За стеклами

      Стас любил время съемок, всю суету, что происходила в небольшом помещении, тихие переговоры где-то за камерой, хлопки и дружелюбные улыбки съемочной команды, шутки Игоря, неоднозначные взгляды из-за полароидных округлых стекл, и неясное шевеление зацелованных губ где-то за колючей, темной бородой. Просто наблюдение за гостями, свои же редкие реплики, над которыми Лавров будет потешаться потом не меньше часа, перерывы на кофе и Игоря, которого можно будет до полусмерти затискать где-нибудь в гримерке, свой образ, темную балаклаву и даже чертово кресло.       Расхаживая по так называемому павильону, парень, что успел напялить на голову неизменную балаклаву со своеобразным значком, нечто среднее между ебучим Шанель и не менее ебучим Ауди, как любил говорить Лавров, мог думать только об одном. Он, каким-то мистическим образом, видимо в спешке умудрился забыть небольшую коробочку с собственными линзами где-то дома, благо, что сейчас на носу Стаса были очки, но это не решало создавшуюся проблему, а точнее проблему, которая возникнет, как только оператор начнет снимать. Стас решительно не хочет сидеть всю программу в чертовых, неудобных очках, и одновременно ему уж точно не хочется выслушивать комментарии Игоря по поводу его забывчивости, а ведь Лавров точно не удержится от них, узнав, что Стас забыл свои линзы. А ведь по сути виноватым должен оказаться все тот же Лавров, ведь именно он, выключив будильник, понадеялся на себя любимого, и в итоге они проспали.       Но время было неумолимо к страданиям молодого сутенера, потому как буквально через пару минут, что показались Стасу ничего незначащим мгновением, в поле зрения появился уже загримированный, облаченный в красную пушистую шубу Игорь, он, зыркнув на парня из-под очков-полароидов, невесело хмыкнул. - Ни слова, Игорь, - предупредил его Конченков, стоило тому приоткрыть рот.       Но Игорь и не собирался отыгрываться на друге, что забыл собственные глаза в спешке, так, просто думал уточнить у оного, как он решил сниматься и вообще, будет ли сниматься сегодня. Игорь прекрасно знал, что у его партнера огромная проблема со зрением, что без своих "дополнительных" глаз тот не видит дальше вытянутой руки и способен перепутать кота с обычным черным мусорным пакетом, поэтому Лавров самым решительным образом решил не позволить на сегодняшней съемке снять Стасу очки. Не хватало, чтобы тот ненароком что-нибудь натворил. - Дай померить, - вдруг попросил парень, снимая свои темные очки и протягивая сухую, теплую ладонь вперед.       Стас, немного с опаской, предельно аккуратно снял с острого носа собственные очки и, вложив их в родную ладонь, принялся тереть явно уставшие, вечно краснючие и воспаленные глаза. Он, подслеповато щурясь, пытался разглядеть лицо Игоря, что, как он знал, находилось всего в паре сантиметров от него, к сожалению, перед глазами парня были лишь размытые пятна и яркие всполохи от частого трения. - Ну как? Мне идет? - несмотря на то, что Стас не смог разглядеть ту физиономию, с которой были сказаны эти слова, в коих явно сквозили нотки самодовольства, он был уверен, Лавров ехидно улыбается. - Игорь, - устало выдохнул Пимп, вновь потирая переносицу, - я без очков не вижу даже тебя. - А я вот в очках, - крякнул тот, старательно щупая его, Стаса, плечо, - но все равно нихуя не вижу.       Робкую попытку пошутить Стас воспринял болезненно, остро, зло поджав губы, он предельно аккуратно снял свои же очки с широкого вздернутого носа Игоря и, победно водрузив их на свою переносицу, ушел куда-то в сторону своего кресла, явно намереваясь усесться в своем укромном уголке с ноутбуком и молча продолжить обижаться. Будь они дома, там, где нет кучи ненужного лишнего народа и толпы зевак, Игорь бы так просто не сдался: схватил бы упрямца за плечи и как следует бы обнял того, крепко-крепко прижимая к себе, не слушая тихие ругательства и не обращая внимания на неловкие попытки отстраниться.       Сейчас же пришлось молча занять свое место на ужасно большом диване. Несмотря на явное бессилие, Игорь все же решил не сдаваться, если он не может успокоить Стаса простыми шутками или объятиями, то уж точно сумеет его убедить. - Стас, - крикнул тот, кажется оглушив пару операторов. Но Конченков лишь незаинтересованно приподнял одну длинную бровь и, наверняка, этот жест бы произвел должное впечатление, если бы на нем в этот момент не было бы темной балаклавы, - снимай очки.       И, как ни странно, но он подчинился, упрямо убрал раскрытый, пусть и потухший ноутбук в сторону и, чуть приподнявшись, потянулся вперед за продолговатым темным футляром для очков. Как бы он ненавидел свою беспомощность, как бы не любил чертовы очки, они были его почти единственной возможностью нормально видеть, а значит есть смысл их поберечь хотя бы на сегодня. Захлопнув футляр, парень бросил его прямо в руки Большого Босса, а тот, с мягкой улыбкой, которую не удалось скрыть даже колючей бородой, ловко поймал его, укладывая куда-то подле себя на широком скользком диване. - Сколько пальцев?       Стас вполне ожидаемо насупился, опасно прищурив огромные, бездонные темные глаза, он покачал головой и в довершение всего, воинственно сложив руки на груди, тихо, зло произнес: - Ты мне фак показываешь.       Но Игорь, кажется довольный собственной выходкой, хрипло рассмеялся, благо тотчас примолк под настырным, раздраженным взглядом партнера. Прокашлявшись, он мягко взял в свои ладони округлый футляр, просто ощупывая его длинными пальцами, унизанными огромными, блестящими даже в полутьме кольцами. - А сейчас? - Два? - уныло предположил сутенер, так и не разглядев то количество, которое старательно показывал ему Лавров. - Три, - возвестил тот радостно, - отсоси-и, - и в Стаса тотчас угодил его же футляр с очками.       Конченков, что еле поймав шероховатый футляр, вновь уселся на крутящийся стул, обиженно поджал и без того тонкие губы. Несмотря на собственное негодование, упрямец все же надел на самый кончик носа очки и, кажется, был очень и очень не доволен этим обстоятельством. - Да ты заебал, - простонал он, с треском захлопывая крышку.       А вот Игорь был непреклонен, махнув рукой на чужое, необоснованное возмущение, он вернулся к читке сценария, намереваясь прогнать исходный текст пару раз про себя, а потом вычеркнуть что-нибудь, что будет звучать несколько некорректно. Только вот у их оператора явно были другие планы, шурша бумагами, он, не спеша подошел к Игорю и, скрутив все те же распечатки, пристально глянул на недалеко сидящего Стаса. - Так Стас сегодня будет сниматься в очках? Если да, будем решать что-то со светом, не хватало нам бликующего пятна. Без обид, парень. - Да блять, с ними конечно, - недовольно пробурчал Большой Босс, прежде чем Конченков успел что-либо мяукнуть. - Отлично. Начинаем через пять минут. - Ага, - кивнул ему Лавров, что уже мысленно готовился к расправе, что ожидает его, как только этот щуплый разлучитель свалит на достаточно приличное расстояние, - большое спасибо и идите на хуй.       Некоторое время он, как нашкодивший щенок, боялся даже повернуть голову, забавно кусая губы и безостановочно перебирая край пушистой шубы. - Игорь. - Не Игорь, пидор, оставь свои претензии на вечер. И да, блять, надень свои ебанные очки.       И не было ни единственного сомнения, что Стас посмеет его ослушаться, правда за это придется чуть позже весьма дорого заплатить собственной задницей, но, наверное, это того стоит.

***

      Игорь быстро распахивает входную, стеклянную дверь с яркой, но почти отклеивающейся надписью "открыто", что ведет прямиком в небольшой магазин прямо через дорогу от их со Стасом маленькой, временной квартирки. Кстати о Стасе, как всегда облаченный в темную мастерку и спортивные штаны, Конченков, нацепив капюшон чуть ли не по самые брови, неторопливо идет где-то позади, тем самым заставляя Игоря периодически взволновано оборачиваться. Из-за Стаса же Лавров спешит как можно быстрее преодолеть каменную лестницу и распахнуть скрипучую дверь, как бы пропуская друга вперед, правда все выходит немного иначе. Стас, что оказывается перепрыгивая через две ступеньки, успел нагнать Игоря, чуть ли не дыша ему в затылок, был пребольно треснут той же злосчастной дверью пластмассовым ребром куда-то в висок. Бурча себе под нос, парень несколько раз быстро моргнул, перед его глазами резко стало мутнеть, так что списав все на неплохой удар, Конченков принялся отчаянно тереть вечно уставшие красные глаза. И браво. Ему все же удалось сместить тонкую линзу прямо на зрачке, а вторая, как оказалось позже, вылетела при ударе.       Почти оцепенев от ужаса, Пимп, прищурившись как крот, слабо вытянул одну тонкую руку вперед, безошибочно находя приятную на ощупь кофту Игоря. Он, что было из силы, дернул за край синей толстовки, сейчас напоминающей одно огромное пятно, призывая друга обратить на него внимание. И Игорь не подвел, закрутившись волчком на одном месте, Лавров зло зыркнул в сторону подслеповато, щурившегося парня, правда его суровое лицо и поджатые губы тотчас тронула легкая улыбка. Уж слишком милым был его Стас. - Чего за паника на Титанике, блять? - в своей обычной манере уточнил Игорь, вцепляясь холодными пальцами в чужое плечо, твердо толкая в какую-то неизвестную сторону.       И Стас послушно шел куда его вели, точнее абсолютно непринципиально подталкивали, от чего парень периодически натыкался на какие-то полки и шероховатые ящики. - Надо было смотреть, кого дверью бьешь. У меня линзы выпали.       Повисла неловкая пауза, так что Стас, обернувшись, строго, по крайней мере ему казалось, что выражение лица у него ужасно суровое, глянул в сторону друга, и Конченков готов поклясться, даже без очков он видел смешную, теплую улыбку на лице Игоря. Захотелось тут же возмутиться, насупив нос и уперев руки в бока, но парень все же решил оставить ссору на потом, без очков он был, как без рук. Ни такси не вызвать, ни ключом в дверь не попасть. - Либо я очень метко бью, либо ты слишком везучий, братан, - наконец выдал Лавров и, весело прыснув, потянул друга куда-то в глубь отдела с какими-то коробочками.       Стас честно старался рассмотреть хотя бы какую-то надпись на стенде или на ценнике, что висел позорно, прямо под носом, но к своему огромному сожалению видел лишь уплывающую темноту. Было не очень приятно быть ненужным хвостом, виться позади, абсолютно не помогая, вдобавок врезаясь в людей и полки, отвлекая Игоря от покупок и домашних дел. В этот самый момент Стас твердо решил, что и без очков сможет справиться, схватив небольшую, до боли знакомую коробочку с чем-то жидким, Конченков, приблизившись к длинной тени в пальто, которую было легко опознать как Игоря, гордо продемонстрировал свою находку. - Я помню, нам нужен был крем для рук. - Ты ебу дал? - сардонически уточнил Игорь, но маленький бутылек все же уложил на дно красной корзины. - Это смазка, если ты сле... ах, да. Тогда просто пидор, раз даже без второй пары глаз нашел смазку.       Закатив глаза, парень все же решил пока подождать с неотложной помощью в приобретении провизии и всего остального, а то мало ли что он вытянет в дополнение к той же смазке. Примостившись рядом, Стас коротко и печально вздыхал, проклиная себя за оставленный дома футляр с очками и любимые потерянные линзы. Он шел по правую руку от Игоря, периодически взволновано поворачивая к нему голову, словно для того, чтобы убедиться, что то огромное серое пятно рядышком именно Лавров. Так что заглядевшись, а этот взгляд Игорь мог назвать только так, Стас чуть не впечатался в толстую колонну с проводкой, а потом, пока неловко извинялся, бедром задел тележку, полную упаковок с молоком. В общем, натерпевшись, Игорь решился и тотчас подхватил друга под руку. - Мы выглядим, как подружки, - хмуро вякнул парень и противоречиво потерся острым подбородком о чужое плечо. - Нет. Как сутенер и его шлюха. И не улыбайся там... ты же шкура.       Игорь был явно смущен, несмотря на свои же глупые шутки, которыми он кое-как пытался сгладить неловкий осадок, да и настоящую волну дрожи, что прошлась по сильному телу, которую Стас мог ощутить под своими ладонями, нельзя было спутать ни с чем. Конченков чувствовал себя невероятно комфортно, периодически прижимаясь к теплому боку, доверчиво поднимая голову вверх, чтобы встретиться с размытым, но таким необходимым взглядом Игоря. И тут сердце скромного рэпера просто не выдержало, не переставая тихо чертыхаться, Лавров быстро скользнул своей теплой, сухой ладонью, ниже успокаивающе проводя самыми кончиками пальцев по худому запястью и безошибочно переплетая их руки. - А теперь как парочка, - сухо константировал парень, но по его лицу и искрящимся счастьем глазам можно было легко понять: Стас доволен.       На что Игорь, коротко пихнув его бедром, лишь закатил глаза: - Нет. Ты все еще моя шкура.       Забавно, но ради одного этого момента Стас был бы не против получить дверью еще разочек.

***

      Был уже поздний вечер, когда они, ужасно уставшие, вымотанные за время, проведенное в бессмысленных пробках и на сцене перед небольшим, каким-то даже уютным залом клуба, наконец попали домой. Игорь, уступив ванную зевающему, сонному Стасу, поплелся на кухню, мечтая опрокинуть в себя стопку чего-нибудь крепкого, но, к счастью или к сожалению, ни в баре, ни на полке и даже в холодильнике не нашлось и жалкой пародии на алкоголь, так что самым крепким вариантом на сегодняшний момент стал чай.       Сбросив в коридоре толстую, теплую толстовку, Лавров, шлепая по полу босыми ногами, не спеша миновал порог кухни, и во время электронный чайник, подаренный им Янисом на каком-то празднике, приветливо, длинно пикнул и, напоследок мигнув светящимся табло с градусным рядом, блаженно затих. Отдергивая край темной футболки, Игорь неловким, быстрым движением откинул со лба упавшую прядь, что так некстати закрыла весь обзор, именно тогда, когда парень принялся разливать кипяток по кружкам. Потирая колючий, покрытый короткой щетиной подбородок, Лавров так же плавно перетащил одну кружку за другой с разделочной тумбы на обеденный стол, а позже туда отправилась пластмассовая, чуть помятая упаковка с красивыми пирожными из маслянистого крема. Ведь Стас ненавидит глотать чай в холостую.       Кстати о Стасе, это чудо, напялив на себя его, Игоря, толстовку, которая, как видимо, до сего момента мирно, после недавней стирки, сушилась на батарее, сверху, видимо для верности, обмотался махровым пушистым полотенцем на манер платка Большого Босса, укрывая мягким зеленым краем высокий лоб. Широко зевнув, Стас, смущенно прикрывая рот ладошкой, прямо с ногами взгромоздился на стул, довольно притягивая к себе пышущую жаром желтую кружку. - Устал? - спросил его Игорь, хотя прекрасно знал ответ на заданный вопрос.       Но Конченков все же ответил ему, кивнул, так, что с тонкого носа чуть не слетели прозрачные, округлые очки, и вновь поспешил прильнуть губами к гладкому краю кружки, смешно вытягивая губы трубочкой и кое-как пытаясь остудить не так давно заваренный чай. Правда сейчас все пошло как-то не так. Пар, красиво вившийся над кружкой, вдруг ударил Стасу прямо в лицо, от чего тонкие стекла очков моментально запотели, а сам парень, недовольно цокнув, поспешил отстраниться назад. А вот Игоря эта обыкновенная сцена просто не могла оставить равнодушным, он, чуть не выронив вилку из рук, отрывисто, хрипло рассмеялся. - По-твоему это смешно? - непонимающе уточнил Стас, опять притягивая к себе кружку, полную чая.       А Лавров, кое-как отсмеявшись, не задумываясь, кивнул. - Сделай так еще раз. - Как?       Но одного умоляющего взгляда чертового Лаврова хватило, чтобы сломать легкое сопротивление Стаса, он, притворно закатив глаза, что было воздуха в легких, дунул в сторону почти бесцветных колец пара, так что в следующую секунду ему в лицо снова ударил приятный жар. Очки ожидаемо запотели, а Игорь забавно фыркнул рядышком. - Можно я на них порисую? - вдруг спросил у него родной голос где-то над самым ухом, так что Конченков возмущенный поспешил отстраниться. - Нет. - А за кусок торта? - и в доказательства всей серьезности сказанного, Игорь подтолкнул к нему свою тарелочку с так и не тронутым пирожным.       Стас, еще больше упрямясь, дуя щеки, отодвинул от себя своеобразное подношение и, воззрившись на друга крайне раздраженным взглядом, покачал головой. - Ебаный Пимп, - насупился Лавров, - даже от торта отказывается. Да только вот этот Пимп, который на первый взгляд может показаться невероятно несговорчивым типом, неприлично уступчив, особенно если дело касается Игоря и особенно, если есть хоть малейший процент собственным отказом обидеть того же самого Лаврова. Так что подавившись тяжелым вздохом, Стас, вооружившись вилкой, ловко делит чужой, крайне аппетитный кусочек торта пополам, так, чтобы досталось еще и его Игорю. А потом, еще, только в самый последний раз, тянется за кружкой с чуть остывшим чаем. Ему невероятно неудобно смотреть сквозь запотевшие стекла, но даже мутноватая дымка и плохо видящие глаза неспособны скрыть от Стаса трогательную, теплую улыбку, что тронула пухлые губы Игоря. Ну и это, абсолютно точно, девчачье сердечко, кривовато вычерченное у него на правой линзе.

***

      Добравшись до их двухспальной кровати, что каким-то чудесным образом оказалась расстеленной, Стас, без единого звука обрушился на мягкую перину, с характерным скрипом подминая под себя матрац и измятое постельное белье. Чуть поерзав, Конченков, подтянувшись вперед, нагло сгробастал себе чужую, приятно пахнущую чем-то пряным подушку, устроив на ней свою взъерошенную голову, парень блаженно прикрыл уставшие от работы на компьютере глаза. В то время очки, так беспардонно вмятые в мягкую подушку, небрежно съехали на бок, немного давя на переносицу и дужкой, кажется, попадая по раковине уха, от чего та начинала почти непрерывно чесаться. Но, к сожалению, пара мирных секунд, что выпала на долю уставшего Стаса, прервалась в то же мгновение ока.       Матрас плавно прогнулся, рядом послышался невнятный шорох и тихое бурчание, пристраивавшегося рядышком Игоря: от него пахло чем-то неуловимо тонким, еле осязаемым, но вот только этот приятный запах резко перебивал другой, острый, который, кажется, был лосьоном для бритья. Лицо Стаса опалило чужим горячим, влажным дыханием, а к холодному лицу неуверенно прикоснулись теплые шероховатые ладони, большой палец, чуть погладив выступающую скулу, плавно перешел на шею, проводя одну ломаную линию до дернувшегося кадыка. Распахнув глаза, Стас, кажется, немного напугал рядом устроившегося парня, по крайней мере тот, чуть вздрогнув, резко отдернул руку.       Они с какое-то время просто лежали напротив друг друга, бездумно рассматривая и без того знакомые до последней мелкой черточки лица, то и дело улыбались, периодически подтягиваясь вперед, чтобы коснуться всего на какое-то мгновение. Но Стасу определенно нравилось, нравилось смотреть в сероватые круглые, чуть раскосые глаза Игоря напротив, наблюдая, как необычно зависимый от света зрачок расширяется и сужается, как бегают взволнованные глаза, и трепещут черные ресницы, наверное, вот так он бы мог долго пролежать, просто наблюдая, как на лицо Игоря падают последние дневные лучи, а потом лунный свет озаряет родные черты, если бы, разумеется, не тот же самый Игорь, что все же решился прервать абсолютно уместное молчание: - Я говорил тебе?       И Стас, подложив под левую щеку руку, чуть поерзал на одном месте, стремясь устроиться более комфортно, - съехавшие чуть ли не на бок очки уже причиняли достаточно много дискомфорта, чтобы хотелось выматериться, но не настолько, чтобы возникла необходимость их снять. Да, и на Игоря было приятнее глядеть через призму нескольких выпуклых линз, ведь так намного удобнее рассматривать простое улыбчивое лицо. - М? - невнятно протянул Конченков, что уже на протяжении пары долгих секунд скользил каким-то неопределенным взглядом вдоль тонкой линии родных, наверняка теплых, губ. - Какие красивые у тебя глаза, я говорил тебе об этом? - вдруг произнес Игорь, заставляя Стаса огорошено вскинуть вверх все те же "прекрасные", по мнению Игоря, глаза, - Они просто огромные... знаешь, как море.       Глупо зардевшись, Пимп еще сильнее завозился на месте, смущенно потупив острый взгляд, он нервно дернул капюшон, небрежно накинутый поверх головы, мастерки за белый шнурок. - И ты говоришь мне это после четырех часов игры в Доту? У меня там все капилляры нахрен лопнули, - Игорь лишь закатил глаза, - заканчивал бы ты с наркотой, Игорь.       Но, кажется, Лавров был решительно несогласен с чужими словами, он, подскочив как ужаленный, незамедлительно поспешил через голову стянуть с себя теплую кофту, которые они почти всегда были вынуждены носить дома из-за резких перепадов погоды за окном. Еще сильнее взлохматив темные пряди, Игорь шутливо навис над Стасом, что все так же лежа на одному боку, заинтересованно повернул голову в бок, но и этого маленького жеста было вполне предостаточно, чтобы Игорь тотчас, с радостным возгласом, стащил с чужого тонкого носа прозрачные очки без оправы.       Стас попробовал возмутиться, но был тут же прерван мягким поцелуем куда-то в подбородок, а Игорь, видимо, обнаглев вконец, перекинул через худое жилистое тело свое бедро, вполне комфортно упираясь руками по обе стороны от чужой головы. А Стас, позарившись на него огромными, полными непонимания, чуть прищуренными из-за плохого зрения, глазами, тяжело вздохнул. - Вот так совсем не видно зрачка, - усмехнулся он и тут же наклонился вниз, оставляя полный нежности поцелуй на насупленном носу. - Глаза такого цвета, - моментально возразил Стас, обиженно складывая руки на груди и чуть пихая Игоря бедром, - а вот когда у тебя не видно зрачка - это метадон*.       С разочарованным вздохом Игорь, предварительно небольно шлепнув Стаса куда-то по ляжке, с театральным стоном свалился обратно, правда теперь Большому Боссу каким-то чудным образом удалось подмять под себя теплую, худую тушку Стаса. - Блять, и за что я тебя люблю? - утыкаясь носом в чужой, плавный изгиб шеи, буркнул он. - Еще б ты, сукан, меня не любил, - буркнул Стас, поудобнее устраиваясь в родных широких объятиях, нагло ухмыляясь.