* * *
На’Тот и Г’Кар работали молча, изредка бросая друг на друга мрачные взгляды. Остальные гребцы уже сменились, и скоро должно было наступить время для очередного перерыва. Исподлобья поглядев на лейтенанта Лаваля, На’Тот заметила, что он косится на них с возрастающим удивлением и опаской. Нарнийка догадывалась о причинах такого любопытства: землянин несомненно был озадачен их невероятной силой и выносливостью, которая особенно бросалась в глаза теперь, к концу второй смены. Люди, сидевшие рядом с ними на веслах, тяжело дышали, истекая потом. Нарны же продолжали грести, не сбавляя темпа. И дыхание их было ровным. На’Тот чувствовала, что Г’Кару подобный темп дается тяжело, но больше не пыталась ему помочь, понимая, что еще один такой порыв вызовет у посла нешуточный гнев. Атташе постаралась отключиться от окружающей действительности, уйти в тупую и монотонную работу с головой. Это немного помогало унять кипевшую в ней ярость. Сейчас такая разрядка была нужна ей как никогда. Особенно, когда тот, кто вызвал эту ярость, находился от нее на расстоянии вытянутой руки. «Я не должна подвергать посла опасности, — твердила она про себя, прокручивая эти слова в мозгу, как мантру. — Мне надо держать себя в руках». Нарнийку с самого утра снедала смутная тревога. Она не могла понять, чем именно вызвано это отвратительное беспокойство. Возможно, непривычной обстановкой. На’Тот была вынуждена признать, что море вселяет в нее чувство неуверенности. Такое количество соленой воды вокруг подавляло. Она не знала, как себя вести и к чему быть готовой. Она не знала даже, двигаются ли они на самом деле, или просто молотят эту воду веслами почем зря? Везде, насколько хватало взгляда, было только безбрежное море. Сверкающая под чрезмерно ярким земным солнцем зеленовато-серая вода. И небо без единого облака над головой. А они сидят в этой хрупкой деревянной посудине, которую одно неверное движение могло перевернуть и отправить на дно, в эту бездну… Нарнийка слышала шелест волн и мерные удары воды о борта шлюпки. Будто огромный зверь пытался добраться до них из глубин, скребся огромными упругими лапами, толкал их шлюпку, мечтая вытряхнуть гребцов, чтобы поглотить их… О, да, атташе чувствовала себя весьма неуютно. Более того, паника не только не унималась, но становилась все сильнее. Но выдать свой страх было бы позором. На’Тот снова украдкой посмотрела на Г’Кара. Боится ли он моря так же, как она? Или это тошнотворное чувство мучает только ее? Она вспомнила свое первое знакомство с морем этого мира. И свое бессилие против ярости и мощи безжалостной стихии. Штормовые волны кидали их тогда, как песчинки. И ничего нельзя было поделать… Ничего… Только барахтаться, подобно ничтожным букашкам, пытаясь удержаться на плаву и выжить… Видимо, именно эти воспоминания не давали ей сейчас покоя. Не в силах покинуть это ужасное место, На’Тот впала в другую крайность, так свойственную ее народу. Вот почему ее сейчас трясло от еле сдерживаемой ярости. Лучше уж гнев, чем страх. Нападение, нежели трусливое бездействие. Она закрыла глаза, намереваясь снова отрешиться от раздражающей действительности. Но тревога только стала сильнее. Причем настолько, что атташе захотелось отшвырнуть весло и покинуть эту проклятую шлюпку прямо сейчас. Выпрыгнуть из нее. Завизжать и зажать уши руками. Закрыть глаза, съежиться на дне шлюпки… Это невыносимо! Этот чужой мир был полон ненависти и вражды, а проклятое море только ждало удобного момента, чтобы наброситься на них и растерзать, утоляя свой вечный голод. На’Тот чувствовала это напряженное ожидание, как будто чей-то пристальный взгляд сверлил ей спину, давил на затылок, непрерывно, все время, пока она копошилась в этой треклятой шлюпке… Нарнийка встрепенулась и тревожно уставилась на зеленоватую воду за бортом. Глаза ее устали и болели от чересчур яркого солнца этой планеты. Безжалостный и слишком переменчивый мир. Надолго ли они застряли здесь? Волны лизали борт шлюпки, море пробовало, каковы они на вкус… примерялось, искало их слабое место, чтобы ударить, опрокинуть и сожрать…сожрать их… На’Тот поморщилась и потрясла головой. Да что же с ней такое сегодня? Быть может, она заболела? И эти панические мысли — просто бред, признак начинающейся лихорадки, как у тех несчастных матросов из лазарета? Дейта сказал, что вряд ли эта болезнь заразна для нарнов, но кто знает… «Это усталость, — сказала она себе, продолжая наблюдать, как играют блики от солнца на волнах, и как весла равномерно погружаются в эту блестящую воду. — Усталость и нервное перевозбуждение. Если бы мне удалось свернуть шею этой скотине Лавалю, я бы чувствовала себя гораздо лучше». Нарнийка терпеливо продолжала смотреть на море. Всяко лучше, чем созерцать глумливую рожу первого помощника. Более безмятежной погоды, чем та, что стояла сейчас, трудно было представить. Нарнийка не понимала, как среди всего этого солнечного и безветренного спокойствия можно чувствовать себя настолько ужасно? Серовато-зеленые волны на мгновение потускнели, и На’Тот показалось, что море стало на миг темнее. Непроизвольно она подняла глаза к небу, намереваясь увидеть источник тени: облако или очередное летучее местное животное. Но небо было совершенно ясным, и вокруг не было ни одной птицы. И все же атташе была готова поклясться, что тень была. Вот только что или кто было ее источником? Нарнийка покосилась на посла и увидела, что тот тоже насторожился. Она хотела тихо окликнуть его, но тут на соседней шлюпке поднялась шумная возня. Этот шум вывел На’Тот из оцепенения. Она повернула голову, чтобы посмотреть, в чем дело. Ее движение не укрылось от Лаваля. Лейтенант положил ладонь на рукоять пистолета. — Не отвлекаться! — прикрикнул он на гребцов. — Продолжайте работать! Этот резкий окрик и ненавистный голос снова пробудили в нарнийке притихшую было ярость. Она стиснула зубы, навалившись на весло, вкладывая всю свою злость в греблю. На соседней шлюпке определенно что-то происходило. До них долетел громкий смех матросов. Несмотря на сердитые окрики Лаваля, гребцы их шлюпки тоже стали поглядывать на соседей. На’Тот воспользовалась этим коротким замешательством и дотронулась до руки Г’Кара. — Вы что-нибудь чувствуете, посол? — спросила она тихо на нарнском языке. — Как будто… — Эй, ты, молчать! — взревел Лаваль, обратив к нарнийке сердитый взгляд. Г’Кар стиснул пальцы своей помощницы в своей огромной сильной ладони, выразительно посмотрев в ее алые глаза. Почему-то его прикосновение, такое уверенное, такое твердое, успокоило На’Тот. Она выдержит и это. Ради посла — выдержит. Раз он терпит, то и она сможет. Шлюпку покачнуло на крупной волне. Откуда она здесь, когда ветра нет? На’Тот слишком мало знала о море, чтобы задуматься об этом более глубоко. С «Русалки» донесся громкий треск и хлопок. Выстрел! Гребцы замерли, прислушиваясь, а потом резко обернулись, принявшись вглядываться в то, что творилось на бриге. А там явно что-то происходило: до них донеслись яростные крики, ругань и топот множества ног. — Что за дьявольщина, лопни моя селезенка?! — проворчал Лаваль, щурясь и морщась. На соседней шлюпке тоже перестали грести и наблюдали за тем, что творилось на корабле. — Возвращаемся! — принял решение Лаваль, снова усаживаясь на кормовую банку. — За работу, лентяи! Шлюпка снова качнулась, да так сильно, что едва не зачерпнула бортом воду. Гребцы закричали, суетливо вцепившись в весла. — Спокойнее, идиоты! Гребите ровнее, иначе утопите нас к чертям собачьим! — продолжал ругаться Лаваль. Шум на «Русалке» становился все громче, и теперь они видели, что там кипит драка. Их шлюпка, гонимая сильными ударами весел по воде, подлетела к борту «Русалки» первой. — Табань! — приказал Лаваль, задрав голову и вглядываясь в то, что происходило наверху. — Сейчас мы дадим жару этим мерзавцам, кем бы они ни были! Шлюпка подплыла к штормтрапу, свисавшему с левого борта. На’Тот и Г’Кар тоже всматривались в хаотично мелькавшие над фальшбортом человеческие лица, перекошенные от ярости. А потом атташе увидела Питера Блада, на мгновение навалившегося на планшир. В его руке сверкала сабля, и он яростно отбивался от пирата, наседавшего на него. Нарнийка вскочила на ноги, толкнув посла в плечо. Шлюпка снова качнулась. Нарны напряженно смотрели, как капитан скинул своего противника в воду, и его дрыгающееся тело пролетело в опасной близости от их шлюпки. Лаваль, выругавшись, вынул пистолет и навел на Блада. Но выстрелить не успел, потому что На’Тот ударила его под локоть. — Ах ты, пятнистая сучка! — взревел француз, потеряв свой пистолет. Тот с плеском исчез в зеленых волнах. Лаваль тут же потянулся за вторым, засунутым за пояс. Но нарнийка уже вцепилась в его горло и приподняла в воздухе. Первый помощник захрипел, судорожно замолотив руками и ногами, тщетно пытаясь ударить ее. Но та продолжала душить его, оскалив зубы в яростной усмешке. Гребцы попытались огреть ее веслом, но Г’Кар вышвырнул пару матросов за борт, недвусмысленно показав, что и других ждет такая же участь, если они посмеют вмешаться. Гребцы, перепугавшись до полусмерти, когда увидели свирепый взгляд нарнского посла, сами прыгнули за борт. Лаваль из последних сил выдернул пистолет из-за пояса и нажал на курок. Снова хлопнул выстрел, слившись с хрустом его шейных позвонков. На’Тот швырнула его дергающееся в предсмертной агонии тело в воду, а потом, не удержавшись на ногах в неистово качающейся шлюпке, упала на одну из банок, издав свирепый рык. Тем временем наверху раздался звон металла, а потом громкий хлопок. Г’Кар, привлеченный этим звуком, поднял голову и увидел, что Блад ожесточенно рубит своей саблей какой-то канат. Вот трос с хлопком, похожим на выстрел, лопнул, и по корпусу корабля пробежало что-то вроде дрожи. Посол увидел, как огромная деревянная перекладина, к которой крепился парус, со стоном и скрежетом полетела вниз, все больше набирая скорость… Он невольно бросился к На’Тот, которая все еще лежала на банке лицом вниз, и накрыл ее своим телом, чувствуя, как неистово раскачивается их шлюпка…День 13: Заварушка в шлюпках
7 апреля 2024 г. в 01:49
— Ну, хоть пообедать-то нас отпустите? — не выдержал Джек Воробей, с тоской рассматривая вздувшиеся свежие волдыри на своих ладонях.
Солнце палило немилосердно, и капитан весь вспотел в своей плотной одежде.
— Греби давай, и хватит языком молоть! — прикрикнул на него шлюпочный старшина. — Если будешь надоедать своими дурацкими просьбами, еще на одну смену оставим!
Джек замолчал, поджав губы. А потом украдкой поглядел на соседнюю шлюпку, в которой находились нарны. Весла поднимались и опускались в воду, сверкая лопастями на солнце. На’Тот и Г’Кар слаженно гребли, и не было похоже, что они страдали от жары или жажды.
Джек провел языком по обветренным потрескавшимся губам. Шутки шутками, но его силы уже были на пределе. Спина и руки адски болели, каждое движение давалось с невыразимым трудом. От жары мутилось в голове, и Джек чувствовал, что вот-вот может тупо потерять сознание, чем окончательно уронит себя в глазах окружающих. Мало того, что в последнее время ему редкостно не везло во всем, за что брался, так теперь еще и это… Над ним, капитаном Джеком Воробьем, смеет глумиться какой-то зачуханный шлюпочный старшина!
Весла столкнулись, с громким стуком ударившись лопастями. Джек осознал, что, задумавшись, сбился с ритма, в результате зацепился за весло соседа. Это вызвало новый поток брани от сидевшего на корме рулевого.
— Бери весло и греби ровно, недоумок! — рычал старшина на Джека. — И не дай бог, ты его сломаешь!
— И что тогда? — Джек выпрямился, поглядев в лицо рулевому. — Что ты мне сделаешь, пустозвон? Убьешь? Да я тебе спасибо за это скажу, парень! Вот только насчет реакции твоего капитана не уверен…
— Возьми весло! — выдохнул старшина, привстав со своего места. Глаза его налились кровью. Но Джек заметил промелькнувшую в них растерянность. Действительно, если он перестарается, капитан Пикард его по голове не погладит.
— Засунь это весло себе в… — Джек подробно описал место, куда следовало отправить эту деталь шлюпочного инвентаря.
— Да ты… да я тебя!.. — взбешенный старшина дернулся вперед, сжав кулаки.
Но его остановил Дейта, просто вскинув руку и поймав под локоть. Как ни дергался пират, сдвинуться дальше или высвободить руку он не смог.
— Вам всем лучше успокоиться, — сказал Дейта очень вежливым и ровным голосом. — Старшина, пусть мой друг немного восстановит силы. Я могу грести за двоих, если это так важно для вас. Ведь нам важнее переместить корабль в зону устойчивого ветра, чем тратить время и психические ресурсы на бессмысленные дебаты, не так ли? Мой друг работает на веслах почти два часа, у него уже началось обезвоживание, а при такой высокой температуре воздуха это опасно для его дальнейшего нормального функционирования…
— Тебя вообще не спрашивали, желтоглазый! — проревел старшина, продолжая безуспешные попытки освободить свою руку от стального захвата андроида.
— Меня зовут Дейта, месье, запомните хорошенько: Дей-та. И не вздумайте назвать меня «Дата». Доношу до вашего сведения, что я имею звание лейтенант-коммандера Звездного Флота и являюсь вторым офицером и советником по науке на звездолете Объединенной Федерации «Энтерпрайз», — прежним ровным голосом ответил Дейта, повернув к старшине свое бледное лицо с золотистыми глазами. — Поскольку я старше вас по званию, то настоятельно рекомендую вам обращаться ко мне именно так и с большим почтением.
Пират разинул рот, уставившись на него, а потом шлепнулся обратно на корму шлюпки, нервно моргая.
— Старшему по званию у нас на звездолете принято отвечать «есть, сэр», — продолжал выговаривать Дейта.
Остальные гребцы замерли на веслах, с интересом и изумлением наблюдая за этим разговором.
— Не слышу ответа, — сказал Дейта строго.
Джек Воробей посмотрел на него, приподняв бровь. Таким тоном андроид еще никогда не разговаривал, и капитан задумался, что еще этот парень может отколоть? Впрочем, некоторые интонации в его голосе показались ему смутно знакомыми, но, перегревшись на солнце, Джек не мог вспомнить, где мог слышать их раньше.
— Э-э-э…сэр… — выдавил из себя шлюпочный старшина, совершенно растерявшись. Холодная вежливость докторского слуги была настолько… осязаемой, что пират не мог заставить себя выругаться. Возможно, этот парень не в себе. Он слышал, что слуга доктора немного с приветом после перенесенной редкой формы лихорадки. Но уж больно уверенно и надменно он держится. Вдруг не врет?
— Надеюсь, что в следующий раз вы будете отвечать мне более четко и внятно, — сказал Дейта, а потом кивнул пирату, добавив снисходительно: — Можете вернуться к работе, старшина.
Джек осознал, что для него это слишком, и, не выдержав, тихо хихикнул. Оказалось, не он один страдал от сдерживаемого смеха, потому что гребцы, сидевшие рядом, также начали ржать.
— Ну, Луи, съел? — гоготал один пират, вытирая выступившие на глазах слезы. — Не слышу ответа! — передразнил он слова андроида.
И все снова заржали.
Старшина побагровел, в бешенстве глядя на них.
Дейта тоже посмотрел на гребцов в легком недоумении, пытаясь понять, отчего им вдруг стало так весело?
Старшина, наконец, очнулся от ступора и открыл рот, готовясь ответить на издевки наглецов, но тут со стороны корабля довольно отчетливо прозвучал пистолетный выстрел.
Все, кто сидел в шлюпке, на мгновение замерли, прислушиваясь, а потом одновременно повернулись в сторону «Русалки», пытаясь понять, что там случилось…