На лезвии карандаша

Расплачиваться приходится всегда и за всё. За каждое слово, жест, за каждый шаг. Любой поступок влечёт за собой последствия, а последствия наших поступков есть самая непредсказуемая вещь на свете. Кто знает, чем может обернуться то или иное действие? Тем более необдуманный поступок. Нет, даже не так: особенно необдуманный поступок. Всё может быть: спасая собственную жизнь, можно лишиться её же. Защищая своё счастье, можно поплатиться своим сердцем. Никому не дано предугадать, что попросят взамен человеческой глупости боги, призванные поддерживать равновесие. В таком случае можно только одно сказать: как бы тяжела ни была ноша, всегда нужно идти до конца. Ведь не всегда расплата ведёт за собой страдания. Вопрос только в том, готов ли ты ко всему этому… Юноша спотыкался, скользя по склизкой глинистой земле, размытой дождями, но упасть ему не давали двое мужчин, шедших по бокам от него, удерживая за плечи. Его руки были связаны за спиной обрывками каких-то тряпок. Достаточно крепко связаны – кисти распухли и стали чуть ли не бордовыми от прилившей к ним крови. На левой щеке царапина, оставленная хлёсткой веточкой, от которой юноша не успел отшатнуться, левый кроссовок порвался, когда он споткнулся о камень, и «открыл рот», из-за чего ногу приходилось ставить очень осторожно. Трое мятежников шли впереди, двое по бокам от него и один сзади. Кирилла увели из дворца, не дождавшись конца битвы. Видно, решили, что он какая-то важная фигура или, на крайний случай, тот, кто может помочь захватить власть, вольно или не вольно. Ни тем, ни другим мальчишка не был, власть захватывать не умел и не собирался, поэтому вспоминал всех известных ему богов и молился. Умирать ему не хотелось. Хотя что ещё делать, кроме как взывать к богам, если тебя тащат по жиденькому лесочку, в котором даже спрятаться негде? Было очевидно, что просто так ему не отделаться. Он им нужен, иначе ему просто дали бы меч и заставили биться, доказывая, что он "на их стороне". Но нет же: вместо этого - совершенно сумасшедшая гонка по дворцовым коридорам уже со связанными руками и так и не проходящим ощущением острия лезвия, упершегося в кадык. Хотя это было бесспорно лучше, чем какой-либо другой исход этой ситуации. Парень не желал ни во что ввязываться, хотя бы по возможности, да только куда там: вляпался по самые уши. Вляпался и не знает, как выбраться. Шестеро сопровождавших его воинов молчали. Шёл отряд, всё время петляя в жиденьком лесочке; даже птиц, обычно голосивших на разные лады в кронах деревьев, там почти не было. Только коричнево-серая подстилка из прелых листьев, которая кое-где смешивалась с рыжей влажной глинистой землёй. Вода в таких местах даже в самую жару почти не испарялась и могла стоять достаточно долго, не давая расти никакой траве, кроме резучей осоки, да и то чахлой, слабенькой. Путь не был долгим: мятежники только немного углубились в чащу, чтобы их лагерь ну уж совсем в глаза не бросался. Хотя обнаружить их по дыму костров и шуму и так можно было без особого труда. Беда в том, что обнаруживать-то как раз было некому. Те, кто поддерживал Монарха, не то что об ответном нападении помыслить не могли - они еле-еле Дараас защищают. Правда, ходят слухи, что к ним в скором времени придёт подкрепление. Но пока это были всего лишь слухи... Кирилла, уже еле переставляющего ноги и запыхавшегося, вывели к широкой вырубке, огороженной бревенчатым частоколом. Едва она стала видна сквозь деревья, "охранники" юношу схватили ещё сильнее: боялись, что сбежит. Нет, такие мысли у Кирилла были, но шансов на побег с каждым шагом всё убавлялось и убавлялось. Во-первых, вывернуться из крепкой хватки двоих воинов уже было пропащей затеей, ровно так же, как и бежать по незнакомому лесу, который пусть и находился в черте города, но отнюдь не был таким уж маленьким. Во-вторых, даже если допустить поистине мизерную вероятность удачного побега, то... Побег-то этот куда? Дараас? Дворец, вычурно-красивый, с башенками и стрельчатыми окнами, в некоторых из которых даже сохранились пёстрые витражи… У юноши немного времени было на то, чтобы рассматривать архитектурные изыски: его тащили по пустым городским улицам. Окна домов были закрыты ставнями, кое-где даже заколочены. И никого. Вообще никого. Город словно вымер: те, кто не поддерживал ни ту ни другую сторону не рисковали выходить из собственных домов, наглухо запирая двери, не желая подвергать свою жизнь опасности. Это были те, которым всё равно, кто придёт к власти. И такие бывают. Нет, во дворец нельзя возвращаться. Там можно запросто лишиться жизни: кто знает, чем и когда закончится резня? Да и не пустит Кирилла никто обратно. Он предатель, хотя его в этом никто не обвинял. Только для того, чтобы почувствовать себя предателем, слов и не надо... - Пошевеливайся давай! - Юношу пихнули в плечо с такой силой, что он чуть не упал, в последний момент еле-еле сохранив равновесие. Теперь его уже никто не держал. Мужчины, шедшие по бокам от него, переглянулись и отпустили, теперь просто шагая рядом. Ни к чему уже это было: четверо мужиков, стоявших рядом с воротами, закрыли их створки и поставили одно бревно поперёк, вложив его в специальные скобы – такой засов выдержит многое… Вся территория лагеря – достаточно большая поляна, на которой плотными рядами стояли самодельные палатки: крупные шкуры, наброшенные на колья, иногда перетянутые грубыми верёвками, чтобы не сваливались при сильном ветре, наверное. Примерно посередине лагеря было вкопан столб, а рядом с ним - огромное костровище. Видно, местная кухня. Или не кухня, но что-то подобное. Четверо мужчин, которые вели юношу, быстрым шагом направились куда-то не говоря ни слова. Кирилл был пошёл за ними, но его остановили. - Куда?! – тот самый, который приставил меч к его горлу тогда, у библиотеки. Воин недобро сощурился и дёрнул пленника на себя, взяв того за горло. Юноша захрипел, но на этом его сопротивление и закончилось: руки связаны за спиной, и каждое движение отдаётся в них тупой болью, кистей он почти не чувствует – только сильную пульсацию крови от каждого удара сердца. А попытаться вывернуться кое-как... Ну уж нет. Лучше не злить этого ненормального. Тот явно хочет прикончить парня, его едва остановили тогда: ведь Кирилл мог быть полезен. А так бы он попросту валялся там, у дверей в Малую библиотеку, с перерезанным горлом. Как те мертвецы, которых юноша уже видел в первый день, проведённый в этом мире. - Я думал… - парень попытался ещё что-то промямлить, но его придушили ещё сильнее. У него покраснело лицо, в глазах начинало темнеть, а пальцы на горле всё сжимались и сжимались. – Кадык неприятно саднило, ногти мужчины впивались в кожу шеи, оставляя красные полукружья… - Молчать! Ты падаль. И жив только благодаря тому, что в твоей куриной башке вроде как есть какие-то ценные знания, - он недобро ухмыльнулся и разжал пальцы. Парень рухнул как подкошенный, расшибив колено о выступающий корень, только зашипев от боли. Ему было страшно даже пискнуть, когда, схватив за капюшон толстовки, мужчина подтащил его к этому самому столбу и бросил, пнув напоследок под рёбра. - А вот теперь давай-ка поговорим… Ну вот и началось...