Совершенство

Чудесную тишину летнего утра разрушало пение птиц. Но это было не надоедливое чириканье, а мелодичные, заставляющие расслабиться, звуки. Солнечные лучи, в свою очередь, беспощадно светили в окно, тем самым одновременно грея и раздражая чересчур ярким светом двух молодых людей. Миловидная девушка уже начала жалеть, что вчера поленилась ночью занавесить шторы, но ведь были дела поважнее. А, может, просто кто-то не дал ей это сделать? Кто-то столь настойчивый и заставляющий забыть одним своим прикосновением все на свете? Летнее игривое солнышко, припекающее на улице головы людей; слегка ощутимый ветерок и разнообразие звуков с красками не только дают широкий разгул для воображения, успокаивают, но и притягивает друг к другу двух непохожих людей, заставляя каждого задуматься о совместном будущем. Они как Север и Юг. Между ними пропасть, но кое-что их всё же объединяет. « И что же это?» —напрашивается вполне разумный вопрос. Они постоянно учатся друг у друга чему-либо и пропасть между ними на миллиметр, но все же исчезает, делая их одновременно и похожими, и разными. — А, знаешь, — послышался немного хриплый мужской голос. — Я совершенство во всех его проявлениях! — договорил он, ещё ближе притягивая к себе девушку, хотя куда ещё? Между ними, итак, нет свободного миллиметра. Девушка засмеялась. Уж она-то не понаслышке знала, что лежащего рядом парня нельзя назвать «совершенством». У него была удивительная способность выводить всё и всех из себя. Он был жутко остроумен, а сарказм был его неотъемлемой частью души, непробиваемой маской, которая дала трещину после натиска гриффиндорки. Иногда он был слишком серьёзен, когда этого не требовал случай, а порой совсем наоборот. Но как ни странно, всё у него всегда получалось. Не смотря даже на отталкивающее поведение, к нему каждый тянулся. — Вот ты смеёшься, но ведь я тот, кто тебе нужен! Без меня ты не сможешь жить! — продолжал утверждать он, заставляя улыбаться шатенку ещё шире. Самоуверен, красив, остроумен, заботлив, нежен и немного доводящий до белого коленья... хм, да он действительно тот, кто обеспечит ей весёлую жизнь. Сколько странных, несвойственных ей поступков она совершала благодаря ему? Все и не вспомнишь, хотя самые яркие, несомненно, счастливые воспоминания хранятся у неё в сердце. Она лежала рядом, комфортно устроившись у него под боком, и улыбалась так, чтобы он не видел этого. Но несомненно, парень знал и чувствовал, что она рада так же, как маленький ребёнок, который увидел Санта-Клауса. Он не мог не знать этого. Наверное, оба сейчас вспоминают, как слизеринец сбил с «пути истинного» лучшую ученицу Хогвартса. *** — Ну же, Грейнджер, неужели ты боишься МакГонагалл больше, чем василиска или с кем ты там ещё имела дело? — подначивал слизеринец. — Бояться кого-либо и нежелание потерять уважение — разные вещи, Малфой. Хотя, тебе в принципе не дано этого знать. — хмыкнула шатенка, гордо вздёрнув подбородок. — Когда ты лежишь со мной в одной постели по утрам, ты не такая бойкая на фразы. — парировал рядом идущий блондин. — Когда я лежу с тобой в одной постели, ты не даёшь мне и слова сказать. — ответила девушка. — Если я дам тебе сказать хотя бы одно слово, тебя потом даже поцелуи не заткнут. — веселясь, утверждал Малфой. Наконец-то девушка замедлила шаг, а после и вовсе остановилась. Со временем почти ничего не изменилось: все то же гнездо на голове, которое, впрочем, стало выглядеть лучше, чем раньше; все тот же взгляд шоколадных глаз, заставляющий потерять нить рассуждения... — Малфой, безумство вламываться ночью в кабинет директора, а потом трансгрессировать к тебе в поместье. — сказала правильная гриффиндорка. — Если кто-то узнает, что мы встречаемся, то тебе не поздоровится. — И что же будет? Рыжий сделает из меня котлету? Да Уизли можно укротить, я же главного зверя приручил... Даже нет, двух. — фыркнул слизеринец. — Не неси бред, каких зверей... — начала Грейнджер, закатывая глаза. — Твоего кота и твоё внутреннее «я». — сказал, парень, целуя девушку в щёку и уходя в противоположную сторону. — Сегодня ночью ты будешь спать в моей постели, в моём доме. — негромко, так чтобы шатенка услышала это, сказал Малфой. *** — Драко, милый Драко, ты всего лишь тот, кто смог задеть струны моего сердца, не более. — сказала она задумчиво, вырываясь из омута воспоминаний. Малфой обиженно фыркнул, а после радостно, и немного лениво, сказал: — Верно, Грейнджер, верно. Я твоё совершенство во всех его проявлениях! Я тот идеал, чьей женой ты скоро станешь! — заключил парень, поднимая миниатюрную ручку любимой девушки и любуясь тем, как семейная реликвия смотрится на ней. И он, несомненно, прав. Она, Гермиона Джин Грейнджер — девушка, любившая совершенство.