Живой камень

Вечер медленно опускался на городок, который находился недалеко от Вашингтона, и было видно, как последние лучи солнца прятались за облаками и исчезали во мраке ночи. Сегодня Пьетро задержал профессор, который хотел обсудить с ним дальнейшую его жизнь, ведь студент показывал прекрасные знания почти во всех предметах. Единственный предмет, который тот отвергал и по-всякому пытался увильнуть был мифологией. Серебряноволосый не верил в существование потусторонних сил и необычных существ, и поэтому отказывался изучать эту псевдонауку, и иметь хоть какое-то дело с ней. Профессор говорил медленно и нудно, парню казалось, что мир течёт слишком медленно в этот момент. Ему рассказывали про профессорскую степень, про продолжение обучение в стенах их вуза и про то, что они с радостью возьмут его как учителя. В общем, ему описали самый скучный поворот в его жизни, который он явно не выбрал бы, ведь все это было не для него. Будь он супергероем, то исколесил бы весь мир на своих двоих и спас бы много жизней, но в этом мире ни у кого не было сверх сил и поэтому мечтать о чем-то необычном, было глупо. Только когда длинный монолог был закончен, профессор впихнул ему в руки стопку документов для заполнения, чтобы тот подумал над его предложением и выпроводил из своего кабинета. И только тогда парнишка вздохнул со свободой и выкинул все эти бумаги в первую же мусорку, закидывая себе в рот сигарету. Курить он стал не так давно, неделю, а может и месяц. Ртуть уже терялся в числах, после того как один человек, которому он хотел признаться вечером, не пришел, а потом вообще исчез. Его загадочный возлюбленный был словно из сказки: такой молчаливый, скромный, с необычными иссиня-черными волосами и, ко всему прочему, он забавно держал пальцы сдвоенными, как будто у него было всего три пальца. Они познакомились около одного клуба, в который незнакомец боялся заходить и мялся около дверей, посматривая в зал. Его золотистые глаза так и залегли в душу к Ртути, и он не мог забыть их даже во время уроков и на переменах, на которых он читал книги вслух около статуи горгульи в парке его университета. Их первый вечер был словно для них двоих, они, натанцевавшись, пошли гулять по тихому городку, рассматривая небо и ища знакомые созвездия. Оказывается, Курт знал очень много о небе и созвездиях, а так же о боге, словно читал сейчас это все из книги, его голос отдавал нотками немецкого акцента, и он довольно забавно картавил, пытаясь выговорить имя Пьетро. А ближе к рассвету его новый друг резко начал говорить, что ему пора и словно растворился в воздухе, но все-таки напоследок он пообещал встретиться с ним около того же клуба. Их ночные встречи были каждый день, и Максимофф так и не заметил, как влюбился в этого кроткого парнишку, а потом тот исчез и он так и не смог его найти. Он знал только то, что его зовут Курт Вагнер, что он католик и очень верит в бога. Пьетро даже замечал, как тот украдкой от него молится, замаливая грехи не за себя, а за Ртуть. Это было очень мило, но это очень смущало Вагнера, и тот даже краснел, когда замечал на себе взгляд. Глубоко втянул в себя никотин, спустился во дворик университета и уселся под статуей, ему было спокойно, когда он сидел тут. Эту статую все ненавидели, называя этого трехпалого юношу с хвостом мутантом и уродом, но статуя продолжала здесь стоять. Парню даже приходилось несколько раз защищать эту горгулью от местных бандитов, которые хотели ее разбить или закрасить краской. Но сейчас на ней красовалось ведро и все лицо, и тело парня было желтого цвета с огрызками и бумажками из мусорного ведра. Максимофф из-за своего плохого настроя не посещал универ, и хулиганы успели натворить такое пока не было защитника этого “урода”. Поцокав языком на это и залезая на пьедестал, держась за бедра горгульи, он снял с его головы ведро и кое-как отцеплял от его липкого от краски лица мусор. Если бы статуя была человеком, то от него явно бы несло мусором, ведь агрессивно настроенные люди явно не жалели всех своих сил и портили его как только можно. Как только последние лучи скрылись за крышей университета, послышался тихий хруст. Студент не обратил на это внимания, продолжая отдирать мусор, но буквально через секунду на него смотрели ядрёно-желтые светящиеся глаза горгульи. Через ещё секунду на его плечи от страха легли трехпалые руки, крепко схватившись за майку того, пытаясь оттолкнуть, и буквально через пару секунд вместо крепкого камня Ртуть обнимал ожившего зверя. От того, что тот пытался выбраться из крепких объятий, а серебряноволосый стоял на носках, они не удержались на небольшом пьедестале и свалились вниз. Горгулья с паническими желтыми глазами смотрел в карие глаза и хотел выбраться, но шокированный юноша словно окаменел сам и смотрел на того, не сводя взгляда, всё ещё не убирая свои руки с его талии. Ощупав своё лицо и, посмотрев на свои синие руки, Курт запаниковал сильнее и смутился, меняя свою внешность. На его коже начали перемещаться мелкие чешуйки и спустя секунду на Пьетро уже смотрел его возлюбленный весь в краске и пахнущий мусором. - Привет. От такого Максимофф вскочил на ноги и прижался спиною к пьедесталу, он сначала смотрел туда, потом на парнишку, потом снова туда и резко начал тереть глаза, чтобы понять, не снится ли ему это. Вагнер в это время отодвинулся от него подальше и стал сдирать со своей кожи куски бумаги, но из-за того, что у него было три пальца, это плохо удавалось в человеческом виде и он вернул себе настоящий облик, помогая себе хвостом. Ртуть был в шоке, он не мог понять, что произошло только что и что это за создание сидит перед ним, пытаясь счистить с себя краску. Но это не удавалось, и тихо бурчал над тем, что это странная жижа к нему прилипла, а потом, словно читая мысли, желтые глаза поднялись и тот грустно улыбнулся. - Горгулья. Я горгулья. Мифическое создание из камня, которое оживает только тогда, когда нет света. Пьетро ничего не мог сказать, ведь перед ним сидело реальное мифическое существо, которых он всю свою жизнь отвергал и не верил в их существование. А может всё-таки не всё так плохо. Курт был не таким уж и странным, правда, вёл себя как ребенок, не знающий толком мира, но ведь он видел этот мир лишь ночью, так что его понять было можно. Он сел перед ним, пока тот был отвлечён, и прикоснулся своей рукой к его еще липкой от краски щеке. На такое действие католик резко поднял глаза на парня и с удивлением посмотрел. - Ты действительно мифическое существо? Их же нет в природе, как и магии и суперсил и всего того, о чем в детстве мечтает каждый. - Это все есть, но ты не веришь в такое. Я не раз слышал, как ты спорил с друзьями о мифологии и читал книги только о точных науках. Ты рассказывал каменному изваянию много историй: о своих мечтах, своих заботах и о том, в кого ты влюблен. Но я не мог ответить, не мог прийти, каждый день, словно зная о моей слабости, приходили студенты после заката и обливали меня краской. Я просто не мог показаться таким. Он снова принял образ человека и выглядел он действительно жалко. В волосах был спутан мусор, половина лица было в краске, как и руки, и одежда, а запах был, как будто он день проторчал на свалке. А поменять одежду или даже искупаться он был не в состоянии - до ближайшего парка с водоёмом было полдня пути, а он должен стоять тут к утру, чтобы никто ничего не заподозрил. - Мне... Послышался стук трости, и парни сразу повернули голову к источнику шума, а Максимофф так и не договорил свою фразу. Медленно по небольшой лестнице на спуске к парку шёл профессор Ксавьер, придерживаемый с одной стороны новым лицом, которое тоже казалось знакомым Пьетро, и вроде он тоже видел его на каком-то каменном изваянии. Мужчина вёл его под локоть и бережно смотрел, чтобы тому было не так тяжело идти, словно охраняя его. - Спасибо Эрик, дальше я сам, – Профессор с улыбкой коснулся руки мужчины и тот отпустил его, давая возможность самому идти, что у того удавалось не очень хорошо, но он не хотел лишний просить помощь. Парни замерли, смотря как профессор идёт к ним. Конечно, они оба его знали: Курту он дал “Дом”, где он мог спокойно провести день и вечером снова окаменеть, а Пьетро он обучал, как и все другие профессора из этого университета. Горгулья отодвинул руку серебряноволосого и резко встал, кланяясь Ксавьеру. Он был в огромном долгу перед ним, но из-за того, что он не мог быстро ходить, следить за всеми статуями днем было крайне трудно. - Мой мальчик, ты очень плохо выглядишь, тебе нельзя оставаться днём тут. Ведь, кто знает, что они дальше сделают с тобой. Я боюсь, что следующим шагом будет твоё разрушение, а никто из нас этого не хочет. Эрик за спиной кивнул и показал на своё сердце, ведь каждая горгулья была связана, и им было больно, если кто-то из них умирал или страдал от душевных терзаний, ведь их итак осталось совсем мало. От слов профессора Курт заволновался, ему не было куда идти, ведь никто не любил его вот такого жуткого, синего, трехпалого, похожего скорее на демона, чем на подростка, но Ксавьер улыбнулся и повернул его к Ртути. - Присмотришь за ним? Ты хороший человек и ты принимаешь людей, какими бы они не были, правда, подкалываешь много, и до жути напыщенный, да ещё и клептоман. Но всё-таки хорошего в тебе больше, чем плохого. - Ну, спасибо профессор. А я то думал, что я забыл про себя рассказать человеку, который мне нравится. Я ему в любви хотел признаться, – И как всегда юный Максимофф поспешил со своими словами. Ну, конечно же, Вагнер и до этого догадывался о его чувствах, но вот сейчас тот протрубил их самым близким ему людям и не совсем людям, ведь Эрик был лишь от части человек, как и сам демонёнок. - Значит, я правильно прошу присмотреть за ним. Тебе же тоже есть, что ему сказать, Курт. Тот активно закивал и, смутившись, принял свою горгулью внешность и убрал прядку волос за ухо. Он не поднимал своих глаз, но было видно, как его синяя кожа покрывается чуть фиолетовым оттенком от смущения. Эрик подошел к Чарльзу, обнимая его за талию и отводя немного назад, чтобы не мешать этим двоим, ведь тот уже отдал одно из своих детищ в чужие руки, а дальше это уже их судьба. - Ты мне тоже нравишься, Пьетро, но я не мог сказать тебе всё это время. Ты первый, кто не испугался меня и не называл меня уродом, и ты не против моей религии. Но даже несмотря на то, что ты не веришь в мифологию, ты меня сейчас не оттолкнул и.., – Все слова путались на языке и из-за волнения некоторые фразы он говорил на родном немецком. От этого запинаясь и смущаясь лишь сильнее, то и дело, прикладывая пальцы ко рту и перестраивая предложения, чтобы собеседник его понял. - Я б тебя поцеловал, но ты сейчас нецеловательный, Курт. Пошли ко мне, я тебя вымою и приготовлю место для твоего дневного сна. Если ты, конечно, не против переехать ко мне со своими вещами. А вообще, есть ли у горгулий вещи?.. Не дав закончить Ртути, монолог змей крепко его обнял и прижал к себе, а тот в ответ положил руки на его талию и притянул к себе, наслаждаясь этим моментом. Он нашел то, во что невозможно поверить, и что с ног на голову перевернуло его мир, но он точно был уверен, что с этого дня будет интересоваться мифологией куда больше и куда глубже, чем ранее.