Сыпасиба, Нуна

Эта глава будет слегка непривычной. Начало и конец — позитивные. А вот серединка серьёзная и грустная. Начинаем раскрывать драма-сторону фика .__. Если что, в меня разрешается кинуть торшер или любой другой осветительный прибор на ваш выбор. Приятного чтения! :3 =================================       — ОКНО! Тут есть окно!! БОЛЬШОЕ окно!! И смотрите, смотрите... я могу махать руками и не задевать стены!!! И даже сделать целых... раз, двааа... пять! Пять шагов!! Уахахахаха!!! И тут огроменная кровать!!! Стол!... Нормальная розетка!... И кррррррррровааааааааать!!!!       — Нун, выйди оттуда, это не твоя комната...       Если бы Нуна могла, она бы ошарашено замерла в полёте. Но силы гравитации были слегка против подобного, поэтому она всё же драматично рухнула на односпальную кровать, в сторону которой только что счастливо спикировала. Дважды слегка отпружинив, тушка россиянки спокойно замерла на волнах перинного блаженства. Девушка позволила себе три секунды полного релакса, но потом всё-таки повернула голову к ТаоЛуМинам, стоящим в дверях, и недовольно нахмурилась:       — То есть как это — не моя?!       — Ну вот так вот. Не твоя, — пожал плечами Булка.       — Мелкая, нам на другой этаж... Сказал же, не несись впереди паровоза! И там, между пр...       — Нет. Ну нет же! — хныкнула Нуна, вцепляясь в покрывало. — Я отсюда не уйду! Я не хочу опять в кладовку!       — Там вовсе не...       — Не хочууууууу. Ну оставьте меня здесь, ну пожаааалуйста!!! — продолжала причитать Нуна. Стоит заметить, что пройдя боевое крещение Мандаринской общаги с битвами за еду и место под солнцем, она стала чуть наглее и перестала столь покорно воспринимать несправедливости по отношению к себе. — Пусть это вычтут из моей зарплатыыыы!       — Там норм...       — Так не чеееееестно, я вкалываю как проооооклятаяяяяяяя, а мне...       — Так, Тао! Стаскивай её с кровати и неси за мной! — потирая виски, скомандовал Лу, который не очень хорошо переносил чужие причитания и совсем не переносил когда его перебивали.       — ...даже ноооооомер нормаааальный снять не мооо... ТАО, ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ?! ТАО, ОТПУСТИ МЕНЯЯЯЯ!!!       — Прости... Лу Хань велел.       Панда послушно стащил с постели отчаянно цепляющуюся за покрывало россиянку, перекинул её через плечо и понёс к выходу. Она попыталась вырваться, но отбиваться от китайца-ушуиста было как-то слегка бессмысленно. Брыкнувшись ещё пару раз для порядка, девушка безвольно повисла поперёк его плеча, высоколитературным русским языком рассказывая парням всё, что о них думает.       — Мелкая, хоть я и не понимаю третье слово во фразе «Лу, ты — задница!», я способен догадаться, что вряд ли это комплимент, — вкрадчиво произнёс Хань. — Так вот как бы напоминаю: единственный человек, которому дозволено ВСЁ — это Сехун. А ты ведь не Сехун? Не Сехун, — милым голоском ответил сам себе Олэнь, а потом, вернув себе нормальный тон, очень недобро добавил: — Со словами поосторожнее.       — Хорошо, Лу Хань. Прости, Лу Хань, — испуганно выдохнула девушка и покорно заткнула варежку.       — Вот и умничка, — улыбнулся Олень.       Нуна смирилась со своей участью, перестала брыкаться и, пока Тао тащил её вверх по лестнице, успела, изредка печально вздыхая, поностальгировать и о доме, и о кей-общаговском чердаке, и о эм-общаговском диване в гостиной. Какие именно апартаменты ждали её там, этажом выше, в гостинице славного города Харбина, в который они прибыли всего час назад, она пока не знала. Но учитывая предыдущий опыт, уже заранее морально готовилась к новым швабро-соседям, потенциальному мраку и тесноте.       — Всё, дошли. Ставь её на пол, — наконец приказал Хань напротив одной из дверей. — Вот, тебе сюда. Вперёд, Мелкая.       Почувствовав под ногами твёрдую почву, девушка одарила всех грустным взглядом, затем нарочито печально вздохнула и смахнула воображаемую слезу, оглянувшись на лестницу. Потом снова вздохнула и, повесив нос, медленно повернула ручку, ещё более медленно зашла в комнату и, напоследок совсем уж трагично шмыгнув носом, прикрыла за собой дверь. Вероятно, такие эпично-театральные страдания — последствия тесного общения с Минсоком на индивидуальных занятиях. Это ведь он у нас обычно ответственный за причитания.       Тао и Баодзы одарили Лу осуждающим взглядом, но тот только хитро ухмыльнулся и покачал пальцем, призывая не делать поспешных выводов. Прошло пару секунд, и из-за двери раздалось восторженное Нунино «АХРЕНЕТЬ КАК ТУТ КРУТО!!!», после чего дверь настежь распахнулась, открывая взору парней улыбающуюся до ушей Россиянку и вид на просторную комнату.       — Парни, вы это видели?! Я хочу остаться тут навсегда!!! — заявила Нуна, оглядываясь через плечо.       Два гигантских окна, двуспальная кровать, зеркальный шкаф, письменный стол и книжный шкаф с креслом. А на оставшемся свободном пространстве можно было хоть вальс танцевать.       — Боюсь не получится, мы уже через четыре дня уедем в Шанхай, — усмехнулся Лу. — Но не волнуйся, там у тебя будет комната ничуть не хуже. Главное знать кого, куда и сколько раз пнуть. Можешь не благодарить, — сложил руки на груди Олэнь, коварно ухмыляясь.       — Хань... это ты?... ты мне... — ошарашено пробормотала девушка, тыкая пальцем то в сторону Лу, то на себя, — мне комнату... такую... оооууууу... — она сделала умилительную моську. — Хань, спасибо, спасибо!!! Я просто... можно я тебя обниму?...       И прежде чем Лу успел сказать «нельзя», Нуна в неконтролируемом порыве нежных чувств уже сгребла его в объятия. Лу только закатил глаза и тихонько похлопал девушку по спине.       — Ты не представляешь, как я счастлива, что буду снова спать на НОРМАЛЬНОЙ кровати!!! — тараторила та, не замечая попытки Лу отцепить её от себя. — 谢谢, 谢谢. 非常感谢!* И прости, что назвала тебя «задницей»! На самом деле ты замечательный, Хань...       — А, так вот что это было за слово, — насмешливо выгнул бровь Олень.       — Ой...       Осознав, что она только что ПЕРЕВЕЛА недавнее обзывательство, Нуна ретировалась, живо разжимая руки и уползая за Минсока, который в свою очередь оперативно спрятался за Тао. Панда только растеряно огляделся и примирительно поднял ладони на уровень груди, взглядом умоляя Лу не делать ему ничего страшного. Олэнь мягко усмехнулся и покачал головой.       — Да не бойтесь, не съем я вас. Я сегодня добрый. Сехун мне переслал наконец видео Беконовских мучений, — Лу повертел мобильником перед носами троицы. — Кстати, никто со мной не хочет посмотреть? — ребята переглянулись и дружно отрицательно замотали головой. — Ох, зря... два дня после дня рождения Исина для Бэкхёна были просто незабываемы, я вам скажу...       — Что вы там ещё ему устроили? — обеспокоено поинтересовался Минсок.       — А вот не скажу. Сами отказались смотреть, — показал ему язык Хань. — Так что я буду наслаждаться этими вокальными воплями ОДИН. Да, и, если вдруг надумаете самого Бекона спросить, позовите меня, это я бы тоже не отказался послушать.       — Три розеткииии! И нормальное освещение! — тем временем продолжила восхищаться своим номером Нуна. — Ну наконец-то я снова буду как человек!!! Хань, спасибище!!       — Так, только не вздумай опять обниматься! — на всякий случай отступил на пару шагов Олэнь.       — Больше не буду, прости, — усмехнулась россиянка. — Это у меня порыв был. Внезапный. Сама в шоке.       — Тогда держи себя в руках в этот раз, потому что у меня есть ещё одна хорошая новость, — хихикнул Хань. — Тут не надо драться за продукты, потому что есть волшебные слова... — Лу сделал драматическую паузу, а потом голосом сказочника, открывающего дверь в волшебное королевство, выдохнул: — ...«еда в номер»...       — Да это ж просто рай! — радостно вскинула руки вверх Нуна, а парни засмеялись. ***       Увы, но на самом деле Харбин оказался для Нуны далёк от подобного определения. О себе впервые за последние месяцы напомнила реальность, такая далёкая от дружной экзо-наркомании и их маленького ненормального, но доброго и слегка по-детски наивного мирка. И сделала она это весьма и весьма неприятным образом.       Мандаринки участвовали в съёмках игрового шоу, ради которого они, собственно, и приехали в Харбин. Учитывая тот факт, что на студии они находились фактически с раннего утра до позднего вечера, занятия Нуна проводила там же. И для общего удобства она приезжала и уезжала вместе со всеми, а оставшееся свободное время шаталась по студии без дела или сидела в отведённом ей «классе» за ноутбуком. Живая, общительная девушка быстро познакомилась почти со всем персоналом и не сильно скучала. Чаще всего она болтала с корди или сидела за своими распечатками. И ещё ей нравилось стоять поодаль вместе с прочим стаффом и наблюдать за тем, как ведутся съёмки. Экзо и в кадре, и за кадром оставались теми парнями, которых знала Нуна. Разве что, Лу прятал демонов под замок, а Крис нагонял дополнительный пафос.       Гораздо интереснее было наблюдать за ведущими. Их было четверо. Первая — девушка лет двадцати восьми, Сяо Мей, которая вела себя в кадре и рядом с Экзо словно ангел земной, а вот к Нуне и корди поворачивалась стороной Медузы Горгоны. Вторая — женщина тридцати пяти лет, Ли Хуа, была приветлива со стаффом, добра с Экзо, но держалась как-то обособленно. Третий — мужчина лет сорока, Шен Мин, много улыбался и абсолютно со всеми вёл себя как добрый-аджоси-по-соседству. И, наконец, последний ведущий — тридцатилетний мужчина, Цзин Вен, вёл себя безупречно и на камеру, и со стаффом, и в целом казался весьма неплохим человеком. ...       Вечером первого дня, когда Нуна уже выключала свой ноутбук, потихоньку собираясь уходить, к ней заглянул Цзин Вен. Девушка удивилась, но поклонилась и поздоровалась. Ведущий присел на край преподавательского стола и медленно-медленно произнёс:       — 你好. 你. 说. 汉语. 吗? 我. 叫...       — 我知道您的名字, 还说汉语说得不错. 请不要说那么慢慢地. — Мужчина усмехнулся и кивнул, а Нуна поинтересовалась: — 您有什么事?*       Цзин Вен сказал, что заметил её среди корди на съёмочной площадке и что она весьма забавно реагирует на происходящее в кадре. Поинтересовался, кто она, откуда. Нуна посмеялась, рассказала, что она преподаватель Экзо и будет тут ближайшие четыре дня. Они ещё немного поболтали о том, о сём, ведущий попрощался с девушкой и ушёл, пообещав заглянуть завтра. А пару минут спустя в класс зашёл хмурый Лу и поинтересовался:       — О чём вы разговаривали?       — Да ни о чём... — пожала плечами Нуна. — А что?       — Осторожней с ним. Поняла меня?       — Внезапно, — удивилась Нуна. С другой стороны, если Хань говорит нечто подобное, стоит прислушаться, ибо Лу Хань слов на ветер не бросает. Да и испытующий взгляд подсказывал, что надо согласиться. — Ладно, поняла. Буду осторожна... не пойму только, что со мной такого может случиться?...       Лу сверкнул на неё каким-то совсем недобрым взглядом. Такого она раньше не видела. Было ясно, что Хань предельно серьёзен и обеспокоен. Перечить тут точно не стоило. Поэтому, так и не дождавшись ответа на свой вопрос, девушка просто ещё раз пообещала быть осторожной, после чего Лу велел ей идти в фургончик, а сам ещё ненадолго задержался в классе.       Ни Лэй, ни Чен, ни ТаоРисы свет на странное поведение Лу не пролили. А вот Минсок сказал, что, пока они перекусывали вдвоём на перерыве, Хань случайно услышал разговор этого самого Цзин Вена с экзо-менеджером. О чём они разговаривали, Сюмин сказать не мог, ибо беседа шла на китайском. Но Хань, лишь заслышав её, даже жевать перестал и так грозно шикнул на Минсока, когда тот попытался поинтересоваться, почему Лу завис, что Баодзы теперь тоже был бы весьма не против узнать содержимое разговора менеджера и ведущего.       Но Лу совершенно не горел желанием пересказывать одногруппникам разговор, в котором ведущий спрашивал у их менеджера, «сколько стоит» Нуна. Слава Богам, хоть сам менеджер ему объяснил, что девушка тут не для этих целей. Правда, после этого Цзин Вен, решил, видимо, другим путём подобраться к ней — он постоянно забегал на перерывах, просился посидеть на занятии, приносил девушке какие-то конфеты. А Лу не спускал с него глаз. За два с половиной месяца Нуна стала Экзо далеко не чужим человеком, и Хань совершенно не желал видеть возле неё всяких сомнительных личностей. Честно говоря, он бы уже давно нарисовал мужчине подробный маршрут до станции «нахер», но покуда они доснимали передачу, руки у Оленя были связаны. Самое интересное, что сама Нуна умудрилась понять, что у ведущего на неё виды, только когда на исходе третьего дня тот пригласил её на свидание.       — Сходим, посидим где-нибудь. Или кино. На твой выбор, — улыбнулся мужчина.       — Я... Что? — не поняла россиянка, секунду назад рассказывавшая ему о забавных совпадениях русского и китайского.       — Я приглашаю тебя на свидание, — он аккуратно закрыл книгу, лежавшую перед ней. — Что скажешь?       — Скажу: «спасибо, но нет», — неловко улыбнулась девушка, совершенно не ожидавшая подобного.       — Почему же? — удивился он.       — Просто... — «Потому что вы не в моём вкусе, потому что мы уезжаем послезавтра, потому что я не хожу на свидания с людьми, которых знаю всего два дня... Да и Лу меня расчленит, если соглашусь». — Просто не хочу. Извините,— она снова подтянула к себе книгу и стала искать нужную страницу, надеясь, что Цзин Вен оставит эту щекотливую тему. Но он не отставал:       — Ну пойдём, тебе понравится, я обещаю.       — Нет, правда. Извините, но нет, — покачала головой Нуна. И тут ей в голову пришла гениальная отговорка: — У меня парень есть!       — Как будто это мешает, — буркнул себе под нос мужчина, но Нуна этого не расслышала. — С кем-то из Экзо встречаешься, да? — почти что фыркнул собеседник.       — Нет, — удивлённо пробормотала девушка. — С чего вы взяли?       — Иначе бы не отказалась. У-чи-тель-ни-ца, — усмехнулся Цзин Вен.       — Ну знаете ли... — недовольно нахмурилась Нуна. Прав был Лу, странный этот ведущий. — Мой парень дома, в России.       — Ах в России... Ну что ж. Я пойду, — хлопнул себя по коленкам ведущий. — Ещё увидимся.       — Вы не обижайтесь, — проговорила Нуна, всё же чувствуя себя немного виноватой. — Правда, спасибо за приглашение, но я не могу.       Цзин Вен ничего не ответил, только махнул рукой и прикрыл за собой дверь. Нуна вздохнула и тихонько продолжила листать книжку.       Вечером того же дня Лу Хань снова случайно подслушал разговор Цзин Вена. Да, случайно. В этот раз ведущий говорил с кем-то в гримёрке. Собеседник отвечал очень тихо, поэтому Лу слышал только Веновские реплики.       — Да, та ещё дрянь... Конечно... Ты сомневаешься, хех?... Конечно, присоединяйся... Эта курица раз и навсегда усвоит, что Цзин Вену не отказывают... Погоди-ка, — он запнулся и затих. Хань быстро отлип от двери и скрылся в ближайшей кладовке. Дверь гримёрки распахнулась. — Странно. Показалось, наверное. Короче, сделаем так... — проговорил Цзин Вен, возвращаясь в гримёрку.       Хань недовольно прошипел, понимая, что дальнейшее он не расслышит, и прислонился спиной к стене. О ком шла речь, было не очень понятно, но Оленьего интеллекта хватало, чтобы догадаться, что их Нуна — один из возможных вариантов. И весьма вероятный. Иначе Лу не разворачивал бы тут всю эту шпионскую деятельность.       В гостинице Хань на всякий случай провёл ещё одну профилактическую беседу с девушкой по поводу крайней осторожности. Та в очередной раз закатила глаза и кивнула, жалуясь, что он не может толком объяснить в чём проблема. Но Лу всё ещё надеялся, что всё обойдётся, и Нуну не придётся выдёргивать из радужного мира в суровую реальность. И он ещё не раз упрекнёт себя за это. ...       Настал четвёртый, он же последний, день съёмок. С самого утра Лу Ханя терзало плохое предчувствие. Он не мог сказать, откуда у него эти замашки Ванги, но Лу давно выяснил, что если утром он просыпается с чувством, будто грудь придавило бетонной плитой — жди беды. Подобное с ним случалось редко, но метко. Последний раз, когда его посещали подобные предчувствия, Исин повредил спину.       А сегодня Олень поднялся именно с таким чувством. Первым делом он, само собой, позвонил Сехуну и предупредил его сегодня даже лишний раз не вдыхать глубоко, чтобы ничего плохого с ним не случилось. Хотя, если честно, Хань догадывался, по поводу кого у него плохое предчувствие, и поэтому весь день не спускал с Нуны глаз. Это было весьма непросто, учитывая, что она то и дело исчезала со съёмочной площадки, хотя Хань ей три сотни раз повторил, чтобы она от корди ни на шаг не отходила. Особенно пришлось понервничать, когда на перерыв отпустили всех ведущих, а Экзо оставили для доработки отдельных сцен. И не зря.       Как только Мандаринок наконец отпустили, Лу почти бегом рванул в Нунин класс, но девушки там не оказалось. Он живо оглядел помещение: ни айпода, ни ноутбука, ни даже плаща не наблюдалось. Но не могла же она просто уйти, она ведь всегда уезжает вместе с Экзо. Узел в груди Лу затянулся сильнее. Предчувствия его ещё никогда не подводили, и от этого на душе становилось только паршивей.       Хань быстро зашагал обратно по коридору, на ходу выуживая телефон из кармана брюк. Потребовалась чуть ли не несколько минут, чтобы выпутать несчастный девайс из ткани. Ох уж эти рюши-заклёпки и прочая бурдень, которой увешан его костюм, убить бы стилистов! Лу быстро нашёл имя в списке, стараясь не беситься лишний раз ещё и из-за костюма, и клацнул вызов. Но длинные гудки терпения и спокойствия не прибавляли. Ни на третью, ни на шестую попытку россиянка трубку не взяла. Подгоняемый растущей тревогой, Хань почти долетел до стойки пропусков:       — Тётушка, скажите, наша преподавательница... Русская девушка, небольшого роста... Она уходила с территории? — снова сбрасывая и набирая номер, выпалил Хань.       Вахтёрша была добродушной женщиной в возрасте, которая вела себя со всеми словно общая бабушка. Поэтому просьбу Лу она исполнила быстро — глянула книгу записей и покачала головой:       — Нет. Так разве ж она не с вами всё время выходит? — обеспокоено сдвинула брови женщина. — Случилось чего?       — С нами... — судорожно думая, что делать дальше, отозвался Хань. — Нет... всё в порядке....       Женщина хоть и видела, что всё совсем не в порядке, допрашивать его не стала. Хань набрал номер ещё раз. Если потом окажется, что Нуна просто не слышала телефон, то он её придушит, вот ей Богу. То есть, пусть уж лучше окажется, что она не слышит телефон, конечно...       — Где же она может быть?... — шаря взглядом по просторному холлу и лицам проходящих мимо людей, пробормотал Лу. Бетонная плита по прежнему давила на грудь, а он даже не знал, куда бежать. Беспомощность раздражала.       — Кого потерял? — мило улыбнулась и облокотилась на стойку рядом с Лу Сяо Мей, проходившая мимо. Вахтёрша на неё очень недобро глянула и недовольно выдернула учётную книгу из под её локтя. Та огрызнулась, но вовремя вспомнив, что рядом Лу, вновь заулыбалась ангельской улыбкой.       — Ты не видела девушку, которая нам русский преподаёт? — поинтересовался Лу, стараясь не думать о том, что фальшивая улыбка девушки только подливает масла в огонь его медленно разрастающегося бешенства.       — Это какая? — наморщила носик собеседница.       — Та которая НЕ АЗИАТКА, — подсказала вахтёрша.       — А, помню такую... Она из Европы, да? Американка, наверное?... — Хань из последних сил держался чтобы не закатить глаза. Не столько из-за лингвистико-географических познаний девушки, сколько из-за того, что она даже на простой вопрос не могла ему ответить без побочных разглагольствований. — Красится ещё отвратительно?... Нет, не ви.... а, хотя, постой! — внезапно хлопнула она в ладоши. — Да, минут десять назад она прошла куда-то туда, в сторону восточного крыла. С Цзин Веном, кажется...       — С КЕМ?! — Хань едва не сломал свой телефон, настолько крепко он его стиснул. — Спасибо, — более спокойным тоном добавил он и быстро зашагал прочь по направлению к восточному крылу. Сяо Мей только удивлённо приоткрыла ротик, хлопая ресницами, глядя в след Лу.       Хань почти бежал по коридору, продолжая набирать Нуну. Вариант «это просто совпадение» Лу даже рассматривать не стал, он и так уже достаточно запустил происходящее, допуская возможность совпадений. Только бы ничего не случилось.       — Ой, Лу Хань! Ты куда так несёшься? — испуганно поинтересовался Тао, которого Лу чуть не сбил с ног на повороте.       — Тао, за мной. Потом объясню, — махнул рукой Хань, почти срываясь на бег. Панда, недоумевая, пустился вслед за ним.       Быстро шагая по коридору, Лу Хань стараясь отогнать старые воспоминания, так некстати атаковавшие его со всех сторон. И ему хотелось избить себя самого за то, что он опять наступает на те же грабли. Панда был чуть позади. Он то и дело обеспокоено поглядывал на хмурого Лу, но молчал. Чем дальше они углублялись в коридоры, тем безлюднее становилось. Восточное крыло было отведено под склады и кладовки с реквизитом. Сейчас, под вечер, людей здесь почти не было.       — Куда мы всё-таки идём, Лу-гыэ? — наконец поинтересовался Тао.       — Шшшшш! — внезапно Хань остановился и поднял руку. — Слышишь?       Тао навострил ушки. Где-то вдали тихо, но отчётливо играла «Time Control». Лу Хань перевёл взгляд на свой телефон, из которого всё ещё доносились длинные гудки, и нажал «сброс». Музыка тут же стихла. Он опять нажал вызов, и знакомая мелодия зазвучала сначала. Лу рванул вперёд по коридору, по направлению ко звуку, время от времени останавливаясь, чтобы проверить, туда ли он бежит. Тао нёсся вслед за ним, петляя по лабиринту коридоров и откровенно ничего не понимая.       — Лу, да куда мы?!...       — Мелкая. Телефон Мелкой. Ищи источник звука! — бросил через плечо Лу. Тао кивнул, хотя яснее не стало.       Пробежав ещё несколько поворотов, парни поняли, что удаляются от источника звука. Пришлось возвращаться, потом снова петлять, а мобильник не спешил находиться. Лу резко остановился и несколько раз гневно пнул стену. Потом снова прислушался.       — Туда, — внезапно Панда дёрнул Ханя за руку, утягивая в коридор слева.       Звук стал громче. Ещё два поворота, и цель наконец обнаружена. Телефон валялся возле нескольких сложенных друг на друга столов и громогласно проигрывал тизер раз за разом. Хань чертыхнулся, поднимая мобильник, сбрасывая вызов и оглядываясь по сторонам. Ну и куда бежать дальше?!       Пока парни переводили дыхание, гнев Лу снова начал неконтролируемо набирать обороты. Но едва он открыл рот, чтобы что-то сказать макне, откуда-то из ближайшего коридора раздался сдавленный вскрик. Оба резко обернулись на звук. Зрачки Ханя сузились, а кулаки сжались.       — Ах ты ж тварь... — прошипел он, срываясь с места.       — Лу!... — выдохнул Тао.       — Проверяй все комнаты. Если понадобится, ломай дверь! — скомандовал Хань, распахивая ближайшую.       Тао понёсся вперёд по коридору, заглядывая в комнаты. Кажется, он наконец понял, что происходит. И от этой догадки у него неприятно закололо в животе. Парни долгих две минуты метались от двери к двери, распахивая их настежь, но везде было пусто. Наконец, почти в самом конце коридора, Тао наткнулся на запертую дверь. Он махнул Лу и оба припали к ней, стараясь различить, есть ли кто внутри. «Она вырывается, сучка», недовольно огрызнулся знакомый мужской голос. Шен Мин. Вот кто ещё вчера был в гримёрке. Тогда было не ясно, с кем Цзин Вен обсуждает россиянку и россиянку ли. А вот теперь пазл сложился. Вот тебе и добрый аджоси.       Лу вскипел окончательно и на чистом энтузиазме с одного удара вышиб дверь плечом. Взору открылась не самая приятная картина: Нуну за горло прижимал к стене своей немаленькой лапищей сорокалетний ведущий, у девушки была разбита губа и наполовину расстёгнута блузка, в глазах плескался гнев, и чуть поблёскивали сдерживаемые слёзы. Рядом морщился и тёр ногу Цзин Вен. Видимо, она его пнула. Молодец, девчонка.       Хань, влетевший в комнату, со всей своей яростью впечатал Шен Мину так, что тот свалился на пол. Нуна рванула к выходу, но Цзин Вен мёртвой хваткой вцепился в её локоть, а затем и вовсе сгрёб в охапку. Она снова его пнула, но тот не спешил её отпускать. Тао едва смог оттащить Лу Ханя, чтобы тот не продолжил избивать ведущих. Им и так далеко не на руку, что он врезал Шен Мину. Чтобы никого не убить, тяжело дыша, Лу вцепился в дверной косяк так, что костяшки побелели, потом обернулся к яростно вырывающейся Нуне и процедил:       — Девушку отпустите, пожалуйста. Её к телефону просили позвать.       — Ой, давайте не будем разыгрывать комедию, — прошипел Цзин Вен. — Думаете, что сейчас вот так вот просто заберёте свою шлюху и уйдёте отсюда?       — Нет, я бы ещё с удовольствием потёр твоё лицо о кирпичную стену. Но увы, — огрызнулся Хань.       — Сам ты шлюха! — рыкнула Нуна, пытаясь высвободиться из цепкого захвата.       — Вы не знаете, во что вмешиваетесь, малыши, — поднялся наконец с пола Шен Мин с наливающимся фингалом. — Оставьте нам девку и идите, куда шли. И тогда мы возможно не станем заявлять прессе, что Экзо избивают ведущих. — Хань чертыхнулся, а Тао крепче сжал его плечо, сдерживая от очередных необдуманных действий.       — Нет, это вы отпустите девушку, и мы не станем вам ничего ломать, — процедил Панда.       — Ах да, Тао же у нас ушуист, — хохотнул Цзин Вен, и Нуна неслабо двинула ему локтем по скуле. Отпустить он её не отпустил, но ржать перестал. — Ну давайте. Только учтите — полезете в драку, и вся пресса завтра же будет об этом гудеть. Девка того не стоит, не правда ли?       — О, нет, — сверкнул абсолютно безумной улыбкой Лу. — Я вам объясню, как это работает. Пресса прессой, но вот если в драке вдруг, совершенно случайно, пострадает моё прекрасное личико, — включил «ангельский режим» Хань, хлопая ресницами и тихонечко касаясь пальцами своих щёк, — то СМ сдерёт с вас три шкуры, независимо от того, кто и по какому поводу затеял драку. Да что там СМ. Подумайте, что с вами сделают фанаты. И поверьте мне, — голос стал жёстче, а недавно безупречные черты резко сменились гримасой сдерживаемой ярости, заставляя всех вздрогнуть, — если драка начнётся, я ПОЗАБОЧУСЬ о том, чтобы оно пострадало.       Ведущие переглянулись, не зная, что предпринять. По ходу, Лу Хань не шутил. Проблемы с такой компанией как СМ им точно были не нужны. А тем более гнев фанатов, которых у Экзо несомненно больше, чем их собственных. Ведущие ещё разок окинули Нуну оценивающим взглядом.       — Девушку отпусти. Сейчас же. И разойдёмся... с миром, — с трудом сдерживая гнев, проскрипел Лу. — Вы остаётесь здесь, продолжая радовать людей своими фальшивыми улыбками. А мы завтра утром уезжаем и забываем вас как страшный сон. Устраивает? — процедил Лу. Ведущие переглянулись, и Шен Мин кивнул второму, чтобы тот отпустил девушку. Как только рука разжалась, Нуна ещё разок пнула Цзин Вена и шустро ускользнула за спины Тао и Лу.       — Мразь... — прошипел ведущий, хватаясь за ногу. — Идите, Экзо, идите. Забирайте свою шлюху. Ещё пожалеете, что не умеете делиться.       — Сунетесь в прессу, мы тоже расскажем о вас много интересного. Не мы одни тут «звёзды», — рыкнул в ответ Лу. — И, вероятно, ваш маленький мозг не способен этого понять, но, представьте себе, не все вокруг шлюхи. Учительница-ним, уходим.       Нуна испуганно кивнула, вытирая кровь с губы, и быстро зашагала по коридору. Тао поспешил вслед за ней. Лу напоследок обернулся к двум переругивающимся ведущим и процедил:       — Было приятно с вами работать. Надеюсь, больше не придётся. ...       — Хань, Тао... Боже, спасибо. Если б вы не пришли, я не знаю... У вас теперь из-за меня проблемы будут? — обеспокоено поинтересовалась россиянка, застёгивая последние пуговицы на блузке, когда они наконец вошли в класс.       — Нет, она ещё О НАС волнуется, вы только посмотрите!... А ну-ка села! — грозно сдвинул брови Лу, всё ещё не унявший бешенство. Нуна чуть не промахнулась мимо стула, мгновенно испуганно исполнив команду. — Не будет у нас проблем. Но и у этих уродов моральных тоже!... Руки грязные куда тянешь?! — Нуна, машинально потянувшаяся к своей разбитой губе, тут же отдёрнула руку, потому что тон Лу возражений не терпел. Хань отобрал у Панды аптечку, которую они прихватили по дороге и послал его за льдом. — Ты мне вот скажи. У вас совсем инстинкт самосохранения отсутствует?! Ммм? — Хань смочил ватку перекисью и, крепко ухватив девушку за подбородок, промакнул то место, где была кровь. — Удалили при рождении? Что у тебя, что у Сехуна... А ну не дёргайся!       — Щиплет же... — сморщилась Нуна, гадая, при чём тут макне.       — Ничего, пощиплет — перестанет. Зато в следующий раз будешь думать головой! — огрызнулся Олень, но всё же подул на ранку.       — Но я...       — Что «но я»?! Кому я сказал не отходить от корди ни на шаг!? А?! Зачем ты туда пошла?! Вот зачем?!... — к этому моменту вернулся Тао, и Хань, всё ещё грозно хмурясь, протянул девушке кубик льда. — Держи ледышку... Ну?! Что ты молчишь? Он приглашал тебя на свидание? Ты его отшила?       — Дважды. И я не отшила, а ВЕЖЛИВО отказалась, — обиженно промямлила девушка.       — Поверь, в его терминологии это ОТШИЛА, — фыркнул Лу. — И как можно после этого пойти с ним в тёмное помещение в самой заднице студии?!... Лёд к губе приложи, что ты его держишь?...       — Он просто попросил помочь, — сконфужено пробормотала девушка, морщась от соприкосновения ранки с ледышкой. — Кроме того, с нами Шен Мин пошёл. И он не казался таким...       — А по-твоему у каждого мудака на лбу соответствующая табличка прибита?! — бесился Хань, нарезая круги по классу. — Я же просил быть осторожней!... Куда лёд убрала?! — рявкнул он. Нуна живо прижала ледышку обратно. — А если бы мы опоздали?! А?! Что было бы, приди мы на пятнадцать минут позже?!       — Извини...       — Нет, она ещё и извиняется! — всплеснул руками Лу. — Зла не хватает. Так, сейчас собираешь свои вещи... кстати, где они?... и пулей в гостиницу. Там поговорим. Кей пока не звони, мы...       — Ой... — поджал губы Тао. Лу стиснул зубы, сделал пару глубоких вдохов-выдохов, сжимая и разжимая кулаки, и лишь потом медленно повернул голову к Панде.       — Та. О. Ты. Им. Уже. Написал. Не так ли? — процедил Лу.       — Они сейчас позвонят... — виновато промямлил китайский макне.       — Человек-твиттер, мать твою! — взорвался Лу. — Сколько раз я тебе говорил, что не надо им мгновенно эсэмэсить, если что-то произошло!!!... Мелкая, если ты ещё раз уберёшь лёд от губы, я тебе руку к лицу скотчем примотаю!... Тао, что именно...?       Тут телефон Ханя зазвонил. Точнее, телефон в РУКЕ Ханя зазвонил. Нунин. Олень глянул на дисплей и метнул в Тао испепеляющий взгляд. Лишь сделав ещё пару глубоких вдохов, он наконец ответил на звонок.       — Алё, да Сехун... Это я... Нет, всё в порядке... Всё с ней норма... Чанёль, ОТДАЙ СЕЙЧАС ЖЕ РЕБЁНКУ ТРУБКУ!!! Да жива... Нет... Нет, слава Богу... Губу только эти сволочи ей разбили... Да нет... НЕ НАДО ТАК ОРАТЬ!!! АЙЙЙЙЙЙЙЙЙЙЙЙЩ! Мелкая, на, скажи им, что ты не при смерти! — Лу пихнул Нуне в ладошку телефон.       — Хэй, — поприветствовала парней та, и её тут же едва не опрокинуло звуковой волной из трубки. — Правда, я в порядке... Лу Хань и Тао вовремя успели... Народ, вы так орёте, я ни слова не понимаю. Давайте вечером по скайпу поговорим? Да правда всё нормально... Честно... Нет у меня никакой истерики... Что?...       — Так, всё! — Лу Хань отобрал у Нуны трубку. — Мы позвоним вечером. Перестаньте орать и идите займитесь делом, в конце концов! До связи.       Лу захлопнул телефон и протянул его россиянке. Та аккуратно забрала его из рук Ханя и переглянулась с Тао. Тот пожал плечами. Хань ещё пару раз прошагал взад-вперёд по комнате, а потом снова обернулся к Нуне.       — Значит так. Завтра мы летим в Шанхай. И я скажу менеджеру, что нам дико неудобно заниматься в перерывах между съёмками, и там тебе лучше не ездить с нами на студию, а спокойно ждать в гостинице.       — Но...       — И ты подтвердишь это! Из номера в наше отсутствие — ни ногой! — буравя Нуну взглядом, сквозь зубы произносил Хань.       — Хань, я... — снова попыталась возразить она.       — Не хватало только, чтобы с тобой ещё что-нибудь случилось...       — Лу Хань! — твёрдо покачала головой девушка. — Запирать меня в гостинице — не лучшая идея. Думаю, даже если я буду ездить с вами, как и планировалось, ничего со мной... — внезапно Лу Хань со всей силы хлопнул по столу возле Нуниной руки, так что та едва не подпрыгнула от неожиданности. Даже Тао вздрогнул.       — С тобой УЖЕ «ничего не случилось», — прошипел Хань, у которого скулы сводило от ярости. Сейчас смотреть ему в глаза было действительно страшно. — Сделаем так, как я сказал. И пока ты не окажешься в полной изолированной безопасности в нашем общежитии, если я тебе что-то говорю, ты это ДЕЛАЕШЬ без вопросов. ЯСНО?! — рявкнул он, Нуна испуганно закивала. — Если не можешь держаться подальше от неприятных личностей, будешь сидеть под замком. Головой сначала научись думать, а потом поговорим! — Было видно, что Хань пытается усмирить свою ярость, но у него ничего не выходит. Он почти выплёвывал слова, с трудом выдавливая их через тяжёлое дыхание.       — Лу, я...       — И ЕСЛИ ТЫ ЕЩЁ ХОТЬ СЛОВО МНЕ ВОЗРАЗИШЬ, я просто скажу менеджеру, что ты нарушила контракт по всем статьям, и он тебя первым же утренним рейсом отправит на родину!.. ГОСПОДИ Я СЕЙЧАС УБЬЮ КОГО-НИБУДЬ! — прорычал Хань, отходя к двери, запуская пальцы в волосы и пиная стену. — Пойду проветрюсь. Менеджеру сам позвоню. Тао, глаз с неё не спускай!       Дверь за ним закрылась с громким хлопком. Нуна жалобно взглянула на Тао, тот только снова пожал плечами, пряча беспокойство во взгляде, и стал завинчивать колпачок перекиси, чтобы убрать обратно в аптечку. Россиянка вздохнула и, глядя в никуда, потёрла разбитую губу:       — Как думаешь, шрам останется? ...       — Вот, а теперь вот так. И вот так. И получается словосочетание.       — Вот так? — переспросил Минсок, проведя карандашом по третьей строчке из написанного Нуной.       Было уже девять вечера. Нуна сидела у Минсока в комнате и проводила с ним индивидуальное занятие. Все остальные — они то отзанимались ещё днём — сидели по своим комнатам. Все, кроме Лу. Он до сих пор не вернулся.       — Нун, вот так? Эй, ау! — Булка помахал перед носом девушки карандашом.       — А? Что? — тряхнула головой та, до этого смотревшая сквозь него.       — Нун, ты точно в порядке? — обеспокоено заглянул ей в глаза Баодзы. — Мы с тобой можем и в другой раз позаниматься. То есть... ты вообще как?       — Да. Да-да. Я в норме, — чуть подняла уголки губ девушка. — У меня крепкая психика, не поверишь, — грустно усмехнулась она. — Я просто... всё никак не могу перестать думать о том, как на всё это отреагировал Лу Хань...       — Для него это нормально. Сехун ведь тебе говорил? Когда Лу волнуется за кого-нибудь, он ужасно бесится. Это его способ справляться с... прочими эмоциями. Да, он перегнул палку сегодня... мне Тао рассказал... — пояснил Булка в ответ на удивлённо выгнутую бровь россиянки, — ...но он скоро отойдёт, и всё будет как всегда. Не волнуйся, — Минсок потрепал девушку по плечу.       — Честно говоря, я всё равно немного в шоке... Почему он НАСТОЛЬКО сильно взбесился? Всё же хорошо закончилось. Я ещё понимаю... не дай Бог, конечно... если бы на моём месте был Сехун...       Минсок как-то странно вздохнул, потёр коленки и посмотрел в потолок:       — Просто сегодня ты невольно помимо прочего всколыхнула... плохие воспоминания, — наконец выдохнул он. — Наши общие плохие воспоминания — мои, Лу Ханя, Криса и Чунмёна... — Нуна вопросительно нахмурила брови, Булка вздохнул, колеблясь, стоит ли продолжать.       — Можешь не рассказывать, — подала голос она. — Я понимаю.       — Нет, погоди... — Минсок чуть помедлил, взвешивая все «за» и «против», и наконец проговорил: — Я всё же думаю, тебе стоит это услышать.       — Ну, если ты так считаешь. Я слушаю.       — Понимаешь, в шоу-бизнесе смазливым мальчикам, как мы, живётся ничуть не легче чем красивым девушкам. — Нуна нахмурилась и удивлённо хлопнула ресницами. — Да, ты правильно меня поняла, увы. Всякие богатенькие извращенцы то и дело норовят протянуть в твою сторону свои мерзкие лапы. Правда, от всех них довольно легко отвязаться. Но попадаются вот такие, как твои сегодняшние. Которые не понимают слова «нет». — Россиянка невольно поёжилась. Минсок оторвал взгляд от пледа и взглянул на неё: — Особенно когда это «нет» говорит семнадцатилетний ольджан с фигурой девочки-подростка...       — О господи, — Нуна прикрыла рот ладошкой. — И правда Сехун?       — Он самый, — вздохнул Булка. — Это случилось где-то за полтора года до дебюта. Этот мужик приехал... да, честно говоря, я уже даже не помню, зачем... и положил глаз на нашего макне. Лу Хань первым почуял неладное и волком ходил вокруг, на километр не подпуская никого к Сехуну. А мы были идиотами... — Минсок потёр ладонями лицо и продолжил: — Понимаешь, Лу ведь не всегда был таким, каким ты его знаешь. Когда он только пришёл в компанию, он был просто невыносим. Эгоистичный, высокомерный. Жестокий даже. А Сехун, по ему одному ведомой причине, выбрал его себе в лучшие друзья. И, как ни странно, Лу терпел его рядом с собой, — пожал плечами Минсок, ковыряя пальцем плед. — Мы все тогда дико боялись за макне. Ну сама подумай, что может девятнадцатилетний парень не лучшего характера иметь общего с весёлым, открытым пятнадцатилетним мальчишкой? — Нуна неопределённо дёрнула плечами, задумчиво глядя на Минсока. Она и раньше догадывалась, что у ХунХанов сложный бэкграунд, но и представить не могла, что настолько. — Вот-вот. Мы были уверены, что Лу что-то задумал. Что-то нехорошее. А макне всё пытался нас убедить, что Хань не такой плохой, как нам кажется... В общем, пока Лу пытался отгородить макне от мужика, мы пытались отгородить его от Лу... Если б мы хоть раз прислушались к Сехуну, мы бы, наверное, раньше заметили как сильно Хань изменился за эти несколько лет... Но мы же старше и умнее! Чтоб нас! И в тот вечер мы сказали Лу, который с недавних пор всегда провожал ребёнка до дома, что Сехун уже ушёл, хотя макне всё ещё был на студии. И Хань поехал в общагу один... — Нуна хмурилась, насторожено слушая печальную речь Баодзы, и очень боялась узнать развязку. — А через пару часов нам позвонила мама Сехуна и сказала, что он до сих пор не вернулся. Лу Хань поднял на уши всех и вся, каким-то неимоверным способом отследил его мобильник и помчался через весь город искать его. А мы с ним. Как мы с ним оказались?... Не помню... Помню только, как мы влетели в комнату... а там этот мужик... стаскивает с лежащего на кровати макне одежду... урод, опоил его чем-то... а Сехун, пытаясь отбиваться, навзрыд зовёт Лу...       Последние слова Минсок проговорил с трудом. Он прикрыл глаза ладошкой и запрокинул голову. Нуна в ужасе прикрыла рот. Как бы ей хотелось сейчас думать, что всё, что говорит Минсок — это просто очередной фанфик; что и у Лу, и у Сэ всё всегда было и будет хорошо. Но печальные глаза Сюмина и гнетущая тишина, утверждали, что, к великому ужасу, это всё правда. Да уж, реальность — премерзкая штука.       — Я в жизни не видел Лу Ханя в такой ярости, — продолжил Сюмин, глядя в потолок. — У него даже глаза почернели. Он налетел на того мужика и бил его, бил... Если бы мы вовремя не вышли из оцепенения и не оттащили Лу, он бы его убил, наверное... Тогда мы впервые поняли, что Лу Хань может быть каким угодно, но Сехун ему дороже всего на свете... А я никогда не смогу отпустить мысль, что если бы мы тогда не сказали Ханю, что Сехун ушёл, ничего бы этого не было...       — Минсок, ну вы же не могли знать... — пробормотала Нуна.       — А если бы мы прибежали хотя бы на две минуты позже? Мы такие идиоты... — покачал головой Сюмин. — А утром нас всех вызвали к начальству. Пригрозили, что если мы вдруг решим этого важного дядю как-то публично на чистую воду вывести, то у нас у всех будут большие проблемы. А так дядя добрый и даже прощает нам сломанный нос. Скотина, — фыркнул он. — Другими словами, нас попросили замолчать инцидент.       — И вы?...       — Мы бы ни за что этого не стали делать, если бы не одно «но», — покачал головой Сюмин. — Сехун наутро не помнил ничего ровно с того момента, как выпил ту дрянь, которую ему подмешал этот мужик. И Лу сказал нам, что убьёт любого, кто дёрнется в сторону огласки. Он был согласен на что угодно, лишь бы макне не пришлось узнать, что произошло вчера, — Минсок снова вздохнул. — И то, что сегодня произошло с тобой, ему...       — Как. Невежливо. Обсуждать. Меня. Без. Меня. — раздалось у двери. И у Нуны, и у Минсока сердце ухнуло вниз. В дверном проёме стоял Лу Хань с непроницаемым лицом.       — Лу, мы... — хором начали Нуна и Булка.       — Минсок, вышел! — Лу махнул рукой на дверь, заходя в комнату. — Мелкая, сидеть! — россиянка, попытавшаяся было встать, тут же села обратно.       — Но это же м-м-моя ... — подал голос Минсок. Лу взглянул на него исподлобья. — Окей. Понял. Схожу к Тао. — Сюмин ещё раз беспокойно оглянулся на Нуну и вышел, прикрыв за собой дверь.       — Лу, мы не хотели...       — Помолчи, — отрезал Хань, присаживаясь на другой край кровати.       — Лу, Сехун...       — Молчи!       — Прости... что из-за меня вам пришлось это вспомнить... — виновато опустила голову девушка. — Прости, что не послушалась... И спасибо...       Повисло молчание. Нуна не могла перестать думать о том, что рассказал Минсок. Как, должно быть, сильно Хань боится того, что сегодняшний инцидент может напомнить Сехуну о том, что произошло почти три года назад. Как сильно он волновался за неё, пока искал по коридорам. Насколько болезненны для него эти воспоминания. Насколько он сильная личность. Насколько они все сильные личности. Переживая такие отвратительные и жуткие вещи, они умудрялись сохранять для младших и для самих себя, маленький тихий мирок, где всё всегда хорошо. Нуне очень хотелось бы сейчас стереть все их плохие воспоминания и отправить Лу к Сехуну, чтобы все его тревоги ушли. Но она могла только сидеть и молчать, глядя в окно, чувствуя, как саднит губа и в груди бушует шторм.       Лу Хань тоже думал о том, что рассказал Минсок. Лу никогда не винил их в том, что они соврали ему про Сехуна. Они всё же тоже руководствовались исключительно желанием защитить макне. Но Хань отдал бы всё, чтобы тоже забыть тот вечер. Слишком много эмоций. Оттого что он бил не столько непосредственно того мужика, сколько воплощение всех людей, которые когда-либо пытались сделать Сехуну больно. В том числе самого себя. Ведь всего за пару месяцев до этого Лу вёл макне в гости, чтобы далеко не пазлы с ним складывать. И это только разжигало дичайшую ярость, с которой он набросился на того подонка. Хань сам едва не стал таким, как он, и ненавидел себя за это.       А ещё, Лу был бы не прочь забыть и последующую ночь. Потому что когда он и Чунмён привезли Сехуна домой в почти бессознательном состоянии, тот вцепился в руку Лу, не желая отпускать. Хань всю ночь просидел у его кровати. Макне бредил, плакал и сжимал его ладошку. И Ханю ни разу в жизни не было так страшно за него. И за себя. За всех них. И он бы не хотел пережить нечто подобное ещё раз. Никогда.       — Как губа? — немного резко, но куда спокойней чем раньше поинтересовался Лу, минут пятнадцать спустя.       — Нормально. Подумаешь, ссадина. Заживёт, — тихо отозвалась Нуна. Лу фыркнул:       — Знаешь, вы с Сехуном похожи. Тот тоже вечно «Хён, подумаешь синяк. Хён, подумаешь на меня менеджер наорал. Хён, подумаешь сталкер». За других беспокоитесь больше, чем за себя. Никогда в голову не приходило, что даже если вам «подумаешь», то другие люди за вас волнуются?       — Как будто сам не такой, — буркнула россиянка, Лу на неё грозно зыркнул. — Молчу, молчу. Прости.       — Нет. Не такой, — язвительно отозвался Хань. — Я вредный и эгоистичный. И людей за которых я действительно беспокоюсь можно по пальцам пересчитать.       — Извини, — Нуна виновато опустила глаза.       — Вы же оба думаете, что если будете добры и открыты ко всем вокруг, то они всегда ответят вам тем же. А мир вокруг не Диснейленд, блин. Неужели это так трудно понять?!       — Прости, я... — промямлила девушка.       — Ещё раз ты извинишься, я тебя точно на родину вышлю! — перебил её Лу. — Глупая девчонка... Я ведь не просто красивыми словами бросаюсь. Минсок ведь сказал тебе, что я был «плохой компанией» для Сехуна? — проговорил Лу, пристально глядя на Нуну. — Так вот это не субъективное восприятие Минсока. Это чистая правда. И когда мы только познакомились, я был не многим лучше этих уродов, — качал головой Лу. — В то время я бы спокойно прошёл мимо чего-то подобного, потому что это не моё дело, не мои проблемы... Вот что ты молчишь? — возмутился он. — Знаешь, как нормальные люди реагируют на подобные заявления? Взглядом полным «я разочаровался в тебе до конца жизни, Лу». И только вы двое умудряетесь спокойно поднять на меня глаза и пожать плечами.       — Но какая разница, каким ты был? — развела руками Нуна. — Важно, какой ты сейчас.       — О господи, — Лу устало протёр лицо ладошкой, — просто слово в слово. Вот об этом я и говорю. Ненормально так реагировать.       — В таком случае я не хочу быть нормальной, — твёрдо ответила девушка. Хань удивлённо замолчал. — Скажи-ка мне, Лу, когда тебе было лет восемь, ты был скорее похож на семнадцатилетнего себя или на такого себя, каким ты являешься сейчас? Или поставлю вопрос иначе: восьмилетний Лу защитил бы меня или прошёл бы мимо, потому что это не его проблемы? — Лу Хань приоткрыл рот, собираясь что-то возразить, но не нашёл контраргументов. Ответ был очевиден. — Вот. А теперь скажи, что превратило того восьмилетнего Лу в бессердечного восемнадцатилетнего Лу? Не мне скажи, самому себе ответь.       Китаец непроизвольно облизнул нижнюю губу, проводя языком по шраму. Эту историю он не расскажет никому. Историю четырнадцатилетнего Лу, которому было безумно больно и безумно страшно. Вот только, в отличие от Сехуна или Нуны, ему на помощь тогда никто так и не пришёл. От той ночи у него остался не только шрам, но и горькая обида на весь мир, и отвращение ко всем вокруг. Хань построил вокруг себя забор из сарказма и колкостей, и люди вокруг стали твердить, что у него сердце изо льда. И со временем Хань и сам в это поверил.       — А теперь ещё разок подумай. А что превратило восемнадцатилетнего ледяного Лу в сегодняшнего тебя? Или я лучше спрошу «кто»? — Ответ вновь был очевидным. — И где бы ты сейчас был, если бы макне был «нормальным»? — тихонько усмехнулась Нуна. Лу даже представлять этого не хотел. — И ещё... с нашим взглядом на мир легче переносить проблемы. Мы на самом деле тоже прекрасно понимаем, какое отвратительное место этот мир, просто не зацикливаемся. Поэтому не проси его меняться. И меня не проси, — покачала головой девушка. — Тебе кажется, что такое отношение к миру — наша слабость. И ты прав. Но оно...       — ...в то же время и ваша сила, — пробормотал Лу. Затем он усмехнулся и покачал головой: — Ладно, понял. Вы безнадёжны и неисправимы. И обращаете в свою веру других.       Девушка усмехнулась и кивнула. Снова наступила тишина. Нуна смотрела в окно на мерцающие огни города, чувствуя облегчение от того, что Хань наконец успокоился.       — И всё же впредь будь осторожнее, ради всего святого... — вдруг задумчиво проговорил Лу. Нуна вздрогнула, не столько от неожиданности, сколько от тона Лу. Такого спокойного и пронизывающе печального. — У Сехуна есть я, и я за него любого закопаю. Пока ты здесь, я и за тобой присмотрю. Но рано или поздно ты уедешь. Поэтому пообещай мне, что всё же хоть изредка ты будешь думать головой.       — Обещаю, Лу, — грустно улыбнулась девушка. — И... я рада, что я попала в число тех немногих, о ком ты беспокоишься. Это большая честь, — хихикнула она.       — Коли уж попала, — съязвил Лу, — будь добра, давай мне поменьше поводов для беспокойства.       — Так точно, сэр! — козырнула девушка, Лу усмехнулся. — Ну что, пойдём звонить корейцам?       — Без-на-деж-на, — покачал головой китаец. — Пойдём. ***       — Так, встань. Отойди от камеры. Повернись направо. Теперь налево. Покрутись...       — Может, хватит уже? — недовольно буркнула Нуна, послушно исполняя команды Кёнсу, доносящиеся из динамиков ноута. Весь Экзо-К и столпившиеся рядом с девушкой Мандаринки внимательно наблюдали за манипуляциями. — Я цела, правда.       — Вот видишь. А ты «рука отвалилась, рука отвалилась», — пихнул Сехун Чанёля локтем.       — Ну я не виноват, что плохо расслышал! — буркнул Чанёль.       — Всё? Можно я сяду? — попросила россиянка.       — Нет. Сядешь, когда я скажу, — отрезал Кёнсу. — Так, наклонись. Теперь вытяни руки вперёд...       — Ударь Лу Ханя... — вкрадчиво вписался в порядок команд Бэк.       — Что? — удивлённо замерла девушка на замахе. Всё же автопилот штука ненадёжная.       — Бекончик, ну не начинай опять, — пропел Лу, отодвигаясь от Нуны на два шага. — Мы же с тобой помирились.       — Ага. Прости, привычка, — улыбнулся Бекон такой улыбкой, с какой маньяки психопаты точат ножи.       Помирились — это громко сказано. Бек просто понял, что если он ещё раз рыпнется, то благодаря Лу его психика проведёт салют с самозакапыванием. И поэтому перестал открыто покушаться на макне. Тем более, ему было чем заняться. Чанёль в последние дни стал себя чрезвычайно странно вести.       — Так, не отвлекаемся, — отмахнулся ДиО. — Нуна, наклонись. Повернись. Сядь. Встань.       — Блин, Кёнсу! Это осмотр или зарядка?! — возмутилась та.       — Кёнсу, Кёнсу, а скажи ей из окна прыгнуть! — громким шёпотом предложил Чонин. Чунмён ударил его по руке, прошипев, что это не смешно.       — Кай, ты — задница! — мило улыбаясь заявила танцору Нуна. Лу насмешливо фыркнул. Тао и Минсок тоже усмехнулись. Остальные недоумённо переглянулись.       — Что? Что она сказала?! — насторожился Чонин. — Тао! Минсок-хён! — Те замотали головой. — Лу Хань!       — Мне-то откуда знать, — пожал плечами Лу. — Это ты у нас лучший ученик в классе.       — Аййййщщ!...       — Чонин, сядь сейчас же, — скомандовал ДиО. — Нун, нет. Ты пока не садись. Так, закрой глаза, дотронься пальцем до носа...       — Кёнсу, ну прекращай уже. Видишь, я жива. Со мной всё в порядке. Честно! У меня нет моральной травмы. Единственное, у меня разбита губа. Чуть-чуть. Уже не болит, — живо пояснила девушка, прежде чем вокалист снова успел открыть рот.       — Точно, всё в порядке? — обеспокоено сдвинул брови Сухо. — Может, тебе к психологу надо?...       — К психиатру, — хмыкнул Кай и получил от Чунмёна подзатыльник.       — Ни к тому, ни к другому. Серьёзно. Не волнуйтесь, со мной всё В ПОРЯДКЕ! И давайте уже забудем обо всём этом, — попросила Нуна. — Идёмте спать. Сегодня был тяжёлый день. Нам завтра рано вставать, у нас самолёт в Шанхай.       — Нун, а что ты дальше будешь делать? — спросил Чанёль. — В смысле, в Шанхае ты будешь так же на студию ездить?       — Ну, если разрешат... — Нуна скосилась на задумчивого Лу. Все остальные тоже на него уставились. Олень потёр подбородок и обвёл всех взглядом.       — Ладно, — вздохнул он, россиянка заулыбалась. — Может быть и разрешу. Но, при одном условии... -------------------------- 谢谢, 谢谢. 非常感谢! (Xièxie, xièxie. Fēicháng gǎnxiè!/Сиесие, сиесие. Фэйчан ганьсие!) (кит.) Спасибо, спасибо. Огромное спасибо! 你好. 你. 说. 汉语. 吗? 我. 叫... (Nǐ hǎo. Nǐ. Shuō. Hànyǔ. Ma? Wǒ. Jiào.../ Ни хао. Ни. Шуо. Ханью. Ма? Во. Тьяо...) (кит.) Привет. Ты. Говоришь. По. Китайски? Меня. Зовут... 我知道您的名字, 还说汉语说得不错. 请不要说那么慢慢地. 您有什么事? (Wǒ zhīdao nín de míngzi, hái shuō hànyǔ shuō de bùcuò. Qǐng bùyào shuō nàme mànmànde. Nín yǒu shénme shì?/ Во джидао ниен дэ миндзы, хай шуо ханью шуо дэ буцхуо. Тсин буяо шуо намэ маньманьдэ. Ниен йоу шемме ши?) (кит.) Я знаю ваше имя и неплохо говорю по-китайски. Не нужно так медленно говорить. Что вы хотели?