Антон (17:34): Арсений Сергеевич, я задыхаюсь.
Не отправлено.
И правильно. Антон сидит на полу в пустой комнате, прижавшись спиной к холодной стене, и смотрит в экран телефона. Рядом с ним — около пятидесяти лепестков алой розы, которые он бездумно мнёт в руках, бутылка дешёвого коньяка и пачка сигарет. Он делает несмелый глоток, ощущая себя сломанной пластиковой куклой, с которой давным давно наигрались и просто забыли выбросить. Парень снова заходится в удушающем кашле, прижимает руку ко рту и, спустя пару мгновений, поднимает слезящиеся глаза и видит ещё два лепестка на своей руке. Если эту болезнь способны вылечить либо ответные чувства, либо исчезновение своих, то Антон скажет сразу: рано или поздно он задохнётся. Он больше не может смотреть на еду — в тарелку обязательно падает очередная горсть ненавистных лепестков, а от этого аппетит тут же исчезает. На парах он вынужден вечно прикрываться книгами и тетрадями, лишь бы виновник торжества не заметил. Арсений Сергеевич (16:55): Антош, всё в порядке?Антон (16:57): Конечно.
Арсений Сергеевич (16:58): Ты меня совсем тупым считаешь? Арсений Сергеевич (17:00): Антон? Арсений Сергеевич (17:05): Шастун, блять!Антон (17:13): Нет, не считаю, конечно. Всё хорошо, я чай себе делал)
Арсений, кажется, успокаивается и даже посылает улыбающийся смайлик. Тем временем, очередная бутылка какого-то пойла летит в стену, а паренёк глухо стонет. Неужели он даже не знает, что Антон терпеть не может чай? Шастун проводит всю физкультуру в туалете, сплёвывая алые лепестки, чуть морщась, ощущая, как шипы царапают шею изнутри. Он впивается ногтями в собственную кожу, словно надеясь, что это хоть на чуть-чуть заглушит внутреннюю боль. Антон — сломанная пластиковая кукла, у которой барахлят сразу все системы, из-за чего он вынужден повторять одно и то же слово раз за разом без возможности отключения. Может быть, если ударить его пару раз головой о что-то тяжелое, он сломается окончательно и замолчит? Арсений, несмотря ни на что, ему не верит и всё так же подозрительно поглядывает на своего ученика, когда тот вдруг начинает громко кашлять прямо у него на паре. Шастун же резко сгребает лепестки в охапку (сколько их, десять за раз?) и прячет в сумку. Глаза устремлены куда угодно, только не на преподавателя — ну не смотрите, они же слезятся, сука. Арсений Сергеевич (18:23): Я видел лепестки. Арсений Сергеевич (18:23): Я видел чёртовы лепестки, Шастун. Арсений Сергеевич (18:24): Ты мне, блять, когда рассказать собирался, придурок? Сука.Антон (18:26): Никогда.
Антон (18:26): Это из-за Вас.
Арсений Сергеевич в ту же минуту читает сообщение и... молчит. Ничего не отвечает и выходит из социальной сети. Похоже, куклу всё-таки заметили и выбросили — кому нужно неработающее барахло. Преподаватель был в этом общежитии миллионы раз и точно знает, где у его глупого, до невозможности глупого, студента лежит запасной ключ. Он заходит и, едва сбросив пальто, подбегает к Антону и заключает того в самые крепкие объятия, прижимая к себе так, будто если его отпустить, он рассыпется. — Я умираю, — шепчет Шастун, уткнувшись носом ему в шею, — простите, что так вышло. — Ты не умрёшь, — резко выдыхает Арсений, с ужасом в глазах осматривая комнату, полную алых лепестков. Его мальчик уже так отчаялся, что даже перестал их убирать. Преподаватель отстраняется и, мягко приподнимая пальцами подбородок паренька, говорит: — я люблю тебя. Я люблю тебя. Антон глупо улыбается, наивно ожидая, что ему сейчас станет легче. Но этого не происходит. Когда до него доходит, в чём причина, он тут же дёргается назад, едва не упав. — Не любите. Нельзя любить из жалости. И тут же падает на колени, громко откашливаясь, чувствуя, что контрольный выстрел уже скоро. — Ухо... Уходите, — сквозь кашель просит Шастун, отползая от Арсения, не прекращая активно жестикулировать, — когда Вы рядом только хуже. Антон приходит в себя спустя пару минут и понимает, что остался один. Он и правда ушёл.Антон (20:03): Простите.
Арсений Сергеевич (20:05): Дурак ты. Меня прости.Антон (20:05): За то, что не любите?
Антон (20:06): Так это я виноват, что люблю.
Антон (20:06): Спасибо, что хоть не ударили.
Арсений Сергеевич (20:08): Херню нести прекращай. Я тебя люблю. Может не так, как хотелось бы, но люблю. Арсений Сергеевич (20:10): Что делать будешь?Антон (20:16): Уеду в Воронеж на пару дней. Раз уж суждено сдохнуть, пусть сдохну в родном городе.
Арсений Сергеевич (20:16): Дурак. Антон сидит и пьёт коньяк, понятия не имея, как он собирается посреди учёбы сорваться в Воронеж. В один момент от Арсения приходит сообщение о том, что он его отмажет любыми способами, и Шастун снова проклинает идеальность этого человека и давится лепестками на протяжении уже семи минут.***
Как оказалось, в Воронеже воздух чище. В Воронеже приступы переносятся легче. В Воронеже нет Арсения. Арсений Сергеевич (14:43): Антон?Антон (14:55): Живой.
Он и правда живой, удивительно. Приступы сходят на нет, а его мать, кажется, даже не замечает изредка появляющихся в тарелке алых лепестков (впрочем, Антон старательно избавляется от любого палева). Ему легче. Кукла, кажется, не сломалась. Её просто нужно было завести заново.Антон (10:25): Арсений Сергеевич?
Арсений Сергеевич (10:27): Да, Тош?Антон (10:28): Ваши цветы — алые розы. Мне иногда интересно, какие бы были мои цветы.
Антон (10:28): Нет, я бы не хотел, чтобы по мне убивались. Просто интересно.
Арсений Сергеевич (10:29): А какие там цветы подходят под неуклюжего, но милого парня?Антон (10:30): Да ну Вас!
Прошёл месяц. Антон живой. Антон, чёрт возьми, снова учится дышать. В один момент, Шастун просто понимает, что не кашляет, что он вполне мог бы снова потянуться к сигаретам без риска задохнуться насмерть. Антон перелюбил?Антон (13:34): Арсений Сергеевич, а я, вроде, всё.
Арсений Сергеевич (13:35): Что значит всё?! Что такое???Антон (13:37): Переболел.
Арсений Сергеевич (13:38): Тогда возвращайся! Арсений Сергеевич (13:38): Я соскучился.Антон (13:37): Классно)))
Но Антон не вернётся. Причина — Арсений. Нет ничего проще, чем заново поджечь недавно угасшие чувства. А Шастун просто не готов переживать этот ад по новой.***
Арсений Сергеевич (19:26): Шастун? Арсений Сергеевич (19:26): Помнишь, ты про цветы спрашивал?Антон (19:27): Да... Только не говорите, пожалуйста то, о чём я думаю.
Арсений Сергеевич (19:28): Фиалки, Тоша. Арсений Сергеевич (19:28): Твои — фиалки.