Доверие рождает доверие. Латинская пословица
Киллиан Джонс любил море. Любил его искренне и всей душой, любил то, что таило оно в себе, любил его своенравный характер. Любил спокойную морскую гладь и бушующие волны во время грозы. Киллиан был достаточно ответственен и нетерпелив, чтобы выйти в море в любую погоду по первому зову короля, поэтому раз за разом отважно принимал любой вызов стихии. Команда шепталась. Одни говорили, что во всём была виновата женщина. Другие считали, что капитан Джонс просто одинок. Третьи думали, что он играет с судьбой, идёт по лезвию ножа. Киллиан не отрицал. Возможно, он и правда испытывал некую потребность приблизиться к тому, что могло его уничтожить. Единственное, что он мог заявить с уверенностью, – никогда, выходя в море, он не чувствовал себя одиноким. Корабль был его любовью, море – домом. Сколько себя помнил, он всегда мечтал плавать под парусом «Жемчужины королевства», поэтому, как только ему исполнилось тринадцать, он вслед за своим старшим братом Лиамом пошёл учиться в Королевскую морскую академию. А через несколько лет, когда король назначил Лиама капитаном «Жемчужины», Киллиан, преисполненный гордостью, плавал под командованием собственного брата в звании лейтенанта. Они бороздили моря, исследовали новые земли, останавливались в новых городах, смело сражаясь плечом к плечу, пока однажды Лиам не отправился на задание в одиночку. И не вернулся. От вновь нахлынувших воспоминаний становилось больно. Поэтому Киллиан поднялся из-за стола и направился прямиком к иллюминатору. Море сегодня было на удивление спокойно, на небе ни единого облачка, и лишь спустя время до Киллиана донеслись какие-то странные крики с борта корабля и приближающиеся к капитанской каюте шаги. Матрос вошел не постучавшись, да и выглядел он весьма встревоженным. — Капита-а-ан! — осипшим голосом произнёс он. — Простите, что ворвался к вам, капитан, но у нас проблемы. — В чём дело, мистер Нолан? — Там пиратский корабль, сэр, и он держит курс прямо на нас. — Зарядить пушки, поставить людей у моей каюты, если они вздумают вынести груз. Киллиан открыл ящик стола и достал оттуда маленький мешочек, на ходу положив его в карман. Всё-таки важные вещи лучше всего держать при себе. Он спешил к штурвалу, но было поздно: вражеское судно шло бок о бок с его, а железные крюки один за другим цеплялись за его борт. — Готовьтесь к бою! — крикнул Киллиан, доставая саблю из ножен. Битва разыгралась нешуточная, пираты атаковали и шли напролом, нападая со всех сторон. Киллиан понимал: его команда проигрывала числом, но он скорее умрёт, чем отдаст свой корабль каким-то грязным пиратам. Абсурд. Киллиан был не из тех, кто проигрывает. Поэтому он скрещивал свой меч с мечом противника, невзирая на опасность, пока не заметил фигуру, тайком пробирающуюся прямиком к каютам. Он направился следом. Уверенным шагом преодолел расстояние до двери и осторожно открыл её, чтобы она не заскрипела. Скорее всего, воришка уже был внутри. Киллиан не стал томить его ожиданием. Добравшись до места назначения, он обнаружил, что дверь в его каюту была настежь открыта, а фигура что-то выискивала. — Эй, ты что-то потерял? — проговорил Киллиан, наставив на незваного гостя саблю. Воришка замер, но не обернулся. Лишь его рука медленно потянулась к спрятанному в ножны оружию. — Ещё одно движение, парень, и тебе не поздоровится. На мгновение, всего на несколько секунд, Киллиан заметил, как гость повернул голову в сторону и улыбнулся, но с места не сдвинулся. Играть, что ли, вздумал? Он поднял руки, показывая своё поражение. — Именем короля Джорджа Генриха Третьего вы и вся ваша команда будете арестованы за нападение на королевскую собственность, а также за попытку грабежа, — Киллиан медленно сокращал разделявшее их расстояние, держа гостя под пристальным взглядом. — За совершенное вами преступление вы и ваши люди отправятся в тюрьму, а потом вас будут судить и… Их мечи встретились. Когда и как пират обнажил свой меч, Киллиан так и не понял. Сработала молниеносная реакция. Он наступал и отбивался, звон соприкасающегося оружия, казалось, разрезал воздух, оставляя за собой звонкое эхо. Так продолжалось какое-то время, пока корабль с силой не качнуло, и Киллиан не потерял равновесие, упав прямиком на своего противника. Внезапно пиратская шляпа слетела, дурацкая повязка на всё лицо тоже спала, открывая Киллиану истинный облик его недруга. Он не мог поверить собственным глазам. — Ты… женщина? Молчание. Лишь тяжелое дыхание и потрясённый взгляд. — Сдавайся, и тогда обещаю: я не сделаю тебе больно. Она усмехнулась. — Зачем? Если я побеждаю. В какое-то мгновение Киллиан потерял хватку. Расслабился. А она, воспользовавшись моментом, ударила его так, что он перекатился на спину, притупляя подступившие тошноту и боль. В глазах стояли искры и расплывчатый образ той, которая только что нокаутировала его. Как мальчишку. Поднявшись на ватных ногах, покачиваясь из стороны в сторону, Киллиан пытался вернуть чёткость зрению и кое-как добрался до палубы. Резкий свет резал глаза, но он быстро к нему привык и увидел, как мерзкие пираты покидают судно. А та девчонка стояла на корме его «Жемчужины» в ожидании, пока все остальные будут в безопасности. А потом… она сделала жест. Послала Киллиану воздушный поцелуй и, перерезав внизу веревку, птицей перелетела на свой корабль. Киллиан подбежал к краю борта. Усмехнулся и на всякий случай проверил карманы. Содержимого не обнаружилось, и почему-то он точно знал, кто виновен в пропаже. — Я найду тебя! — крикнул Киллиан, наблюдая, как она улыбается ему. — Где бы ты ни была, я найду тебя, — чуть тише проговорил он, не имея абсолютно никакого представления, с чего начать.* * *
Если бы Киллиану сказали, что сегодняшний день принесет так много сюрпризов, то он бы рассмеялся. Налёт пиратов, разрушенный корабль, украденный груз и провиант мало походил на удачное начало дня. Но сейчас Киллиана это мало волновало. Торговое судно, проплывавшее мимо, без раздумий согласилось подкинуть его до ближайшего порта. Купив всё необходимое и договорившись с нужными людьми, Киллиан не сразу заметил стоявший у дальнего причала корабль, который, он мог поклясться, принадлежал тем самым пиратам. Возможно, удача была на его стороне, возможно, так сошлись звёзды, а возможно, это было судьбой, но это был он. «Гадкий утенок». Нелепица. Кому в голову придет так называть корабль? Киллиан усмехнулся и решил поискать своих новоиспеченных друзей в местах не столь отдаленных. Он нашёл их в местной таверне, где стоял невыносимый запах пота вперемешку с алкоголем, где кучка пиратов сновала туда-сюда, бросая на него косые взгляды. Не обращая на это никакого внимания, Киллиан решительно пробирался вперед, пока не увидел её. Ту самую блондинку, что наглым образом пробралась в его каюту и украла то, что принадлежало ему. Она сидела в окружении не самой честной компании, но даже при таком раскладе она явно не чувствовала себя не в своей тарелке, в отличие от Киллиана, который явно выбивался из общей массы, привлекая ненужное внимание. Выглядела она так же, как и в их встречу, — дерзко и независимо. Она бросала кости, увлеченно играя в игру, пока один из пиратов, сидевший за соседним столиком, громко не прокричал: — За капитана Свон! Толпа воодушевленно скандировала, повторяя имя капитана. Когда она встала, команда воодушевленно закричала сильней, стуча кружками по столу, расплескивая отвратное пойло в разные стороны. Как только он увидел, что она села прямиком за барной стойкой, Киллиан вспомнил, что не раз видел её изображение, расклеенное чуть ли не в каждом королевском порту. Он немедля подошел к ней, подал бармену знак и сел рядом. Получив две рюмочки чего-то явно горячительного, Киллиан пододвинул одну даме. — За капитана Свон, — с улыбкой произнёс он и залпом выпил содержимое собственной рюмки. И тут же скривился. Похоже, это был ром. — Ты… — стоило ей увидеть его, Киллиан уловил стальные нотки в ее голосе, и улыбка с её лица испарилась так же быстро, как если бы ветер в шторм сменил направление. — Я, — самодовольно заявил он, как мальчишка, радуясь, что она его узнала. С чего бы это? — Я же сказал, что найду тебя, где бы ты ни была. — Что ж, ты действительно нашел меня. Поздравляю. За твою удачу, — и, взяв рюмку рома, выпила её. До дна. Даже не поморщившись. — И что дальше? Наденешь наручники и передашь суду? В этот момент Киллиану показалось, что с ним играют какую-то жесткую игру, правил которой он не знает. Поэтому он отбросил напускную иронию и как можно спокойнее сказал: — Верну то, что ты у меня украла. — С чего ты взял, что это «что-то» у меня? — Ну как же. Я встретился с самой Эммой Свон. Неуловимой пираткой. Отъявленной воровкой. С опасной преступницей, за чью голову установлено вознаграждение в десять тысяч золотых монет. Он заметил, как она напряглась и поджала губы. Её рука метнулась к ножнам, и Киллиан молниеносно перехватил её. — Расслабься. Я тебя не выдам. Я просто хочу вернуть тот мешок, что ты у меня украла. — Я не то чтобы по этим вещам. Киллиан усмехнулся. — Да. Я заметил. — У меня нет твоего мешка. А теперь будь добр, отпусти мою руку, — но он продолжал держать её. Зрительная дуэль длилась недолго, пока Киллиан не решил сменить тактику. — Хорошо, — проговорил он, ослабевая хватку. — Заключим сделку. — Я не заключаю сделок, — резко бросила она и развернулась, явно давая ему понять, что на этом разговор окончен. Киллиан сорвался с места и вновь схватил её. Вывернувшись из его цепких рук, Свон достала кинжал. — Схватишь меня ещё раз — и останешься без руки. Он сделал шаг назад. От её взгляда стало не по себе, и Киллиан был уверен: если бы им можно было убить человека, то он давно бы был мертв. — Капитан, всё в порядке? — поинтересовался один толстяк, подойдя к ним вплотную. — Да. Соберите команду, мистер Сми. С рассветом мы покидаем порт. Пробормотав неуверенное «Да, капитан», он ушел. А Киллиан так и остался стоять, чувствуя себя полным дураком. — Хорошо, — выдохнул он. — Сделаем так: сыграем в перудо. Выиграю я, ты выполняешь мои условия, а если ты, то я выполняю твои. — Мне ничего от тебя не надо. — Я был уверен, что ты это скажешь. Но позволь все же я попробую… —Зря стараешься… — Я оставлю тебя в покое и добровольно отдам то, за чем пришёл. Уверен, за этот мешок ты сможешь немало выручить на чёрном рынке. Она резко обернулась, смотря на него с недоверием. Её прищуренный взгляд проникал в самую душу, словно изучал, пытаясь понять, лжёт он или нет. И, видимо, нашёл ответ: недоверие сменилось заинтересованностью. — И чем же это отличается от условий обычной сделки, умник? Киллиан устало закатил глаза. На несколько секунд он вовсе пожалел, что затеял все это. Конечно, никто не говорил, что своего рода «переговоры» дадутся легко и непринуждённо, но столь недоверчивого человека, пожалуй, он ещё не встречал. — Послушай, — его тон смягчился, — так уж сложилось, что сегодня утром ты нанесла непоправимый ущерб моему кораблю, украла кое-что очень важное для меня и уничтожила моё самолюбие. И несмотря на все неприятности, что ты мне доставила, я здесь, и я предлагаю тебе… — он помялся в поисках нужного слова, — соглашение. Мы сыграем в кости до десяти очков. Если побеждаю я, то ты возвращаешь мне мешок, с его содержимым, я уверен, ты уже знакома, и предоставишь свой корабль в качестве средства передвижения, поскольку мой, как ты можешь знать, сломан. А мне очень нужно в Зачарованный Лес. Если же выиграешь ты, то я клянусь, что оставлю тебя в покое. — В чём подвох? Откуда мне знать, что ты не сдашь меня, как только я отдам тебе мешок? — Ниоткуда, — передёрнул плечами он. — Собственно, я тоже не могу быть уверен, что, как только мы выйдем в море, ты не отправишь меня на корм акулам. Боюсь, нам придётся довериться друг другу, — последние его слова сопровождались лёгкой улыбкой, и Киллиан протянул руку. Казалось, прошла минута, но это определенно была самая долгая минута в его жизни. Свон смотрела на него с подозрением, недоверием, сомнением, а потом осторожно кивнула и, не сказав больше ни слова, отправилась к ближайшему столу. Достав кости, она протянула их Киллиану. — Дамы вперёд, — с улыбкой проговорил он, а сам удобно расположился напротив. Стоило ей бросить кости, как на ее лице тут же расплылась довольная улыбка. Но радость длилась ровно до того момента, пока Киллиан не сделал свой ход, заработав необходимые очки. Что ж, возможно, этот день действительно был полон сюрпризов. Киллиан шёл на большой риск, предлагая подобное. Но звёзды явно были благосклонны к нему сегодня, потому что он выиграл. — Новичкам везет, — как можно беззаботней проговорил он, не переставая сдерживать счастливую улыбку. Свон поднялась с места и, не одарив Киллиана даже взглядом, молча направилась к выходу. На мгновение остановилась и достала из кармана мешочек, бросив прямо перед ним. Киллиану показалось, что она хотела что-то сказать, но из принципа продолжала молчать. Лишь выходя из таверны, она обернулась к толстяку — мистеру Сми, кажется? — Мистер Сми, приготовьте койку в общей каюте. — Будет сделано, капитан. Киллиан провожал взглядом её удаляющуюся фигуру и лишь потом вернулся к бару. За маленькую победу стоило выпить.***
Киллиан никак не мог заснуть. И не то чтобы общая пиратская спальня не шла ни в какое сравнение с его капитанской каютой, нет. Киллиану доводилось спать в местах далеких от комфорта, да и жаловаться он не привык. Всё дело было в его мыслях. Беспардонных. Невыносимых. Беспорядочных. Которые не давали покоя, подкидывая вновь и вновь отрывки прошедшего дня. И встречу с капитаном Свон. Свон. Эмма Свон. Так звучало гораздо лучше. Палуба была практически пуста, за исключением пары пиратов, что так и не дошли до общей каюты и улеглись спать у самого трапа. К слову, в каюте койки тоже пустовали, поэтому, скорее всего, его новоиспеченная команда до сих пор была в порту, продолжая свой маленький праздник. Прогуливаясь вдоль борта, Киллиан вспоминал собственный корабль и практически пожалел о том, что принял столь скоропостижное решение отправиться в плавание на вражеском судне. Как там говорилось: «Всё, что ни делается, к лучшему». Что ж, Киллиан не мог не согласиться с данным утверждением хотя бы потому, что вся эта ситуация в целом помогла ему избавиться от объяснений перед Дэвидом – его другом, а по счастливой случайности ещё и правой рукой Киллиана на корабле. Ведь он так и не рассказал ему об истинных причинах этого похода. Он знал, что бы тот ему сказал: «Киллиан, это невозможно. Пора перестать жить прошлым». «Киллиан, ты сошел с ума!» Возможно, но ещё больше он сходил с ума от неизвестности. Просыпаться по утрам с мыслью, что ему так и не хватило смелости хотя бы попытаться. От мыслей вновь стало не по себе, и Киллиан остановился, закрыл глаза, прислушиваясь, как волны бьются о причал, и всматриваясь в бесконечную даль горизонта, чувствуя, как лёгкий ветерок ласкает лицо. Он простоял так несколько секунд, пока не услышал, как скрипнули половицы корабля. Он насторожился и вытащил саблю, как вдруг совсем рядом раздался язвительный голос: — Не спится на новом месте, лейтенант? Не надо было иметь семи пядей во лбу, чтобы понять, кому он принадлежал. Свон. Киллиан заметно расслабился, пряча саблю в ножны, в то время как сама Эмма внимательно следила за ним всё это время. Словно это Киллиан — единственный преступник на корабле, за которым нужен глаз да глаз. — Вообще-то, — спустя мгновение ответил он, — у меня есть имя. Киллиан Джонс. Но в определённых кругах меня называют ка… — Нет, — прервала она. — Лейтенант тебе подходит. — А после паузы добавила: — Тем более на «Гадком утёнке» уже есть капитан. — На твоём корабле я не претендую на звание капитана. Расслабься. Но раз уж тебе так не нравится моё имя, а мне не нравится безликое «лейтенант», предлагаю компромисс - Джонс вполне сносно. — А тебе не кажется, что как-то много заманчивых предложений для одного дня? — Хм-м, дай подумать. Нет. Она выглядела расслабленной. Смотрела на него совершенно спокойно, но в то же время слегка отстранённо. Киллиан не был уверен, слышала ли она вообще, что он сказал. — Ну-у-у, так могу я… — неуверенно заговорил Киллиан, но в ответ получил лишь холодное: — Нет. — Что — нет? Я ещё не успел задать вопрос. — Или в этом нет необходимости, — резко отмахнулась она. — Во всяком случае, этот пункт не оговаривался во время заключения сделки. Поэтому давай договоримся, Джонс, — она специально сделала акцент на его фамилии, — ты меня ни о чём не спрашиваешь, ты вообще ко мне не обращаешься, это совершенно ни к чему. Ограничимся нашим с тобой соглашением. Я доставляю тебя в Зачарованный Лес, но после ты оставляешь меня в покое. — Как пожелаешь, — поклонился он, вновь провожая ее взглядом. Похоже, это входит в привычку, Джонс!***
Киллиан определённо не был пиратом. Его совершенно не очаровывал подобный образ жизни. Разбои и грабежи, бесконечные запасы рома и употребление его в немереных количествах, падшие женщины — всё это было ему чуждо. В глубине души он всё же надеялся, что, несмотря на всю свою тёмную сущность, пиратам знакомы такие понятия, как благородство, честь и достоинство. Неужели он ошибался? Неужели все пираты необразованные, беспринципные воры, способные идти по головам ради собственной наживы? Хотя не сказать, что подобное умозаключение сильно его удивило. Киллиан не понимал другого: как Свон вписалась в этот мир? Он постоянно наблюдал за ней и заметил, что она другая — закрытая, упрямая. В меру дерзкая. Слишком самоуверенная, но в то же время она выглядела безумно потерянной. Эмма Свон была сиротой. Он знал это так же хорошо, будто читал её, словно открытую книгу. Видел это так же ясно, как если бы смотрелся в зеркало. И чем больше она убеждала, что не нуждается ни в чьей помощи, тем отчётливее Киллиан понимал, что это не так. И казалось, чем больше он пытался покорить эту неприступную стену, тем выше она становилась. Стоило им случайно столкнуться на нижней палубе, как Свон убегала от него, как чёрт от ладана, или же вовсе его игнорировала, словно на её корабле никогда не было человека по имени Киллиан Джонс. Возможно, в какой-нибудь параллельной вселенной, где Киллиан был бы пиратом, такая женщина, как Свон, могла бы ему понравиться. Но, находясь в нынешнем положении, он придерживался собственных принципов, поэтому не навязывал своё общество той, которая явно его не желала. До этого момента. Потому что стоило Джонсу подняться на верхнюю палубу, как до него донеслась не самая приятная новость. — Что все это значит, Свон? — явно не сдержав эмоций, обратился к ней Киллиан чуть резче, чем обычно. Но, похоже, Эмма не собиралась отвечать ему, поскольку продолжала всматриваться в карту на одной из деревянных тумб, расположенных на верхней части рядом со штурвалом. Она вновь делала вид, словно не слышит его. Что ж, Киллиан Джонс умел привлекать внимание. Он на ходу выдернул крюк, прицепленный к одному из тросов, и, быстро подойдя к Эмме, воткнул его в центр карты. — Я с тобой разговариваю, чёрт тебя возьми. Она подняла на него взгляд, настолько тяжелый, что сомнений не оставалось: Киллиан переступил черту, которую переступать не следовало, и один только бог знал, что сдерживает Эмму не убить его прямо сейчас. Её губы были плотно сжаты, а вокруг стояла такая гробовая тишина, словно не только команда затаила дыхание: казалось, сама природа вокруг впала в полное оцепенение. Смолк крик чаек, прекратился шум ветра, даже море замерло в это мгновение, с любопытством ожидая кульминации. — Я не обязана отчитываться перед тобой за свои решения. Мы причалим на одну ночь к ближайшему порту. Если ты не согласен, то можешь отправиться до Зачарованного Леса вплавь или… — Или что? — Можешь подыскать в порту себе более сговорчивую компанию, — спокойно сказала Эмма, а на её лице показалась лёгкая тень насмешливой улыбки. — Ты ведь панировала это с самого начала. Избавиться от меня, — проговорил Киллиан, скорее озвучивая непреложную истину, чем задавая вопрос. — То есть так поступает истинный пират?! — Не делай вид, будто ты знаешь меня. — О, я прекрасно знаю тебя, — с убеждённостью парировал Киллиан, делая шаг ей навстречу. — Возможно, даже лучше, чем ты сама. Хоть ты с виду и грозный пират, Свон, но под всей этой показной шелухой прячется маленькая напуганная девочка, которая боится довериться другим, потому что однажды её уже предали. — От этих слов Эмма дернулась, как от пощёчины. — Ты думаешь, весь мир настроен против тебя? Что все люди по своей природе одинаковые? Возможно, хотя бы по той причине, что ты не единственная сирота на этом корабле, — наконец договорил Киллиан и почувствовал, как пол уходит из-под ног. Киллиана поставили на колени перед Эммой, с силой запрокинув его голову, чтобы приставить к горлу острие ножа. — Капитан, — проговорил сзади грубый голос, — одно ваше слово… — Нет, — твердо скомандовала Эмма, избегая прямого взгляда на Киллиана. — Отпустите его. Я сдержу слово, данное капитану Джонсу, а теперь все по своим местам. До заката мы должны причалить к ближайшему порту. Торопитесь. Когда все беспрекословно кинулись выполнять приказ к, Киллиан поднялся с колен и сделал шаг навстречу к Свон, чтобы поговорить с ней без лишних свидетелей. — Ты, кажется, обронил, — лишь проговорила она, вкладывая ему в правую руку тот самый крюк. И, пока Киллиан смотрел на него, она исчезла. Опять.***
Как только солнце скрылось за горизонтом, Киллиан вышел из общей каюты и трижды осмотрел каждый угол на корабле. Он старался ходить на цыпочках, чтобы старые половицы не скрипели, словно боялся, что кто-то может помешать ему. План был до банальности прост. Для начала следовало дождаться темноты и удостовериться, что на корабле никого не осталось, что, собственно, Киллиан и сделал. Он три раза прошёлся по всем каютам, в том числе и капитанской, заглянул в трюм, обшарил каждый темный угол, а после отвязал судно от причала, поднял якорь и расправил паруса. Операция «захват «Гадкого утёнка» была выполнена на наивысший балл. Было ли это ужасной идеей? Разумеется. Киллиан не раз подумывал о том, что у него просто помутился рассудок, раз он отважился на подобное. Угнать корабль из-под носа у кровожадных разбойников — немного опрометчиво. И абсурдно. А поскольку Киллиан не дурак, по крайней мере, до этого момента он разу не давал себе повода усомниться в своих умственных способностях, то он был абсолютно уверен: Свон такого не простит. Найдёт, отрежет руку и прикрепит вместо неё крюк. Однорукий капитан Джонс. Капитан Крюк. Киллиан улыбнулся. А что, ему вполне подошло бы подобное прозвище. «Тогда бы Эмма называла тебя Крюком. Так же сухо и безжизненно». Киллиан прикрыл глаза и сжал зубы, пытаясь подавить любые мысли о Свон. Но чем больше он запрещал себе думать о ней, тем сложнее это становилось сделать. Он раз за разом прокручивал их последний разговор, стараясь понять, как он допустил такое? Вместо того чтобы сблизиться с ней, как он планировал изначально, он лишь оттолкнул её от себя на два шага назад. «А теперь умножь это на сто и ты получишь число, равное тому, когда Свон начнет доверять тебе». — Никогда, — почти шепотом проговорил Киллиан. И от этого до банальности простого слова, которое Джонс слышал и употреблял огромное количество раз, стало не по себе. Киллиан чувствовал пустоту и сожаление, словно опять что-то терял. Что-то неуловимо ускользало сквозь пальцы, а он не имел ни малейшего понятия, как это остановить. «Неужели доверие Свон так много значит для тебя?» Чёрт возьми! Это невозможно, потому что голова почти раскалывалась от мыслей, которых быть не должно. Мыслей, которые противоречили она другой, потому что с одной стороны Киллиан чувствовал себя безумно виноватым перед Эммой и считал, что он просто обязан развернуть корабль, чтобы вернуться обратно в порт, а с другой… С другой стороны, он помнил, ради чего вообще это все затеял, и от этого становилось вдвойне неприятно, потому что Джонс ощущал себя не лучше тех пиратов, которых он так презирал. И это неправильно. Но необходимо. Негласный спор с самим собой продолжался недолго. Киллиан услышал какой-то скрип неподалеку и огляделся, пытаясь увидеть источник шума. Ничего. Возможно, ему просто показалось. Он встряхнул головой и посмотрел назад, наблюдая, как в непроглядной тьме исчезают последние огни портовых фонарей. С тех пор как они покинули порт, прошло не более получаса, а он находился уже довольно далеко. Скорее всего, ветер просто поднялся. И Киллиан закрыл глаза, ощущая прохладу. Погода однозначно менялась. Он быстро окинул взглядом корабль, проверив, всё ли в порядке, если вдруг он попадёт в шторм. Сюрпризы ему ни к чему. В конце концов, на корабле действительно всё было безупречно, за исключением нескольких тросов по правому борту, которые по какой-то причине были не закреплены. Киллиан уже собирался исправить эту оплошность, как вдруг прямо перед его носом появилась Свон. — Что это ты здесь делаешь? — поинтересовалась Эмма, наблюдая за Киллианом недоуменным взглядом. А потом осмотрелась по сторонам, и на её лице сменилась такая буря эмоций, что, казалось, Киллиан уловил их все. Понимание. Поражение. Страх. Злость. И, наконец, ненависть. Киллиан смотрел на неё, отчаянно стараясь разобраться в том беспорядочном ворохе мыслей, обрушившихся в то самое мгновение, стоило ей появиться. — Прежде чем ты отрубишь мне руку, позволь хотя бы объяснить, — сорвалось у него с языка, прежде чем голова успевала об этом подумать. Свон на мгновение растерялась и выгнула бровь. Какой же ты дурак, Джонс. При чем здесь рука? Кажется, Эмма тоже не поняла. И не ждала объяснений. Просто прошла мимо, направляясь прямиком к штурвалу. — Подожди. Что ты собираешься делать, Свон? —Мы возвращаемся. — Нет, — перехватил её Киллиан, и Эмма с силой одернула руку. — Да ты сошёл с ума. — Послушай. Мы не успеем вернуться к порту. Буря застигнет нас раньше, прежде чем мы успеем отплыть хотя бы пару миль. — Надо было думать об этом раньше, до того, как ты решил украсть мой корабль, — с укором произнесла она. — Ты не оставила мне выбора, — ответил Киллиан. — Если бы ты не приняла это решение, то, возможно, мы бы уже давно были в Зачарованном Лесу, и тебе не пришлось терпеть мою персону. — Не слишком хорошее объяснение для того, кто украл чужой корабль ради достижения собственной выгоды. Из тебя получился бы отменный пират, Джонс, — в её голосе прослеживался сарказм, и Киллиану стоило немалых усилий не закатить глаза. — Я сделал это, потому что я должен найти своего брата, — попытался объясниться он. — Потому что я слишком долго шёл к цели, чтобы теперь отступить. Это мой единственный шанс договориться с Тёмным, и если я… —Погоди минутку, — перебила его она, — ты хочешь заключить сделку с Тёмным? — Если это поможет мне вернуть Лиама – да. —Любая магия имеет свою цену. —Я знаю. — Если ты думаешь, что твоих волшебных бобов хватит, чтобы расплатиться с Тёмным, то ты ещё более безумен, чем кажешься. —Да, но если я не попробую, то буду жалеть об этом. Как ты не понимаешь, Свон, это мой единственный шанс узнать, что случилось с моим братом. Разве ты поступила бы по-другому? — Киллиан задал вопрос не из праздного любопытства: эмоции тоже умеют говорить. Поэтому он ждал. Бесконечно долго ждал от неё ответа. Но Эмма молчала. Шумно втягивала воздух сквозь зубы и смотрела ему в глаза, прожигая насквозь. А потом… «Нет. Нет. Нет!» Отвернулась. Ушла, не говоря ни слова. Он хотел её остановить, сделал шаг, но внезапно корабль ударило, да так сильно, что Киллиан потерял равновесие. И упал, заметив только сейчас, что ещё совсем недавно звездное небо затянули черные тучи, и ночной мрак разорвала вспышка молнии, лишь на короткое мгновение осветив то, что творилось вокруг. А творилось что-то невообразимое, совершенно не понятное, потому что с подобным Киллиан не сталкивался никогда. Их затягивало в огромный черный водоворот. Безостановочно и безвозвратно. Он огляделся. С каждой секундой находиться в море было всё опаснее. Корабль кренило во все стороны, а ветер дул в корму с такой силой, что, казалось, судно трещало по швам. Киллиан бросил взгляд на капитанский мостик, отчаянно понадеявшись увидеть Свон. И увидел. Это ненормальная стояла у самого борта, на корме, привязывая какие-то тросы. Сердце пропустило удар. А в следующее мгновение и вовсе остановилось, потому что огромная волна обрушилась на нос корабля и, подхватив Эмму, уносила её за борт. Киллиан не понял как, но он успел схватить её правой рукой в самый последний момент, в то время как левой из последних сил держался за хлипкую веревку. — Держись! — Я не могу. Киллиан чувствовал, что его сил не хватает. Веревка, что держала их, медленно разрывалась, не оставляя им шанса на спасение. Он ощущал себя зверем, загнанным в ловушку, из которой не было выхода. Поднять Эмму мешали огромные волны, которые раз за разом обрушивались на них. Отпустить… Киллиан не мог. Он не видел другого выхода. — Эмма, послушай. Я не могу держать тебя вечно. Видишь вон тот обломок мачты справа от тебя? Проследив за его взглядом, она кивнула. — Я буду тебя раскачивать, а когда ты дотянешься до неё – отпущу. Потом ты прыгнешь на борт и со всей силы побежишь в противоположную сторону, хорошо? А когда мы окажемся на краю, мы прыгнем. — Ты бредишь, — вырвалось у неё. — На препирания нет времени, — он бросил взгляд на верёвку. — Ты мне доверяешь? — Что? — словно не расслышав, переспросила Эмма. — Ты мне доверяешь? — Да. — Тогда делай, что я сказал. Она вновь кивнула, сильнее вцепившись в его руку. — Готова? — И вновь согласие. — Тогда на счет три. Раз… Два… Три… — проговорил он и начал раскачивать её, собрав все свои последние силы. А дальше всё происходило как в тумане. Они бежали без оглядки, туда, где заканчивался корабль и начиналась бездна. И лишь когда до прыжка оставались какие-то секунды, Эмма взяла его за руку, сплетая их пальцы, и не раздумывая, не останавливаясь, они перепрыгнули через ограждение, летя навстречу разбушевавшейся стихии. Киллиану показалось, что прошла вечность, прежде чем бездна стала порталом. Киллиан не знал, правильно ли он все просчитал, попадет ли он туда, куда должен, но он входил в портал без каких-либо страхов или сомнений, потому что, как ни странно, Эмма была рядом. И этого оказалось достаточно.***
Для Киллиана приземление получилось не самым мягким, а вот Эмме повезло значительно больше, потому что ей посчастливилось упасть прямо на него. — Прости, — быстро спохватилась она, поднимаясь. — Ничего, — ответил он, следуя её примеру. — Где это мы? — Похоже, что в Зачарованном лесу, — предположила Эмма, оглядываясь по сторонам. — Ты бросил боб, ведь так? Откуда ты знал, что это сработает, ведь волшебные порталы открывают дверь лишь в иные миры? — Я не знал, — усмехнулся Киллиан. — Я просто думал о том, чтобы оказаться здесь. Понадеялся на удачу. —Что ж, нам действительно повезло. Думаю, стоит отправляться в путь. — Свон, подожди, — остановил её он. — Мне кажется, нам стоит отдохнуть. Мы только что чудом спаслись, думаю, будет разумно сделать привал. — Разве ты не этого хотел? — в её голосе звучали нотки злости, и Киллиан это заметил. — Оказаться здесь? «Да. Хотел. Но не такой ценой», — тут же пронеслось в голове. Но Киллиан не произнёс этого вслух. Да в этом и не было необходимости, потому что Эмма словно прочитала это на его лице. — Я так и думала, — на её губах появилась горькая улыбка, заставляя сердце Киллиана сжиматься. — Послушай, — начал он. — Я знаю, ты злишься на меня. И поверь, если бы я мог повернуть время вспять и всё исправить, то я бы уже сделал это. Если бы я знал, что шторм застанет нас, то, Свон, я клянусь, я не стал бы делать этого. Эмма опускает голову. — Я знала. — Что? — Про шторм. Точнее, это не совсем шторм. Ещё днем, когда я отдала приказ держать курс к порту, я сделала это сознательно. Мы вошли в Тёмные воды. Никто не знает почему, но ночью они считаются очень опасными: спокойные днем, они совершенно непредсказуемы ночью. По рассказам моряков, ещё ни одно судно не возвращалось, и я не собиралась рисковать своим. Казалось, Киллиан на мгновение растерялся. Он же не знал об этом. Определенно не знал. — Почему ты не рассказала мне? — недоумённо спросил он. — А ты бы поверил? — в тон ему проговорила Свон. — Да, — не раздумывая, громко ответил Киллиан. — Поверь мне, знай я эту маленькую деталь, мне бы и в голову не пришло выходить в море ночью. — Он тяжело вздохнул и устало потер переносицу, собирая мысли в кучу. Когда ему это удалось, он добавил: — Тем не менее я всё равно считаю, что нам не следует идти сейчас. Мы устали, промокли и голодны, поэтому у меня есть предложение: я пойду осмотрю территорию, может, где-то рядом есть деревушка или дорога, которая выведет нас к ней, если же нет, разведём костер здесь. Ты, конечно же, можешь действовать по-своему, но, Свон… — он сделал небольшую паузу, — я хотел бы, чтобы ты осталась. Она какое-то время внимательно смотрела на него, а потом отвернулась, не сказав ни слова. Киллиан ушёл в другую сторону, оставив её одну, искренне надеясь, что они стоят по разные стороны баррикад в последний раз.***
Когда Киллиан вернулся, костёр уже горел, а Эмма сидела совсем рядом. Остановившись в тени деревьев, он осторожно наблюдал за ней. Вытянув руки к огню, она пыталась согреться, а её лицо источало такую непомерную усталость, что Киллиан почувствовал именно себя виноватым в её боли: он, одержимый собственным желанием, казалось, разрушал всё, к чему прикасался. Оглянись вокруг, Джонс! Сколько ещё людей должны пострадать, прежде чем ты получишь желаемое? Что-то внутри у него сжалось, дрогнуло, когда Эмма сначала осторожно огляделась по сторонам, а потом смахнула слезу со своего лица. Сердце рухнуло куда-то вниз, вызывая у Киллиана желание утешить её. Обнять. Он видел Свон разной. Он видел её упрямой. Дерзкой. Серьезной. Спокойной. Но ещё никогда Киллиан не видел её настолько… Нужное слово затерялось где-то в сознании всего на мгновение. Но потом он понял. Ещё никогда Киллиан Джонс не видел Эмму Свон настолько уязвимой. Сломленной. Разбитой. Она всегда была закрыта за своими стенами, и он сам наблюдал, как одна из них только что разрушилась. Окончательно и бесповоротно, представляя его взору другую Свон. В которую он мог влюбиться… Чёрт! Его вновь разрывало надвое. Голова почти раскалывалась от мыслей, которых до этого момента Киллиан сознательно избегал. Мыслей, который противоречили друг другу, потому что одна часть Киллиана совершенно не понимала, кто такая Эмма Свон, а вторая ощущала её боль и одиночество как свои собственные: что эти чувства сродни его переживаниям и что, возможно, впервые за многие годы он нашел родственную душу. Такую же одинокую, как и он сам. Киллиан встряхнул головой и вышел из-за деревьев, старательно делая вид, словно он только что вернулся и ничего не знает о её уязвимости. Свон моментально обернулась, услышав его шаги. — Это я, — тут же произнес он, чтобы не испугать её. — Я нашёл дорогу неподалёку отсюда. К сожалению, больше ничего. — Я знаю, — приподнимаясь, робко произнесла она. — Судя по звёздам, мы оказались где-то в южной части леса. Если продвигаться пару миль вглубь, можно выйти к деревушке, но ночью мы вряд ли её найдем. Замок Тёмного находится чуть восточнее. Я подумала, что мы можем до рассвета переждать здесь, как ты и предложил, а утром отправиться в путь. Киллиан улыбнулся. Совершенно непроизвольно – потому что он и подумать не мог, какими скрытыми талантами Эмма обладала. Помимо того, что она отличный капитан и неоспоримый лидер, он с удовольствием обнаружил, что она ещё и превосходный стратег. Сколько женщин на его памяти могли определить свое местонахождение по звездам? Нисколько. Точнее, теперь Киллиан с гордостью мог назвать одну – Эмму. Он смотрел на неё, совершенно потеряв себя во времени и пространстве, продолжая думать, что такой она нравилась ему куда больше. И за всеми этими нескончаемыми мыслями Киллиан абсолютно не слышал, что она ему говорила. — Киллиан, ты слышишь меня? — внезапно спросила Эмма, и это, как ни странно, привело его в чувство. Потому что до этого момента она ни разу не называла его по имени. — Да, — слегка растерявшись, отозвался он, — так что ты там говорила? — Я говорила, что до деревни мы доберемся часа за два, отдохнём как следует, заготовим провиант и отправимся в путь. Киллиан не сразу, но всё же заметил, что Эмма говорит «мы». Это настолько потрясло его, что он застыл, словно изваяние, не в силах вымолвить ни слова. А когда напряжённое молчание затянулось, Эмма проговорила: — Думаю, нам стоит отдохнуть, — и села обратно, подставив руки к костру. Киллиан последовал её примеру. На какое-то время между ними повисло молчание. Каждый находился в своих мыслях, и, казалось, прошла целая вечность, прежде чем Киллиан решился заговорить. — Прости меня, — сказал он негромко. — Прости за то, что угнал твой корабль и что по моей вине так всё получилось. — В этом нет твоей вины, — она пожала плечами. — Оба виноваты. — Но всё же это не отменяет факта самого поступка. Я не разбираю причины и следствия, я просто прошу прощения за это. — Он затих, а после паузы добавил: — И за то, что наговорил тебе вчера. Я был неправ. — На самом деле, ты оказался прав, в каком-то смысле, — горько усмехнулась она. — Чёрт, я так давно бегаю от своего прошлого, что мне и в голову не приходило, что это так заметно. — О чём это ты? — осторожно поинтересовался Киллиан. — Меня действительно бросили, — начала она неестественным голосом. — Я росла в приюте, а когда мне исполнилось двенадцать, сбежала. Думала, что смогу найти свою семью сама, раз уж приют мне этого дать не мог. Тогда я не знала, что меня действительно бросили. Тогда я думала, что нахожусь в клетке, часами сидела и смотрела по сторону ворот сиротского дома, наивно полагая, что там все было по-другому. На самом деле там так и было, — хмыкнула она, — за одним только исключением, что реальный мир был не так приветлив к маленькой девочке. Еду приходилось воровать, а спать иногда на улице. О Тёмном маге я узнала случайно, пряталась в чужом хлеву, чтобы переждать ночь. Услышала разговор двух мужчин и тогда-то решила найти его. И нашла. На свою голову. Мы заключили сделку. Он дал мне клубок заколдованных ниток, который мог привести меня к моим настоящим родным. — И что же он попросил взамен? — Ничего, — пожала плечами Эмма. — Он сказал, что, когда придёт время, он заберет то, что мне дорого. Я тогда была ещё девчонкой и так обрадовалась подобной сделке, что не раздумывая подписалась. Мне было всё равно на какие-то там побрякушки, потому что мне, привыкшей ничего не иметь, было достаточно найти просто дом. — И ты нашла родителей? — Нашла. Они жили на небольшой ферме. Мама была очень красивая, — с восторгом вспоминала Эмма. — У неё были длинные чёрные, будто смоль, волосы. А у папы наоборот, волосы были светлые, и такие добрые глаза и благородная улыбка. Было одно «но»… — И какое же? Она закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Чем больше она рассказывала о своем прошлом, тем сильнее опускала голову, пытаясь скрыть ту безграничную боль, что несла на себе нелегким грузом. Киллиан прекрасно понимал, что подобные воспоминания тяжело воскресить, а поделиться ими – вдвойне. Он знал это, как никто, поэтому уже собирался сказать, что она может не отвечать, если не хочет, когда она все-таки продолжила: — У них был ребенок. Они были счастливы, Киллиан. И я убежала, посчитав, что мне нет места в этом счастье. Так продолжалось несколько лет. Я постоянно старалась выживать и бороться, пока однажды не познакомилась с человеком, который спас мою шкуру и предоставил место на корабле. Команда восприняла это в штыки, ведь всем известно, что женщинам на корабле не место. — Это точно, — с усмешкой вставил Киллиан, но Эмма на это ничего не ответила, продолжая свой рассказ: — Сначала я заведовала на кухне. Откуда только взялся этот стереотип, что, раз ты женщина, значит, обязательно должна уметь готовить? К этому я была совершенно не приспособлена, и тогда я стала матросом. У пиратов я научилась многому. Сражаться, хитрить, просчитывать шаги противников на десять ходов вперед. Капитан научил меня читать и писать, ориентироваться по звёздам, не только через секстант. Он стал мне отцом, а корабль — домом, которого у меня не было. После его смерти команда единогласно избрала меня в капитаны. И, оборачиваясь назад, я понимаю, что мне нужно было пройти весь этот путь, потому что в итоге мы всегда получаем то, чего хотим. И я боюсь, Киллиан, — она внезапно подняла на него взгляд, полный слёз и страха, — что мне снова придется бороться. Это корабль служил не только напоминанием о том, кто заменил мне отца, а моей персональной защитой — стеной от тех, кто может сделать больно. Киллиан был не мастером находить слова утешения, но его затопила такая волна нежности, что, не придумав ничего лучше, он просто обнял Свон, прижимая её к себе. Его сердце тяжело билось, гулко отдаваясь в груди, а горло сжалось, когда он услышал тихое сдавленное всхлипывание. Сейчас ему оказалось, что он держал в своих объятиях не сильную волевую женщину, которой всё было нипочём, а маленького ребенка, хрупкого лебедя, нуждающегося в его защите. Он видел, чувствовал, что Эмма обнажила эмоции, раскрылась ему полностью, как, скорее всего, ни делала этого никогда. И никому. Что ж, откровение за откровение. — Отец нас бросил с братом, когда мне было шесть. Продал капитану корабля за возможность сбежать. Позже военная флотилия, которая проплывала мимо, захватила наш корабль, и нас с братом по счастливому случаю освободили. Лиам пошел учиться в Королевскую морскую академию, я через пару лет сделал то же самое. Вскоре, не буду вдаваться в подробности, они не столь интересны, он стал самым молодым капитаном на корабле, и я плавал под его командованием. Наш король всегда отправлял нас на довольно опасные задания, он находился в поиске сильнейшего оружия, чтобы наконец выиграть войну, которая шла не первое десятилетие. В одно такое задание Лиам уговорил меня остаться, и я послушал его. — И что произошло потом? — Корабль вернулся, но моего брата там не было. Я расспрашивал всю команду, но все твердили одно и то же: мол, остров на который они попали, находился в другом измерении, и Лиам, сходя с корабля, дал указание уплывать без него, если он не вернётся через сутки. Он так и не вернулся. Из-за моей настойчивости разобраться во всем этом меня отстранили от плаваний, вместо этого я некоторое время служил при дворце. Там же от стражников я, собственно, и узнал о Темном и о том, что у короля были спрятаны три волшебных боба — на случай если он так и не сможет выиграть эту войну. Я сначала не верил. Думал, что это байки местных солдат, но однажды пробрался в королевские покои и украл их. — Ты украл бобы из комнаты короля? — с удивлением переспросила Эмма, слегка отстранившись от него. — Да. — Из тебя действительно получился бы отличный пират. — Согласен. Ты думаешь, мне бы пошла подводка для глаз? Или серьга в правом ухе? — насмешливо поинтересовался он, поворачиваясь к Эмме. Но все мысли разом вылетели, потому что он наконец-то увидел, как Свон улыбалась. Открыто и совершенно искренне — он непроизвольно улыбнулся в ответ. А потом она сделала то, что заставила его сердце забиться чаще, в сладостном триумфе вырываясь из груди к той, что только что подсела к нему ближе, доверчиво укладывая ему голову на плечо. — Расскажи мне ещё что-нибудь, — негромко попросила она. И Киллиан рассказал. О своем детстве, о брате, о местах, где они успели побывать. Он говорил о том, как впервые вышел в открытое море и какие чувства испытывал, увидев восход солнца. Тогда-то он и полюбил его. Он говорил о чём-то все время, не чувствуя ни капли усталости. А потом остановился, потому что заметил, что Свон мирно спит, прислонившись к его груди. Киллиан осторожно откинулся спиной к дереву, так, чтобы не потревожить её сон, и, закинув голову, сам закрыл глаза. Ему определенно нравилось держать Эмму Свон в своих объятиях. Киллиану было так комфортно рядом с ней, что он уже не представлял, не хотел представлять, что может быть по-другому. И, пока она ровно дышала ему в грудь, он был готов вечность лежать не шевелясь. И это правильно. Он и Свон — это правильно.***
До деревни они действительно добрались часа за два, в абсолютной тишине лишь изредка перекидываясь незначительными фразами. Жалела ли она о том, что вчера открылась ему? Киллиан не знал. Нет, конечно, он не ждал, что она с наступлением рассвета останется всё той же маленькой девочкой, что заснула у него на груди. Киллиан понял это сразу: со Свон никогда нельзя быть в чем-то уверенным наверняка. А ещё он точно знал, что она не терпит давления. Поэтому он не настаивал, молча шел по дороге рядом, лишь изредка бросая на неё взгляд. Деревня была действительно небольшая. В ней не было длинных улиц, вымощенных камнем, ярких фонарей, шумной толпы зевак, как это было во многих портах. Вместо этого вытоптанная временем тропа, несколько небольших старых домов с соломенной крышей, старый хлев, одна конюшня и колодец. И, несмотря на то, что они здесь были явно чужаками, Киллиан не мог не заметить гостеприимность и радушие местных жителей. Они лишь остановились попросить немного провианта, чтобы отправиться дальше в путь, таков был их план, но жители деревни не могли не заметить, насколько измотанными и уставшими они были. — Как давно ты спал, сынок? — спросила его одна пожилая женщина, но Киллиан не нашел ответа. Он забыл. Совершенно забыл, когда нормально спал и ел в последний раз. Казалось, что это было в другой жизни. Поэтому они не отказались, когда эта же женщина – кажется, её звали Сара – пригласила их в дом и накормила вкуснейшим горячим супом и свежеиспеченным хлебом. Пока их одежда сохла, Сара заботливо предложила им отдохнуть в небольшой комнате, набраться сил перед походом, но Киллиан так и не сомкнул глаз. Разные мысли не давали спать, он прокручивал в голове их разговор с Эммой этой ночью снова и снова. Выдергивал отдельные слова и фразы, пытаясь ответить себе на вопрос, что он должен сделать, чтобы искупить свою вину перед ней. Ответ пришел неожиданно, и Киллиан поспешил выйти, но остановился, когда взгляд непроизвольно упал на спящую Эмму. Он подошел к ней совсем тихо, стараясь не разбудить, и смотрел, не сдерживая улыбки. А потом… Встал на колени. И осторожно, кончиками пальцев, убрал прядку с её лица. — Я всё исправлю, Эмма. Обещаю, — и, поцеловав её в лоб, вышел. Он вернулся часом позже, когда его конь был готов, провиант собран, да и маршрут до замка Тёмного составлен. Он собирался оставить Эмме письмо, в котором бы объяснил, почему решил поступить именно так, но всё рухнуло в одно мгновение, потому что Эмма, как оказалось, уже проснулась и, в довершение ко всему, стояла посреди комнаты абсолютно нагая. И Киллиан замер. Не двигался с места и не мог отвести взгляд от той границы, за которой начинался соблазн. Её длинные белокурые волосы мягкими прядями ложились на плечи изящной волной… чуть прикрывающей грудь. И с каждой секундой обнаженное тело всё больше и больше открывалось перед глазами. Идеальное. Стройное. Ослепительно сияющее в ярких лучах полуденного солнца. Оно было так близко, что можно дотронуться, стоило лишь протянуть руку. Киллиан отказывался думать. Всё, что он мог, — только чувствовать, как земля уходит из-под ног. И единственное, что удерживало от падения, единственное, что существовало, – Эмма Свон. Потому что в это мгновение всё померкло перед безудержной красотой этой женщины. И Киллиан жадно втягивал ртом воздух, потому что это прекрасно наваждение не прекращалось. Он дышал ей – дышал Эммой! И не было сил закрыть глаза, потому что это было поражение. В самое сердце. Остановись, Киллиан! Вспомни, зачем ты пришел сюда. Но, кажется, он сошел с ума. Абсолютно свихнулся. Потому что пялился, как никчемный юнец, и не мог оторваться. И весь мир встал с ног на голову, нерв било нерв, а от желания сводило ребра. Оно струилось по венам, заставляя безмолвно кричать. И что ты в конечном итоге сделал, Киллиан? Затаил дыхание и думал только о том, что ты хочешь… Любить. Любить Эмму. Сегодня, завтра, послезавтра, через неделю и через год. «Всегда», — вихрем пронеслось в голове. Вот ответы на все твои вопросы, Джонс! Вот почему ты так отчаянно добивался доверия. Вот почему думал, что должен защитить. Вот почему должен оставить её здесь, а сам отправиться в поход. И, кажется, эти мысли привели в чувство лучше, чем ледяная вода. И Киллиан отступил. Спрятался снаружи снаружи, ругая себя за слабовольность. И радовался… Откровенно радуется, как дурак. Он сделал глубокий вдох и досчитал до пяти. И вновь зашёл в комнату, на этот раз смотря в пол. Он столкнулся с Эммой в дверном проеме, ухватив её в свои объятия, не давая настойчивым воспоминаниям вырваться наружу. — Прости, Свон, мне следовало быть внимательнее, — спокойно проговорил Киллиан. — Ничего, — с улыбкой ответила она. — Я как раз собиралась тебя искать. Одежда уже высохла? — спросила она. — Отлично. Я только переоденусь, и мы можем выезжать, — проговорив это, Эмма постаралась обойти Киллиана, но он её остановил. — Свон, подожди. Думаю, будет лучше, если я пойду один. Она в недоумении выгнула бровь и скрестила руки на груди. — Когда это ты решил? — Недавно. Послушай, — он сделал несмелый шаг навстречу, — вчера ты рассказала, что у тебя заключена сделка с Тёмным. Если он тебя увидит, как думаешь, не решит ли он свести старые счеты? — У меня все равно больше ничего нет, — отмахнулась Эмма. — Да, но до сих пор то, чем ты дорожишь больше всего, – это твой корабль. — Если ты не помнишь, он затонул. — Да, я помню, спасибо, что напомнила. Пойми, я просто не хочу обострять и без того сложную ситуацию. Оставлять тебя снаружи замка я тоже не могу, остаётся оставить тебя здесь. По крайней мере, так я буду знать, что ты в безопасности. Хорошо? Она не отвечала. Сверлила Киллиана взглядом несколько секунд, а потом сдалась. — Хорошо. Какой смысл спорить, если ты уже всё за меня решил. Киллиан закатил глаза. Ну что за ребячество, честное слово?! — Если бы это было так, то я был бы уже на полпути к замку. Но, как видишь, я здесь. С тобой. Прошу тебя… — Хорошо, — согласилась она. — Я останусь. Но могу я тогда попросить тебя кое о чём? Киллиан удивился. — О чём именно? — Оставь мне что-нибудь, чтобы я знала, что ты вернёшься. Киллиан усмехнулся, но всё же решил выполнить её просьбу, снимая с шеи то, чем он дорожил. То есть он так думал, потому что, расстававшись с ним, не чувствовал и капли сожаления. — Это мой талисман, — объяснил он, вкладывая в её руку цепочку, на котором висело старое кольцо. — Мой брат Лиам оставил мне это перед своим последним плаванием. Оставляю на сохранение, — отшутился он, наблюдая, как Свон заливается краской, но всё же надевает эту цепочку на шею. Глупая. Неужели она и правда думала, что он не вернётся? Потому что он вернулся бы к ней, даже если бы ему мешали все магические силы в мире.***
Дорога до замка Тёмного заняла около трёх часов, но Киллиану казалось, что он ехал целую вечность. На мгновение ему показалось, что он сбился с пути, заблудился, и он уж было хотел повернуть, когда неподалеку из-за небольшого холма показалась каменная башня. Это и было место обитание Тёмного, в этом не оставалось сомнений, и Киллиан, устремив коня в нужном направлении, поспешил. Когда он наконец-таки прибыл к месту, он осторожно встал с лошади и привязал ту за поводья к ближайшему дереву. Подошел к огромным деревянным воротам. А потом, взявшись за ручку, громко постучал. Три раза. И в одно мгновение оказался не перед высокими воротами замка, а в чёртовом подземелье, где вдоль стен горели старые факелы, а в глубине стоял стол с разными, как полагал Киллиан, магическими штуковинами. — Надеюсь, вас не смущает столь нерадушный прием, — проговорил странный голос, и Киллиан прищурился, пытаясь разглядеть его обладателя. Да только тот стоял в тени и пока не собирается поворачиваться. — Я ищу Румпельштильцхена… Говорят, он самый великий маг в этих землях, — проговорил Киллиан, нервно нащупывая в кармане брюк мешок с волшебными семенами. Осмотрелся по сторонам и тут же вздрогнул. Потому что вместо ответа хозяин подземелья издал странный смех и молниеносно оказался рядом с Киллианом. И если раньше он думал, что все рассказы о Тёмном несколько преувеличены, то сейчас он однозначно был другого мнения. Потому что перед ним предстало нечто… Похожее на человека, но при этом его сложно было назвать таковым. Его кожа при свете факела мерцала, словно он был весь покрыт золотом, но в тени казалось, словно это не кожа вовсе, а чешуя. Глаза горели азартом и безумием, но в них не было ни капли человечности. На ум почему-то приходило лишь одно сравнение – Крокодил. — Приятно, когда тебя ценят, — отозвался Тёмный, тем самым прервав размышления Киллиана, и вновь подошел к своему столу. — Так ты пришел заключить сделку? — Откуда ты знаешь? И вновь этот мерзкий смех. — Все приходят за этим, дорогуша. Вопрос лишь в том, что ты можешь мне предложить, — елейно протянул Тёмный. —Вот так сразу? Вы даже не хотите узнать, зачем я пришёл, мисте-е-ер… — Румпельштильцхен, — быстро проговорил он. — В этом нет необходимости. Вот смотри. Ты проделал долгий путь, чтобы оказаться здесь, значит, то, о чём ты хочешь попросить, очень дорого для тебя. Как, например… — Тёмный сделал небольшую паузу, а потом продолжил: — Поиски брата, которого ты потерял, но так отчаянно пытаешься найти. В одно мгновение Киллиан изменился в лице. Сомнение сменилось страхом. Страх – любопытством. Любопытство стало надеждой. Слова Тёмного сопровождались омерзительной улыбкой, от которой Киллиан ощущал буквально мороз по коже. — Как ты узнал? — лишь поинтересовался он. — Это неважно. Важно то, что я могу дать тебе то, чего ты хочешь. Вопрос в том... Он вновь сделал паузу и подошел настолько близко, что Киллиан машинально отступил на пару шагов назад. А потом увидел, как из тёмной дымки в руках Румпельштильцхена появляется что-то, отдалённо похожее на шар. А в нём… О нет… — Лиам, — тихо проговорил Киллиан и протянул руку. — Нет, нет, нет, нет, нет. Сначала цена… — напомнил Тёмный, демонстративно вытягивая вперед ладонь. Киллиан не медлил. Вынул из правого кармана заветный мешочек, аккуратно достал его содержимое и положил один боб в руку Тёмного; второй оставил при себе. Румпельштильцхен, кажется, не сразу понял, что только что попало ему в руки. Какое-то мгновение он с сомнением смотрел на боб, поднёс его к свету, пытаясь рассмотреть. — Я знаю, что ты ищешь способ попасть в другой мир. Это, — Киллиан кивнул в его сторону, — поможет тебе найти тебе то, что ты ищешь. А это, — и он указал на второй боб в своей руке, — поможет тебе вернуться. Если ты этого захочешь. Тёмный молчал. Всего мгновение. А потом проник взглядом в самую душу, пытаясь найти подвох. И, судя по всему, не нашёл, потому что подошёл к Киллиану почти вплотную. — Что ж, мне вполне интересно твое предложение, капитан, — проговорил он и отдалился на несколько шагов. Киллиан и не пытался нахлынувшее облегчение. Возможно, всё, что он слышал о Тёмном, было не более чем заблуждением? И, возможно, что-то человеческое в нём всё же было. Нет никакого смысла тратить время на пустые разговоры. Они оба получат то, чего желают. «Это то, чего ты действительно хочешь?» — набатом пронеслось в его голове, но Киллиан отмахнулся от навязчивой мысли, как от назойливой мухи, стараясь не думать о том, что последует за его выбором. И ему это почти удалось. Почти… потому что воспоминание о вчерашнем пронеслось перед газами отдельными картинами и собралось в единый пазл, чтобы напомнить… Он давно уже всё решил. Поэтому когда Темный поднёс ему перо и пергамент, Киллиан твердо заявил: — Нет. — Нет? — удивился Румпельштильцхен. — И что же ты хочешь? — Я хочу найти моего брата, это так. Но ещё больше я хочу, чтобы ты достал один корабль из Тёмных вод. — Корабль? — неверяще переспросил Темный. — Он что, имеет какую-то ценность? — Для одного человека он является домом, — чуть тише проговорил Киллиан, вспоминая слова Эммы. — Я украл его и разрушил. Я хочу это исправить. Вот мои условия. — Да-а-а, — протянул Тёмный. — Это справедливо. Только вы кое-что не учли, капитан, — и вновь эта тянущаяся, словно паутина, пауза. — С Тёмным не торгуются. Киллиан не успел понять, как это произошло: рядом с ним из клуба темно-бордового дыма появилась Эмма. Связанная, она оглядывалась по сторонам и смотрела на Киллиана непонимающим, полным страха взглядом. Он среагировал быстро: достал меч из ножен, чтобы перерубить веревки, но не успевал. Тёмный щелкнул пальцами, и толстые веревки, до этого просто связывающие её, поползли по ней, словно змеи, затягиваясь все туже и туже. — Ещё шаг, капитан, и ей будет ещё больнее, — предупредил Тёмный. Киллиан замер. — Отпусти её, Румпельштильцхен. Мы так не договаривались. — О-оу… Ты указываешь мне? — Мы так не договаривались, — повторил Киллиан. — Так она дорога тебе, капитан, — не вопрос – утверждение. — Ты готов пожертвовать собственным желанием, чтобы достать для неё корабль. Только вот готова ли она пожертвовать ради тебя чем-то равноценным? — Тёмный внимательно смотрел на Эмму, словно пытался решить какую-то очень важную головоломку, а после тихо протянул: — Не может быть. Недостаточно тихо, потому что Киллиан услышал. — Вы свой выбор сделали, капитан, теперь предоставим его вашей прекрасной спутнице, — омерзительно оскалился Тёмный, походкой зверя приближаясь к Киллиану. Он не понимал, что происходит, а потом – бац! – упал на холодный пол с полустоном-полукриком от резко нахлынувшей боли. Она застилала сознание, а в груди было раскалено до предела, настолько, что горло сдавливало, словно невидимая рука Темного душила его. Киллиану казалось, что Румпельштильцхен упивается его беспомощностью и бесконечно долго смеется над ним, сжимая его сердце, заставляя Эмму делать чудовищно сложный выбор между её домом и Киллианом. Эмма выбрала. Он слышал, как тихо она повторяет его имя, склонив голову, пряча глаза, полные подступивших слёз. И Киллиана затопила волна такой непередаваемой ярости, что руки непроизвольно сжались в кулаки. Вот только Тёмного это, кажется, развеселило ещё сильнее. — Побереги силы, капитан, — усмехнулся он и, вернув Киллиану сердце, подобрал с пола боб и вновь подошёл к своему столу. — Ты получил, что хотел, теперь отпусти нас, — потребовал Киллиан. — О да-а-а, — так и не повернувшись к ним лицом, вновь протянул Румпельштильцхен. — Я получил бобы, которые ты обменял на корабль, который в свою очередь она… — он указал на Эмму, — обменяла на твою жизнь. Там, куда я отправляюсь, он мне понадобится. Теперь вы можете быть свободны, — рассмеялся он, и Киллиан лишь успел заметить, как Эмма снова исчезла в тёмно-бордовом дымке.***
Когда дым наконец рассеялся, Киллиан первым делом попытался найти Эмму. К счастью, на это не ушло много времени. Она была недалеко. Стояла по колено в воде, и он направился к ней, но в какой-то момент остановился, потому что не знал, что сказать. Поэтому, сбросив с плеча сумку прямо на землю, замер позади неё, давая им обоим время собраться с мыслями. И ждал. Когда это время придет. Старался дышать ровнее. Казалось, они стояли так целую вечность. Время тянулось, било по венам, но легче не становилось. И он знал, Эмма чувствовала то же самое. Они находились на расстоянии нескольких шагов друг от друга, а казалось, что между ними огромная пропасть. Совершенно непреодолимая. Киллиан поймал себя на мысли, что, как бы он ни пытался эту пропасть перейти, этого будет мало. Всегда мало. Ничтожно мало, чтобы добиться расположения той, что стояла к нему спиной. Но в какой-то момент оковы спали. И Эмма сорвалась с места, попыталась убежать, да только Киллиан среагировал молниеносно: схватил Свон за локоть, притягивая к себе. Почувствовал, что хлёсткие удары приносят не только боль, но и долгожданное облегчение. Потому что эмоции. Потому что разбитое сердце – живёт. И Киллиану было всё равно. Абсолютно всё равно, что она вырывалась и била, не заботясь о том, куда прилетит: по лицу, плечам, рукам и груди. А потом сдалась. Обмякла в его руках, и Киллиан с неохотой её отпустил. — Прости, Киллиан, — прошептала она. — Я не хотела сделать тебе больно. Неприятный ком подступил к горлу, и Киллиан искренне не понимал, почему она первая просит прощения. — Нет, Эмма, ты не должна извиняться. Всё, что произошло, было по моей вине. Я… не должен был… Я не хотел, чтобы ты оказалась там. Я просто хотел вернуть то, что тебе дорого, – твой корабль. Прости, что тебе пришлось выбирать. — Ты действительно хотел пожертвовать своим желанием найти брата ради корабля? — удивилась она. — Не ради корабля, — Киллиан невесело усмехнулся, а потом поднял взгляд и посмотрел ей в глаза. — Ради тебя, — тише добавил он. Эмма смотрела на него пораженно. Шептала его имя чуть дрожащими то ли от эмоций, то ли холода губами. Кажется, он знал их наизусть. Все изгибы и трещинки. А теперь еще и нежность. Потому что Эмма поцеловала его слишком неожиданно. Обрушилась своей теплотой и мягкостью, заставляя его забыть обо всём, а сердце — стучать, как ненормальное. Сотни ударов! Тысяча! Каждый из которых повторял её имя. Киллиан отстранился, но не отпускал. Гладил пальцами скулы, смотрел в сияющие от счастья в глаза и непроизвольно улыбался сам. — И что мы будем делать дальше? — Мы? — с нескрываемым удивлением переспросила Эмма. — Хочешь ли ты признавать это, или нет, Свон, но мы чертовски отличная команда. Куда отправимся на этот раз? — Но у нас нет корабля. — Украдём. Повесим пиратский флаг. И назовем «Весёлым Роджером». — Звучит соблазнительно, — проговорила она, прикусывая нижнюю губу и… Вновь закрыла глаза. Потому что Киллиан медленно и крепко прижимался к любимым губам, чувствуя, как они приоткрываются без всякого сопротивления. Ещё никого и никогда он не целовал так, как Эмму Свон. Осторожно, словно боясь, что в любую секунду она может исчезнуть. Тепло от губ опускалось, разливалось по телу приятной волной и достало этим до остатков сознания. И дыхание было одно на двоих. Киллиан жадно втягивал воздух. И дышал. Пробовал. Проникал. Сходил с ума от ответных движений. Мягких и глубоких. Глубоких, потому что касались самой души, и не было сил оторваться или открыть глаза, потому что в голове одно-единственное… «Люблю». Но Киллиан молчал. Улыбнулся. Лишь крепче прижимая Эмму к себе, только сейчас заметив, что солнце садится за горизонт, а его закатные лучи расцвечивают небо волшебными красками. А затем всё исчезнет. Но это и неважно. Для того, кто любит… Всегда.