Страх

- В Вашей жизни было много боли… - сочувственно шепчет Дария, наклонившись над свечой. Еще пара общих фраз – и раскрашенную мадам напротив можно будет отпаивать валерианкой. - У меня муж сбежал к молоденькой потаскухе, - клиентка едва не срывается в истерический припадок, показательно рыдает в шелковый носовой платок, - Вы можете его вернуть? Жены богатых мудаков – основной контингент магического центра. Ужасно надоело. - Конечно. – Конечно, стоит Бантеевой позвонить кому надо, и кобелек быстро прискачет назад – жить всем охота. Заставить держать член в штанах можно и без всякой магии. Бантеева. Дитя девяностых и хозяйка нулевых. Бантеева, покончившая с обычным криминалом, но не забывшая старые привычки. Бантеева, ставшая персональным кошмаром. Воскобоева выпроваживает даму смывать растекшуюся тушь, привычным жестом показывая, где туалет, а сама выходит покурить. Когда она возвращается, то застает в своем кабинете ту-о-ком-лучше-не-думать-лишний-раз. Глава отечественной экстрасенсорики раскинулась в кожаном кресле, швырнув ноги в тяжелых ботинках на стол к баночкам с подкрашенной водой. Такой когда-то Дария обнаружила ее в своей квартире – в какой-то далекой жизни, где, кажется, была счастлива. «Ты нужна мне» - единственная фраза, которая перечеркнула всё. Харизматичность, нестандартная внешность, темнота в глазах – так по-Бантеевскому и должна была выглядеть настоящая ведьма. Мама, почему ты не облила меня кислотой в детстве. Тогда твердое «нет» обернулось для Дарии бессонными ночами и замершей беременностью. И полным отсутствием выбора. Сейчас «нет» для Бантеевой вообще не существует как слово. - Состригла с этой овцы что-нибудь? – даже без презрения в голосе. – Я смотрю, у тебя на ближайшие часы записей нет. Она смотрит на Дарию почти безэмоционально. Это «почти» пугает больше всего. - Да-да, я облажалась на битве, ко мне никто не приходит. – Воскобоева устало кивает и отворачивается. Давайте снова это обсудим. - Ты не просто облажалась. Ты разочаровала меня. – Обычные замашки бога, не обращать внимания. – Даже кликуша-Ларина справилась лучше. Ты бы знала, сука, сколько валиума пришлось выпить, чтобы не сесть и не расплакаться прямо на очередном испытании. Ты знала. - Ты забрала у меня ребенка. Ты забрала у меня мужа. – Дария начинает звереть. – Но я все равно оказалась не той лошадью, на которую тебе надо было ставить. Бантеева встает и подходит ближе, сверкая своим металлом глаз в антуражной колдовской полутьме, пока Дария набирает последний свой (!) воздух. - Так уволь меня! Вышвырни, закопай где-нибудь в подмосковном лесочке рядом с Владом! – безнадежный вызов Бантеева принимает с легкой усмешкой. Смотрит, будто перед ней капризный ребенок. Лениво бросает: - Заткнись. И милостливо выходит, чтобы не видеть, как последние силы покидают ведьму, ей созданную. Ей и для нее. Через полчаса Дария смеется, смеется и курит на полу своей маленькой темницы, разглядывая дорогущие декоративные котлы для суперсильных зелий. Скоро к ней придет очередная содержанка, боящаяся потерять мужа (деньги). И можно будет сказать ей все, что она думает про таких зарвавшихся куриц, можно будет выматериться и спустить ее с лестницы. А Бантеева спустит это Воскобоевой – она готова терять богатых дур, но не ее. Потом, вечером Наташа скажет: «Ты могла бы уйти, если бы захотела», что будет настолько же смешно, как и «Уволь меня!». А Даша даже захочет понять и принять ее. Принять ее в себя, царапая ногтями спину в бессмысленной ненависти. Потому что страху надо смотреть в лицо, не этому ли учат все психокоучи? На страх надо смотреть в упор, будучи не в силах удержать стоны, и шептать что-то, что на утро все постараются забыть.