Особенности национального истарского пикапа

Раньше кошмары существования Андраша у Мастера сводились к тому, что света белого он уже несколько лет не видел, кругом ползала всякая дрянь (а самая противная просилась на ручки и звала Андраша мамой), а, вдобавок ко всему, Мастер наводил жуть обещаниями не есть и улыбался при этом так, будто Андраш холодец какой-то. Андраш успокаивал себя тем, что Мастер не станет его есть. Андраш был не в его вкусе. С недавнего времени всё переменилось. — Я поднимал империи друг против друга! — патетично провозглашал Мастер. С циклом чёрной луны, что ли, это было связано. Наверняка Андраш не знал — чёрные маги видели в небе чёрную луну Нуитари только тогда, когда доводилось увидеть, собственно, это самое небо. Жалобы Мастера обычно выливались в получасовой монолог. От Андраша требовалось поддакивать и делать серьёзное лицо, или хотя бы не зевать очень уж явно. Примерно с момента назначения новой Эфисы, монологи удлинились и стали куда более эмоционально насыщенными. Может потому, что после неудачной попытки её утопить, Андрашу вместе с Мастером пришлось перебраться в подземелье подальше, поменьше и потемнее. Жить в тесноте и обиде двум чёрным магам и орде разной созданной и призванной ими живности и не-живности было не по вкусу. Даже несмотря на то, что им удалось порядком потеснить всё то, что водилось в подземелье до них. Как бы там ни было, до переезда за Мастером таких истерик не водилось. Он мог гневаться, и был ужасен во гневе. Мог шутить — в том стиле, в каком обычно шутят существа тысячи лет от роду. А вот страдания Мастера за семь лет ученичества Андрашу наблюдать доводилось крайне редко. Особенно по поводу неразделённой страсти. В первый их разговор Андраш, помнится, неслабо напрягся. Легенды о Мастере в магической среде ходили всякие, в том числе о любви его к молодым талантливым ученикам мужского пола. Как не умеющий телепортироваться маг, Андраш вообще рядом с Мастером не расслаблялся никогда, но тут напрягся особенно. Будь он, скажем, алым магом, он бы поминал покровительницу-луну ежедневно и с поклонами, но Андраша одарила своим вниманием совсем другая луна. Нуитари в ответ на молитвы мог разве что явиться и от души поржать над его, Андраша, злоключениями. Потом до него дошло, что соблазнять Короля-Жреца Мастер хотел исключительно на совместный поход в Бездну к Тёмной Королеве, а учеников просто ел — и потому успокоился. Мастер страдал второй час, и Андрашу это уже несколько поднадоело. Откровенно говоря, эти их разговоры повторялись стабильно раз в месяц, и обрыдли Андрашу окончательно. В последнее время ему всё труднее было не повторяться в ответах. — Менял ход истории — всё, чтобы только он дошёл до трона! Андрашу хотелось принести ему табуретку (чтобы Мастер мог вещать откуда повыше) и кусок простыни (чтобы тот мог завернуться в куда более подобающее для подобных речей белое). Вместо этого Андраш кивал и по-совиному угукал, без особого старания слушая подробности истории о неразделённой страсти наставника к Вратам, интригам и нынешнему Королю. Он знал, что в случае несогласия с Мастера станется ткнуть Андраша лицом в жаровню и сказать, что Андраш сам виноват. Он был похож на ребенка, с которым отказались играть игрушки. Очень большого, чёрного, бородатого и морщинистого ребёнка. Даже Андраш проникся. Чем-то похожим на сочувствие. — Жрец Паладайна же, — сказал Андраш неуверенно. — Что, вообще такой гордый? Мастер шмыгнул носом. — Это всё эльфы виноваты, — наябедничал он. — От них набрался. Андраш вздрогнул. В принципе, во всех своих неудачах Мастеру свойственно было винить эльфов. Он даже делился с Андрашем планами взять в ученики одного из сильванести и отыграться. Но, к его сожалению, все сильванести не имели привычки служить чёрной луне и умели телепортироваться. А Андраш вот не умел. Что и послужило критерием отбора. Что делать с чёрным, грозным и ужасным Мастером Андраш знал. И даже переживал пару раз, потому как умел вовремя залечь под камушком, а потом собрать всё то, что не успело под камушек поместиться. А вот что делать с плачущим Мастером, Андраш был совершенно не в курсе. Опыт общения с живыми людьми подсказывал Андрашу, что если бы Мастер был девушкой, его следовало бы гладить по голове и уверять, что непременно женишься, а если бы несмышлёным младенцем — сунуть пустышку. На такое Мастер мог бы и обидеться, и стать не плачущим, а сразу грозным и ужасным. — Эта кукла святая делает вид, что не подозревает о моём существовании! — обиженно добавил в итоге Мастер. Не обращать внимания на Мастера было всё равно, что в упор не замечать дракона в одной с собой комнате. Андраш задумался. Андраш глубоко задумался. Андраш покопался в памяти. С Королями, особенно если они были жрецами Паладайна, ему не доводилось иметь отношений. Зато он хорошо представлял, как обратить на себя внимание девушек — до Испытания Андрашу хватало для этого одной улыбки и движения бровей. Иных уловок ему тогда и не требовалось. Но от менее удачливых юношей он не раз слышал, что к особо неприступными девицами срабатывал метод: "Удиви, предложи, воспользуйся, пока не убежала". С недоступными красавицами это работало. А вот на Королях метод пока ещё никто не пробовал. — А если попробовать его удивить? — Я его с восьми лет удивляю, — скуксился Мастер. — Он уже привычный. — Подарите ему что-нибудь, — неуверенно предложил Андраш. — Империя теперь не считается? — А если впечатлить? Мастер задумался. — Это как? Андраш смутился, но показал. Для человека, не имевшего дел с противоположным полом (демоны и умертвия не считались) уже лет семь, получилось очень неплохо на его взыскательный вкус. Даже Мастера пробрало. — Вот так?! Андраш показал ещё раз, на этот раз уверенней. Судя по лицу Мастера, его впечатлило. Видимо в его тысячелетней жизни не водилось подобного опыта. А молодым талантливым ученикам хватало одной только славы Фистандантилуса, Тёмного и Ужасного, Великого Ренегата, чьё имя даже убелённые сединами маги опасались поминать всуе. Тут пробрало и Андраша. Стать объектом тренировки ему очень не хотелось. — Можете потренироваться на скелете, — поспешно добавил Андраш. Мастер скуксился: — Скелет твёрдый и холодный. К тому же, он разваливается. Не похож. Андраш задумался. Вариантов — на ком тренироваться, раз уже Мастеру так припёрло — в их подземельях водилось предостаточно. Это только в первый год ученичества Андраш вздрагивал от каждого шороха и перестука капель, опасаясь, что вот-вот из-за угла на него нападёт что-нибудь этакое. И вздрагивал не зря: один раз ему едва не отъели ногу, а после другого (тогда чуть живого Андраша отбил Мастер) сгнили три пальца на ногах. Сколько же раз Андрашу приходилось менять сапоги и мантии, он даже и считать перестал. Потом он пообвык и втянулся: холод, темнота и нытьё Проклятых никуда не делись, конечно, а вот острота ощущений ушла. К третьему году Андраш научился гонять всякое зубастое шваброй до того, как оно успевало припасть к его руке или ноге и страстно присосаться. К пятому году Андраш уже привычно вытаскивал всякую дрянь из своей постели — дрянь наползала по ночам, то ли пожрать, то ли погреться — и, зловеще хохоча, заливал их заживо в банках гномьим спиртом. Со временем у него скопилась коллекция зубасто-склизско-многоногой бывшей живности, имевшей неосторожность возжелать жилистого андрашева тела. Обитала она в банках, на полках под потолком, и призвана была быть предостережением для прочих ползучих и лизучих. Но основную функцию всё-таки не выполняла, потому как пополнялась регулярно. И вообще, чёрным магам самим Нуитари заповедовано было забыть про брезгливость, излишнюю переборчивость, и брать, что мимо ползёт. — Или на демоне, — сказал Андраш мрачно. — Принести из своих запасов? Мастер негодующе потряс бородой и едва ли не затопал ногами. Андраш задумался крепче. Предлагать тренироваться на статуях, Проклятых и жаровне было как-то глупо. С прочими объектами тренировки в подземельях было туго. Разве что... — А если на умертвии? С прошлого захода Молота ещё немного осталось. Там даже жрец какой-то завалялся. — Во-первых, — наставительно сказал Мастер, — не жрец, а жрица, я уже проверил. А во-вторых, Паладайн этому не обрадуется. "А Королю, значит, обрадуется", — проглотил замечание Андраш. И напрягся под оценивающим взглядом. — Есть ещё варианты! Сатира! Сатира! Сатира, как и прочие демоны, отлично знала, с кем имеет дело. И была куда более человекоподобна, чем три четверти обитателей подземелья. И, как и Андраш, смирилась. Сатиру не брало даже королевское "Изыди", так что за неё было не страшно. А ещё она работала за еду, а не, как Андраш, за идею и обещания не есть. Поэтому неудивительно, что демоница явилась на призыв: хотя формально она подчинялась только Мастеру, Андраш кормил её чаще. — Можно потренироваться на ней, — сделал широкий жест Андраш. Сатира поперхнулась чьей-то порядком объеденной рукой, перестала жевать и даже вытерла лицо тыльной стороной кисти. — Веди себя прилично, — велел Андраш без особой уверенности. Сатира с хлюпающим звуком втянула в зубастую пасть кусок и проглотила не жуя. — Не похожа, — капризно сказал Мастер. Андраш набросил на неё простыню (Сатира недовольно заворчала — она считала неприличным ходить в одежде), прикрыв смущающие Мастера детали демонической анатомии. Все четыре пары деталей. Получилось отдалённое подобие жреческой хламиды. Для достоверности не хватало десятка мин золотых побрякушек и платинового медальона, которым можно было крошить вражьи черепа. — Всё равно не похоже. — И что же ты хочешь получить взамен, исчадие Тьмы? Золото, земли, кровь невинных младенцев? — сказала Сатира незнакомым и приятным мужским голосом. И сама же себе ответила, на сей раз голосом Мастера: — Место в твоей свите. Кстати, а не сходить ли нам в Бездну? Андраш шикнул на неё. Мастер горестно вздохнул — видимо, до Бездны в его планах ещё не доходили. — А, может, начать с чего-нибудь попроще? Цветы, театр... — Для этого надо лично встретиться, — обиженно потряс бородой Мастер. Озарение было внезапным. — То есть, Вы что, ему даже показаться не пробовали? — спросил Андраш. Мастер замер. Потом сделал брови домиком. — Нет, а надо было?