Нужен мне

— Хён. — Мм? — Хён! — Да, Ёнджэ? — Ну хён! Джебом устало открывает глаза и косится на Енджэ, который щурится от яркого света лампы и протягивает бутылку. — Что? — Попей, хён, тебе надо больше пить, ты же знаешь, — фыркает Чхве и настоятельно трясет бутылкой, отмеченной жёлтым стикером «Для лидера». Да, нелепое сердечко на нём тоже в тему. /на самом деле Джебом так не думает/. Им нехотя берёт бутылку и без особого энтузиазма делает пару глотков. Под пристальным взглядом младшего лидер вздыхает и выпивает чуть больше половины бутылки. Ёнджэ удовлетворенно кивает и улыбается, светя, пожалуй, не хуже этих слишком ярких ламп в зале. На периферии орёт Югём, и Ёнджэ тут же срывается с места, чтобы не пропустить очередную супер-шутку от Бэма. Макнэ-лайн бесятся где-то в углу зала, и их затишье не предвещает ничего хорошего, как думает Джебом. Когда к троице идёт Джексон, лидер думает, что пора прекращать перерыв, пока Ван не сделал что-нибудь, что заставит Има затыкать всех четверых. Не раз. И не два.

*****

Джебом думает, что Ёнджэ слишком сильно о нем заботится. В конце концов, он взрослый и сам может о себе позаботиться. Иногда Ёнджэ раздражает своей заботой. Джебом прекрасно видит чувства младшего, но не может ответить на них. Им не думает, что Чхве особенный. Иногда он раздражительнее Джексона, и Им хочет его заткнуть, но не делает этого: он лидер, он должен заботиться обо всех. Но: Пожалуйста, не смейся так громко. Перестань улыбаться каждую секунду. Хватит вести себя, как заботливый брат. Навязчивость становится новой чертой Ёнджэ, и чем больше Им об этом думает, тем сильнее замечает это и раздражается. Он сбегает в комнату к Джинёну, иногда к Марку. /когда бешеного китайца там нет/ Младший, кажется, не замечает. /не хочет замечать/ Ёнджэ многому приходится учить: как вести себя перед камерами, что говорить можно, а что нельзя. Как и когда улыбаться, о чём спрашивать. Когда можно подурачиться, а когда стоит придерживаться сценария. Он скован перед камерами. Он смеётся, когда не нужно. Он доставляет с л и ш к о м много хлопот. Джебом на самом деле устал от Ёнджэ.

*****

Уже за полночь, в здании компании почти никого не осталось. Джебом устал танцевать. Хотя, стоп, он, в принципе, устал от всего. Ёнджэ хмурится и пробует снова. Спотыкается и падает, шипя от боли. Встаёт и старается сделать медленно. Движение выходит некрасивым, будто вымученным. — Хён, покажи еще раз, — Ёнджэ смотрит виновато. Джебома это бесит еще сильнее. — Последний раз, не запомнишь — будешь сам отрабатывать, — кидает Им и включает музыку. Чхве повторяет за ним. Неправильно, чёрт тебя дери. — Да не туда, не туда руку ведёшь! Её надо плавно, следи, блять, за своими движениями! — лидер срывается и почти кричит, глядя на младшего. Брюнет вздрагивает и опускает руку. Он поднимает взгляд и виновато улыбается: — Ну хён, я стараюсь, правда! Джебома срывает, он почти кричит о том, что сколько можно, Ёнджэ, сколько, блять, можно учить одно грёбаное движение? Сколько можно заставлять всех ждать себя, поторапливать и объяснять не один и не два раза?! Хватит доставлять столько проблем, в конце концов не наша вина, что ты так мало стажировался! Им помнит злость вперемешку с возмущением, помнит облегчение, следующее после. Холодный воздух ночного Сеула и затихший шум спящего города. Помнит влажные глаза и слова прощения во взгляде. Помнит, но не хочет думать об этом.

*****

Утро встречает недосыпанием и шумом в гостиной. Им протягивает руку влево, чтобы разбудить Ёнджэ. Вторая половина матраца пустует. На кухне готовит Джинён, а Марк крутится рядом и помогает с сервировкой стола. — Где Ёнджэ? — Ёнджэ? Он тебе разве не сказал? Он предупредил меня часов в шесть утра, что он в уехал в зал, чтобы потренироваться. Я даже не проснулся, когда он собирался. Надеюсь, он хотя бы позавтракал, — Джинён говорит что-то ещё, но Джебом уже не слушает. Наконец-то, Ёнджэ перестанет его доставать. Менеджер торопит их на выходе. Сегодня у них тренировка, съёмки для журнала и встреча с представителем компании. В тренировочном зале душно, гремит музыка, и везде валяются пустые бутылки от воды. Джебом выключает музыку и бросает короткое «отдохни». — Ёнджэ-я, ты вообще спал? — Марк ощупывает лицо Чхве, хмурясь из-за тёмных кругов под глазами младшего. — Да, конечно, спал, хён, — смех кажется фальшивым, но Туан не подает виду и оставляет Ёнджэ в покое. Танец выходит почти идеальным. Ёнджэ немного медлит в некоторых местах, но, в принципе, всё выглядит довольно синхронно. Джебом настолько рад, что готов отпустить всех пораньше в душ. Первым уносится Джексон, за ним следуют остальные. Ёнджэ копается в сумке, и Джебом замечает, что на том та же одежда, что и вчера. Вчера. Осознание действует, как ведро холодной воды. — Ты ночевал тут, да? — Джебом не столько спрашивает, сколько констатирует факт, пристально смотря на вмиг изменившегося Ёнджэ. Он, чёрт возьми, забыл, что у Ёнджэ нет ключей от общежития. — Я, — кажется, он хочет возразить, но смолкает, — да, тут. Всё нормально, хён, я и не предполагал вчера возвращаться домой, все равно надо было отработать движения, — Ёнджэ криво улыбается и проходит мимо.

*****

Через два дня Чхве не приходит ночевать. Он отговаривается тренировкой, и Джебом верит. В последнее время Ёнджэ совсем перестаёт улыбаться, не разговаривает и практически ночует в зале для практики. И это дает свои плоды: Чхве допускает куда меньше ошибок в танце и становится серьёзнее. Им почти доволен, но что-то не даёт ему расслабиться. Интуиция почти орёт. О чём — Джебом нихрена не понимает. Младший не ночует дома уже третий день, и это всех настораживает. Он не участвует в расписании группы, хотя до дебюта осталось чуть меньше двух месяцев. А потом приходит менеджер: — Не знаю, что у вас произошло, ребята, но Ёнджэ решил покинуть состав группы. Чёрт тебя дери, Ёнджэ. Им быстро одевается и выскакивает из общежития. Он, блять, не даст младшему так быстро отделаться от него. Чхве стоит напротив дверей компании, держа в руках листок с заявлением о разрыве договора. Ёнджэ не хочет уходить, он так сильно привязался ко всем за столь короткий срок, что не уверен, будет ли жалеть о решении. Не уверен, что сможет так быстро забыть его. Он делает шаг к дверям, но его останавливает злой голос: — Только попробуй сделать ещё хоть шаг, и ты пожалеешь, Ёнджэ, — Джебом и правда очень зол. На себя. Ёнджэ поворачивает голову и легко узнаёт в темноте силуэт лидера. — Я всё решил, — младший качает головой и собирается зайти в здание, когда его хватают за руку. — Ёнджэ, не надо, — Им держит крепко — на этот раз, он собирается всё прояснить. Тишина давит своей недосказанностью. Чхве сжимается и опускает голову. Ёнджэ чувствует горячие слёзы и шумно втягивает воздух. Рука с заявлением дрожит, и бумага падает на асфальт. — Хён, — Ёнджэ почти скулит от переполняющих чувств. Джебом обнимает крепко, не отпустит, нет. Ёнджэ завывает в плечо и крепко сжимает мягкую ткань, прижимаясь ещё ближе. — Прости, Ёнджэ. Возвращайся домой, пожалуйста. Ты нужен нам. Мне нужен. «Вдвоём спать намного теплее», — говорит Джебом и улыбается, как придурок.

— Ты нравишься мне, Ёнджэ. — Я знаю, хён.