А потом все пройдет, будто не было этих лет. Как вернуться назад, знает только один Всевышний. И стоит одиноко на старом моем столе Фотография сада, пропахшего спелой вишней.
(Листомиров)
Ólafur Arnalds - Broken (повтор)
Внезапно запахло летом. Таким сладостным июлем, когда на улице стоит невыносимая жара, а ты босиком бежишь по зеленой траве, наконец-то дождавшись каникул и приехав повидать бабушку, живущую в маленькой деревушке с вишневым садом за домом. Когда солнце настолько слепит тебе глаза, что даже больно едва приоткрыть веки, чтобы насладиться яркой желтизной. Запахло летом, когда бабушка печет блины по утрам, а ты еще нежишься в кровати, вдыхая полные легкие немного пригоревшего теста. В уголках глаз появляются почти незаметные морщинки - ты улыбаешься, обнимая подушку. Сегодня мама звонить не будет, потому что звонила вчера, а значит, сегодня можно будет сбегать к речке и посмотреть на закат. Потому что бабушка разрешает. Запахло летом. Таким, от которого щиплет кончик языка, будто ты только что попробовал еще не спелое яблоко, сорвав его с дерева в соседнем дворе. Бабушка зовет тебя в дом, уже на обед, а ты, нахватавшись всякой ягоды с грядок и кустов, еще не успел проголодаться. А на столе тебя ждет наваристый свежий борщ с ложкой белоснежной сметаны. И ты ешь его с такой охотой, улыбаясь во весь рот и кусая хлеб еще молочными зубами, чтобы не обидеть свою любимую бабушку. Летом запахло, когда я ступил на первую ступень крыльца и услышал, как знакомо скрипнула дощечка под ногой. Затем миновал еще одну ступень, а следом и другую, подбираясь к немного перекошенной временем маленькой дверцей. Толкнув ее дрожащей ладонью, попал в небольшой коридор с мягким креслом у маленького окошка, на котором все еще лежал светло-коричневый плед с пушистой бахромой. И нечаянно вдохнул полные легкие воздуха маленького старого дома и почувствовал, как разум окутала белая пелена. Посмотрел на себя в зеркало прямо перед собой и увидел мальчика в синих шортах, немного потрепанных на левой штанине. Это я зацепил, когда перелазил через забор. Неплохо приложился к земле лицом, кстати. Усмехнувшись, расправил плечи и пошел дальше в дом, встречая бабушку у плиты. - Ты помнишь наш уговор? - улыбается она своею теплой улыбкой, отчего на ее щеках появляется еще больше глубоких морщин. - Ты хорошо кушаешь, а я не рассказываю маме, что ты бегаешь к реке смотреть на закат, - ее голова немного наклоняется, а глаза наполняются невероятной любовью, когда я смотрю на нее. Эта любовь пропитывает меня насквозь, и, кажется, будто я навечно защищен ото всего плохого в этом мире. Эти глаза заставляют меня думать, что я самый лучший человек на свете. Этот взгляд гораздо теплее, чем июльское утро в вишневом саду на заднем дворе. Я киваю ей в ответ и поджимаю губы, вновь садясь за стол и устраиваясь поудобнее на высоком стуле, держа в руке железную ложку и ожидая свою порцию какого-нибудь вкусного супа. Когда наступает вечер, я сажусь за стол в гостиной, где работает телевизор, и бабушка сидит в своем кресле, и начинаю рисовать своих любимых героев из мультфильмов. Мне всегда говорили, что у меня есть талант, что я правильно держу карандаш и красиво рисую небрежные линии. Бабушка же всегда говорила мне, чтобы я пробовал рисовать что-то еще, кроме своих обычных детских набросков. Время близится к ночи, и она наливает мне стакан молока, а затем я ложусь в кровать, укрываясь своим любимым мягким пледом, заставляя женщину в сотый раз рассказать мне сказку, которую я уже успел выучить наизусть. Я двигаюсь к стенке, и бабушка прикладывается на край рядом со мной, полушепотом начиная свой рассказ. На середине она пытается не заснуть, но все равно не сдерживается и закрывает глаза, до утра оставаясь со мной в одной кровати. Я обнимаю ее и целую в морщинистую щеку, почти неслышно желая ей спокойной ночи, отворачиваюсь к стенке и чувствую, как меня гладят по голове нерасторопные пальцы. Улыбаюсь сквозь накатывающий сон и закрываю глаза, крепко засыпая в нежных объятьях. Туман перед глазами рассеивается, и теперь в отражении я вижу парня лет шестнадцати в черных джинсах и светло-серой футболке со взъерошенными волосами на затылке. В его глазах отражается полет вниз и пронзающая все тело боль. Он заходит в дом и молча проходит мимо женщины в длинном домашнем платье, стоящей у стены и внимательно наблюдавшей за ним. Его скулы напряжены, как и кулаки. Она прекрасно видит его состояние, и не решается подойти, потому что невыносимое чувство раздирает на куски, разбрасывая и ее саму по разным сторонам света. Она прекрасно видит, как он уходит на заре и возвращается, когда солнце уже глубоко скрылось за рекой. Она прекрасно видит и ничего не может сделать. Завтрак, обед и ужин остаются нетронутыми. В доме царит тишина уже несколько июньских недель, они не разговаривали с того самого момента, как им позвонили. Он тогда только приехал сюда на каникулы и хотел провести их так, чтобы запомнить на всю жизнь. Теперь-то точно запомнит. Женщина хорошо помнит, как сняла трубку и услышала мужской голос, твердо говоривший о том, чтобы они сохраняли спокойствие. А затем сказал о том, что семья ее дочери разбилась в автокатастрофе по пути к ним. Они хотели привезти бабушке и младшего сына, чтобы он привыкал к летним каникулам у бабушки, как это делал старший. Но они не доехали. Трубка выскользнула из ладони, а под ребрами тут же закололо, когда женщина стала медленно спускаться по стене вниз, прижимая руку ко рту, пытаясь сдержать крик. Парень как раз заходил с улицы, улыбаясь во весь рот, как в детстве, когда нес бабушке радостную новость. Сейчас он хотел рассказать ей о том, сто его пригласили на художественную выставку со своими собственными картинами. Но увидев женщину, тут же позабыл обо всем, что две секунды назад не мог никак выпустить из головы. Она рассказала ему, задыхаясь в слезах. А он лишь помог ей подняться и скрылся за входной дверью, пропав на два дня. Она не пошла искать его, спрашивая у каждого встречного, не видели ли они парня с пустыми глазами. Она осталась ждать его, не смыкая глаз ни на минуту его отсутствия и подрываясь при каждом шорохе за дверью. А через два дня он вернулся, но глаза его были такими, что в них страшно было заглядывать. И они жили в одном доме, но избегали прямых взглядов, хотя безоговорочно переживали друг за друга. Женщина плакала в подушку в ночь до похорон, а парень думал о том, как много потерял его младший брат, так ни разу и не проведя летних каникул у своей бабушки. На утро они были уже в городе, одеты во всем черном и с сутулыми плечами. Они шли мимо могил, двигаясь в направлении столпившихся людей, среди которых они узнали друзей и родственников. И когда подошли, женщина почувствовала теплое прикосновение пальцев на своем запястье. Она бы никогда не спутала прикосновение этих пальцев с чьими-то другими, потому что эти пальцы всегда хватали ее за ладонь, когда она читала вслух один из рассказов Стивена Кинга перед выключенным телевизором вечерами августа. - Ты должен помнить, Джастин, - женщина с трепетом произнесла его имя, впервые встретившись с его глазами так близко. - Ты должен помнить, что я люблю тебя больше всего на свете, что бы ни случилось, - на тонких губах, вокруг которых проваливалось с каждым днем все больше морщин, образовалась больная улыбка, смешивающаяся с накапливающимися слезами. Мужские губы дрогнули, и он ответил: - Теперь нам нужно быть сильными. Настолько сильными, чтобы все поняли, что мы есть друг у друга. Я всегда был и буду с тобой. Он заплакал, но только внутри. Разревелся, подобно маленькому мальчику в синих потертых шортах, которые он чуть не порвал, перелезая через забор. Тому, от которого он унаследовал любовь к закату у реки. Он разревелся, а бабушка была рядом. И всегда была здесь - прямо за его спиной, укрывая от всего своим взглядом. Теперь туман рассеялся окончательно. В грязном зеркале отражался лишь мужчина в сером пальто и потертых черных джинсах. Это был я, - тот, который бегал по полю босиком и вечерами наблюдал за закатом у реки. Это был я, - тот, кто объедался кислых яблок из соседнего двора. Пройдя коридор, оказался в гостиной, слыша скрип половиц от каждого своего шага. И этот скрип будто вскрывал мою грудную клетку ржавым острием ножа, заставляя дрожать все чаще и чаще. Оглянулся на кухню, встречая деревянный стол, на ножках которого нарисованы маленькие герои мультфильмов, а на кухонном гарнитуре по-прежнему стоит нетронутая сделанная мною маленькая коробочка для мелких вещиц. Сделав еще несколько медленных шагов, остановился в гостиной, где на стенах были развешаны мои первые эскизы пейзажей, набросанных простым карандашом. Бабушка всегда хранила их и хвасталась перед своими племянниками и другими родственниками, когда они навещали ее. - Этот мальчик еще скажет всему миру, как нужно жить, когда люди есть друг у друга, - говорила она, и мои глаза наполнялись слезами, потому что бабушка тоже плакала. Мы справились со всем вместе. Бабушка заставила меня согласиться на выставку тем летом, где мне предложили поработать вместе и написать несколько картин для Центральной Галереи города. Я называл бабушку своим наставником и вдохновителем, мы часто сидели в вишневом саду вечерами, и я рисовал десятки почти одинаковых картин с одного и того же ракурса. Смотрел на спелую вишню, висевшую на маленьких тонких веточках, и рисовал, рисовал, рисовал. И эти одинаковые рисунки лежали у бабушки в старом комоде, вместе с моими старыми рисунками мультигероев. Мы часто смеялись над ними, доставая их за чаем, когда я приезжал из города на выходные. Порой бабушка рассказывала те самые сказки, от которых когда-то сама засыпала. А я сидел за столом, пил чай с вишневым вареньем и наслаждался ее голосом, который, несмотря на ее годы, все еще лился журчащим ручьем. Диван был покрыт все тем же пледом, от которого пахло бабушкиным порошком, чем был пропитан и весь дом. Я любил ходить по комнатам и вдыхать этот запах, потому что этот запах был самым родным из всего, что у меня осталось. Сейчас здесь было пусто, но запах остался здесь навсегда. Слева от меня была комната, в которой стояла кровать, шкаф и кресло с торшером на высокой ножке, где бабушка любила посидеть бессонными ночами. Но я не пойду в ту комнату, потому что эта комната для меня навсегда запечатлела самый страшный момент всей жизни. Когда я открыл дверь субботним утром и увидел, что одеяло не приподнимается от вздохов, а глаза, покрытые тонкими морщинистыми веками, плотно сомкнуты. Я прошел еще один коридор и вышел прямо к задней двери, выводящей во двор, освещенный ярким осенним солнцем, которое уже совершенно не грело. Отодвинув щеколду, толкнул рукой дверь и застыл на месте, ощущая, как начинает печь глаза. Прямо посреди сада стоял деревянный большой стул, на котором всегда сидела бабушка, а рядом с ним стоял мольберт с абсолютно чистым холстом и лежащими на подставке красками. Я не выходил в этот сад пару месяцев, с того самого момента, как зашел в комнату и обнаружил, что остался один. Мольберт стоял здесь все это время, словно ждал кого-го. И этот мольберт я видел впервые. Подойдя к нему, я сел на удобный стул, на секунду прикрыв глаза, и взял в руки краски и кисть, лежащую в них, замечая маленький белый листочек с серыми буквами, оставленными карандашом.Время нарисовать этот сад другими красками, Джастин. Помни, что бы ни случилось, мы всегда есть друг у друга. С любовью, твой Вдохновитель.
Из глаз вырвались слезы, я посмотрел на желтеющие на ветках листья и опустил кисть в краску.