Ей достаётся только отчаяние

podval capella–ritual В бледной и холодной коже таилось страшное обещание чего-то неизведанного и совершенно омерзительного, чего-то, к чему она так сильно хочет прикасаться теперь. Прямо сейчас, пока плач вьётся над ними и горе бередит разум, горе отзывается в каждом уголке этого дома, опадает на цветы, лежащие у изголовья, заворачивает лепестки. Касаться её холодной руки, выражая скорбь поцелуем в висок, под кожей которого вены всё ещё пестрят синим, насыщенным синим. Так странно. Женщина перед ней никогда не вызывала в Эмме чувств, о которых пишется в сказках, романах и прочих историях, только едва уловимый трепет и странное желание распробовать её на вкус кончиком языка, почувствовать землю, которой Регина завещана теперь. Эмма никогда не понимала, зачем люди целуют мёртвых, но, всё ещё сжимая холодную ладонь Регины, она снова и снова прижимается губами к безжизненному лицу Королевы, утратившей жизнь, будто бы ревнуя её к земле, которая жаждет вобрать её в себя, спрятать от Эммы. Свон перебирает пряди чёрных волос, не обращая внимания на повисшую тишину, - всё это не имеет значения, потому что единственное, что по-настоящему важно, это то, как красива Миллс без налёта жизни, как свободна она от следов пережитого, как возвышенно величава в нарядах смерти, как идёт ей эта застывшая молодость. Навечно молодая, навечно спасённая от оскверняющего даже самые прекрасные цветы времени. Что-то тёмное шевелится внутри и отравляет сердце омерзительными желаниями, развращает и манит попробовать смерть на вкус, ощутить её небрежное земляное дыхание, сорвать с неё маску. А затем и одежды, чтобы заниматься любовью с увядшим цветком, перенимая сок его величия, чтобы после прорасти почву и навеки обвить мёртвое сердце Королевы, которая красива как никогда прежде. Которую хочется любить, лишь потому, что теперь она чужая невеста. Невеста самой смерти, которую Эмма так сильно хочет распробовать. Но ей достаётся только отчаяние, потому что Королева мертва. И желанна.