Мы так устали

Съемка шла своим чередом, хотя лампы осветителей били в глаза, а из раза в раз крикнутое «стоп» бесило. В воздухе выветривался сладкий запах вейпа, спина затекла от одного и того же положения в течение как минимум трёх часов. Игорь устал, так устал от всего этого. Устал от накладной бороды, от синтетической шубы, в которую почти врос. Лавров устал от этих платков с дешевой короной из детского мира. Просто устал от образа, который почему-то вновь и вновь продолжал оставаться на пике популярности, никак не хотел уходить.  — Влад Тиурин спрашивает: «Босс, а правда ли, что ты трахал Анджелку?» — прочитал вопрос мужчина. — А ты, типа, не трахал? Вот ты лох. Игорь устал от Босса. Он отжил своё ещё года три назад, по мнению самого Лаврова, но поезд хайпа уже не остановить. Большой Русский Босс продолжает окупаться, в отличие от Пимпа. У Стаса же дела хуже, но никто из них не жалуется, потому что не на что. Они пока что гребут деньги лопатами, им есть на что жить. Они задают планку моды, их слушают малолетки, повторяющие как один заплесневелое «э-йоу».  — Артём Белоусов спрашивает: «Что страхует смелых?» Стас сидел рядом, на кресле для гостей. Он не укурен, как в прошлых ответах на вопросы, но довольно расслаблен. В карих глазах промелькнула искорка задора, Конченков хихикнул, улыбаясь. Игорь спародировал его смех дважды, смотря сквозь очки, натирающие переносицу. Это была отсылка к «Раскладу», к их первому клипу, что когда-то был гордостью как для Лаврова, так и для Стаса. Их клип ещё с Богомолом, хотя тогда никто и понятия не имел, во что выльется шуточный рэп. Они с Конченковым каждый раз после тура говорят об одном и том же; Оба считают, что Пимп и Босс вот сейчас точно уйдут на дно, что тема затихнет, и они разминутся после всего пройденного. Но нет, уже как пять лет их образы возвращаются вновь и вновь. Игорь устал от этого сильнее, чем вы могли бы подумать. Лавров устал от этого потока хайпа, он надоел ещё давным давно. Игорь — экономист, а занимался черт пойми чем. У него есть бизнес-планы, что принесут миллионы в его карман. Но тогда Конченков останется со своим саморазрушением наедине. Игорь знает, как устал Стас. Как написание текстов для трёх проектов выжимает из него все соки — однако все продолжают орать, будто бы Пимп не нужен. Именно Конченков начал это все, именно он взбаламутил их будущий успех. Игорь устал от саморазрушения Стаса, точнее, от того, что его никогда не слышат. Лавров уже взрослый мужчина, у него есть любимая девушка и две экономические вышки, которые доставались ему большим трудом. Конченков же по-подростковому юн, у него словно не прошёл юношеский максимализм — не просто не прошёл, а разросся внутри рэпера, подпитываясь его комплексами. Они вместе курили, дули и не только; однако, если для Игоря это окончилось ещё года два назад, то Стас продолжал употреблять, не жалея организм. Вспоминая их вторые ответы на вопросы на старом канале, Лавров помнил смех и одурманенные глаза напротив. Конченков слишком много дует, чтобы творить, теряя ниточку с реальностью. Порой даже на вопрос внятно ответить не может.  — Надя Комиссарова говорит: «Пемп, можно стать твоей сучкой?» Стас молчал, опять растеряно улыбаясь. Он в последнее время уж больно часто долго подбирал слова, да и шутил как-то с задержкой. Игорь отличался острым языком — Конченков тоже не промах, но чрезмерное употребление наркотиков сказывалось сильнее, чем на Лаврове.  — Не можешь придумать ответ, да? — спросил Игорь, вкладывая в слова немного другой смысл. Стас тихо промычал, ответив:  — Нет.  — А вопрос был таким оригинальным.  — Да. Он долго дулся на монтажеров, за то, что те вырезали его шутку со старых ответов, когда задали тот идиотский вопрос. Лавров тихо вздохнул.  — «Ты ебешь Босса в задницу?» — все же, решив подбодрить друга, задал вопрос Игорь. Стас тут же подхватил, так странно открыто улыбаясь, чуть ли не светясь от счастья, что его охуенную шутку не вырежут.  — Ну, ты же не просто так воскрес, братан. Игорь устал от концертов: наверное, он повзрослел. У него в Самаре жена, ждущая его каждый чертов раз. Диана хочет завести детей, а Лавров увиливает, потому что ещё не готов. У него нет постоянного заработка, частые гастроли, друг-наркоман под боком — куда уж тут ещё дети? Игорь устал делать вид, будто не понимал взглядов Конченкова. Устал притворяться, словно не знал о его странных чувствах. Наверное, Стас влюблён в него даже дольше, чем он мог представить, но об этом думать не хотелось. А надо бы. Стас устал встречаться с той, к кому тебя не тянуло магнитом. Конченков так, блядь, устал мириться со своими чувствами, устал закапываться в различных психоактивных веществах — он знал, что таким образом не протянет до тридцати пяти. Мозг уже начинает загнивать, ведь мыслительные процессы давались труднее. Творчество ему нравится, в нем Стас, как рыба в воде. Через текста можно выражать себя, когда не можешь сказать что-то в лицо человеку. Конченков устал терзать себя сомнениями, ответно ли то, что было на душе. Почему Игорь продолжал эти полуфлиртовые диалоги в выпусках, почему не обрубал эти гейские шуточки на корню? Они столько всего вместе прошли, что, казалось, без Лаврова даже не дышалось спокойно, будто у него начиналась одышка. Они так устали от всего этого, до смерти устали. Но вновь и вновь на них наводили объективы, вновь и вновь они надевают осточертевшие маски. Вновь и вновь они медленно разрушают друг друга.