бассейн был настолько глубоким, что и то скудное освещение, которое присутствовало на поверхности Арены, сводилось практически к нулю мутными слоями воды, и дорогу определить было не так-то просто. Кроме того, в стены подводного лабиринта были встроены огромные вращающиеся лопасти, то вызывающие коварные медленные водовороты, незаметные с первого взгляда, то начинавшие работать со смертоносной скоростью, причём режим вращения они меняли бессистемно и порой совершенно внезапно. Двое или трое отстали от общего потока, как раз попав в эти самые лопасти: их размололо на куски. Вода тут же приобрела красноватый оттенок, но быстро вернулась к прежнему состоянию. Ещё несколько человек разминулись с потоком на развилке, видимо, решив пойти обходным путём; один отстал ещё в самом начале, поплыв в противоположном нужному направлении. И всё же противников оставалось ещё много. Аргза как раз собирался поднажать и догнать девицу, оказавшуюся из всех участников самой хитрой — как только она нырнула, пузырь её жвачки отвердел, образовав для неё персональный небольшой запас воздуха, — и самой быстрой, однако в этот момент откуда-то снизу налетели упомянутые Смотрителем дроиды. Их было меньше, чем участников боя, но огромные трёхметровые роботы, напоминающие человека разве что отдалённо, явно превосходили каждого из участников как по силе, так и по вооружению. Они атаковали мощными водяными пушками, концентрирующими энергию и ломающими кости одним выстрелом, мини-торпедами, сетками с утяжелительными гирями, из которых не так-то просто было выпутаться, и собственными «телами», демонстрируя весь свой богатый арсенал от бензопил и до бурильных установок. Проще говоря, это было похоже не на бой, а на обыкновенную мясорубку. Видимо, и Гадес, и Смотритель решили хорошенько повеселиться сегодня. Некоторые при появлении дроидов сразу же дали дёру, развив максимально возможную скорость, однако, судя по воплям, раздающимся и за поворотом туннеля и ещё дальше — дроиды были не только на этом участке. Аргза, в числе других, предпочёл сражаться, справедливо полагая, что такую машину лучше встретить лицом, чем спиной — и был неприятно поражён, узнав, что даже его когти (не говоря уж о лесках, использование которых в воде сводилось к невозможному) оставляют на их броне лишь незначительные царапины, да и кулаки много урона не наносят. Он был уверен, правда, что если бить в одно и то же место, рано или поздно в броне появится внушительная вмятина: вероятно, таким образом можно было бы вывести робота из строя. Проблема заключалась в том, что, во-первых, стоять на месте они ни в какую не желали, во-вторых, наносили удары в ответ — гораздо более опасные, потому что у Аргзы брони не было. А в-третьих, у него просто не было времени проверять свою теорию: объём его лёгких был впечатляющим, но отнюдь не бесконечным. Не обрадовало его и открытие, что плавали механические убийцы ничуть не медленнее, а то и быстрее среднего человека: мысленно чертыхаясь, он попробовал заставить преследующего его дроида врезаться в стену, круто свернув сам, однако его постигло разочарование — тот не только не врезался, но и не сбавил скорости, когда свернул вслед за ним и снова принялся сокращать расстояние. Самого Аргзу при завершении этого манёвра едва не затянули бешено вращающиеся лопасти, и он сильно ударился локтем, пытаясь избежать водоворота. Со своей задачей мешать участникам дроиды справлялись прекрасно. В воде теперь всюду плавали куски человеческого мяса, обрывки одежды и выроненные жертвами ключи от предполагаемого сундука с сокровищем, а вода не успевала очищаться от крови. Кроме того, те, кому уплыть от дроидов всё-таки удавалось, непременно затаивались где-нибудь и присоединялись к миссии усложнения пути своим соперникам: кидали откуда-то подобранные со дна камни и всяческий мусор, устраивали засады там, где туннель становился поуже. Аргза как раз только что отделался от преследователя-дроида, сумев-таки обманом заставить его сняться с хвоста, когда попал в одну из подобных ловушек, уже человеческих: за очередным поворотом кто-то накинулся на него со спины, набросив ему на голову плотный чёрный мешок, горловиной которого тут же предприимчиво стянул ему шею прямо над кадыком. Аргза резко выдохнул и зарычал, забывшись. В приоткрытый рот тут же хлынула вода. Он попытался сбросить неведомого душителя, однако тот держался цепко, как клещ, и не ослаблял хватку до тех пор, пока наконец Аргза не ударился вслепую спиной о ближайшую стену со всей силы — на этом безумное родео, к счастью, прекратилось, и человек-клещ упал, оглушённый. Аргза сдёрнул треклятый мешок и быстро погрёб к смутно виднеющейся поверхности воды, чтобы сделать свой законный глоток воздуха — если бы не это происшествие, его хватило бы ещё на две-три минуты, однако сейчас об этом и речи не шло. Тяжёлая сеть на полной скорости врезалась в его ногу и опутала её до самого бедра, прочно захлестнувшись гирями на концах за голень. Он сцепил зубы и попытался грести сильнее, не обращая внимания на то, что сеть тянет его вниз. Ещё одна сеть накрыла его целиком, сковав руки, и драгоценные секунды ушли на то, чтобы когтями разрезать её и освободиться. Однако было уже поздно: выпустивший эти сети дроид уже был тут как тут — для начала он прикончил неудачливого душителя, всё ещё бессознательно идущего ко дну, затем выпустил в Аргзу мини-торпеду. Варвар уклонился, снова было двинувшись в направлении поверхности, однако торпеда, отскочив от стены, взорвалась, и его отбросило ударной волной, заставив несколько раз перекувыркнуться в воде. Дроид тут же поймал его за плечо, рука его трансформировалась в пилу. Аргза даже не мог ничего предпринять: перед глазами у него темнело, а лёгкие, из которых стремительно уходил воздух, взрывались болью. Собственное тело уже не слушалось, кажется, смирившись вместо него с неизбежным… И тут он почувствовал, как дроид остановился. Просто замер с выключенной бензопилой наперевес, как будто у него нажали выключатель. Неоновый свет в треугольных глазницах потух. Чьи-то ладони обхватили лицо Аргзы, и чей-то рот, приникнув к его собственному, насильно вдохнул в него тот глоток кислорода, который был ему так необходим. Когда перед глазами прояснилось, Аргза увидел прямо перед собой испуганные голубые глаза Лиама. «Я вызвался заменить тебя. Поднимайся наверх, остальным займусь я. Я хорошо плаваю и могу задерживать дыхание дольше тебя. А ещё я запомнил карту и знаю короткий путь». Странно, что на этот раз никаких помех слышно не было: то ли вода каким-то образом усиливала его ментальную энергию, то ли телепатический барьер на этой Арене был слабее. Аргза дёрнулся, собираясь что-то возразить про бойню, которая здесь творится. Сильвенио прикрыл глаза и отстранился, вынудив его снова захлопнуть рот ради сбережения драгоценного воздуха, полученного с таким трудом. «Я справлюсь, Аргза. Пожалуйста, доверься мне». Что ж… раз ничего другого не оставалось — Аргза доверился. Он только искоса глянул Сильвенио вслед, когда тот, взяв его ключ, юркнул в какую-то щель, которой сам Аргза ранее не приметил. Потом Аргза вынырнул, вылез на твёрдую «землю» и долго, с удовольствием дышал, небрежно отряхиваясь и выжимая длинные волосы. Его взгляд скользнул по маленьким ботинкам Лиама, сиротливо стоящим рядом с его собственными. Затем, помрачнев, он посмотрел на мониторы. Из комментариев Смотрителя, разносящихся над всем пространством Арены, он узнал, что Сильвенио действительно предложил замену — и, поскольку оказалось, что в правилах об этом ничего не сказано (вряд ли кому-либо из местных обитателей ранее приходило в голову драться на «Аиде» вместо товарища), Смотритель, немного посомневавшись, разрешил это, даже остановив держащего Аргзу робота. Самому варвару эта идея всё ещё категорически не нравилась. Что-то внутри него упорно требовало произвести обратную замену, чтобы не подвергать дурного птенца такой опасности, однако… Однако всем на удивление дела у Сильвенио шли вполне неплохо. Он появлялся то на одном мониторе, то на другом, таинственным образом минуя наиболее тяжёлые участки пути. Вялый и малоподвижный нынче на суше, в воде он приобрёл вдруг недюжинную резвость, и плавал, в самом деле, даже лучше, чем иные профессионалы. Пока остальные участники сражались с дроидами и друг с другом всё ожесточённее, Лиам, пользуясь одному ему известными проходами и потайными лазами, оставался незамеченным, прокладывая собственную дорогу к сундуку на другом конце лабиринта. Гибкий, быстрый, сообразительный — он успевал уйти от любой опасности ещё до того, как она возникала в поле его зрения. Хотя выбранный им путь в действительности показался Аргзе более длинным, чем основной, времени он тратил на него значительно меньше, чем те, кто шёл напролом. Даже хитрющая девица с её пузырём, до сих пор лидировавшая в этой гонке, начинала казаться не такой уж умной. Один момент, правда, был весьма напряжённым: Сильвенио подплывал к очередной намеченной им лазейке, в которую и протиснуться смог бы только он с его субтильным телосложением, когда в боковом ответвлении туннеля возникли два дроида, видимо, проверяющие территорию. Лиам услышал их прежде, чем они повернули в коридор, где он находился, и заблаговременно спрятался в небольшой нише рядом с вращающимися лопастями. До его лазейки, которой он так и не воспользовался, оставалось ещё порядочное расстояние. К его ужасу — и к усилившемуся беспокойству Аргзы, наблюдавшего за ним, — дроиды явно направлялись в его сторону. На мониторе было хорошо видно, как Сильвенио весь сжался и постарался максимально слиться со стеной. Однако по мере приближения роботов становилось всё очевиднее, что это спасёт его лишь ненадолго: Аргза уже успел убедиться, что со слабыми человеческими органами чувств детекторы этих машин имеют очень мало общего. Стоит им доплыть до того места, где выступ стены уже не скрывал бы Сильвенио — и ему конец. Попытка достигнуть заветной щели в стене тоже была заранее обречена на провал. Тогда Сильвенио повернул голову, внимательно и как-то оценивающе глядя на лопасти, как раз начавшие снова вращаться с ужасающей скоростью. Потом отыскал глазами отслеживающую его действия камеру и несколько секунд смотрел на неё, словно бы решаясь на что-то рискованное. — Нет, — произнёс вслух Аргза, похолодев. — Нет, дурень. Не делай этого. Он шагнул к кромке воды, сжав кулаки. Аргза осознавал, что в любом случае не успевает — дроиды были быстрее, как и непонятно что задумавший эрландеранец, и пока он доплывёт до нужного места, может уже быть слишком поздно; да и третий вариант — добраться до Смотрителя и заставить его отключить чёртовы убийственные железки — тоже не гарантировал достаточно времени. Тем временем Сильвенио на экране закрыл глаза и явно приготовился действовать. Лопасти начали замедляться. Дроиды, тоже замедлившие ход, неумолимо приближались. Сильвенио открыл глаза и весь подобрался. Часть зрителей, наблюдавшая за этим вместе с Аргзой, невольно затаила дыхание в предвкушении расправы. Несколько вещей произошло почти одновременно. Лопасти прекратили движение полностью. Дроиды остановились на уровне ниши, где прятался телепат, и заметили его. Сильвенио прыгнул. Раздался выстрел… …и разочарованный вздох толпы, оставшейся без зрелища, потому что Сильвенио удалось проплыть точно между огромными лопастями на другую сторону туннеля, прежде чем те вновь пришли в движение с какой-то даже почти свирепостью, как живые. Сеть, выпущенная дроидом, вхолостую упала на дно. Разносить же лопасти роботы не стали и уплыли восвояси. Аргза же потратил около двух минут целиком на то, чтобы смачно, с искренним наслаждениям выругаться на всех известных ему языках. До объекта поисков Сильвенио добрался первым — любительница жвачки отвлекалась на засады другим двум догонявшим её время от времени везунчикам, и в итоге все трое чуть не попались дроидам. Когда Лиам отпер сундук, там обнаружился лишь какой-то пульт в прозрачной водонепроницаемой упаковке. Потом он вылез из воды с ним в руках — и только тогда, будто до того момента это вообще не было для него проблемой, отдышался. Смотритель Арены заявил, что пульт управляет всеми этими боевыми роботами, «полезность» которых была продемонстрирована в этом бою, и что Лиам теперь их законный владелец. Аргза успел ещё подумать, помнится, что такая армия ему бы определённо пригодилась против Гадеса — но Сильвенио, настоящий любитель обламывать все его надежды, тайные и явные, тут же непреклонно заявил, что всех этих роботов необходимо уничтожить. Смотритель пожал плечами, не скрывая, как его удивило это требование, и показал ему нужные кнопки на пульте. К тому моменту, как Аргза добрался до своего бывшего помощника через окружившую победителя толпу, он был достаточно зол, чтобы не думать о последствиях — и, с силой сжав тонкое горло, яростно поцеловал его на глазах у всех, отчего тот не разговаривал с ним ещё почти двое суток и сердито ершился при малейшем прикосновении. На третий день, когда известий о последнем бое всё ещё не поступило, а Аргза уже устал под вечер коротать часы в бильярдной, Сильвенио встретил его на пороге их общей комнаты с тревогой в глазах и распечатанным фиолетовым конвертом, внутри которого обнаружилась странная записка с незнакомым почерком: «Пригласительный билет на одну персону: Вечер имени Морфея ждёт Вас! Вам будет предложен широкий выбор самых роскошных развлечений, а также наш богатейший ассортимент коктейлей, вин и дорогих блюд. Только сегодня, только для Вас — всё бесплатно с предъявлением данного пригласительного! Начало в 22:00, в павильоне Морфея. Осмельтесь погрузиться в этот сладкий сон, который никогда не забудете!» На обратной стороне билета имелась карта, объяснявшая, как пройти в нужный павильон. Точно такое же приглашение держал в руке Сильвенио. Аргза осмотрел конверт: без подписи. — Просунули под дверь, — пояснил Лиам в ответ на его вопросительный взгляд. — И упомянутый тут павильон Морфея находится на самой верхней палубе, судя по карте. В противоположном конце от покоев Гадеса, где мы были, но это всё же подозрительно, не считаешь? Мне кажется, это та самая последняя Арена, на которой мы должны драться вдвоём. Вполне вероятно, что это ловушка. — Пессимист, — отозвался Аргза просто назло, а потом добавил задумчиво: — Впрочем, думаю, ты прав. Почти наверняка ловушка. Лиам положил оба приглашения обратно в конверт и взглянул на электронные часы возле кровати. До назначенного времени оставался целый час. — Что будем делать? Аргза хлопнул его по плечу, ухмыляясь, и тот ожидаемо нахмурился. — Пойдём туда и покажем им, что такое настоящая вечеринка. Через сорок минут они вышли, и дорога к главному лифту — единственному лифту, шахта которого проходила через все палубы, от нижней до верхней, — уже была заполнена другими приглашёнными: люди шли неторопливо, посмеиваясь и расслабленно переговариваясь между собой, и у многих в руках и в карманах торчали точно такие же фиолетовые конверты. У главного лифта уже наверняка скопилась очередь. Постепенно стало видно, что некоторые прореживают ряды этой очереди привычным для обитателей «Аида» радикальным способом. Аргза поморщился: толкаться в этом гадюшнике сейчас не хотелось, и он здраво рассудил, что более долгий путь вполне может стать и более приятным — и они направились к лифтам побочным, которые в количестве присутствовали на каждой палубе, но вели строго на один этаж выше. Лестницы на корабле имелись только пожарные, и обычно, так как они были закрыты, ими никто не пользовался. Из вентиляции тянуло чем-то приятно-терпким. Аргза начинал думать, что вечер ему вполне нравится, в то время как Лиам, как и всегда, был погружён в какие-то свои мысли и явно ждал подвоха. — Эй, — Аргза дёрнул его за руку, привлекая внимание. — Ты мог и остаться. Если придурочный сукин сын хочет, чтобы ты участвовал — это его проблемы. Кроме того, ты принимал участие на Арене Посейдона. Тот покачал головой, с каким-то подозрением косясь на вентиляционные решётки. — Нет… Гадес в таком случае просто не даст тебе ключи, сославшись на невыполнение уговора, и, честно говоря, Аргза, я не думаю, что ты сможешь его переспорить, не применяя насилия. Лучше выполнить его требования — тем более, что осталась только одна Арена. Я очень надеюсь, что на этом всё закончится. Мне здесь не нравится. Совсем. — Ну да, повтори это ещё раз десять — и дело, конечно, пойдёт быстрее. Несмотря на ворчание, Аргзе было даже жаль, что скоро им придётся покинуть «Аид». Если бы не Лиам, жизнь здесь действительно могла бы стать для него весьма приятной: конечно, множество боёв с ловушками Арен порой выматывали, однако это всё равно было в разы лучше, чем праздное безделье в Братстве Хаоса или бессмысленные метания от планеты к планете между поисками нормального корабля. И уж точно лучше, чем находиться в заключении на Эрландеране — кажется, именно после неё Аргза стал столь неприхотлив. Какая-то большая и важная мысль вдруг начала формироваться в его голове, когда они зашли в один из побочных лифтов, и Аргза улыбнулся её смутному пока содержанию. На следующей палубе аромат из вентиляции стал чуточку ощутимее, и Аргза уловил краем глаза слабые завихрения светло-серого дымка, клубящегося вокруг вентиляционных решёток — взгляд, адресованный этим решёткам от Сильвенио, стал ещё более беспокойным. Аргза почувствовал, как у его спутника чуть вспотела ладошка, обычно прохладная. Из динамиков лилась какая-то расслабляющая музыка, и идти пешком до следующего лифта было легко, как будто они просто прогуливались. Возможно, так оно и было — совсем не факт, что им предстоял именно бой. Другие обладатели заветных конвертов, тоже просёкшие, что главный лифт — не единственный на судне, шли рядом, всё такие же беззаботные. Ещё палубой выше музыка стала громче, запах терпкого дыма — сильнее, а ладонь Сильвенио — ещё более влажной. Аргза покосился на него — тот вёл себя как-то странно и усиленно смотрел себе под ноги, тем не менее умудряясь периодически спотыкаться. — Ты в порядке? — Ага… только этот дым, он… неважно. Я бы предпочёл ошибаться. Не вдыхай его слишком глубоко по возможности, ладно? Аргза не понимал, чем он на этот раз недоволен. Ему казалось, что пока всё идёт просто замечательно. Может, подвох, которого Лиам так ждал, где-то и крылся, но сейчас-то всё было хорошо. И закрывать нос и рот от дыма он не видел смысла: зачем, если ничем отравляющим не пахнет? Вообще говоря, запах больше походил на травяной или даже кальянный. Что, надо сказать, было даже неплохо — хорошенько накуриться ему удавалось разве что в далёкой юности, и, хотя перед гипотетическим боем это был не лучший вариант подготовки, следовало пользоваться моментом. Палубой выше по дороге к лифтам тут и там стояли привлекательные юноши и девушки, одетые во всё настолько открытое и обтягивающее, что их наряды не скрывали абсолютно ничего. Они солнечно улыбались, завлекающе подмигивали и раздавали тем, кто предъявлял приглашение на Вечер Морфея, бесплатные напитки и закуски. Некоторым они что-то интригующе нашёптывали на ухо, и счастливчики-счастливицы уходили с ними в обнимку, видимо, решив, что главная цель может и подождать. Градус всеобщего хорошего настроения это, разумеется, только улучшило. Аргза, заинтересованно поглядывавший на стройные ножки красоток, хотел было взять у одной из них сок для Лиама — но тут эрландеранец заявил отчего-то охрипшим голосом: — Аргза… пожалуйста, давай пойдём быстрее. Мне нехорошо, — и пришлось ускорить шаг. На всех последующих палубах ситуация продолжала прогрессировать. Чем веселее становился надышавшийся дыма Аргза, чем блаженнее становились лица вокруг и чем больше услуг предлагали по пути — тем больше страданий вырисовывалось в каждом шаге Лиама. На одном из этажей он выпустил руку Аргзы и подскочил, как ужаленный, когда варвар коснулся его плеча. — Да что с тобой за хрень происходит? — Ничего… — Врунишка, — Аргза вдруг, испытав прилив дурацкой нежности, притянул его к себе и взъерошил ему волосы, беспечно смеясь. — Тебе никогда не научиться играть в покер. Сильвенио посмотрел на него — и тут на Аргзу снизошло озарение. Точно так же, до малейших деталей, этот чудак вёл себя лишь однажды — как раз незадолго до глупого и чрезвычайно самонадеянного мятежа, устроенного механиком Джерри. Они тогда попали на планету с очень интересными цветами… — Пожалуйста, — проговорил Лиам тихо и жалко, подтверждая его догадки. — Пожалуйста, не трогай меня. Ты только хуже делаешь. Давай постараемся дойти до верхней палубы как можно скорее. Мне хочется надеяться, что там это воздействие прекратится. — «Воздействие», — повторил Аргза и провёл языком по губам, словно пробуя эти новости на вкус — Лиам с ужасом наблюдал за этим движением, не в силах оторвать взгляда. — Очень заманчиво звучит. Поверить не могу, что они нашли единственное растение, которое вызывает у тебя такой прекрасный эффект. Мне помнится, благодаря ему мы с тобой отлично провели время однажды, а? Сильвенио его восторга по поводу тех воспоминаний явно не разделял. Он ужом выскользнул из его объятий и передёрнулся всем телом, будто надеясь таким образом стряхнуть с себя его следы его касаний и привести себя в чувство. — Не единственное, я полагаю… Просто неприятное совпадение. Они не могли знать этого факта моей жизни, и я сомневаюсь, что они узнали меня самого. Дым, должно быть, задумывался просто как расслабляющий. И, Аргза, ради всех Богов, не делай ничего необдуманного. Не… не набрасывайся на меня, — на лице его мелькнуло явственное отвращение. — У тебя на лбу написано всё, что ты думаешь по этому поводу. Мне иногда кажется, будто бы всё, что я внушал тебе дома, на Эрлане — например, что ты не животное, а человек, — правда лишь отчасти! Это заметно охладило пыл пирата, и дальше они шли молча, не касаясь друг друга. Однако уже через несколько этажей Аргза выбросил эту гневную отповедь из головы — слишком уж хорошо выглядел слабеющий с каждым подъёмом эрландеранец. Он испускал полные мучения вздохи, смотрел мутно, как сквозь пелену, неосознанно скрёб ногтями по стенам, опираясь на них изредка, а его скулы покрылись несходящим румянцем — и если бы Аргза не знал настоящей причины, то мог бы даже принять его за больного, однако взгляды, которые Лиам бросал на него, говорили обратное. В этих взглядах больше не было ни капли отвращения — только жажда, перемешанная с какой-то тоской. После того, как вместо содовой и сока улыбчивые красавцы и красавицы стали предлагать пиво, вино и шампанское, а энное количество общих помещений оказалось переоборудовано в маленькие кинозалы с уютной темнотой и экраном во всю стену, всё больше людей отставало от шествия, увлекаемые доступными бесплатными развлечениями. Аргза благодушно наблюдал, как потенциальные соперники уходят. Собственное тело казалось ему совершенно воздушным, а сам он — всемогущим, всепрощающим, всеобъемлющим; дым наполнял его почти забытой лёгкостью бытия. Ему хотелось что-нибудь насвистывать, напевать, танцевать и подпрыгивать на месте. Мир вокруг ощущался счастливым и неимоверно богатым на чудеса. Когда они с Сильвенио свернули в пустой коридор, та самая мысль, вертевшаяся у него в голове уже какое-то время, наконец смогла пробиться сквозь окутавший его сознание туман и соскочить с языка: — Знаешь, а ведь я мог бы этим довольствоваться. Долго. Возможно, всю жизнь. Путешествовать с тобой. Защищать тебя, пташка, от таких же бандитов, как я. И спать только с тобой. В постели, на соломенной подстилке, на каменной койке, на мягкой кровати, на жёсткой земле — что попадётся по пути. Покупать тебе книги и головоломки. Ты бы не со мной знал бед. Никогда. Мы бы просто ходили всюду, и я спасал бы тебя… от всего. Сказал — и внезапно понял, что не произнёс ни слова лжи. Сладкий дурман тут был ни при чём. Он действительно мог бы этим довольствоваться — и не хотеть большего. Ни корабля, ни команды, ни возвращения своей репутации. Всё, что было ему нужно на самом деле — его глупый, до сих пор не осознающий своей удачи птенец под боком, разгульная свобода, открытые для него дороги мира и возможность хорошенько подраться при случае. Всё остальное — всё остальное было шелухой, мишурой, ничего по-настоящему не значащей. Когда-то, возможно… но не теперь. Может быть, это обозначалась так придуманная кем-то старость, до которой ему было далеко, дальше, чем от Динле до Эрландераны, дальше, чем до Сердца Вселенной; а может быть, он просто ужасно устал всё время быть настороже, думать об этой пресловутой репутации, гоняться за статусом, ожидая, что в любой момент ближайшие соратники предадут и продадут его. Он наконец-то был предоставлен самому себе после всех этих лет, пусть даже ограниченный дурацкими рамками от Лиама — и это оказалось так неожиданно хорошо, так ново, что он мог только удивляться, почему ему не пришло в голову осуществить нечто подобное раньше. Сильвенио искоса глянул на него — и отвернулся, отчего-то погрустнев и посерьёзнев. Вершина могущества, на которой Аргза пребывал в своём сознании, уехала у него из-под ног, и он кувырком скатился по воображаемому склону. Пик абсолютного счастья миновал. — Ты же знаешь, — сказал Лиам в ответ почти шёпотом, так, что Аргза едва его услышал. — Мне всегда будет этого мало… Ну, наверное, он и впрямь знал, догадывался где-то глубоко внутри; только, произнесённая вслух, эта правда всё равно оказалась какой-то горькой на вкус. Аргза мрачно улыбнулся в пространство, не испытывая больше ровным счётом никакого веселья. Все его планы, надежды, тайные мечты — не стоили и ломаного гроша. Ему нужна была существующая свобода — или хотя бы её подобие; Лиаму нужна была несуществующая Справедливость. Что ж… бывает и так. Не все желания в жизни обязаны сбываться, верно? Даже у него — у того, кто всегда прежде исполнял свои желания сам. Поэтому Аргза только усмехнулся зло: — Неужели? А выглядишь ты сейчас так, как будто меня на данный момент тебе вполне достаточно. Лиам покраснел ещё гуще и уставился в пол. Его лицо блестело от пота, а от тела исходил такой манящий жар, что это передавалось Аргзе даже через дистанцию в два метра между ними, которую тот упорно старался выдерживать. У варвара где-то в крови стучало: «добыча, добыча, добыча», и требовало немедленно взять свою жертву прямо здесь и сейчас. Что-то подсказывало ему, что достаточно будет лишь прижать его к ближайшей стене, лизнуть вон там, под ухом — и Сильвенио сдастся, и будет хотеть его, как никогда прежде, будет отдаваться ему сам, без обычного своего равнодушия. Потом Аргза вспоминал его слова… и просто шёл дальше, так и не воплотив свою задумку. Им удалось разыскать лифт, ведущий не прямиком на следующую палубу, а сразу через шесть вверх, причём, что странно, приглашение у них никто предъявить перед ним не потребовал, в отличие от предыдущих найденных ими подъёмников. Этот лифт был какой-то очень тесный — им двоим едва хватило места. Как только они вошли, лифт почему-то сорвался вниз, хотя они ничего не нажимали. Аргза чертыхнулся, резко протрезвев от действия дыма, и попробовал остановить стремительно несущуюся вниз кабину сначала нажатием поочерёдно всех кнопок доступных верхних этажей, затем ударами в дверь — на створках остались внушительные вмятины, однако открыться они и не подумали. К счастью, на одной из стенок обнаружилась скрытая панель — Аргза выдрал её с мясом, дёрнул на себя какие-то провода, осыпавшие его снопом искр, и лифт медленно, издав кошмарно громкий скрежет, остановился. Что было самое странное — так это то, что после неудавшегося покушения кабина снова, как ни в чём не бывало, послушно потащилась вверх, уже на нормальной скорости. — Что это вообще было сейчас? Они там совсем сбрендили?! Кому-то явно не поздоровится – с меня хватит их «милых сюрпризов»! И тут Аргза осознал, что уже некоторое время стоит вплотную к Лиаму, вжавшегося в стену не без его помощи, пока он был занят панелью. Сильвенио под ним захлёбывался неровными вздохами-всхлипами, но даже не пытался как-то отодвинуться — только отвернулся, чтобы не уткнуться пирату в грудь. Глаза его были крепко зажмурены, а руки сжаты в кулаки с такой силой, что костяшки пальцев побелели. Лицо, напротив, было насыщенного розового цвета, почти даже красного, что было редкостью с его-то типом крови. В уголках влажных, призывно приоткрытых губ скапливалась слюна. Всё его тело, напряжённое до последней мышцы, казалось натянутой тетивой лука, готовой соскочить при малейшем неосторожном движении. А его тонкая, белая шея с синеватыми следами пальцев после Арены Посейдона была такой манящей и беззащитной… И это было выше сил Аргзы. Он больше не мог терпеть это зрелище и притворяться безучастным. Он наклонился — медленно, вдыхая исходящий от него запах, которому весь этот дым и в подмётки не годился по части пробуждаемых эмоций. Разжал его кулаки, разведя ему руки в стороны — Лиам тут же накрепко переплёл с ним пальцы в каком-то очень доверительном, личном жесте. — Аргза… В голосе телепата явно была слышна мольба. Только — остановиться или продолжить? Аргза наклонился ещё ниже, с низким, грудным рычанием, вибрирующим в горле, коснулся кончиком языка его шеи. Сильвенио всхлипнул громче, дрожа. — Аргза… пожалуйста… То, что никаких нотаций по этому поводу эрландеранец не читал, означало, что он уже был не в состоянии говорить связно. Аргза не сдержался. Сомкнул зубы на нежной коже, точно в особом местечке под ухом, как и хотел. Сильвенио коротко вскрикнул — и изогнулся, изломался, уже не пытаясь удержаться на ватных ногах, притянул его к себе, бессознательно вскинув бёдра и пытаясь прижаться плотнее. А затем — затем открыл глаза и посмотрел на него. Просто посмотрел, ничего не говоря; и в этом долгом, обречённом взгляде Аргза прочёл немую просьбу: «поступи правильно». Сильвенио — в кои-то веки — добровольно отдавал ему власть над ситуацией, власть принять решение, потому что сам сейчас потерял способность мыслить ясно. Он не мог больше просить его прекратить, потому что накачанное искусственным возбудителем тело больше его не слушалось — и не мог просить завершить начатое, потому что этого не позволял разум. Аргза некстати вспомнил о камере в углу лифта, замеченной им ещё в самом начале. С одной стороны — ничего страшного, ну, подумаешь, какой-то вуайерист понаблюдает за ними, дьявол ему в помощь. Лиам же наверняка не выдержит долго: стоит лишь дотронуться в нужном месте даже через одежду… Но Аргза вдруг понял: если он сделает это – они проиграют. Он отстранился — с таким усилием, словно его в этой близости удерживала по меньшей мере планетарная гравитация. Отпустил его руки и прислонился спиной к противоположной стене, стараясь больше не касаться бывшего помощника. Лиам тут же съехал на пол и закрыл глаза. Очевидное сожаление, слышимое в его глубоком вздохе, заставило Аргзу усмехнуться с ноткой самодовольства — и усталости. — Спасибо… — пробормотал тот всё так же на грани слышимости. До верхней палубы они всё-таки добрались — правда, к тому моменту Лиам уже выглядел вовсе не соблазнительно, а так, будто сейчас расплачется или упадёт в обморок. У выхода из самого последнего лифта их встретили девушки, из одежды у которых были лишь юбчонки, больше похожие на пояса — они целой стайкой облепили их со всех сторон, смеясь и галдя, и повели их к павильону Морфея. Компания их, разумеется, нисколько не улучшила самочувствия несчастного Лиама, и он безвольно позволял им тащить себя, закрыв глаза — Аргзе, благодаря Лиаму тоже распалённому, немедленно захотелось разложить одну из этих девиц на ближайшей горизонтальной поверхности, раз уж ему не повезло с главным выбором. В павильоне, являвшемся почти точной копией покоев Гадеса, обнаружился, разумеется, сам правитель «Аида» — в сопровождении всё тех же радующих глаз (и другие части тела) полуобнажённых девиц, беспрестанно хихикающих. Помещение было покрыто густой завесой ароматного дыма, как туманом. В центре комнаты стоял большой кальян. Трубки по очереди передавали друг другу девушки Гадеса и несколько мужчин — у последних рядом валялись те же фиолетовые конверты и разбросанные по красным подушкам приглашения. Видимо, это были все, кто дошёл сегодня до пункта назначения. Гадес замахал руками, увидев Аргзу: — О-о-о, наш герой-не-любовник всё же решил почтить нас своим присутствием! Дамы и господа, невероятный Паук-Миротворец среди нас, где ваши аплодисменты! — никто из окружения не обратил внимания на его слова, но он нимало этому не смутился и захлопал в ладоши сам. — Присаживайтесь, мои бесценные, присаживайтесь, что стоите, как не родные? Раскурим трубку мира, а? Они сели. Сильвенио обхватил свои колени и привычно уткнулся в них лбом, не шевелясь. Аргзе захотелось погладить его по натянутой спине в утешение, но он проигнорировал этот порыв. — И это, — спросил он презрительно, кивком головы неопределённо указав в пространство, — «широкий выбор самых роскошных развлечений»? Курево и шлюхи? — Ещё коктейли, — Гадес заулыбался. — Бармен! Две «Кровавых Мэри» для моих друзей! Бармен, незамеченный Аргзой ранее —полностью голый мускулистый юноша с нарисованной на щеке чашкой кофе, — кивнул и принялся смешивать что-то в своём уголке, отделённом от основного помещения прозрачной красной занавеской. Аргза подозвал его: — Мой слуга не пьёт. Ему — чего-нибудь освежающего и безалкогольного. Мне — неразбавленный ром. Гадес почему-то засмеялся, и девицы вторили его смеху. Другие мужчины, беззастенчиво лапающие девиц за все доступные места, продолжали его игнорировать: они были заняты курением и опустошением собственных кубков, усердно наполняемых девицами вновь. Аргзе принесли его ром, и он, опрокинув в себя разом весь кубок, повторил заказ. Сильвенио к своему фруктовому коктейлю не притронулся. Возле него присела одна из шлюх, вознамерившись его приласкать — Аргзе пришлось шугануть её слегка, чтобы не тревожила мальчишку. Ту, которая подошла приласкать его, он прогонять не стал: с него достаточно воздержания. — Твой дружочек хорошо себя чувствует? — Гадес сочувственно причмокнул губами, выпачканными в вине, словно в крови,. — Мне кажется, он серьёзно болен: это уже второй раз, когда я вижу его таким подавленным. Тебе бы заняться им, что ли? Но я, естественно, ни в коем случае не вмешиваюсь — так, дружеский совет! Аргза сунул руку под юбку девице, усевшейся на его коленях. Другую протянул ладонью вверх Гадесу: — Ключи от ангара, клоун. И от какого-нибудь дестроера. Тот снова рассмеялся, позабавленный его прямолинейностью. Его глубокие глаза были полны мечтательности и непонятного блеска. — Подожди, подожди, мой тигр, ты такой нетерпеливый! Ты же ещё не весь спектр упомянутых развлечений увидел. У нас ещё киношка есть! И как раз сейчас начнётся кое-что интересненькое. Девочки, опустите нам экран, будьте добры! Те исполнили его требование: на одной из стен появился плазменный телевизор. Гадесу принесли пульт, и он включил его каким-то излишне драматичным жестом. На экране возникли сразу несколько отдельных сегментов изображения — судя по всему, прямой эфир с камер наблюдения. На первом сегменте был главный лифт и толпящиеся в нём люди, явно начинающие паниковать и бесперебойно жмущие на все кнопки подряд. На втором — ещё один кинозал, поменьше, из тех, что остались внизу. На третьем возникла весьма пикантная картинка какой-то оргии в одном из тех многообещающих тёмных закутков, в которые нарядная молодёжь сегодня уводила всех желающих. В четвёртом можно было узнать шумный бар на одной из нижних палуб. Ещё было сколько-то картинок из побочных лифтов, из коридоров, из баров классом повыше, из кинозалов побольше — но в целом места и люди были везде похожи друг на друга. — Так… а теперь — фейерверк! Бу-у-ум-м!!! С этими словами Гадес нажал на пульте ещё какую-то кнопку, не прекращая радостно хихикать. Лифты взорвались все одновременно — прежде чем отключиться, камеры показали столп яростного огня, мгновенно охвативший маленькое пространство. В барах какие-то одинаково одетые типы в широкополых шляпах вытащили из-под плащей автоматы. Люди в коридорах, покупавшие ранее коктейли у коварных девиц, хватались за горло, сползая на пол, и умирали в страшных мучениях. Прекрасные искусители и искусительницы, только что с энтузиазмом ублажавшие клиентов, достали откуда-то ножи и зверски зарезали ублажаемых, испачкав руки в крови. И далее всё повторялось по кругу — Гадес переключал на новые участки наблюдения, нажимал кнопку, любовался массовыми убийствами и переключал снова, когда дело было закончено. Аргза равнодушно смотрел на экран, поглощая ром и изредка прикладываясь к трубке кальяна. Потом ему надоело, и он решил, что внушительные женские формы, покачивающиеся перед его глазами, намного привлекательнее. Он уже и без того понял, почему до «павильона Морфея» добралось так мало народу. И почему, собственно, Гадес сегодня был так щедр к жителям этого дрейфующего в космосе огромного притона. — Ну, понимаешь, к нам прилетает такое количество преступников, что даже существующий порядок не всегда помогает вовремя очистить список вакансий и жилые комнаты, — Гадес «виновато» развёл руками, хотя его никто ни о чём не спрашивал. — Приходится как-то импровизировать! К тому же, мне быстро приедается однообразие: многих моих подчинённых я на дух не переношу, настолько они скучны, представляешь. А небольшой ремонт сделать тем более никогда не поздно! У Аргзы отчего-то вдруг чудовищно закружилась голова. Он списал это на курево: должно быть, решил он с удивлением, это с непривычки. Надо чаще позволять себе расслабляться. Девица на его коленях слизывала капли рома, стекающие по его подбородку, и тёрлась об него всем телом — было чудовищно приятно, и разум снова ускользал, растворялся в красно-серой звенящей пустоте. Гадес продолжал болтать, как заведённый, заполняя своим оживлённым чириканьем уютную тишину: — Ух, кстати, насчёт ремонта! Что случилось с твоим кораблём, Паук? Такой был классный железный монстрище, я помню. Слухи ходят какие-то, мол, судёнышко твоё уничтожили эрландеранцы, а тебя взяли в плен. Это после них ты заделался Миротворцем? Ему не хотелось отвечать. С гораздо большим удовольствием он бы сейчас разлёгся на этих удобных подушках, бездумно выпуская дымные кольца из трубки кальяна в призрачный потолок. Гадес опять засмеялся. Кто-то из мужчин уже залез на шлюху сзади и принялся за дело прямо на глазах у всех. Вторая девица, заинтересованно поглядывавшая на них, решила присоединиться — мужчина был не против. За этой потянулся и другой гость — вечеринка грозила вот-вот перерасти в массовую оргию. Лицо Гадеса, кажущееся каким-то почти подростковым из-за сглаженных мягких черт и больших глаз, обрамлённых пушистыми ресницами, то расплывалось у Аргзы перед глазами, то, наоборот, как-то резко забирало себе весь фокус. Аргза почувствовал лёгкое прикосновение к плечу: Сильвенио уже успел развернуться из позы эмбриона и теперь смотрел на него широко раскрытыми невидящими глазами, слабо покачиваясь. — Я больше не могу, Аргза, — сказал он жалобно. — Уведи меня отсюда… Аргза отстранённо провёл ладонью по его волосам. — Тише, пташка. Потерпи ещё немного. Гадес пьяно смеялся, расплёскивая вино из кубка. Девица ёрзала на бёдрах Аргзы от нетерпения и жарко вылизывала ему ухо. Головокружение всё не прекращалось. — А ещё, — трещал Гадес, не обращая внимания на тио, что ему никто не отвечает, — мне интересно было бы послушать, где ты себе поймал вот этого милашку рядом. Мальчик был с тобой на Эрландеране? Он кажется мне каким-то знакомым. Сильвенио прислонился к плечу Аргзы лбом — кожа у него была горячая. Недвусмысленные стоны в той стороне, где оргия набирала численность и обороты, становились всё громче. — Аргза… я не могу, Аргза… пойдём отсюда… мне так плохо… То, как он повторял его имя — Аргза любил это. Когда-то очень давно, в другой жизни, звук собственного имени из этих уст вместо осточертевших «сир» и «милорд» бесконечно его радовал. — Я знаю. Потерпи, ладно? Девица потянулась к ремню на его брюках и начала расстёгивать его, хотя ей не давали на это позволения. Гадес вдруг раздвоился, растроился — и каким-то чудом склеился обратно. Ну и слава всем Богам: его и одного-то было чересчур много. — Что же ты не поведаешь мне о своих приключениях, о великий Паук? — Гадес выронил кубок окончательно, и по полу, тонущему в клубах дыма, разлилась кроваво-красная лужа. — Видишь, я весь извёлся — так меня терзает любопытство! Ах, ты совсем не жалеешь меня, своего благодетеля, что за жестокий мир, что за жестокий человек — а ведь я так тебе симпатизирую! О, мистер Брутальность, вы разбиваете моё бедное сердце… Чем же я вам так не угодил, м-м? — Аргза, — Сильвенио просяще потёрся об него носом. — Пожалуйста. Я сейчас… я… Ещё одна девушка, временно не занятая в оргии, вдруг присела рядом с эрландеранцем — и как следует дохнула на него дымом. Глаза Лиама закатились. Он потерял сознание, упав в манящие объятия подушек. Аргза нахмурился и собирался ударить проделавшую это шлюху — но его рука прошла сквозь воздух, а девица хохотала уже в совершенно другом месте. Аргза огляделся. Стены павильона ни с того ни с сего пустились в пляс, потолок пошёл разноцветными пятнами. У Гадеса отросла вторая голова, а у той девицы, что уже расстёгивала его ширинку — третья грудь. Аргза встряхнул головой, ничего не понимая. Вряд ли такое могло быть от простого кальяна. Взгляд его упал на пустой кубок возле его ног. — Что было в роме?! — он попытался спросить это угрожающе, но вышло как-то хрипло. Гадес снова, в который раз за вечер, рассмеялся. — Ничего опасного, — отозвался он совершенно трезвым голосом. — Добро пожаловать в обещанный сладкий сон, Аргза Грэн. Аргза зарычал и встал, собираясь открутить ему обе — или сколько бы там у него ни было — головы. Слишком поздно: тело отказалось повиноваться. Он упал лицом прямо в разлитую лужу вина, едва не сломав себе нос. — Проклятье!!! — он приподнялся и из последних сил протянул к Гадесу руку, активировав когти. — Дай мне только добраться до тебя, грязный ублюдок!.. На этом сознание покинуло и его. …Каждый звук, долетающий откуда-то извне, отдавался в затылке скрежещущим эхом. Голова монотонно пульсировала тупой болью, накатывающей, как морская волна, с шипением разбивающаяся о каменный берег. В горле мучительно скреблась жажда, как будто он уже целую вечность ничего не пил. Тяжёлое, словно налитое свинцом тело гудело и, кажется, ужасно протестовало против того, чтобы совершать какие-либо движения. Грудная клетка — и та приподнималась с трудом, будто неохотно. Аргза пораскинул мозгами — или тем, что от них осталось, — и решил, что пробуждение того не стоит. Как бы не так: вдруг где-то раздался гонг. Этот чересчур громкий звук мгновенно наполнил собой весь мир Аргзы — он длился, и длился, и длился, и Аргзе хотелось заорать, чтобы кто-нибудь просто пристрелил его и прекратил эту безумную пытку, но из горла вырвался только сухой кашель. Волей-неволей пришлось открыть глаза — в которые, разумеется, тут же не замедлил безжалостно ударить слепящий свет. — Просыпайся, со-оня-я-я! — протянул кто-то знакомым противным голосом, когда гонг наконец-то стих. — Просыпайся, большой парень! Солнце встало, птички поют! Нечеловеческим усилием воли он заставил тело принять сидячее положение и проморгаться, чтобы оценить ситуацию. Сознание всё ещё плыло, не желая что-либо прояснять, но инстинкты уже вовсю вопили об опасности. Пришлось срочно просыпаться. Он увидел, что находится на большой круглой арене, вокруг которой толпятся за ограждениями галдящие зрители. Наверху, в роскошно отделанной открытой ложе со стенами из чистого золота, восседал Гадес, захлопавший в ладоши при виде его пробуждения. А рядом с Гадесом — Аргза дёрнулся от неожиданности — болтался подвешенный за руки на крюке Лиам, без рубашки и без следа иллюзорного нового облика. Маскировочный браслет отсутствовал. И Аргза вспомнил — вечер Морфея, насмешки Гадеса, упавшего на подушки Сильвенио, отравленный ром… всё это было нехорошо. Он поднялся на ноги, сильно пошатнувшись, и сделал вывод, что яд, чем бы его там ни накачали, так и не выветрился. Гадес приветливо помахал ему громкоговорителем. — Доброе утро, мистер Грэн! Надеюсь, вам хорошо спалось? Я, кажется, обещал тебе, что после ещё одной Арены ты и твой милый дружочек будете свободны, как птицы, хотя, признаюсь, твоя компания и доставляла мне всё это время ни с чем не сравнимое удовольствие. Так вот: планы мои нисколечко не изменились, даже когда я узнал страшную правду. Оказывается, твой маленький помощничек на самом деле — юный тиран, деспот, под чьей узурпаторской железной пятой стонет сейчас не один и не два народа, а проще говоря — всем известный Хранитель Знаний! Нет-нет, мы на такие мелочи, как укрывательство тиранов и знаменитостей, не смотрим тут, на «Аиде». Так что всё остаётся в силе: последняя Арена, последний бой, в котором вы согласились участвовать вдвоём — и никто вас держать не будет. Это в случае победы, конечно. В случае проигрыша же… ну, думаю, тогда вам будет уже не о чем уже беспокоиться. Оцени моё великодушие по достоинству, Паук! Но самое замечательное — это мой выбор вашего последнего места битвы. Девочки, покажитесь! Из-за занавеса, закрывающего вход в ложу, вышли три женщины, одетые в обтягивающие красные костюмы. Они были совсем не похожи на игривых девиц, развлекавших приглашённых на треклятом вечере Морфея: их осанка, их одинаково хищные лица, их длинные ногти, выкрашенные в тот же красный, их плавные движения охотящихся пантер — всё говорило в пользу того, что промышляют они на этом судне отнюдь не продажей своего тела. Разве что чужого. Женщины везли за собой небольшую железную тележку, в которой на нескольких ярусах разместились некие инструменты — Аргза не видел содержимое с того места, где он стоял, зато видел, как одна из них взяла с тележки узкую дубинку длиной с её предплечье, взвесила её в руках и, по всей вероятности, удовлетворённая результатом, положила её обратно. Поганое предчувствие беды укусило Аргзу за загривок, и он перевёл взгляд на Лиама, который проснулся, видимо, ещё раньше него и теперь испуганно вертел головой во все стороны. Пытаться сдёрнуть с крюка цепь, которой были обмотаны его запястья, стянутые над головой, он не стал: его ноги болтались над ареной безо всякой опоры. — Это Эриннии, — Гадес нежно приобнял женщин за талии. — И эта Арена принадлежит им. Даже я тут — только гость. Ты знаешь, кто такие Эриннии, Паук? Ну, не страшно — откуда бы тебе, с твоим-то образованием! Я просвещу тебя: это так называемые богини мести. Видишь ли, правила на этой Арене довольно простые: мы берём двоих или троих, успевших завязать здесь более-менее близкие отношения, и разделяем их — один дерётся, а те, кто ему дорог, получают все удары, которые наносит дерущийся и которые наносят ему. Смекаешь? У вас с Хранителем Знаний, пожалуй, довольно тёплая, хе-хе, дружба. Ну, поэтому, сам понимаешь: сегодня тебе придётся быть весьма осторожным! А теперь — дорогие зрители, где аплодисменты? — встречаем тех отважных героев, которые согласились биться сегодня с Пауком! Семеро наших лучших Смотрителей! Ну и славный же будет бой! Аргза обернулся, чем вызвал у себя ещё один взрыв головной боли. На другом конце Арены раздвинулись тяжёлые железные двери, откуда вышли семеро его противников. Он видел их всех на боях, в которых участвовал, в качестве наблюдателей — но не в качестве таких же бойцов. И у каждого из них теперь появилось личное оружие. Зевс с электрическими хлыстами, Гефест с огромным молотом, Гермес с длинным шестом, Арес с высокотехнологичным бластером, при необходимости трансформирующимся в плазменный резак, Артемида с арбалетом. У двух последних оружия не было: бледная невысокая девушка с чёрными волосами, завёрнутая с головы до ног в какую-то тёмную вуаль, была ему незнакома, но по описаниям походила на Гекату — едва ли не единственного квалифицированного мага на «Аиде», а значит, опасаться её стоило ничуть не меньше. И ещё был Цербер, явившийся вдруг без своего внушительного арсенала, продемонстрированного ещё в первый день — впрочем, с его шипастым металлическим протезом, видимо, и оружие не требовалось. — Напоминаю, бой окончится лишь в трёх случаях: если умирает мистер Грэн, если умирают все его противники или если все семеро оказываются не способны продолжать бой— недееспособность мистера Грэна, как вы понимаете, никого не волнует, точно так же, как и смерть его милого друга, — Гадес высунулся из ложи и фамильярно потрепал Сильвенио, с ужасом косившегося на припасённые Эринниями инструменты, по щеке, после чего вернулся на место и дал сигнал подручному снова ударить в гонг. — И мы-ы-ы… на-ачинаем! Итак, в наличии имелись: похмелье от яда, никак не желающее проходить и замедлявшее реакцию; семеро вооружённых противников, причём двое из этих семерых были явно приспособлены для дальнего боя, который никогда не был его самой сильной стороной; а также Сильвенио, подвешенный рядом с четырьмя – включая Гадеса – кровожадными психопатами и при любом раскладе отвечающий за его действия. Кто-нибудь другой на его месте, возможно, сказал бы, что шансы на победу очень и очень малы — настолько, что стремятся к нулю. Но кто-нибудь другой — это не Аргза Грэн. С сигналом гонга в его голове лишь включился обратный отсчёт, начинавшийся с цифры «семь». Он активировал когти. Первой атаковала Артемида. Аргза услышал свист её арбалетного болта за спиной — и едва успел уйти в сторону, однако не учёл нынешние ограниченные возможности собственного тела. Самый край болта счуть задел его левую щёку. Быстрый взгляд наверх подтвердил — одна из Эринний немедленно оцарапала щёку Сильвенио ножом. Звук взрывающихся лазерных зарядов вовремя бросил Аргзу животом на пол — и тут же пришлось уворачиваться от электрического хлыста, стегнувшего в опасной близости от лица — тоже не совсем удачно, хлыст ударил по его руке, и Сильвенио вскрикнул где-то на границе общего шума: вероятно, воздействие током для него тоже было припасено. Он не знал, сколько ампер было в оружии Зевса, да и знать не хотел — но занывшее после попадания хлыста место выше локтя онемело, и он едва мог двигать рукой ещё какое-то время. Ещё два болта, выпущенные подряд один за другим, чуть не пробили ему плечо той же руки, а когда он всё же смог уйти от них — по его спине со всей силы ударил шестом незаметно подкравшийся сзади Гермес. Чёрт! Аргза клацнул зубами. Требовалось срочно сосредоточиться. Противники окружили его и теперь сужали круг по спирали, не оставляя никакого пространства для манёвров. Его мысли были всё ещё намного быстрее его реакций: он казался себе слишком медленным и неповоротливым. Пытаясь увернуться от одного удара, он непременно попадал под другой, отчего состояние его, разумеется, абсолютно не улучшалось. Хуже всего было то, что он даже не мог их как следует атаковать — не столько из-за того, что они не оставляли ему на это времени, вынуждая постоянно защищаться (он мог бы достать лесками хотя бы одного), сколько из-за опасения причинить вред Лиаму. Сильвенио же старался больше не кричать, но временами короткие стоны боли всё же выплёскивались из него наружу: например, когда Цербер ударил его протезом в живот, пока Аргза был занят тем, что когтями одной руки держал с трудом пойманный хлыст Зевса, а лесками другой пытался отнять бластер Ареса — уйти от удара Цербера он уже не успевал, но сумел оттолкнуть его ногой, отчего основная масса удара пришлась на бедро. Аргза, в азарте своей постепенно накаляющейся добела разрушительной ярости, этого почти не заметил, а вот Сильвенио, у которого именно эта нога была когда-то сломана, в этот момент издал короткую трель — а после опять замолк, сохраняя молчание ещё усиленнее, чем раньше. Аргза был ему за это благодарен: если бы он выслушивал его крики на протяжении всего боя, ни о какой концентрации не могло быть и речи. Странно было, что у Лиама, кажется, не включался Контроль — но, наверное, это тоже было результатом отравления. Он рассчитывал обезвредить сначала самых опасных врагов вроде Ареса и Зевса, но первым под руку попался Гермес. Он был той ещё занозой в одном месте: постоянно делал подсечки сзади шестом, крутился под ногами, мешая, подгадывал моменты, когда Аргза отвлекался на других Смотрителей, и бил своей палкой точно по наиболее болезненным внутренним точкам, после чего ловко отскакивал и терялся где-то на заднем плане, чтобы потом снова напасть исподтишка, изматывая таким образом и раздражая варвара ещё больше. Сложилось так, что Аргза как-то неудачно попытался уклониться от очередного лазерного заряда Ареса и стрел Артемиды — и позорно упал, не сумев сохранить равновесие. В этот момент на него набросился Цербер — Аргзе едва удалось блокировать его удар: ещё немного, и он бы разорвал его горло шипами. И Аргза вовремя увидел в металле давившего на его когти протеза искривлённое отражение: оказалось, что сзади к нему приближались одновременно Зевс с хлыстами наготове и Гермес. Последний находился ближе, и Аргза, напрягшись, сумел перебросить Цербера через себя — прямиком в Гермеса. Тот отпрыгнул — и тут же напоролся на хлыст Зевса, как раз делавшего замах. Разряд электричества пришёлся точно ему в голову. Гермес, тонкий, гибкий, но не слишком крепкий, упал без чувств, выпустив из ослабевших пальцев шест — Аргза вскочил на ноги, схватил шест и, переломив его пополам, отшвырнул к краю Арены. Потом проверил: Сильвенио разряд током не достался. Это навело его на идею: если косвенные удары Сильвенио не получал, то открывалась единственная возможная здесь стратегия: стравливать противников друг с другом. — Один есть, — усмехнулся пират. И тут же был наказан за самонадеянность болтом, вонзившимся чуть ниже левого колена. Сильвенио шумно охнул, получив точно такую же рану, но ножевую. Аргза зашипел, как огонь, в который старательно подлили масла. Боль эта только подхлестнула его злость, и вся усталость, весь остававшийся ещё в голове туман в конце концов выкипели без следа, оставив только слепящий гнев. Выброс адреналина в кровь лишил его чувствительности, зато позволил перестать тормозить и начать активные действия. Не обращая внимания на других врагов и на их атаки, он выдернул болт, намеренно подобрался максимально близко к Артемиде, чем привлёк её внимание, и тут же ушёл от неё, петляя зигзагами — в направлении Ареса. Сама по себе мысль смахивала на чистое самоубийство — но только не в его глазах. И — надо же, сработало! Он успел поймать ту долю секунды, когда нацеленный на него бластер Ареса только-только начнёт скапливать энергию для выстрела — и устроил так, что очередной болт, пущенный Артемидой, попал точно в дуло бластера. Раздался взрыв, забравший не только не сообразившего отбросить оружие Ареса, но и случайно попавшего в опасную зону Гефеста, который за время схватки ранее несколько раз чуть не проломил Аргзе молотом череп и руку. — Минус ещё два, — это его только раззадорило. Он, в отличие от Смотрителей, во время взрыва успел откатиться в сторону, и теперь, не меняя положения, собирался воспользоваться лёгким замешательством противников и пустить лески к Артемиде, чтобы разрезать её арбалет. Зря: лески перехватил появившийся словно из ниоткуда Цербер и намотал их одним движением на протез. Аргза, оскалившись, дёрнул его на себя, вскочив на ноги — но тот не поддался, устойчиво уперевшись в пол пятками и отклонившись назад. Силы ему было не занимать. Аргза было восторжествовал, решив, что тут-то Цербер и попался, и хотел связать его лесками свободной руки. Но сбоку в него полетел ещё один болт, и пришлось отбиваться от него. Тут произошло что-то странное: Цербер внезапно раздвоился — и перехватил лески другой руки тоже, прежде чем Аргза успел их втянуть обратно. Аргза моргнул, решив, что это остатки яда в крови снова шутят с его зрением, но второй Цербер всё никак не желал исчезать, и новое озарение запоздало стукнуло Аргзу по лбу. Геката! Она до сих пор не проявляла своего присутствия, бесплотной тенью маяча где-то на периферии и не предпринимая, в отличие от своих коллег, никаких попыток напасть — Аргза уже и забыл о ней, несмотря на то, что чётко ощущал её влияние с самого начала сражения, когда пытался хотя бы установить вокруг себя защитный барьер — Геката издали блокировала все те немногие магические умения, которыми он владел, вдобавок к блокировке Тёмной техники. А теперь, видимо, решила вступить в битву. По всему выходило, что её умения предполагали работу в команде. Это было плохо. Если Смотрители начнут действовать сообща — избавиться от них будет гораздо труднее, чем он рассчитывал. К сожалению, времени для размышлений ему не дали. Пока он думал, одновременно пытаясь перебороть двух Церберов, сзади совершенно бесшумно подошёл, умудрившись не отбрасывать тени, которая бы Аргзу насторожила — не иначе, снова при помощи проклятой колдуньи, — Зевс. Слишком поздно Аргза услышал щелчок и потрескивание хлыста — в следующее мгновение один из хлыстов крепко обвил его шею, другой — поясницу, посылая по его телу всё новые разряды электричества. Его яростный рык слился воедино с криком Сильвенио. От боли глаза заволокло пеленой, и он не видел, как вставшая точно напротив него Артемида послала в него сразу несколько болтов: два попали в руки, так и растянутые в стороны из-за удерживающих их Церберов, одна — точно в нанесённую ещё раньше рану на ноге, углубив её, одна метила в сердце — но из-за тока его так трясло, что она лишь глубоко оцарапала ему бок, не задев органы. Еле удерживая ускользающее от боли сознание, Аргза открыл глаза — и встретился взглядом с Лиамом, точно так же бьющимся в судорогах. Вокруг его шеи и талии Эриннии затянули провода под напряжением. Сами они были, должно быть, в резиновых перчатках. В одних брюках, весь в крови и ожогах, он слишком уж напоминал того себя, которого Аргза пытал в Братстве Хаоса. И сейчас именно Аргза был снова – хоть и косвенно – виноват в его страданиях. Это ощущалось как-то… неправильно. До смешного привычно — но неправильно. Он же обещал его защищать, верно? «Держись», — произнёс он одними губами, зная, что Лиам его поймёт, и через силу, преодолевая перекошенные в агонии лицевые мышцы, искривил уголки губ в обычной своей усмешке. Лиам смотрел на него мутными, распахнутыми от боли глазами, почти ничего не соображая, и этот зрительный контакт удерживал их обоих от падения в темноту, таящую в себе смерть. Разряды тока подбрасывали их тела в одинаковом бешеном ритме, и весь мир сотрясался вместе с ними, плавясь и выцветая в чудовищном бесцветном пламени — но они продолжали смотреть только друг на друга. Аргза разобрал его ответное: «Ты тоже». Он рухнул на колени. Нарочно расслабил руки, дав им повиснуть плетьми вдоль тела, закатил глаза и обмяк, будто бы собираясь упасть. Цербер отпустил его руки. Этого он и дожидался: в тот же миг он, опёршись ладонями об пол, перекинул всё ещё державшего его хлыстами Зевса через голову. Вскочил, пошатнувшись при этом, и отпрыгнул назад. Зевс поднялся следом, попробовал атаковать снова — Аргза перерезал лесками его хлысты у самых оснований и ушёл ещё дальше. Подстреленная нога в последний момент чуть не подвела его, невовремя подогнувшись, но он не обратил на это внимания: сила его воли была такова, что заставляла тело работать на полную мощность, не замечая нанесённого ему ущерба. В таком режиме он вряд ли мог продержаться долго — однако этого и не требовалось. Всё, что ему требовалось — это пара минут. Оказавшись достаточно далеко от Цербера и Зевса, он не стал медлить. Выбросил лески в том направлении, которое от него никто не ожидал — во время пытки электричеством он всё-таки заметил краем глаза скрытую иллюзией Гекату, и теперь, как и ожидалось, она обнаружилась на том же месте: лески связали её руки, и Аргзе ничего не стоило молниеносно притянуть лёгкую девушку к себе, чтобы прикрыться ей, как живым щитом, прежде чем она успеет что-либо предпринять. — Создай иллюзию, что мы с тобой — в другом конце Арены, — прошептал он ей на ухо, пригнувшись и натянув леску вокруг её горла. — Живо. Он держал всех троих оставшихся врагов в поле зрения, поворачиваясь так, чтобы никто не сумел зайти ему за спину. Цербер и Зевс взаимно наблюдали за ним, выжидая момент для атаки. Артемида целилась в него, но не спешила спускать курок арбалета. Геката скосила в его сторону задумчивый взгляд, оставаясь внешне спокойной. — Прирежешь меня — прирежут Хранителя Знаний, — отозвалась она равнодушно. Аргза ухмыльнулся. — Может быть. Зато я выиграю бой. Живо иллюзию, я сказал. Если бы она могла ускользнуть от него с помощью магии — она бы это уже сделала, и это давало ему основания думать, что не так уж она и могущественна. Стоило ему допустить эту мысль — и её волосы вдруг изогнулись, зашипели, как настоящие змеи, и даже, кажется, вознамерились его укусить; с потолка на него откуда-то спикировал огромный ворон, нацелившись растопыренными когтями ему в глаза — Аргза отшатнулся, рефлекторно утянув за собой Гекату с её волосами-змеями, и только потом догадался закрыть глаза: он всё ещё слышал шипение возле самого лица и неистовое карканье ворона, но, выждав несколько секунд, понял — ничего не произойдёт. — Просчиталась, — осклабился он, вновь открывая глаза. Иллюзия исчезла. — Я не из пугливых. Я мог бы уже убить тебя за это, знаешь ли. — Знаю, — никаких эмоций в её голосе так и не прибавилось. — Но не убьёшь, потому что, как бы ты ни отрицал, смерти мальчишке ты не хочешь. И если бы я добавила своим иллюзиям немного реалистичности… поверь, даже не пугливые трепещут от ужаса, когда я берусь за дело всерьёз. Но мне скучно, и мне надоел этот бой, поэтому я не буду тратить на тебя усилий. Я уже создала два наших отражения и накрыла нас пологом невидимости. — Так я тебе и поверил. — Нас всё ещё не атаковали, верно? Мужчины… вечно в недоверии. Сколько времени было бы сэкономлено мировой историей, если бы не ваша подозрительность! Убери свою леску от моей шеи, и мы поговорим. Аргза задумался. Он только что действительно обнаружил две их иллюзии, разбросанные по разным концам Арены. Да и враги, в самом деле, теперь выглядели растерянными и не смотрели в их сторону. Было ли это элементом их общего сговора? Геката устало вздохнула. — Послушай, — заговорила она вновь, и в её скучающий тон впервые закрались нотки едва сдерживаемого раздражения. — Я прорицательница, помимо прочего. И я вижу, как закончится этот бой. Любые исходы, понимаешь? И большинство из этих исходов — твои. Даже если нам удастся тебя в итоге убить — на это уйдёт слишком много времени и сил. Не вижу причин, по которым я могла бы желать этого. Мне всё равно, что будет с твоим дружком и с тобой, что будет с остальными Смотрителями — да меня не волнует, что будет в итоге со всем этим корытом. Я просто хочу пойти и спокойно отдохнуть. Меня ждут отличная книга и горячая ванна. А потому — будь добр, не препятствуй мне облегчению твоей задачи. Давай разберёмся с этим быстро. Быстро? Это звучало более чем заманчиво. У него, в любом случае, осталось не больше пяти минут в запасе до того, как раны начнут напоминать о себе. — В чём подвох? — спросил, всё ещё не убеждённый. Геката лениво наклонила голову чуть в сторону, чтобы посмотреть ему в лицо. — В том, что после боя ты меня отпустишь. Что ж… всё-таки, шанс, что она говорит правду, был довольно неплохой. Аргза, немного поразмышляв, решил в итоге, что, если она его обманула — он всегда сможет убить её позже. Когда ему вернут Лиама, в вероятности чего он ни секунды не сомневался. Кивнув, он изложил ей свой план. Для Гадеса и остальных зрителей происходящее наверняка казалось странным. Сначала Аргза раздвоился вместе с захваченной колдуньей, затем они и вовсе исчезли с Арены полностью, а затем — затем события приняли и вовсе неожиданный поворот: Артемида перехватила арбалет обеими руками и внезапно начала методично бить себя им по лбу. Судя по её лицу, она пыталась прекратить это в наивысшей мере странное занятие и шипела себе под нос какие-то невнятные угрозы, однако один особенно сильный удар вывел её из строя, и она упала без чувств. Сразу вслед за этим что-то невидимое будто бы обхватило недоумённо оглядывающихся Зевса и Цербера с двух сторон и поволокло их друг к другу. Однако тут Цербер рубанул по воздуху единственной рукой, и что-то с тихим звоном порвалось — Зевс в это время тоже успел сориентироваться и, активировав у обрубленных хлыстов остаточное электричество, послал разряд вдоль ставших на мгновение видимых лесок, ведущих куда-то в пустоту. Потом всё снова на мгновение стихло. Цербер долго щурил единственный глаз, глядя куда-то в пространство, и вслед за этим вдруг бросился на кого-то, кого никто, кроме него, не видел — но его резко отшвырнуло в сторону какой-то невероятной силой, заставив пролететь по воздуху сколько-то метров и врезаться спиной в ограждение. Само падение не слишком повредило закалённому в боях Смотрителю, однако подняться он почему-то не смог: казалось, он силился разогнуться, но по какой-то причине не преуспевал в этом. Мышцы на спине и на уцелевшем остатке руки вздулись: стало заметно, что его словно бы что-то связывает — какие-то тонкие невидимые нити, прочные ровно настолько, чтобы он больше не мог порвать их так просто. Зевс, похоже, захотел осведомиться у упавшего товарища, что происходит, и подошёл к нему, всё так же озираясь по сторонам. — Не подходи, тупоголовый кретин, якорь тебе в зад!!! — заорал было Цербер, бешено вращая глазом. Поздно: что-то обхватило их за затылки и с такой силой столкнуло лбами, что зрителям показалось даже, будто от удара посыпались отнюдь не метафорические искры. Оба Смотрителя разом обмякли, таким образом тоже лишившись способности продолжать бой. Над притихшей в изумлении Ареной раздались одиночные громкие хлопки. — Браво! — Гадес, не прекращая аплодировать, даже подпрыгнул на месте и расхохотался, чрезвычайно довольный представлением. — Бра-во! Паук! Ты превзошёл все самые смелые мои ожидания! Я восхищён! Я шокирован! Да что там — я практически влюблён! Аргза кивнул Гекате, и та растворилась тёмно-синей дымкой, не желая привлекать излишнего внимания Гадеса к своей персоне. Тот продолжал надрываться: — Боже, боже, это же настоящее искусство! Феерия! Катарсис! Как ты это сделал? Ты обязательно должен поделиться со мной этим секретом как-нибудь за чашечкой чая! Или рома, а? Ах, ну что за человек — просто воплощение прекрасности! Шарман, шарман! Очаровал, негодник, даже нашу бедную штатную ведьмочку! О, я её понимаю — твоему обаянию ну просто невозможно сопротивляться! Аргза подошёл ближе к вип-ложе, уже чувствуя, как гудит в мышцах небывалая усталость и как начинают пульсировать болью все полученные раны. — Отпусти его, — прорычал он, прерывая поток сомнительных комплиментов. Гадес закончил смеяться. Улыбка его снова приобрела какой-то очень нехороший оттенок. — Отпустить? Да запросто! Девочки, будьте так любезны! И они отпустили его — в прямом смысле. Крюк, управляемый дистанционно, резко раскачался вместе с Лиамом. Тот полетел вниз. Аргза рванулся поймать его под дружный смех Гадеса и Эринний — и проклятая нога снова подвела его. Он споткнулся — этой секундной заминки хватило: Сильвенио упал, едва-едва успев кое-как сгруппироваться. Когда Аргза достиг его, тот лежал, не шевелясь, и под его головой образовывалась лужица густой тёмно-серебряной крови. Похолодев, Аргза проверил его пульс… и облегчённо вздохнул. — Тебе повезло, — обратился он к Гадесу, выпрямляясь. На губах у него медленно, но верно расползалась жуткая ухмылка, больше похожая на звериный оскал. — Твоя маленькая шуточка всё-таки не стоила ему жизни. И не стоит впредь: я об этом позабочусь. Гадес прищурился, как будто пытаясь разгадать, что у него на уме. Он, кажется, не замечал, что лески Аргзы, словно начав жить собственной жизнью, расползались по всему пространству Арены, подбирая чужое оружие и насаживаясь на бессознательные тела, которые встречали на пути. На месте Эринний Аргза бы уже посоветовал своему правителю паниковать. — Я бросаю тебе вызов, — произнёс пират громко, невзирая на ужасно саднящее горло. Зрители, вернувшиеся было к обычному уровню шума, вновь поражённо замолчали. Все взгляды были направлены на него. Гадес несколько мгновений молчал, недоверчиво улыбаясь и хлопая глазами, как ребёнок, которому пообещали самую дорогую игрушку в магазине, о которой он не смел и мечтать. — Мне? — переспросил он и издал смешок, полный чувства собственного превосходства. — Ой, да вы прямо кладезь сюрпризов, мистер Грэн! Ну, если тебе так хочется снова испытать себя — почему бы и нет! Только сначала, конечно, ты сразишься с моими телохранителями. А уж потом — со мной, идёт? «Струсил», — подумал Аргза с улыбкой. И кивнул, соглашаясь. Ровно тринадцать телохранителей выскользнули откуда-то из зрительской зоны. Аргза закрыл глаза и поставил новую цифру для отсчёта в своей голове: «четырнадцать». У него был мощный защитный барьер. У него было оружие со всей Арены, которое он мог использовать по своему усмотрению. У него были раны, Сильвенио, которого опять нужно было защищать, и всего около пары минут на двоих. Аргза Грэн знал: этого хватит. *** Открыв глаза, Сильвенио уставился в темноту, пытаясь решить, мёртв он уже или ещё немного жив. Темнота пахла лекарствами — до этого момента он и не догадывался, насколько привык, оказывается, приходить в себя в медотсеке. Тела он почти не чувствовал: кажется, Контроль наконец-то включился. Ну, или ему дали обезболивающих. После короткого изучения собственных ощущений он осознал, что весь перебинтован, включая голову. Рука была в гипсе — видимо, сломал при падении. Все эти факты в совокупности привели его к разумному заключению, что лучше, пожалуй, пока не шевелиться: может, подлатали его и хорошо, только рисковать всё равно не стоило. Какая-то незнакомая девушка в халате медсестры, до того с тихим шорохом заполнявшая некие бумаги за столом, вскочила, заметив, что он открыл глаза, молча поднесла ему стакан воды, помогла приподняться, чтобы отхлебнуть несколько глотков — и так же молча куда-то упорхнула. Ещё через какое-то время дверь отворилась снова. Широкоплечая тёмная фигура прохромала внутрь. Лёгкий поворот головы — и в глаза бросилась золотая трость, на которую тяжело опирался вошедший. — Всего лишь царапина, — Аргза поймал его взгляд, присаживаясь в кресле напротив кровати. — Тут на удивление хорошие врачи. Плюс колдунья знает парочку целительных заклинаний, так что к отлёту будем с тобой как новенькие. — Что… случилось? Тут он увидел и крупный золотой медальон, красующийся на груди пирата, словно какой-нибудь орден. Понимание пришло мгновенно. — Ты… — он нахмурился с тревогой и укоризной. — Это — то, что я думаю? — А что ты думаешь? — Медальон Гадеса… это он? Ты — ты теперь..? Вместо ответа Аргза улыбнулся. Он выглядел спокойным, расслабленным, довольным – и бесконечно уверенным в собственной правоте. Всё, как всегда. Сильвенио закусил губу. — Это значит, теперь ты можешь уничтожить это место? Закрыть его, распустить рабочих. Ты ведь обладаешь теперь такой властью, верно? Ты можешь… — Могу, — прервал варвар с той же ленивой улыбкой. — Но не стану. Сильвенио моргнул, подумав, что ослышался. Он хотел бы спросить причину… вот только, кажется, и так знал её в глубине души. Что-то неприятно оборвалось у него внутри при этом осознании. Какая-то смутная, неясная надежда, которую он так и не решался до сих пор сформировать в слова даже мысленно, чтобы не спугнуть — рухнула в никуда, так и не родившись. Такой близкий, Аргза умудрялся оставаться бесконечно далёким. Призраки того, чего никогда не могло быть между ними, мелькнули снова — и исчезли, оставшись витать где-то на границе между фантазиями и реальностью. Он отвернулся к стене. — Ты же понимаешь, что тогда очисткой этого места придётся заняться мне и моему народу? — спросил он тихо. — Они скоро будут здесь. Со стороны варвара послышался ироничный смешок. — Серьёзно, Лиам? Ты думаешь очистить «Аид», полный самый отъявленных негодяев, прожжённых старых интриганов и бывалых бойцов — с помощью кучки твоих хиппарей? Да брось. Сильвенио повернулся обратно и вновь посмотрел ему в глаза. Усмешка пирата как-то сама собой померкла, когда Аргза осознал, что он не шутит. — Тебе ли не знать, на что способен мой народ? Я был здесь уже достаточно долго, чтобы вынести приговор почти всем обитателям этого места. Аргза промолчал. Спор на этом закончился. Сильвенио закрыл глаза, вздыхая. Он вдруг подумал, что Аргза, наверное, снова использовал заклинание разделения боли, чтобы облегчить его возвращение к жизни. Должно быть, это было нелегко. Но… — Знаешь… я видел тебя. Там, на Арене… Когда я уже был внизу. Я ненадолго пришёл в себя… и увидел, как ты продолжил сражаться. Пока ты думал, что я наблюдаю за тобой — ты был нормальным. Но когда я отключился… Твоё лицо… Я никогда этого не забуду. Это никак нельзя было назвать лицом человека. Скорее, какой-то страшной маской – зверя или демона. Я уже видел это выражение у тебя прежде. Иногда ты становишься будто одердимый. Ты не просто несёшь смерть: ты несёшь её с наслаждением. Ты не остановишься ни перед чем на пути к цели. И я прихожу в ужас от мысли, что это — и есть настоящий ты. Не тот, которого ты показываешь мне. Когда я думаю об этом… мне не хочется даже находиться рядом. Ты действительно пугаешь меня, Аргза. Аргза молчал. Отголоски знакомой боли царапались под рёбрами, поселившись там ещё с тех самых пор, когда Сильвенио впервые назвал его чудовищем. Он любил монстра внутри себя, кормил и взращивал его с гордостью, хоть и держал в прочной клетке. Но Сильвенио? Для него эта клетка казалась сделанной из соломенных прутиков. Стоило ли постоянно спасать этого дурачка, если он продолжал, оказывается, видеть в нём потенциального врага, как в детстве? Аргза протянул руку, дотронулся до него с каким-то извращённым желанием поковырять в собственной ране — Сильвенио, погружённый в недавние воспоминания, вздрогнул от его прикосновения всем телом и уставился на него с таким испугом, будто бы ожидал, что он вот-вот вновь обернётся тем «зверем» с Арены. Мрачно усмехнувшись, Аргза откинулся на спинку кресла, прикрыв глаза. Прошло ещё около минуты, прежде чем Сильвенио справился с собой. Он хотел сказать кое-что ещё: — Я волновался за тебя. Уголки губ Аргзы чуть дёрнулись вверх. — Неужели? Кажется, из нас двоих именно ты был подвешен на крючке, как беспомощная рыбёшка. — Да… именно поэтому и волновался, — Сильвенио позволил себе слабо улыбнуться. — Ты всегда немного… теряешь самообладание, когда речь заходит о спасении моей жизни. Я давно это заметил. Аргза хмыкнул. Напряжение, скопившееся между ними, немного спало, и варвар, пересев на край кровати, стал гладить его по волосам. Сильвенио взял его за руку и переплёл с ним пальцы, радуясь уже тому, что этот человек просто жив и никуда, вроде бы, не собирается уходить. Образ Аргзы-демона понемногу растворялся в его памяти, заметался на самый дальний её угол, как нечто ненужное иневажное. Он мог бояться Аргзы… но не мог за него не беспокоиться. — В следующий раз тогда спасать не буду, и пусть злые люди делают с тобой, что захотят. Договорились? Сильвенио кивнул. Ему нравилось думать, что однажды настанет день, когда спасать его не придётся.