***
Некоторое время они так и жили одни в пещере. Токен иногда улетал, чтобы удостовериться, что их никто не ищет, а возвращался всегда с водой и чем-нибудь съестным. Эльф все еще не верил, что дракон не хочет его убить. По вечерам они сидели у входа в пещеру, глядя в небо, эльф считал звезды, силясь вспомнить хоть что-нибудь о себе, а дракон в свою очередь рассказывал ему о времени, проведенном в заточении, и том, что было прежде. Со стороны их жизнь могла показаться идиллией, но это было не так. — Почему меня не ищут? — спросил эльф, только что вернувшийся с нижнего яруса пещеры, где приводил себя в порядок в холодных водах подземного озера. — Почему не ищут тебя? Ты же беглый пленник. — А ты хочешь, чтобы нашли? — отозвался Токен, глядя на эльфа большими от удивления глазами. Эльф задумался, да так крепко, что ничего в итоге не ответил, спешно переключившись на дела более насущные. Такие как отсутствие нормальной одежды, например. — Я хочу спуститься в долину. Ты говорил, там есть поселение. Возможно, они помогут мне. Токен хотел сказать, что не был бы так уверен, но с другой стороны эльфу, который не только не вспомнил своего имени, но и не придумал нового, нужны были доказательства того, что он не пленник и что дракон не собирается причинить ему вред. — Хорошо, — согласился Токен, мысленно добавив, что будет рядом.***
И он действительно наблюдал с высоты скалы, внутри которой была их пещера. Он следил за тем, как эльф, укутавшись в остатки своего некогда белоснежного одеяния, припрятал жезл и отправился в долину. Его путь должен был пролегать вдоль горной реки до самой низины и вверх. Чтобы оказаться в поселении, нужно было спуститься с холма. Но неладное творилось уже у его подножья. Когда-то там была бойня. Не так давно, судя по тому, что еще не все останки истлели. А в самом поселении почти никого не осталось. Только выжившие из ума старики, их увядающие дети да темные колдуны и ведьмы. И чужаков они не любили. Токен видел, что эльф спустился с горы, но также он видел, что он пошел в обход, по малому хребту. Он решил сократить себе путь, пропустив, возможно, самое явное предупреждение не заходить в поселение и не совершать ошибку.***
Эльф ступил на чужие земли, уже предчувствуя опасность и исходящую от всего этого места угрозу. Поселение казалось вымершим, но эльф чувствовал, что живые здесь еще есть. Он шел по главной улице до уже не действующего фонтана, но никто не вышел ему навстречу, никто не попался на пути. Остановившись в самом центре поселения, эльф осмотрелся и, заприметив вывеску таверны, направился туда. Толкнув тяжелую деревянную дверь, он оказался в полумраке пропахшего хмелем помещения. Внутри никого не было, если не считать хозяина, с безразличным видом протирающего стойку. Эльф спустился по лестнице, неслышно ступая между столов, и подошел к стойке. — Мест нет, — мрачно изрек хозяин таверны, даже не подняв на вошедшего взгляд. Эльф оглянулся, осмотрел пустые столы и слабо пожал плечами. — Я лишь хотел спросить... — Убирайся отсюда, чужеземец, пока цел. Здесь не любят пришлых, — предупредил хозяин, смерив эльфа недобрым взглядом. — Мне лишь нужна новая одежда. И немного еды. Больше ничего, я не задержусь надолго, — попытался оправдаться эльф, но это не возымело успеха. — Никто не продаст тебе ни куска ткани. И даже крошки со стола ты не удостоишься, чертов прислужник Львиных Сердец. — Я не... — начал было эльф, но, увидев, что хозяин таверны держит в руках нож для разделки мяса и смотрит на нашивку на плече так, будто уже готов прирезать ее обладателя, осекся. — Чужакам здесь не место! — повторил хозяин еще раз. Эльф попятился назад, стараясь не выпускать нож из виду. Под ободранной мантией, служившей ему накидкой, он сжимал рукоять жезла, готовый в любой момент пустить его в ход. Выскользнув на улицу, он остановился, прижавшись спиной к двери. Немногочисленные жители поселения стояли полукругом, наставив на эльфа вилы, косы и серпы. Некоторые держали в руках проржавевшие от времени, покрытые зазубринами мечи, у магов светились навершия посохов. — Я уже ухожу, — заметил эльф, но ему и шагу ступить не дали. — Ты не выйдешь отсюда, остроухий! — рявкнул кто-то из толпы. — Никто не уйдет отсюда живым. — Я не желаю вам зла, мне всего лишь нужна одежда и немного еды. — Тогда зачем ты принес с собой оружие? — спросил немолодой, но все еще крепкий и статный мужчина. Эльф нахмурился, сильнее сжав пальцы на рукояти. Он не знал, как ему сражаться. Если верить дракону, он был целителем, а целители не могут убивать. По крайней мере, истинные целители. — Это не оружие. Мой жезл... он для того, чтобы спасать жизни. — И что же жрец забыл в наших краях? — продолжил спрашивать все тот же мужчина, вероятно, бывший кузнецом. — Сбежал. — Дезертир? — спросил мужчина с кривой презрительной усмешкой. — Нет. Я бы не отступил. И ни за что не бросил свой отряд. Я... — эльф запнулся, пытаясь припомнить все, что рассказал ему Токен о рыцарях и Легионе Штормов, чтобы подобрать правильные слова, — пересмотрел жизненные позиции. И понял, что не могу принять ни одну из воинствующих сторон. И те, и другие поступают неправильно. Я не могу быть одним из них. — Ладно, — мужчина первым отвел свое оружие и отступил на шаг, за ним нехотя последовали остальные, но недоверия меньше не стало, эльфа по-прежнему готовы были разорвать на части в любую секунду, если только он даст повод. — Что тебе, говоришь, нужно? — Новая одежда и немного еды. — Сейчас урожайное время. В низине найдешь ягоды и фрукты, наловишь рыбу и, может, полакомишься крольчатиной, если удача тебе улыбнется, — мужчина махнул рукой в сторону, откуда пришел эльф. — Одежду можешь снять с трупов. Им она больше не понадобится. И не суйся сюда больше. Кем бы ты ни был. Хоть жрецом, хоть воином. Хоть рыцарем, хоть убийцей. Здесь тебе не место, запомни это, эльф. Мужчина кивнул, и люди расступились, позволяя эльфу уйти. И он пошел, не оглядываясь, хотя чувствовал спиной пронизывающие, полные ненависти, холодные взгляды. Он думал о том, что, пожалуй, Токен не солгал, сказав, что эльф сам поменял отношение к Львиным Сердцам, приняв решение помочь пленнику.***
Токен, который все это время наблюдал за эльфом и готовился в любой момент вмешаться, облегченно выдохнул и вернулся обратно в пещеру. Прежде, правда, облетев окрестности, чтобы убедиться, что они все еще могут считать себя в безопасности. Когда он вернулся, то занялся разведением костра, сменой подстилки и попыткой приготовить еду. Он привык жрать свою добычу сырой, но эльфу от такого могло стать дурно, поэтому дракон дышал на мясо огнем или только коптил в дыму. Иногда эльф запекал его в углях или жарил на костре, но для дракона такие действия были слишком сложны — огромные лапы не давали выполнять мелкую работу, только хватать и давить. — Почему ты не сказал, как меня зовут? — эльф возник рядом совершенно бесшумно, так что дракон едва не поперхнулся своим же дымом, который старательно выдыхал на рыбу. — Ты сказал, мы были знакомы, но почему не назвал мое имя? — Почему ты спросил об этом только сейчас? — дракон, оставив свое занятие, с любопытством смотрел на эльфа, который стоял теперь во всем черном, и натертые до блеска пряжки многочисленных ремней, украшавших его новые одеяния, ловили отблески пламени. — Потому что увидел других людей и понял, что не знаешь, как представиться, если они спросят? Эльф кивнул, глядя на Токена не то озлобленно, не то огорченно. — Я не сказал, потому что понял, когда ты еще был без сознания, что ты больше не тот жрец, которого я знал. Ты больше не невинен и не светел, что-то переменилось внутри тебя, угасла надежда, надломилась вера. А значит, я не могу называть тебя прежним именем. Я подумал, ты сам скажешь мне, когда будешь готов. Эльф внимательно выслушал дракона, поднял руку к плечу, коснувшись пера, украшающего воткнутую в ухо серьгу, тихо выдохнул и подошел к огню. — Меня спросили, зачем я принес оружие, если не хотел причинить никому вреда, и я не сразу нашелся с ответом, — эльф сел на край хвойного лежака и осторожно провел рукой над огнем, чувствуя, как приятное тепло превращается в обжигающий жар. — Я сказал, что я жрец, что мой долг помогать и исцелять, но в душе я понимал, что это ложь. И, попроси они меня, я бы никого не смог вылечить. — Ты знаешь легенду о жрецах-воинах? — осторожно поинтересовался Токен, подвигая ближе к эльфу рыбу, которую он для него закоптил. — Возможно, знал раньше. Теперь и не вспомню, — отозвался эльф, не отводя взгляд от огня и не убирая руку. — Говорят, если в сердце жреца поселится сомнение, он утрачивает возможность исцелять, но при должной сноровке становится прекрасным воином и даже может дать фору магу, — высказался Токен о главной идее, приготовившись рассказывать дальше, если это заинтересует эльфа. — Продолжай, я хочу послушать, — эльф посмотрел на дракона и слабо ему улыбнулся. — Мне нравится слушать твои истории. Токен довольно прикрыл глаза и начал свой рассказ. Он получился долгим и запутанным, но Токен и не собирался закончить поскорее, ему хотелось, чтобы эльф уяснил главное: несмотря на то, что его исцеляющий свет угас, сам он не стал бесполезен и бессилен. Ведь там, где что-то умирает, всегда вырастает что-то новое, более сильное, более крепкое. Неискоренимое. — Научи меня сражаться, — попросил эльф, когда Токен замолчал, и в глазах его впервые за все время, прошедшее с их побега, заплясали отблески интереса.***
Поначалу было трудно, у эльфа не получалось справиться со своим же жезлом. Заточенный под исцеление, он никак не мог научиться попадать точно в цель. И прежде чем тренировки возымели хоть какой-то успех, эльф испортил множество импровизированных манекенов, собранных из прутьев и травы. Но со временем — ему потребовалось много месяцев — он все-таки смог обратить исцеляющий свет в карающий удар. Все там же, на поле битвы, где поверх старых трупов были навалены новые, эльф смог отыскать новый жезл, что изрядно помогло ему на пути становления воином. — Возьмешь меня сегодня на облет? — спросил эльф, когда Токен в очередной раз собрался на осмотр территории. — Если хочешь, — отозвался он, подставляя крыло, чтобы эльфу было проще забраться. — Удержишься? — Конечно, — эльф улыбнулся, погладив дракона по чешуе, и крепко ухватился за один из торчащих вдоль хребта шипов. — Всегда удерживаюсь. Токен усмехнулся, вспоминая их первый совместный полет. Тогда эльф едва не расшибся, соскользнув и на огромной скорости ринувшись вниз. К счастью, за время новой вольной жизни дракон полностью восстановил свои летные навыки, поэтому без труда поймал эльфа и даже ни синяка на его теле не оставил. Правда, с тех пор всегда спрашивал, уверен ли эльф в том, что удержится, и не нужны ли ему для пущего удобства сбруя и седло. На что эльф всегда отвечал отрицательно. Он даже помыслить не мог о том, чтобы снова заковать дракона, пусть и для собственной безопасности, о чем каждый раз и напоминал. В итоге это все превратилось лишь в подобие ритуала. Токен задавал вопрос, эльф отвечал, и потом они взлетали. Дракон и эльф так привыкли жить спокойно и свободно, что и думать забыли о том, что их может кто-то найти, что на поселение в долине может кто-то напасть, что так и не прекратившаяся война с Легионом Штормов может докатиться до их островка относительного умиротворения. И не только может, но и непременно докатится. А именно это и произошло. Армия надвигалась с востока, с другой стороны долины, там, где не лежали горы трупов, окутанные, как успел выяснить эльф, магией и поэтому не истлевающие, призванные служить предупреждением всякому, кто захочет подобраться слишком близко, кто захочет ступить на земли, свободные от служения кому бы то ни было. — Они подобрались так близко за такой короткий срок, — наклонившись к самой шее, чтобы дракон его услышал, крикнул эльф. Токен облетал территорию два раза в неделю и в прошлый раз не заметил никакой угрозы. Возможно, маги, присутствующие в отряде, хорошо прятали разбиваемый на ночь лагерь, чтобы не быть обнаруженными раньше времени. Теперь же, когда поселение было близко, никто не скрывался. — Почему они хотят напасть? — спросил эльф, и дракон кивнул на распростертое под ними поселение: все его немногочисленные жители уже выстроились перед стеной с нехитрым оружием на изготовку. Это могло бы вселить в надвигающуюся армию уверенность в собственном превосходстве, но трупы, усеявшие долину с другой стороны поселения, должны были убедить их в обратном. Даром что о трупах никто из них не знал. — Они идут под флагами Львиных Сердец, неужто станут убивать? — снова крикнул эльф, недоуменно всматриваясь вниз. Токен не ответил, лишь заложил вираж и завис в воздухе, паря и ожидая дальнейших действий. Армия не собиралась останавливаться. — Мы пришли с миром, — крикнул ее предводитель.— Если вы нам поможете, мы никого не тронем. — Убирайтесь отсюда, пока живы. На этой земле чужакам делать нечего! — крикнул все тот же мужчина, который говорил с эльфом. — Нам нужно восполнить запасы. И задать несколько вопросов. — Никто ничего не даст вам, а коль подойдете ближе — вас накормят железом, — предупреждающе зашипела одна из ведьм, шевеля крючковатыми пальцами и плетя заклинание. — Кому вы служите? — спросил предводитель, подъезжая ближе. — Никому! С тех пор как наших внуков и юных сыновей забрали на войну, мы никому не служим и никому не верим! — отозвалась ведьма, бросая пульсар в предводителя, но вовремя выставленный магический щит уберег его от удара. — Мы не враги, мы не хотим бессмысленного кровопролития, — заявил маг, выезжая из общей колонны и присоединяясь к предводителю. — Тогда убирайтесь прочь. Здесь вас никто не ждет. Даже целитель не получил от нас помощи, не получит и целая армия, — продолжала бесноваться ведьма. — Целитель? — на этот раз строй покинул остроухий воин. — О, любезная, скажи, где найти его? — Да вот же он, прямо здесь, — рассмеялась ведьма, указывая пальцем в небо, точнее на стремительно приближающийся силуэт дракона. Токен приземлился между жителями поселения и армией Львиных Сердец, эльф соскочил на землю и шагнул навстречу предводителю — человеку в сверкающих доспехах. — Токен? Это Токен? Боги, неужели это Токен?! — по рядам воинов пронеслась волна приглушенных возгласов. — Разворачивай коней и уводи своих людей, — эльф был настроен еще более решительно, чем негостеприимные жители. — Войне здесь не место. — А разве ты и твои друзья не пытаетесь учинить здесь войну? — спросил предводитель, поднимая забрало и пристально глядя эльфу в глаза. — Мы стоим на страже нашего покоя, и если за него потребуется убить, мы убьем, — ответил эльф, беря в руки жезл. — Что может жрец противопоставить первоклассным воинам? — выкрикнул кто-то из строя. — Подойди и узнаешь, — посоветовал эльф, и жестокая усмешка заиграла на его губах.***
Кто знает, что стало последней каплей, чья провокация оказалась решающей, но предводителем было принято решение вступить в сражение. Эльф все так же стоял рядом с драконом и не собирался подпускать армию к поселению и его жителям. Не то чтобы он испытывал желание защищать их, он в большей степени стремился защитить свой покой, но поскольку он был моложе и сильнее, он считал, что должен вступить в схватку, а не стоять в стороне, ожидая, что все разрешится без его участия. Он сражался неистово и ожесточенно, уворачиваясь от посылаемых в него пульсаров, огненных шаров и проклятий. Несмотря на то, что он мог бить издалека, он подпускал некоторых ближе к себе, а потом нападал, раня, но не убивая. Дракон помогал ему, прикрывая со спины, время от времени выдыхая пламя, отгоняющее наступающее войско чуть дальше. Эльф двигался ловко и стремительно, уворачиваясь от ударов и совершая молниеносные выпады. Сила света подчинялась ему, снова и снова оказываясь губительной, а совсем не спасительной и мягкой. Свет обжигал, испепелял, оставлял бреши в доспехах и глубокие раны. Эльф не чувствовал ни усталости, ни сожаления. Но чем дальше он заходил, тем больше отрывков из прошлого всплывало в его памяти, постепенно выстраиваясь во все более и более четкие картины. Вот он светлый, наполненный возвышенными идеями и уверенный в том, что спасения заслуживают все, покидает родной Листвилль, отплывая на корабле вместе с другими рекрутами и направляясь в сторону Вольной Гавани. Вот он получает свое первое задание у астролога Генри. Вот он впервые убивает гноллов, чтобы добыть у них взрывчатое вещество. Вот он знакомится с генералом Реджи Джонсом. Вот его отсылают в тюрьму, где он впервые встречает Токена — плененного десять лет назад дракона. — Я хотел спросить у тебя, может, ты знаешь? Чуть больше десяти лет назад, когда война была в самом разгаре, мою матушку, Ирриэль, похитил дракон из клана Темных драконов. Отец, отправившись на поиски, примкнул к отряду рыцарей Львиных Сердец, но с тех пор о них нет никаких вестей. Вспомнив об этом, эльф оступился, на мгновение потеряв контроль, и тут же поплатился за это — убийца полоснул его ножом по груди, оставляя саднящий след. Токен откинул убийцу, а эльф, слегка подлечив полученную рану, снова включился в бой. — Как тебя хоть зовут, герой? — Хеллеар. — Хеллеар! — услышал он крик и отдернул руку, отводя жезл от цели. — Хеллеар! Это же я. Твой брат. Хеллеран. Разве ты забыл меня? Эльф стоял над поверженным противником: светлые волосы, перемазанные в крови, голубые — чище неба — глаза, блестящие серебром доспехи, легкая аура света, окружающая его. Все это так контрастировало с ним самим. Темные волосы, почти черные глаза, черное одеяние, черная душа и темная аура. — Я не знаю, о ком ты говоришь, — ответил эльф не дрогнувшим голосом. — Если у тебя и был брат, он уже давно мертв. — Хеллеар, о чем ты говоришь! Вот же ты... Я искал тебя, брат. Я отправился в Гавань вслед за тобой, чтобы отыскать тебя, чтобы биться бок о бок с тем, кто всегда был для меня примером, поддержкой и опорой. Я хотел сражаться с тобой, хотел защищать, хотел, чтобы мы спасали людей. Но что же мы делаем, брат? Почему сражаемся друг против друга? Мы должны остановить это. Эльф смотрел на Хеллерана со смесью сочувствия и жалости. — Нас учили, что нельзя делить мир на плохое и хорошее, ведь главное — сосуществовать в гармонии. И каждая тварь, порождение света или тьмы — не важно, — заслуживает права жить. Нас учили, что мир можно спасти только любовью. Насилие порождает насилие, боль — ненависть и ярость. И только истинная любовь может спасти чужие жизни и души. Это очень сложно — любить тех, кто заставляет тебя страдать. Но если не любить, что им останется? — Для кого-то спасением может стать только смерть. — Именно поэтому нам стоит быть очень решительными. Убивать тяжело. Особенно тем, кто давал клятву исцелять и защищать любого, кто в этом нуждается, а не только так называемых «своих». Но бывает, что смерть — меньшее зло из возможных. Она приносит освобождение. Пусть и нашими руками, поднявшими оружие. — Хеллеар мертв. Ты обознался, воин, меня зовут Айриндэль, — ответил эльф, даже не задумавшись ни на секунду, хотя до этого мгновения он и не представлял, как его могли бы звать. — Чужакам здесь не место. Тебе стоило остаться в Гавани. — Гавань разрушена. Мы теперь везде чужаки. — Тем хуже для вас, ибо никто не посмеет нарушить священную гармонию. Не этому ли вас учили наставники? Если кто-то посягнет на покой, попытавшись пошатнуть чаши весов, находившиеся в равновесии, он незамедлительно должен будет заплатить за это своей жизнью. — Ты извращаешь нашу истину! Ты окрасил все светлое в темный! — крикнул Хеллеран, сдергивая латную рукавицу, чтобы утереть кровь с лица. — У каждого своя истина. И разве ты не знаешь, что нет ни светлого, ни темного, есть только серое, то есть гармония, — эльф поднял голову, оглядывая поле битвы и всех павших солдат. — Собери выживших и проваливай. Забудь сюда дорогу и другим запрети даже помышлять о том, чтобы прийти в эти края. В другой раз не спасется никто. Эльф отвернулся и пошел прочь. — Ты мог бы спасти... — Хеллеар попытался воззвать к светлым чувствам в душе эльфа. — Я уже спас. Свой покой. И сделаю это снова, если хоть кто-то сунется. Эльф, так ни разу и не обернувшись, чтобы еще раз посмотреть на устроенное им побоище, легко взобрался на спину Токена, и они полетели прочь.***
— Выходит, ты вспомнил, — спросил дракон, пока эльф, стоя по грудь в воде, смывал с его чешуи следы крови и залечивал полученные в бою раны. — Вспомнил, — согласился эльф, хмурясь, что могло значить лишь то, что он не хочет больше говорить об этом. Ни сейчас, ни потом. Никогда. Только дракон молчать не собирался, ему хотелось узнать кое-что. — Почему Айриндэль? — Ветер мне нашептал, — уклончиво ответил эльф, но, услышав в ответ насмешливое фырканье, все-таки решил пояснить: — «Рин» — это оковы, то, через что мы прошли, то, что удалось сбросить, от чего мы смогли отказаться. «Эль» — ястреб, символ свободы. То, что мы получили, когда смогли избавиться от оков. — А что же такое «Ай»? — Токен наклонил голову, внимательно глядя на эльфа. — Возглас, с которым я открыл глаза и обнаружил себя под боком у дракона, — эльф улыбнулся, шагнул ближе и, раскинув руки, прижался к боку Токена в попытке обнять. Немного помолчав, он добавил очень серьезно: — Спасибо тебе. — За что? — удивился Токен. — За то, что не оставил меня умирать под обломками. — Ты был слишком хорош для того, чтобы умереть так рано, — Токен усмехнулся, склонив голову и потеревшись мордой о макушку эльфа. — Я думал, что приведу тебя в рай, но совсем забыл о том, какой ад здесь на самом деле творится. Прости. — Не извиняйся, — эльф поднял голову, заглядывая дракону в глаза. — Знаешь, я кое-что понял. — Что? — Мы будем чужаками везде, куда бы ни пришли. На самом деле в этом мире ни для кого нет места. И еще я понял, важно не «где», а «с кем». Ты сумел показать мне рай, который находится в самом центре ада. А для кого-то и истинные райские кущи покажутся той еще преисподней. Все эти определения хорошего и плохого — сплошные условности. Но мне так спокойно с тобой, что я чувствую, что достиг гармонии, что пока все так, как есть, я счастлив. И я буду сражаться за это состояние с любым, кто посягнет на мой рай. Кто попытается отнять тебя. Токен видел, как эльф смутился и торопливо отвел взгляд. Это показалось настолько милым, что он оскалил пасть в подобии улыбки, а потом, положив эльфу голову на плечо, тихо-тихо произнес: — Ты был послан мне небесами, ты и есть мой рай. Я не оставлю тебя, Айриндэль.