Колыбельная.

И однажды ночь придет, мальчик ляжет и уснет. Пламя в пепел превратится, никого не обожжет. Был один, теперь нас двое. Пред глазами промелькнет человек мой дорогой.*

Страхи есть у всех, и они бывают разные. Но кто бы мог подумать, что страхи есть и у этого человека. Как же, самый страшный кошмар ордена, человек лицо-кирпич, вечно хмурый патлатый самурай с излюбленной палкой-долбалкой, который радушно примет тебя в объятья смерти. Услышав опознавательные признаки, вы спросите: «Ну и чего может бояться такой человек?» Никто не поверит, но Канда Юу, тот самый Канда Юу, боится пустоты. Не верите? А зря! Чтобы вы убедились, я расскажу вам историю, которую навеки скрыли стены Чёрного Ордена. Непроглядная ночь, что даже звёзды на небе еле блистают. Тишина, нарушаемая чьим-то безумным бормотанием, которое эхом отскакивает от мрачных, но таких родных стен Главного управления. Ведь, как известно, Орден никогда не спит. Идиллия, не так ли? И вот в такую чудную ночь, наш маленький седой мальчик вышел подышать свежим воздухом. Сегодня сон как-то не шёл, был мимолётным, нечётким, напоминающий о болезненном прошлом, о событиях давно минувших дней. И вот, идя по широкому коридору, Аллен услышал тихий стон, полный боли и отчаяния. Голос показался настолько знакомым, что волосы на загривке чуть не встали дыбом, а в сердце поселилось волнение и страх. Уолкер, мысленно обругав себя, отправился на звук. Ведь он уже догадался, чей это был голос. Пройдя чуть вперед, парень остановился перед дверью, такой же мрачной, как и её хозяин. «А может мне просто показалось?» — думал седовласый. Но тут же раздался новый вскрик, от которого у подростка выступил пот на висках. На свой страх и риск Аллен открыл дверь. В комнате была очень гнетущая атмосфера, царил мрак, было видно лишь одни часы, которые источали таинственное свечение и казались живыми. В углу, на кровати, мальчик увидел Канду. Он метался из стороны в сторону, и Аллену даже показалось, что на щеках блестят слёзы. Мальчик не знал, что делать, но тут он вспомнил, как Мана, самый родной для него человек, успокаивал ночные истерики. Уолкер, набравшись смелости, подошёл к кровати и сел рядом. Седовласый ласково провёл по волосам парня, от чего тот вздрогнул, но не проснулся. Аллен запел давно выученную назубок колыбельную: Soushite bouya wa nemuri ni tsuita Ikidzuku hai no naka no honou Hitotsu~ Futatsu to~ Голос юноши звучал плавно и мелодично, шёл из самой души, из сердца. Он был настолько прекрасен, что любая оперная певица могла бы позавидовать. Услышав нежный голос, полный чего-то таинственного, но такого родного, Канда расслабился. Ukabu fukurami itoshii yokogao Daichi ni taruru ikusen no Yume~ Yume~ Аллен пел, забыв обо всём. О людях из Научного Отдела, слонявшихся по Ордену, о тех, кто спал в своих постелях, о тех, кто мог его услышать. Как только мальчик запел, настала гробовая тишина. Ещё никто не слышал такой замечательной песни. С каждой спетой строчкой в душе у длинноволосого самурая разливалось тепло. На вечно хмуром лице появилась слабая, вымученная улыбка, не звериный оскал, не усмешка, а прекрасная улыбка. Gin no hitomi no yuragu yoru ni Umare ochita kagayaku omae Ikuoku no toshitsuki ga Ikutsu~ Inori wo~ Tsuchi he kaeshitemo WATASHI wa inori tsudzukeru Dou ka kono ko ni ai wo Tsunaida te ni KISU wo Допев припев, Аллен взглянул на умиротворенное лицо своего товарища. Встав, юноша, выйдя, прикрыл дверь. Он так и не заметил милую Линали, которая, прислонившись спиной к стене, радовалась за своего друга. По её щекам катились слёзы, но она этого не замечала. Она просто была рада. На утро же всё было как прежде. Как будто ночью никто ничего не слышал. Все так же веселились и старались насладится каждой прожитой минутой. А тайна тихой колыбельной навеки унесена эхом стен Ордена. Если вы думаете, что Канда после этого не изменился, вы ошибаетесь. Наверное, он не спал, но кто знает... Эта тайна навсегда останется между этими двумя. Иногда по столовой проносится слух, что каждую ночь кто-то слышит эту песню.