Экотон

Эйджи мечтал об этом всю жизнь. Ну или большую часть жизни. С того самого момента как понял, что питает к брату совсем не братские чувства. С тех самых пор, когда его присутствие рядом стало не просто семейным времяпрепровождением, а чем-то большим для самого Эйджи. Каждая минута, проведенная вместе была на вес золота, даже несмотря на то, что они с Эйичи жили вместе. Эйичи был для него всем: опорой, поддержкой, человеком, с которым можно было поделиться любыми переживаниями. Любыми, кроме самого сокровенного. Потому что в то же время, вместе с любовью, в душе Эйджи поселилось и другое чувство. Страх. Боязнь, что, если он раскроется, их отношения с братом могут измениться, что больше не будет той идиллии, которой он так дорожил. И он ждал. Пряча свои чувства, скрывая и сгорая от ревности к любой подружке брата. Он пытался побороть в себе эти чувства, но они, словно насмехаясь над ним, лишь крепли день ото дня. Пока, наконец, он не признался под натиском обстоятельств. Не выпалил то, что так давно и прочно засело в его душе, пока не поцеловал брата не братским поцелуем. Он думал, что все кончено, что они никогда уже не вернутся к прежней жизни. Так и получилось, за тем лишь исключением, что Эйичи ответил на чувства Эйджи. Тогда младшему Отори казалось, что пол уходит из-под ног и мир вокруг перестает существовать. Он не мог поверить, боялся, что брат просто пошутил, хотя и понимал, что Эйичи не способен на подобного рода шутки. Во всяком случае по отношению к нему. Эйджи мечтал об этом большую часть жизни. О том, что они с братом начнут встречаться. И как только это произошло, Эйджи пришлось словно по новой знакомиться с братом. Ведь теперь Эйичи представал перед ним совсем в ином свете, том, который он показывал только своим партнерам. Эйджи узнал, что брат целуется властно, всегда ведя процесс, как истинный лидер. Узнал, что он достаточно импульсивен не только в жизни, но и в отношениях. Конечно, их обоих очень волновал вопрос нравственности, того, что подумают окружающие об этом, если узнают. Поэтому приходилось скрываться, от группы, от людей и, в первую очередь, от отца. Но это не мешало им, ведь в конечном итоге каждый из них понял, что нуждается в этих чувствах. И эта самая завеса тайны, привкус греха и запрета, словно подстегивали Эйичи на порой весьма безумные и опасные поступки. Он любил играть с огнем, ходить по самому острию лезвия, словно совсем не боясь оступиться или пораниться. Иногда это даже пугало Эйджи, ибо однажды подобные игры могли привести к весьма неприятным последствиям. Но он верил. Верил в брата и в то, что тот отдает отчет своим действиям. Он полностью доверял ему и позволял делать с собой все, что тот захочет и когда захочет. А, как оказалось, захотеть Эйичи мог действительно в любое время. Вот и сейчас, стоило только репетиции окончиться, а двери за последним из участников группы, не считая братьев Отори, закрыться, как Эйджи тут же оказался в объятиях Эйичи. — Нии-сан?.. — чуть удивленно прошептал он. — Ты же никуда не торопишься? — вот оно. Хитрые нотки в голосе брата, которые появлялись только в подобные моменты и которые возвещали о том, что, даже если у Эйджи и были какие-то дела, то ему следовало их тут же отложить. — Д-да нет... — чуть смущенно улыбнулся младший. И это было последнее, что он успел сделать перед тем, как быть вовлеченным в поцелуй в котором было больше звериного желания, чем нежности. Они уже успели переодеться из тренировочных костюмов в повседневную одежду, поэтому Эйджи вцепился в рубашку Эйичи, чувствуя, как напор его страсти постепенно оттесняет его к стене. Поцелуй прервался лишь тогда, когда парень почувствовал лопатками ее твердую поверхность. Он не был сторонником таких вот достаточно опасных игр, просто боясь возможных последствий, если кто-нибудь узнает. Но не мог ничего с собой поделать, вспыхивая как спичка от любых действий своего брата. Но, несмотря на замутненное сознание, он еще помнил, где они находятся. — А если кто-нибудь зайдет?.. — жалобно проскулил Отори-младший, плавясь под градом поцелуев в шею и нежные ушки. Руки брата, казалось, были везде, оглаживали его тело, уже нетерпеливо задирали футболку, касаясь оголенного живота, водили по спине, пояснице, скользили по бедрам. Словно один большой клубок чужих рук окутывал его, стараясь коснуться буквально везде, пройтись кончиками пальцев по всем эрогенным зонам, возбуждая запретные желания. — Не зайдет, — голос Эйичи был уже сбит. Он тяжело и чуть хрипло дышал, прижимая к себе своего любовника. А ведь еще совсем недавно был полон самообладания. — Но дверь не закрыта... — Я знаю, что отца сейчас нет в студии. Участники группы разошлись. Больше без стука никто зайти не посмеет. — Но... Но какое именно "но" он хотел возразить, Эйджи уже не знал. Повинуясь действиям Отори-старшего, схватившего его за плечи и мягко подталкивающего, он развернулся лицом к стене, которая, к его изумлению, оказалась вовсе не стеной, а широким окном, выходящим прямо на территорию перед центральным входом. Отори-младший вновь тихо заскулил, чувствуя, как тесно брат прильнул сзади, заставляя вжаться в прохладное стекло щекой. Он не знал, что нашло на брата, но, казалось, даже через одежду мог ощущать жар чужого тела, еще не успевшего остыть после тренировки, а сейчас разгоравшегося куда более сильным пламенем. Пламенем желания, которое так явно чувствовал младший ягодицами даже через ткань своих и чужих брюк. Настолько тесным был их контакт. Несмотря на свою прохладность, оконное стекло никак не помогало справиться с этим огнем внутри, никак не охлаждало, а вскоре и вовсе само перестало быть холодным, нагреваясь от частого и шумного дыхания Эйджи. В здании Raging Entertainment располагалось несколько репетиционных залов, разной площади, с окнами и без, и Эйджи порадовался, что данные окна хотя бы не были панорамными. Хотя сильно легче от этого не становилось. Потолки в здании были достаточно высокими, но второй этаж, на котором они находились, все равно не был слишком далеко от земли. Как хорошо, что рядом не проходила оживленная дорога, да и в целом здание было чуть отдалено от шума города большой прилегающей территорией с ровно стриженым газоном. И все же парню стало крайне неуютно. — Нии-сан... Может?.. — хотел было он предложить перебраться хотя бы в какое-то более удобное и менее приметное место, но брат, казалось, совсем его не слушал. Даже не думая останавливаться, Эйичи своими действиями заставлял забыться и отвлечься от ненужных переживаний. Его губы скользили по шее Эйджи, оставляя на ней влажные и чувственные поцелуи, теперь уже сзади, у самой линии роста волос. Он щекотал его кожу горячим дыханием, а затем начинал выводить витиеватые узоры самым кончиком языка, вводя в блаженный транс, но не давая до конца расслабиться, то и дело пуская в ход зубы, прикусывая нежную кожу в различных местах, оставлял ощутимые укусы на шишечке седьмого шейного позвонка. Лишь бы потом не было следов... — Ммх... Это всегда было очень странно и непонятно для младшего из братьев. С одной стороны ему совершенно точно, категорически не нравились подобного рода игры с огнем, опасные игры, которые мог устроить Эйичи, совсем не беспокоясь о возможных последствиях. С другой же стороны он понимал, что, если скажет об этом брату, тот вряд ли его послушает, слишком упрямым был по натуре и не привык отступать от своих желаний и поставленных целей. И в конце концов Эйджи сдавался, стараясь просто забыться в чужих ласках. Вот и сейчас он сдался, тяжело дыша и жмурясь от каждого нового укуса, тут же зацеловываемого губами брата. Сдался под ласками его рук, так по-свойски гуляющих под его футболкой, скользящих по вздымающемуся животику и уже нащупавших бусинки сосков и несильно прищипывающих их подушечками пальцев. — Мм! — прикусил он себе губу, чувствуя, как начинает дрожать тело мелкой ощутимой дрожью, а в животе тянет так сильно, что в какой-то момент становится даже неприятно. Но брат, словно почувствовав это, уже скользил одной рукой ниже, перемещая ее на пах парня и сжимая через ткань брюк и поглаживая ощутимую возбужденную выпуклость между его ног — Нии...-сан!.. И почему каждое его прикосновение так действовало на Эйджи? Почему он, даже несмотря на ситуацию, уже был настолько возбужден и сгорал от нетерпения и желания ощутить как можно больше. Может, он на самом деле очень испорченный, раз ему нравится такое отношение к себе и своему телу? Нет, конечно, у них с Эйичи было много очень нежных раз, полных любви, но ситуации подобные нынешней добавляли адреналина, который достаточно быстро ударял в голову, напрочь отбивая здравый смысл. А еще Эйджи чувствовал нетерпение брата, слышал, как тот хрипло и сбивчиво дышит ему в ухо, уже расстегивая его брюки и стягивая их сразу с бельем, освобождая его эрегированный член от ненужного плена, давая себе возможность коснуться его. И Эйджи буквально жаждал этого прикосновения, захлебываясь собственным рваным дыханием. — Хочу тебя... — прошептал Эйичи очевидное, и, словно прочитав мысли брата, обхватил член парня всей ладонью и начал ласкать его рукой. Его движения почти сразу стали достаточно ритмичными, ощутимыми, но то и дело сбивались на ласковые, почти нежные. Тогда кончики его пальцев двигались дразняще-медленно, почти невесомо, обводили головку, чуть царапали отверстие уретры, заставляя младшего уже не просто дрожать, а биться в сладостной агонии, покрываясь волнами мурашек и царапая оконное стекло ногтями. — Ммм..! Мхн! — сам же Эйджи осторожничал, стараясь не издавать слишком громких звуков, хоть и делать это было безумно сложно, прикусывая себе губы, которые вскоре оказались во власти губ Эйичи, развернувшем лицо брата, насколько это было возможно, к себе. Его язык глубоко и влажно хозяйничал во рту Эйджи, играл с его языком, а зубы изредка царапали чувственные губы. Вновь младший из братьев услышал звук расстегиваемых брюк. Он чуть вздрогнул, ощутив легкое прикосновение горячей головки члена Эйичи к своим ягодицам. И что-то в этом прикосновении было пошлое, самую малость грязное, но заставляющее собственное возбуждение приятно засаднить внизу живота с новой, куда более мощной силой. Особенно когда Отори-старший принялся легко покачивать бедрами, потираясь пахом о ягодицы Эйджи. А затем все прекратилось. Язык брата, его руки, его тело. Все исчезло так резко и неожиданно, что Эйджи опешил и вопросительно захлопал ресницами: — А?.. Он начал оборачиваться через плечо, желая увидеть Эйичи, но такой знакомый звук открывающейся крышки тюбика, вмешавшийся в шорох одежды за спиной, ясно дал понять причину столь резкой перемены и заставил несильно покраснеть, несмотря на то, что краснеть было уже поздно. — Нии-сан?.. Откуда?.. — изумился Эйджи, сжимая влажные от чужой слюны губы. — Захватил в раздевалке, когда переодевались. — А?.. Ты что, постоянно носишь это с собой?.. Но ответа не последовало. Зато вернулось тепло. Это нежное обволакивающее тепло его тела, его рук, одна из которых легла прямо поверх покоящейся на стекле руки Эйджи, переплетаясь с ней пальцами. Вернулись и губы, усмехнувшиеся на ухо: — Ну я же должен быть готов к любому повороту событий. Видишь, пригодилось. В этом был весь Отори-старший, просчитывая любую ситуацию еще до того, как она случилась. А может, он уже давно планировал что-то подобное? Об этом Эйджи подумает, а может даже спросит позже, обязательно, а пока он почувствовал, как брат коленом раздвигает его ноги, и помог ему, самостоятельно расставляя их настолько, насколько позволяли спущенные брюки. — Ах! Пальцы у Эйичи были прохладные и скользкие от смазки. Малоприятное ощущение, равно как и весь процесс подготовки. Но неприятное лишь до того момента, когда пальцы внутри не нащупают то, от чего все тело мгновенно пробивала дрожь предвкушения, заставляющая несильно податься назад в желании почувствовать это прикосновение снова, а с губ начинали срываться куда более несдержанные стоны. Сегодня Отори-старший не утруждал себя слишком долгой подготовкой, тем не менее убедившись, что брат успел привыкнуть к нему достаточно хорошо. Практически сразу введя два пальца, он растягивал его и ласкал, параллельно прикусывая мочку его уха и то и дело шепча что-то, какие-то слова, которые пролетали куда-то мимо затуманенного сознания Эйджи. Парень не знал, когда успел испортиться настолько, что в какой-то момент поймал себя на мысли, что ужасно хочет продолжения, хочет всего Эйичи, без остатка, принять его в себя, чтобы приятно было не только ему, но и брату. Поймал себя на мысли. что не будет удовлетворен одними пальцами. И Эйичи не заставил себя долго ждать, выскальзывая из тела Эйджи и заменяя пальцы головкой члена, упершегося в теперь уже подготовленное отверстие. Это всегда было больно. Не смертельно, терпимо, во многом благодаря смазке, но все же все то время, что брат сантиметр за сантиметром входил в его тело, Эйджи не мог назвать стопроцентно приятным. Хотя неприятные ощущения и граничили с какими-то тягучими и вязкими ощущениями, заставляющими тело вновь покрываться толпами приятных мурашек. — Нии-сан... Кххх... Ах! Ммм! Брат начал коротко двигаться еще не войдя до конца, помогая себе легкими покачивающимися толчками. Эйджи уперся лбом в стекло, давно успевшее запотеть от его дыхания и не сразу его сознание и расфокусированный взгляд дали ему понять, что он видит машину. До боли знакомый черный лимузин подкатил почти к самому парадному входу в здание Raging Entertainment. Водитель тут же выскочил со своего места и, просеменив вокруг длинного автомобильного корпуса, распахнул дверь человеку, сидящему на заднем сидении. Лишь когда оттуда вышел Рейджинг Отори собственной персоной, Эйджи, чье сознание уже почти перестало получать связь с реальностью, понял, что это была их семейная машина. — Нии-сан... — но в ответ послышалось лишь хриплое "Хорошо...". Сердце, и без того колотящееся как бешеное, и вовсе забилось словно в агонии. Несмотря на толчки, и рвущиеся из горла стоны, парень выпрямился, желая всмотреться, действительно ли человек, стоящий сейчас практически под самым окном, возле которого они с братом так самозабвенно предавались любви, является их отцом. Но сомнений быть не могло. Его пальто, его сигара, которую он решил закурить, пока еще находясь на улице, его шляпа с широкими полями — единственное, что по-настоящему защищало их с братом от отцовского взгляда, ведь стоило ему только поднять голову... Эйджи тут же пригнулся, чувствуя, как все внутри сковывает ужасом. — Нии-сан! Ах! Там отец! Мххх! — Знаю, он всю жизнь тут стоял... Расслабься... — не прекращая толчки, ставшие уже чуть более ритмичными, отмахнулся Эйичи и не сразу до младшего Отори дошло, что он, видимо, имеет в виду статую Рейджинга Отори, возвышающуюся на территории студии чуть поодаль. — Ты не понял! Мм! Там отец! Аа... Нам надо остановиться! И Эйичи действительно остановился, шумно сглатывая и с интересом чуть выглядывая в окно. — Черт, — выругался он, явно не ожидая такого поворота событий. — Он же уехал, какого черта вернулся так быстро. Тц! — Давай остановимся, пока не поздно... — буквально взмолился Эйджи. Он ощущал, как сильно сжал брата, но ничего не мог с собой поделать. — Пожа... Ааа! Нии-сан! Вот только Эйичи, кажется, был совсем иного мнения. Перехватив брата за лоб, он прижал его голову к оконному стеклу как можно ниже и возобновил движения, тесно прижавшись сзади, тоже сильно наклоняясь, чтобы быть как можно менее заметным для кого-либо на улице. Ладонь брата, выставленная между окном и лбом Эйджи, смягчала толчки и препятствовала тому, что Отори-младший попросту будет биться головой о стекло, вызывая этим ненужный шум. — Нии-сан! Аах! — испугавшись собственных стонов, парень тут же сам зажал себе рот рукой. — Прошу... Давай не... Договорить ему не дала рука Эйичи, опустившаяся на его член и сразу же словившая нужный ритм ласк, быстро, так быстро и так невероятно горячо. — Да плевать! И на старика плевать! — азартные нотки в голосе Эйичи пугали, но Эйджи понимал, что абсолютно бессилен, кажется, он не сможет переубедить брата, как ни пытайся. Он сжался в комочек, боясь проронить хоть один лишний стон, пусть и понимал, что на улице его скорее всего не будет слышно и мысленно просил, чтобы все побыстрее закончилось. Почему? Почему все сложилось подобным образом? Это было так... Ужасно и хорошо одновременно. Эйджи все еще видел отца, стоящего у порога здания и что-то набирающего на экране смартфона, но с каждой секундой его силуэт становился все более размытым под натиском неизменно накатывающего наслаждения. Страх смешался с адреналином и это чувство, вкупе с сильным возбуждением давали такой букет эмоций, что на глазах невольно начали выступать капельки слез, просто от переполняющих чувств. Наверное, со стороны могло показаться, что Эйичи попросту насилует родного брата, но нет, Эйджи было хорошо. И страшно. Но вместе с тем и безумно хорошо. Толчки стали совсем уже безумными, быстрыми и рвано-хаотичными, непременно приходящимися на самые чувствительные точки, и в какой-то момент, растворяясь в них, Эйджи упустил момент, когда отец успел уйти из поля его зрения, видимо, войдя в здание. Можно было немного расслабиться и принять чуть более удобную позу и даже позволить себе дышать чуть громче и стонать чуть отчетливее. Рука на его члене двигалась так же неистово и Эйджи понял, что долго так не протянет. Либо кончит, либо потеряет сознание. Либо и то и другое. Но его снова отрезвило. На этот раз коротким звуком колокольчика, возвестившем о том, что на этаж приехал лифт. — ...По-моему я ясно выразился, что не заинтересован в этом предложении. Какого хрена я должен тратить свои силы на столь бесполезный проект! — послышался из коридора громогласный голос отца. Судя по всему, он разговаривал с кем-то по телефону. Эйджи кинуло в холодный пот, он широко распахнул глаза и молча вцепился в руку Эйичи, призывая его остановиться. Они замерли, словно два изваяния, боясь пошевелиться, буквально оцепенели от ужаса. Кошмар. Они точно не успеют одеться. Особенно когда тело не желало двигаться, скованное страхом. И ведь даже спрятаться негде, репетиционный зал был комнатой о четырех стенах, где единственными предметами мебели являлись несколько стульев. — А, эти оболтусы уже закончили репетицию. В следующий раз заставлю лоботрясов тренироваться до потери пульса. Но к их счастью, голос отца, приблизившись, начал удаляться дальше по коридору, в противоположную от лифта сторону: — Так вот. Или вы мне предоставляете нормальный сценарий с интересной идеей, или сами жрите свои бумажки! Мое агенство не намерено... Эйджи колотило. От всего и сразу. Он чувствовал, что готов расплакаться. Из горла то и дело вырывались неопределенные звуки, похожие на сбивчивое хныканье. Он не мог поверить, что им повезло и отец, видимо, довольствовавшись отсутствием музыки, не стал проверять репетиционный зал. Если бы он это сделал, его взгляду предстала бы весьма пикантная картина того, как один из его сыновей вжимает в окно второго его сына. Отори-младший боялся даже подумать, что тогда бы было... — Эйджи... — голос Эйичи звучал расстроено и виновато, но чувствовалось, что возбуждение не успело покинуть его. Впрочем, чем сильнее отходил от шока сам Эйджи, тем сильнее понимал, что и сам хочет продолжения. Просто закончить все и поскорее уехать домой. Несколько долгих секунд им потребовалось для того, чтобы привести свои мысли в порядок после произошедшего. Наконец, справившись с бушевавшими внутри чувствами, Эйичи поинтересовался: — Я могу..? — Нормально, продолжай... — Отори-младший не хотел, чтобы Эйичи подумал, что он не хочет его. Ведь он хотел, сильно. Просто... Просто пережитый шок очень подействовал. Но, все хорошо, что хорошо заканчивается?.. Видимо, Эйичи больше не мог терпеть, находясь так же на грани, как и его брат. Им обоим смертельно нужна была разрядка, поэтому Отори-старший возобновил движения, сразу же набирая темп, который они держали ранее: быстрый и рваный, безумный. — Ааа.... Аааа... — Эйджи не позволял себе стонать громко, но все-таки короткие стоны то и дело срывались с его губ. В конце концов, если отец окажется где-то рядом, они скорее всего его услышат. Возвращаясь к прерванному акту, Эйичи практически рычал на ухо младшему брату, быстро двигая бедрами навстречу. Рукой, которая все еще покоилась на лбу парня, заставил его буквально сложиться пополам, сильно выгибаясь назад, прижимая его затылок к своему плечу и вжимая животом все в то же оконное стекло. Теперь было так легко целовать его запрокинутую шею, кусать ее, стараясь не делать этого слишком сильно, дабы не оставить следов и засосов, хотя безумно хотелось. Эйджи не знал, было ли виной невероятно сильное возбуждение или огромный выплеск адреналина, но испытываемый оргазм был настолько сильным, что у него действительно начали подкашиваться ноги, и, если бы не Эйичи, он бы точно упал. Его тело трясло словно в лихорадке, так сильно, как никогда прежде. И он чувствовал, что брата трясет так же. На нижней губе выступила кровь от того, как сильно Эйджи сдерживал громкий крик, кончая от ласк родного брата. Как это часто бывало, Эйичи кончил мгновением позже, не выходя из чужого тела и Отори-младший готов был поклясться, что чувствует, как влажно и липко стало внутри. А еще так тепло... Тепло разливалось по всему телу. Взмокшие и уставшие, они готовы были повалиться на пол, но все-таки дали себе пару минут на то, чтобы отдышаться, тесно прижимаясь друг к другу и мелко дрожа, после чего Эйичи с влажным звуком вышел из тела брата. Безумно не хотелось возвращаться в реальность. В этот мир, где им вновь придется делать вид, что ничего не было, что они обычные братья. Хотелось просто раствориться в чужих объятиях, уткнуться в грудь Эйичи и лежать в обнимку целую вечность. Не хотелось в этот мир, где придется убегать от родного отца. К слову об этом. Теперь им нужно было действовать предельно осторожно и тихо. Наскоро одевшись и приведя в порядок себя и репетиционный зал, братья Отори бесшумно выскользнули в коридор, а далее — вниз по лестнице, не используя лифт, дабы не вызвать лишнего шума. В здании было удивительно немноголюдно, что очень сыграло на руку. Они не собирались прятаться и передвигаться на цыпочках, не боялись встретить кого-то, но все-таки при меньшем количестве людей вокруг было спокойнее. Эйичи натянул на себя привычный уверенный вид и шел к выходу, а далее и к машине целенаправленно. Эйджи же смущенно семенил рядом, активно отгоняя от себя еще свежие воспоминания о том, что произошло буквально только что этажом выше. Он не знал, следует ли ему обидеться на брата, ведь в конце концов все закончилось хорошо. Но если бы нет?.. Впрочем, тогда ему бы точно было не до обид. Домой ехали молча. Эйичи сам сел за руль, отказавшись воспользоваться услугами водителя, и всю дорогу сосредоточенно смотрел перед собой, не проронив ни слова. Каждый из них думал о чем-то своем и делал какие-то выводы из пережитой ситуации. И все бы ничего, если бы Эйджи не размышлял о том, что в конечном итоге ему очень понравилось это внезапное, дикое и очень страстное действо, как бы страшно ни было в процессе. И все-таки хотелось поговорить с братом, сказать, что впредь делать что-то столь безумное не стоит. Но Эйичи, кажется, и сам понимал это, и, как только они переступили порог дома, обнял Эйджи. — Прости.. — прошептал он тихо, утыкаясь подбородком в макушку брата. И Эйджи не мог не простить. Он обязательно простит его и в этот раз, и в следующий, если тот вновь удумает что-то подобное. Эйджи большую часть жизни мечтал о том, что они с братом начнут встречаться. И, мечтая об этом, еще не знал, с какими трудностями ему придется столкнуться в процессе. Но знал, что в семье Отори нужно быть готовым ко всему.