Воздух

      Ощущение, когда за тобой наблюдают, можно разделить на два. Тебе приятно до неконтролируемых мурашек и тебе страшно. До подгибающихся ног страшно. Неприкрытый сальный взгляд, грубая слежка, а ты всегда как на ладони. Джаред проходил через это каждый раз, и переход от «приятно» до «страшно» был как старт на космическом корабле. Ты знаешь, что сейчас будет, но всё равно душу засасывает в пятки.       Балетная студия находилась довольно далеко от его дома, да и в принципе далеко от любых домов. Здание, бывшее когда-то государственным объектом, в настоящее время ничего общего с государством не имело. Эта недвижимость на отшибе их городка была огорожена забором и выглядела изгоем. Обросла безумными слухами и обвесилась всевозможными ярлыками. Как и её ученики.       Обычно за ним заезжали родители, но случались обстоятельства, из-за которых приходилось возвращаться самому. И тогда главное — успеть на последний и единственный автобус, который останавливался здесь разве что из жалости. Джаред не успел. Ебучие обстоятельства, чтоб их.       Шаги за спиной никак не получалось списать на увязавшегося за ним пса. Снова это липкое чувство страха, которое ползло по позвоночнику. Самосохранение толкало в спину, а ноги прирастали к асфальту, словно идёшь по болоту. Как во сне бег в замедленной съёмке. И стоило только выбраться из этого вязкого состояния, заставить себя ускориться, как его дёрнули назад, затягивая обратно в вонючую жижу.       По-настоящему страшный не сон — реальность, держащая сознание, накрепко зафиксировавшая руки и ноги. Джаред вырывался, до крови прокусил чужую руку и жалел, что ногти короткие. Он вывихнул себе плечо, пытаясь выкрутиться из захвата, но ладонь, со следами его зубов, сдавила горло и перекрыла кислород, заставляя хрипеть и загребать пальцами землю. Лицо нависшего над ним страха всегда оставалось в тени. Только глаза — безумные и голодные. Руки на теле и запах сырой земли.       Его оставили там, в кювете, полуживого, грязного, с ноющим плечом, жжением в заднице и расцарапанной щекой. До дома дошёл в полубреду, а внешний вид списал на драку. Закрывшись в душе, с ненавистью смотрел, как в водосток стекает кровь и сперма. Самое отвратительное, за что он ненавидел того урода, это то, что Джаред помнил, как кончил под ним, воя и проклиная до седьмого колена. Он заразил его своим уродством.

~*~*~*~*~

      Жизнь не остановилась, она стала от второго лица. Со стороны, откуда Джаред наблюдал, что он делал, с кем был, о чём говорил. Эпизод прошлого не стёрся из памяти, остался в подсознании и кошмарах. В балетную студию он больше не возвращался, отец был этому только рад — ему никогда не нравилось увлечение сына, а мама приняла как данность. Она не расспрашивала его ни о чём, возможно догадывалась, но не хотела лезть в душу. Просто стала больше с ним разговаривать о разных мелочах. Говорила и говорила, пыталась увлечь чем-то иным. Чем-то, что не зависит от обстоятельств. И у неё получалось. Правда, отцу это нравилось не больше балета. Конечно, какой отец примет то, что его сын сначала растягивался у шеста в узком трико, а потом, вместо мужского дела, занялся флористикой. Не сын, а дочь с яйцами, и те в колготках. И слава богу, что Джареду было плевать.       Цветы действительно произвели на него эффект. Они заглушали запахи сырости, они были живыми и беззащитными. Сотни детей, за которыми надо было следить и ухаживать. Создавать композиции, сочетать несочетаемое. Они доставляли удовольствие, а магазин, в который устроился Джаред, стал пользоваться популярностью за счёт его кропотливого труда и внимательности к деталям. И закрывался он до наступления темноты.       Несколько дней подряд ему поступали заказы с пометкой «на свой вкус». Простор для фантазии, Джаред любил такое. Но за цветами никто не приходил, и Джареду ничего не оставалось, как выставлять их на видное место, чтобы кто-то забрал их домой. С одним букетом он на самом деле долго работал, и когда заказчик так и не пришёл — не удержался и забрал его себе. Подарит маме, она будет только рада.       Закрывая магазин, Джаред балансировал на одной ноге, держа сумку и букет. В композиции были розы, шипы которых нещадно кололи кисть, а ключи никак не хотели проворачиваться в замке, кажется, застряв в нём наглухо. За своей вознёй Джаред не заметил бы и несущийся поезд, но вот знакомое ощущение, что на него смотрят, врубило внутренние рецепторы на полную. Выронив сумку и развернувшись, он приклеился спиной к двери, чувствуя поясницей чертовы заклинившие ключи. Напротив, у входа в местное кафе, стоял кто-то, прислонившись к стеклянным дверям и затягиваясь сигаретой. Лицо в тени, глаза прищурены, а Джаред всё равно видел их в разделявшем расстоянии. Обняв букет, Джаред проткнул себе палец одним из шипов. Мужчина затянулся в последний раз, прищурился от дыма, затушил сигарету об урну и двинулся к нему, вызывая лёгкую панику. Если что, Джаред отобьется букетом. Ну, наверное. Подойдя почти вплотную, Джареда аккуратно пододвинули в сторону, позвенели ключами, и до слуха донёсся звук щелчка и следом ещё один. Проклятущая дверь с её капризным замком!       — Держи, — протягивая связку, с улыбкой сказал ему укротитель замочных скважин, и Джаред проткнул себе ещё один палец.       — Спасибо, — он забрал ключи и подобрал сумку, швыряя предателей на самое дно.       — Дженсен, — всё ещё протягивая руку, представился укротитель. Джаред кивнул, думая о том, что кровь из пальцев уже стекает по запястью, а Дженсен красивый. И что ему пора домой. Развернувшись, он старательно передвигал ногами, которые снова начали подозрительно прирастать к асфальту. Когда его развернули, Джаред машинально ощетинился и всё-таки применил букет в оборонительных целях.       — Не надо. Так. Делать, — размахивая цветами, объяснил свою позицию Джаред, с грустью осознавая, что букету пиздец.       — Хватит, я понял! — закрывая лицо, повысил голос Дженсен. Не слушая, а самое главное, не веря его словам, Падалеки не останавливался. Каким образом Дженсен умудрился поднырнуть и перехватить руки Джареда, он не просёк, но замер, пойманный в объятья, больше похожие на смирительную рубашку.       — Букет жалко, — Дженсен стоял за его спиной слишком близко и часто дышал ему в затылок. — Дженсен, — повторил он, как будто Падалеки не понял с первого раза. Кто кого ещё не понял.       — Джаред. И убери руки, — сдался он, роняя остатки цветов на асфальт. Жалко не то слово.       — Дорогой, наверное, — Дженсен обошёл его по кругу и уставился под ноги. Джаред тоже смотрел вниз и оплакивал потерю.       — Дорогой. Я потратил на него половину рабочего дня.       — Я оплачу. Сколько он стоит? — Дженсен полез за бумажником, а Джареду захотелось ему врезать. Просто так. За то, что из-за этого типа он убил своих «детей».       — Спасибо, что помог, и иди к чёрту, — устало сказал Джаред и ушёл прочь, пока Дженсен переваривал информацию. Нахрен таких благородных, от Дженсена фонило любимыми граблями Падалеки, а наступать на них не хотелось ни на йоту.       На следующий день Дженсен заявился с огромным букетом роз. Возместил, так сказать. Благородный.       — Идиот, — поблагодарил Джаред, сидя за прилавком цветочного магазина. На редкость назойливые грабли.

~*~*~*~*~

      Джаред истратил все доступные отказы и уже пошёл на второй круг. Надо отдать должное — Дженсен несгибаемый, и так просто его не пошлёшь. Да и не посылают таких, а Джаред всё не унимался и отталкивал. Он сломанный и деформированный, а Дженсен нормальный. Они не сочетаются, не выйдет композиции, ничего не выйдет. Единственное, что их объединяет, это упёртость. Но не надо путать кактус с ёжиком.       Колокольчик над дверью звякнул, и Джаред спрятался за кассу. Дженсен прошагал в его сторону, остановился совсем рядом и перегнулся через прилавок.       — Привет, — сказал он, насмешливо разглядывая засевшего в засаде Джареда.       — Закрыто, — буркнул Падалеки, загоняя мысль об этой счастливой роже подальше.       — Тогда пошли домой?.. — такой простой, что Джаред фыркнул. Дженсен склонил голову набок, и Джаред сорвался. Вот нахуй всё. Он выпрямился, оказываясь лицом к лицу с Дженсеном. Тот не отодвинулся, только улыбка пропала, а взгляд стал цепким, как у зверя на охоте.       — Почему ты никак не отстанешь? — серьёзно спросил Джаред.       — Ты мне подходишь, — в тон ответил Дженсен. Голос изменился и стал грубее. Он тоже вот-вот сорвётся.       — А ты мне нет, — предпринял последнюю попытку Падалеки. Дженсен втянул воздух через нос и придвинулся ближе, зарываясь пальцами ему в волосы. Опустил руку ниже, обхватил шею, погладил большим пальцем кадык и посмотрел в глаза. Джаред начал сомневаться в своих словах.       — Пошли домой, — на грани слышимости сказал Дженсен, чуть надавливая на горло. Джаред сглотнул. Господи, хоть бы он сходил с грёбаного ума. Ему показалось, ничего не выйдет, просто показалось. У Дженсена на лбу написано, что он не двинутый на голову. Если присмотреться, точно написано. Пора убедиться в этом и показать, что у него с Джаредом ничего не выйдет. Хватит ломать комедию.

~*~*~*~*~

      Джаред не зря избегал любого контакта с Дженсеном. Он знал, что всё испортит, стоит лишь им зайти дальше. Не хотелось разочаровывать и разочаровываться. Не хотелось выглядеть фригидным, не хотелось позориться перед этим человеком. Но он, мать его, не смог. Тупо не смог, закрыл магазин и сел в машину Дженсена, до боли кусая губы. Ехали в тишине, Дженсен вёл аккуратно, спокойно, плавно, а Джаред жалел, жалел, жалел.       У дома с Дженсеном поздоровалась старушка божий одуванчик, какая-то соседская собака радостно подбежала и завиляла хвостом. Спокойный район, красивый дом, соседи как из фильмов. Здесь всё кричало о том, что Джареду нет места среди этого радужного соцветия. Дженсен подталкивал его в поясницу, попутно благодаря одуванчика за какой-то пирог, и успел почесать пса за ухом.       Зайдя в дом и закрыв за собой дверь, Дженсен отрезал все внешние звуки. Стены не пропускали ни один писк с улицы. Вакуум. Джаред прошёл пару шагов вперёд и развернулся. Дженсен стоял у двери, прислонившись к ней спиной, и смотрел на него в упор. Наблюдал. Джаред поёжился.       — Предложишь кофе?       Дженсен медленно мотнул головой, прикрыл на секунду глаза, шагнул к Джареду и, ухватив за руку, повёл за собой на верхний этаж.       — Душ там, — Дженсен кивнул направо. — Спальня там, — налево. — Вместо кофе могу предложить помощь, — он шутил без улыбки, отчего у Джареда заскребло под рёбрами. От помощи отказался и не сразу высвободил руку — Дженсен сильно держал за запястье, но отпустил, когда Джаред нахмурился.       Ополоснувшись, Джаред наскоро вытерся и ненадолго завис, раздумывая, надеть ли обратно свою одежду. Решил, что это будет уже слишком, поэтому, обмотав бёдра полотенцем, пошёл сдаваться.       Дверь Дженсен открыл сам, словно учуяв его. Или Джаред просто громко топтался за ней. Первое, что бросилось в глаза, — почти полное отсутствие света. Окна были наглухо зашторены, погружая комнату в полумрак. В остальном не за что зацепиться. Жилище перфекциониста, без каких-либо отклонений. Разве что зеркало над кроватью выбивалось из картины. Не к месту, да и бесполезно, по мнению Джареда. Правда, зачем?       — Соседи любопытные, — решив, по всей видимости, что Джареда напрягли шторы, обосновал Дженсен.       — И часто приходится закрывать окна? — Джаред надеялся, что вопрос прозвучал без лишних эмоций.       — Раньше — нет.       — Что-то изменилось?       Дженсен подошёл к нему и взялся за край полотенца, сжав и потянув на себя. Джаред остановил его, накрыв своей рукой.       — Джаред. Ты в моём доме, принял у меня душ и сейчас стоишь в моей спальне. Отпусти руку, — просьба на грани приказа. Джаред недовольно поджал губы, но послушался. Дженсен улыбнулся, распахнул полотенце и притянул Джареда к себе, удерживая за края. Он был всё ещё одет, в отличие от самого Падалеки, у которого так требовательно отбирал единственную тряпку. Джаред стукнулся лбом о лоб Дженсена и не знал, куда ему деть руки. Хотелось поскорее уже убедиться, что ничего не выйдет, и свалить нахрен.       — Боишься?       — Нет.       — Тогда что не так? Не говори, что я не в твоём вкусе.       — Думаешь, такого не бывает? — Джаред усмехнулся, разрешая утянуть себя к кровати.       — Бывает, но не в твоём случае, — и уверенность, с которой говорил это Дженсен, немного вывела Джареда из равновесия. Такие скромные люди в большинстве случаев не шторками закрываются, а напротив, распахивают окна, чтоб все видели. И, без сомнения, восхищались.       — Ты мне расскажешь всё. Позже. Да?       — Позже не будет.       — Расскажешь, — проигнорировав ответ Джареда, он выпустил полотенце, с нажимом проведя по тазовым косточкам. Поменял их местами, сделал шаг назад и посмотрел куда-то в район шеи. Не отрываясь, цепко. Джаред сглотнул, отвлекая Дженсена от созерцания одной точки, передёрнул плечами и сам лёг на кровать. Тянуть не было никакого смысла.       Раздевался Дженсен быстро и, сука, красиво. У Джареда так не получалось. Вечно то одно, то другое, рвано, на нервах. А Дженсен спокойный, уверенный, если не сказать ленивый в этом своём стриптизе. Он бы и рыцарские доспехи снимал так же, Джаред не сомневался.       Оставшись в одном нижнем белье, Дженсен оперся о край матраса коленом, и Джаред протянул ему руку. Серьёзно, хватит уже показательных выступлений. Да красивый, Джаред тоже, что не говорит об отзывчивости или ещё о чём-то, что там от него ожидали. Довольно улыбнувшись, Дженсен придвинулся ближе и накрыл собой.       — Подходишь, — тихо, довольно и больше для себя сказал он, притираясь теснее. Джаред решил промолчать. — Под подушкой смазка. Растяни себя. Хочу посмотреть.       Вуайерист, чтоб его. Джаред выгнул руку, нашарил тюбик и вздрогнул, когда Дженсен поцеловал его в солнечное сплетение и отстранился. Выдавив немного на пальцы, Джаред приставил их ко входу и надавил на края, вспоминая, как делал это много раз дома, за закрытой дверью. Никто его не видел в такие моменты, никогда ему это не было нужно. Не хотелось, чтобы смотрели, трогали взглядом. Чтобы не вспоминать прошлое, из-за которого теперь вывернутое настоящее. А Дженсен трогал, это ощущалось кожей, как укусы. По всему телу, от ключицы до паха. Джаред зажмурился, слыша запах проклятого дня, и вывихнутое когда-то плечо тоскливо заныло. Дженсен приставил свои пальцы, толкнулся вместе, растягивая сильнее. Джаред отвернулся, но его аккуратно развернули за подбородок обратно.       — Где ты сейчас, Джаред? — сквозь чёртово прошлое послышался голос Дженсена. Неожиданно нужный, спасительный. — Не уходи, слышишь?       Джаред чисто физически не мог заставить себя открыть глаза. Хотел, правда хотел, но снова этот страх — отвратительный, жалкий. Поцелуй в сжавшиеся губы показался чем-то безумным, неправильным, но Джаред ухватился за него, делая вдох и позволяя чужому языку проникнуть в рот. Дженсен убрал их руки, приставил член и двинулся вперёд, раскрывая собой и удерживая Джареда за бёдра, когда он попытался отползти выше. Вошёл полностью и поцеловал веки. Джареду не это было нужно, не эта нежность. С ним надо по-другому, по-больному. Его испортили тогда. Разобрали как механизм, перепрограммировали, изменили нормальные настройки. Джаред выгнулся, ему хотелось вырваться из тела, исчезнуть, убежать отсюда. На горло легла тёплая ладонь, и Джаред распахнул глаза, чувствуя, как член дернулся, а долбанутый механизм закрутил шестерёнками. Он схватил Дженсен за руку и надавил сильнее, сжимая мышцы и насаживаясь на член. Дженсен зашипел, погладил большим пальцем и начал двигаться, продолжая держать Джареда, то ослабляя, то сдавливая.       Джаред задыхался, летел в этом ощущении и срывался вниз, стоило Дженсену позволить ему глотнуть воздуха. Дымка перед глазами наплывала и рассеивалась, стирала мир и возвращала к Дженсену. Его дыханию, его движениями внутри, его рукам. Дженсен возвращал его к себе. Он подводил его к оргазму, к этим уже забытым ощущениям эйфории. Джаред готов был кончить, но Дженсен остановился, вышел полностью, прикусил Джареду губу и развернул спиной к себе.       — Ты должен это видеть, — Дженсен подтянул его к себе, усадил на колени и снова вошел в растянутый вход. Взял в захват, прижимаясь всем телом. — Открой глаза, — он надавил предплечьем, и Джаред сделал то, что его просили. Бесполезное, то самое не к месту зеркало отражало сумасшествие. Два безумца, глаза которых казались полностью чёрными. Дженсен смотрел на него, прожигал насквозь. Он толкнулся, одновременно перекрывая воздух, и Джаред откинул голову назад, впиваясь в отражение. Дженсен задерживал дыхание вместе с ним, тоже следил, не отпускал. Начал двигаться быстрее, дал глотнуть воздуха и повернул Джареда к себе так, чтобы впиться в губы. Больно, неудобно, идеально, чёрт возьми. Джаред застонал и кончил, почти теряя сознание. Чувствовал, как Дженсен кончает следом, выдаивая его и продолжая трахать резкими толчками.       Аккуратно уложив Джареда на кровать, Дженсен пристроился рядом. Спустя минуту тишины усмехнулся, вырывая Джареда из дремоты. Повернув к нему голову, Джаред вопросительно выгнул бровь.       — Просто я… — Дженсен улыбнулся. — Я не думал, что найду то, что давно искал, в цветочном магазине, — он тоже повернулся к Джареду. Ничего того, что Джаред видел в отражении, больше не было. Довольный, сытый Дженсен, без безумства и дикости.       — Это всё, что тебя удивляет? — тихо спросил Джаред.       — Ты невероятно гибкий. Это не удивляет, скорее интересует. Где научился?       — Занимался когда-то балетом. Иногда вспоминаю прошлое. Я расскажу тебе. Позже, — подумав, ответил Джаред. Теперь, наверное, у него действительно нет выбора. Дженсен облизнул губы, отвернулся и вытянул руку вверх. Джаред перехватил её в свою, притянул ближе и закрыл глаза.       — Спать, — пробормотал он, и Дженсен придвинулся ближе. Погладил намечающиеся следы у Джареда на горле и удовлетворенно выдохнул.