***
Дождь нещадно бьет ледяными каплями по нежной коже лица, но он стойко терпит и идет вперед, сжимая полные губы. В голове лишь одна мысль – поскорее попасть домой, где тепло и ждет любимый кот. Где нет промозглого ветра и холодного дождя. Где есть чай с пирогом и томик любимого Марка Леви. Пусть многие и говорят, что подобное чтиво предназначено для женщин, но ему нравится. Нравится окунаться в трагические судьбы героев, которые заканчиваются немного лучше, чем ты ожидаешь с самого начала. Нравится верить, что и его будущее будет лучше. Быстрее скинуть мокрые вещи и отправить их в стирку. Переодеться в любимую растянутую футболку и свободные спортивки, не стесняющие движений. Заварить ароматный, фруктовый чай, подсыпать ластящемуся пушистому Бэлу корма и сесть за ноутбук с кремовым, приторно сладким пирожным – не это ли счастье. Нет, было бы оно, если бы ему не нужно было сделать анализ балета современной и классической хореографии, который займет уйму времени. Но он сделает всё быстро. Постарается, по крайней мере. Бэл грузно прыгает на расслабленные ноги, заставляя хозяина вздрогнуть и оторвать щеку от столешницы. Наушники валяются где-то внизу, видео уже давно закончилось и ноутбук мигает 12% заряда. Он сонно потирает лицо, сладко зевая. В подбородок тычется мохнатая голова с требовательным "мяу", напоминая, что пора кормить животинку. И ничего не остается, как с улыбкой почесать пушистого друга и дать желанной еды, а самому отправиться справлять нужду и готовиться ко сну. Вернее, к его продолжению. За окном глубокая ночь и измотанный тренировками и учебой организм требует дополнительного отдыха перед предстоящими экзаменами и защитой диплома. Чистая постель пахнет цветочным кондиционером и манит своей мягкостью. Он с удовольствием путается в пуховое одеяло, утыкаясь носом, и ждет, когда наглое существо соизволит лечь рядом. А пока проваливается мыслями в свои мечты о будущем, которое в его представлении неизменно светлое и престижное, где он сначала молодой танцор, который становится все популярнее, а потом и крутой хореограф, путешествующий по миру и выискивающий молодые таланты для своей школы. Он мечтает об этом со средней школы, как только стал интересоваться танцами, и пока его желание неизменно. Все мысли стирает пушистый хвост, щекочущим движением проведший по открытому лбу. Бэл громко мурлычет и долго утаптывает мягкое одеяло у живота, а потом большим клубком укладывается на это место, используя хозяина как подушку и принося спокойный, крепкий сон.uno
8 апреля 2017 г. в 01:10
Большие города никогда не спят. Даже сейчас в 4 утра слышен шум бетонной дороги: отчётливо представляется, как по многополоске на скорости, немного превышенной допустимой, проносятся грузовики, пассажирские автобусы дальнего следования и легковые машины. Ни на минуту этот шум не утихает, давя на виски и заставляя ненавидеть всё окружающее ещё больше. Хочется уйти, сбежать из этого муравейника. Скрыться в тёмной пещере, чтобы лёгкие спирало от влажного воздуха, а глаза перестали различать яркие контрасты живого и мёртвого. Хочется запереть своё тело и разум в цинковом ящике, теряясь в пустоте, не думая ни о чём. Не достигая ни Рая, ни Ада. Оставаясь не на Земле, а зависая где-то между. Чтобы никто не смог достать, чтобы никто не смог найти. Хочется простого покоя, отдыха, но в большом городе это невозможно – без постоянного движения здесь не выжить. Поэтому остается только идти, волоча на плечах груз в несколько сотен тонн из ответственности, обязанностей и устоев, путаясь в собственных ногах и сжимая губами сигарету с горьким привкусом усталости и ненависти.
Больше ничего не остается.
Полупустая, заброшенная хозяином квартира встречает сырым холодом, который чувствуется даже в кромешной темноте, заставляя усмехнуться, ведь именно этого и хотелось, так почему же появилось отчетливое желание сбежать, найти место уютнее и теплее. Но, вопреки своим прихотям, приходится сбросить тяжелую, намокшую косуху и такие же кеды, которые вообще-то не по сезону, но на это глубоко насрать.
Пройти по памяти до кухни, не включая света, и нашарить чайник с небольшим количеством, уже неизвестно сколько так простоявшей, воды; поджечь дрожащими пальцами холодное, голубое пламя газовой конфорки и отправиться в ванную, где всё же приходится щелкнуть выключателем, чтобы не наебнуться и не пробить многострадальную голову.
Вывернуть вентиль с красной пометкой до упора и подставить озябшее тело под обжигающие струи – что надо. Бледная кожа тут же краснеет, покрываясь ещё большим количеством пупырок, и начинает неприятно зудеть, но стоит немного подождать, как это проходит, и тело, наконец, согревается. С рождения ненавидит холод, но, как на зло, его руки и ноги всегда ледяные, как и сжатые в тонкую полоску губы. Любит обжигающее тепло, но единственное, что может его согреть – это почти кипящая вода и пламя огня, близко поднесенное к тонкой коже. Его жизнь полна контрастов, от которых он мечтает избавиться.
Но с ними придется мириться до самой смерти. А может и дольше.
В его квартире нет зеркал – все разбиты. Он терпеть не может в них смотреться – избегает всего, в чем может увидеть собственное отражение. Зачем ему это? Он и так прекрасно знает, что синяки под глазами уже глубоко въелись под кожу и от них не избавиться, даже если начать спать больше восьми часов в сутки и жрать хотя бы два раза; знает, что глаза стали бесцветнее и будто покрыты мертвецкой пленкой; знает, что по его лицу можно изучать строение черепа. Поэтому не нужно лишний раз разочаровываться ещё и от собственного вида.
Часть воды выкипела, оставляя лишь полкружки, но и этого достаточно, чтобы залить ложку быстрорастворимой, отвратительной пыли, гордо именуемой кофе. В два раза больше сахара – и можно спать. Он тот человек, на кого кофеин уже перестал действовать взбодряющее, от него теперь только клонит в сон. Лучше, чем любое снотворное. Тёмная бурда быстро заливается в пустой желудок, обжигая сначала язык, потом – глотку и пищевод. Но это даже хорошо – помогает согреться и изнутри.
Помогает вспомнить, что ещё живой.
Кровать холодная и сырая. В ней он долго не может согреться, заворачиваясь в несколько одеял, как в кокон, по самую макушку. Сна ни в одном глазу, даже несмотря на то, что он не спал нормально больше двух суток. Возможно, и проваливался в забытие, но эти моменты были настолько коротки, что отдыхом или сном их назвать язык не повернется. Его воспаленный мозг опять одолевают мысли о недописанных песнях – вдохновения нет и рифма, даже самая дерьмовая, не идет, не говоря уже о мелодии. Он в миллионный раз хочет уснуть. Быстро провалиться в пустоту без видений и непонятных белых пятен перед глазами. Хочет так, чтобы мозг отключался сразу, как только веки закрывались больше, чем на три секунды. Хочет просто однажды уснуть и не проснуться. Уже несколько лет одно и то же. Одни мысли, одни желания.
Но он всё также просыпается.