С другой стороны

– На первом уровне сектора Ви повреждён Атлас, – механический голос координатора в кои-то веки звучит обеспокоено. Он не машина, вот так новость. – Флоренс, оставьте турели на Феликса. Флоренс, Вы слышите меня? С нижних этажей доносятся взрывы расцветающих фейерверками ракет. Когда грохот стихает, можно различить менее шумные выстрелы обеих сторон – больше, конечно, наши, чем альянсовские. Но на линии внутренней связи нет даже помех. Стерильно. Я слышу эту чистоту, восстанавливая щиты одного из трёх орудий, поставленных нами на четвёртом уровне. Бедняга Франко не слышит тебя. Я злюсь, и моя ремонтная магия сбивается на несколько секунд. Броня на локтях, плечах и, полагаю, шлеме художественно расцвечена брызгами крови. Не моей: просто напарник был рядом, когда выстрел снайпера разорвал ему голову. Кусочки мозга и ошмётки кожи разлетелись на несколько метров. Тело замерло, будто и время остановилось вместе с ним, а потом рухнуло на спину. Что у Альянса за оружие, от которого даже щиты не спасают? – Флоренс, ответьте, нам нужен инженер! У тебя же везде камеры, чёрт побери. Неужели ты не видишь Франко? Турель, которую я чиню, начинает равномерно вздрагивать, поливая огнём засечённого врага, но из-за ограждения я не вижу, кто там. А я не столь глуп, чтобы высовываться. Одна голова – хорошо, а две – лучше; но это не тот случай. Снизу раздаётся особенно сильный взрыв, сотрясший стены этого уровня. Дела, видимо, совсем плохи? – Кто-нибудь? – настойчиво повторяет координатор. Орудие полностью восстановлено. Все три турели хорошо замаскированы и работают исправно. Даже при неудачном раскладе они успеют снять десяток врагов, прежде чем особо умелый снайпер снимет их. Я полагаю, что могу идти. – Франко убили, я на связи. – Феликс, спустись на второй уровень, – слышу, что координатор недоволен и, наверное, еле сдерживается. Ничего, будто нам тут сладко. – Атласу нужен ремонт. Те, с кем я знаком, думают, что Феликс – моё прозвище. Этот вот тоже почему-то не называет меня по фамилии. – А что с тем, что на первом? Я, проверив состояние своих щитов, уже направляюсь к запасной лестнице – по ней можно быстро съехать вниз, держась за перила, – когда меня настигает короткий ответ. – Того уже нет. Значит, враги прорываются. На третьем уровне спокойно. Даже растения в кадках покачиваются: видимо, от лёгкого ветра, которого я не могу почувствовать. Первым делом я шмякаюсь на пол, как лягушка, и ползком пробираюсь к следующей лестнице – уже широкой, главной. Держусь как можно ближе к борту. Мне всегда нравилась эта база за свои удачные ограждения. Мы ещё обсуждали как-то с Франко, что в случае тревоги придётся прятаться за ними и маскировать турели между стыками металлических пластин: угол обзора меньше в три раза, зато и вероятность того, что их быстро уничтожат, гораздо ниже. Вторая «Фаланга», подобранная у Флоренса и закреплённая на боку, скребётся о стыки плит. Я проползаю уже мимо второй фразы «Будьте осторожны!», которые расклеены на внутренней стороне бортика через каждые пять метров, и вспоминаю, что нам говорили во время проверочных тревог. В случае попытки захвата базы с позиции АА-1 – под этим шифром скрывалось транспортное депо за соседним зданием – третий уровень закреплён за нашими девочками. Но для меня он кажется пустым. То есть фантомы либо уже в бою, либо притаились под маскировкой у спуска. Вот они порадуются, глядя на резво шевелящего бёдрами инженера. Хотя им, конечно, не до веселья. На втором уровне столь же жарко, сколь тихо на третьем. Здесь не надо пресмыкаться по полу, потому что это приёмное помещение, закрытое стенами с трёх сторон, и прятаться от снайперов сбоку нет необходимости. Ещё на подходе («подползе») я слышу тяжёлое громыхание Атласа, звуки перестрелки и крики. Вскоре я вижу всё это своими глазами: огромную машину в окружении штурмовиков и центурионов, рассыпавшихся по укрытиям. Не скрываясь, шли лишь собственно управляемый робот и тройка медленно наступающих стражей. Среди них должен быть и один мой товарищ, но со спины и в броне я не могу его отличить. Меткий вражеский выстрел попадает в смотровую щель одного из них, и я лишь надеюсь, что падающее тело принадлежит не моему знакомому. Белый щит накрывает убитого, как покрывало. Атлас изготавливается для нового выстрела из ракетницы и стреляет, а я наконец вижу альянсовцев. Поблизости от открытой стороны помещения лежит груда осколков осыпавшейся витрины. И трупы, будто побросанные детьми куклы. На многих из них – бело-жёлтая броня. Пожалуй, на большинстве. Пока что наше преимущество лишь в обороне точки. Стоит врагам прорваться внутрь ещё на один уровень – и наше контрнаступление превратится в бегство. Я перебегаю от одного убежища к другому вовремя: позади разрывается осколками граната. Несколько попаданий по броне незначительно снимают мне защиту. – Феликс, быстрее, – гудит координатор. Ой, да уймись, без тебя туго. Справа возникает красный луч, и мелькает во вспышке взрыва «Хищник». Мститель. Молодец, милая, хорошо замаскировалась: я не заметил, что занял чужое укрытие. Ничего, уж с ней-то поместимся. Если «наши девочки» – это фантомы (и ещё, по слухам, некий Ленг), то мстители – это «милые девушки». Хрупкие, нашпигованные имплантатами женщины, жутко чувствительные к перегрузке и абсолютно бесполезные в ближнем бою. Обычно их сопровождают штурмовики или центурионы, но эта была одна. Видно, отбилась от эскорта. Мститель замечает меня, спрятавшись перезарядить винтовку. Хлопает дружественно по руке, не замечая, видимо, уделавшей броню крови, и я понимаю, что это Консуэло – девушка с красивым, но старомодным именем. Удивительно, что она узнала меня. Я коротко салютую ей и отворачиваюсь, расстреливая из пистолета одного из альянсовцев, подобравшегося совсем близко к Атласу. У тех, кто пытается очернить нас, в особом ходу байка о мстителях: мол, несчастным ампутируют один глаз для увеличения меткости. Это полная хрень. Но Консуэло – исключение, у неё действительно нет левого глаза. Правда, лишилась она его отнюдь не в «Цербере». Здесь ей только поставили заменяющий имплантат. Я перебегаю от укрытия к укрытию и, наконец, прячусь за правой опорой остановившегося Атласа. Выглядит он неважно: листы оболочки в некоторых местах отпали, и обнажённые внутренности дымятся. Один из оставшихся стражей, зажав кого-то в углу, расстреливает его из «Когтя». Второго не видно, да мне и не до того. Пока я активирую инструментрон и анализирую состояние машины, с боков меня прикрывают центурионы. Всё плохо. Полностью сняты щиты, да и сама броня уже значительно повреждена. – Я не уверен, что оно стоит того, – честно признаюсь я координатору. Тот молчит. Выглядываю с целью оценить обстановку. Впереди что-то странное: никакого движения, несколькосекундное затишье. Я успеваю рассмотреть куски взорвавшейся у самого выхода турели и валяющийся под ногами М-358. Ещё мне кажется, что я замечаю в дневном свете отблеск острого меча. А потом вижу золотящийся в лучах щит, которым один из альянсовцев откидывает фантома. Бьёт наугад, но попадает, и одна из наших девочек отлетает под ноги Атласу уже без маскировки. Её тело подёргивается, как от электрического разряда. Что это? Новые бойцы? Альянс посылает на нашу базу лучших? Что, чёрт возьми, происходит? «Цербер» – организация перестраховщиков. Гриф секретности здесь можно увидеть на собственном кале. Ты знаешь только то, что касается твоей работы. Поэтому мне неизвестно, что скрывается на верхних уровнях, которые мы так яростно защищаем… которые мы так неумолимо сдаём. Синеватый свет вокруг Атласа предваряет оглушительный характерный взрыв. Ещё и биотики. Я даже успеваю ворчливо подумать, что машина и без того на ладан дышит. Мне не требуется проверка программ, чтобы оценить её состояние. Мой вердикт: всё хуже, чем плохо, потому что… Потому что взрыв нашего собственного робота откидывает меня и ещё нескольких союзников, и так крепко прикладывает об одну из колонн, что на ноги я поднимаюсь вслепую, с трудом держась за неё. В меня направлено чьё-то оружие, и выстрелы пробивают уже броню. Я не знаю, имеет ли смысл прятаться, но захожу за укрытие, тяжело приваливаюсь к нему спиной. Потерять Атласа – не значит проиграть бой. Но защита уже ослаблена, а боевой дух подорван. Интересно, будут ли у координатора указания на этот счёт? – Всем отрядам, – тут же раздаётся его ровный голос. Это уже не внутренняя линия инженеров, а общая. – Командую: защищать третий уровень, во что бы то ни стало. Повторяю. Всем отрядам… – Ты вообще в курсе, что происходит? – ору я, хотя знаю, что он не ответит. И понимаю тут же: в курсе. Вижу, будто со стороны, нашу окружённую Альянсом базу, засевших в соседнем здании снайперов, прорывающих оборону сектора солдатов, выполняющих приказ захватить один из штабов «Цербера». Руководство, учёные, исследователи уже забрали те данные, которые могли. Потому слова координатора и звучат снова так спокойно: он ведь среди них, успел эвакуироваться и сесть в шаттл с другой стороны комплекса. И догадываюсь, что сейчас произойдёт. Им, видимо, нужно ещё несколько минут, чтобы взлететь. За это время я вижу, как очередная граната взрывается слева от мстителя по имени Консуэло, как раз в её слепой зоне. Я кричу, но она меня не слышит. Красный луч резко прыгает в сторону, а лёгкое тело врезается в стену. Но я ошибаюсь: им понадобилось даже меньше одной минуты. Цепочка взрывов начинается, видимо, с верхнего, седьмого уровня. Пока что они звучат отдалённо. Вскоре начинает громыхать заметнее. Трясутся стены. Взрыв, ещё один, ещё. Пятый уровень, четвёртый… Где-то там вспыхивают и плавятся наши с Франко турели. Когда цепь дойдёт до третьего, потолок базы обрушится и похоронит как своих, так и чужих. И тут уже не важно, на чьей ты стороне: церберовцы будут погребены с альянсовскими в братской могиле. Он уже мёртв, а я ещё нет. Счастливчик. Колонна трескается и осыпается мне на голову.