Сыпасиба, Нуна

      — Бён Бэкхён, сколько можно?! — недовольно прикрикнул на вокалиста хореограф. — Неужели нельзя хоть раз сделать ВСЮ комбинацию правильно?! Остальные скоро во сне это танцевать смогут!       — Извините, — морщась, поклонился Бэк.       — Извиняю, — поджал губы преподаватель. — А теперь ещё раз сначала... Ииии... Вправо, влево, рука... Встали... Разошлись... Чанёль, Кёнсу, Чонин... Да что ж такое, Бэкхён! — всплеснул руками хореограф.       — Извините, — простонал Бэк, снова кланяясь.       — Мне эти «извините» мариновать? Мне надо, чтобы движения сложились наконец!       — А можно нам перерыв? — попросил Чунмён, обеспокоенно переглядываясь с Кёнсу.       — Ой, да пожалуйста! — раздражённо фыркнул хореограф. — Вашим фанатам не привыкать годами ждать камбека. У вас пять минут!       Хореограф покинул зеркальный зал, громко хлопнув дверью, и ребята обеспокоенно обступили Бэка, с тяжким вздохом опустившегося на лавку возле стены.       — Хён, ты чего? — сдвинул брови макне. Бэк отмахнулся, прикрывая глаза.       — Он не спит почти, — пожаловался за него Каланча.       — Почему?       — Без понятия, — пожал плечами Вирус.       — Бэкхён, что-то случилось? — встревоженно потряс его за коленку ДиО, присев перед вторым вокалистом на корточки.       Что-то случилось? Что-то случилось... Бэкхёна дико мучает хаос в их с Чанёлем отношениях. Ему хочется избить себя за то, что он постоянно подливает масла в огонь, потому что характер у него дурацкий. По ночам он плутает в лабиринтах своих мыслей, пытаясь найти наименее болезненный выход из их с Чанёлем ситуации, но такой, кажется, не предусмотрен. Засыпать удаётся только под утро, и сон не приносит никакого отдыха. Бэк чувствует себя выжатым, как лимон. Голова гудит. В чувствах и мыслях дикий беспорядок. Вот что случилось.       — Нет. Просто бессонница, — Бэк успокаивающе похлопал Кёнсу по ладошке, лежащей на его коленке. Тот недоверчиво нахмурился.       — Бекон, держи, — Чанёль протянул вокалисту бутылку воды, опускаясь на лавку.       Бэкхён непроизвольно вздрогнул от баса у самого уха. Просто от неожиданности, потому что со всеми этими недосыпами даже и не заметил, что Каланча присел рядом. Но репер расценил это иначе. Он грустно улыбнулся Бэку, дождался пока тот заберёт воду, легонько хлопнул его по плечу и поспешил подняться с сиденья, становясь вместе с остальными. Бэкхёну хотелось ухватить его за рукав и заставить сесть обратно. Но чувство, что он не имеет на подобное никакого права, заставило его молча проглотить колючее ощущение обиды и беспомощности и просто отпить глоток воды, буркнув «спасибо». Чёртов день только начался, а он уже успел сделать донсену больно. Браво, Бэк, просто браво.       Интересно, как всё происходящее смотрится со стороны? Кто-нибудь ещё заметил ту тоску во взгляде Чанёля, которая серной кислотой прожигает дыры в сердце Бэка? И почему Бэку кажется, что она появляется только когда Каланча смотрит на него? Бэкхён поднял глаза на донсена, снова отпивая глоток воды. Тот подбадривающе кивнул, поджимая губы, и отвёл взгляд. Да, это так. Таким взглядом он смотрит только на Бэка. С остальными он всё тот же прежний Чанёль. И сколько бы Бэкхён не убеждал себя, что всё рано или поздно вернётся на круги своя, жестокая реальность, которую он упорно гнал прочь из своих мыслей, сияла неоновой вывеской, мешая спать по ночам.       Ничего уже не будет как прежде. Нужно быть полнейшим идиотом, чтобы отрицать очевидное. И сколько не внушай себе, что всё хорошо, никуда не денется горечь от того, что Чанёль отдёрнул руку, столкнувшись с Бэком в миске с попкорном. А когда вокалист пытался обнять его, Чанни убежал поздравлять Нуну с победой в армрестлинге. Назвал дурацкого Ифаня своим лучшим другом. И всю ночь делал видео для него. В итоге, по дороге с радио заснул. На плече Чунмёна. А вчера на записи шоу взял к себе на колени Сехуна... Бэкхён чувствовал, что донсен неумолимо отдаляется от него. И от этого было невыносимо плохо, горько, тоскливо, обидно.       Честно говоря, начинало казаться, что все их попытки сделать вид, что ничего не было — скорее для одногруппников. Потому что на самообман уже не хватало душевных сил. Бэкхён прекрасно понимал, что Чанёлю больнее всех. И надо было что-то решать. Но от одной лишь мысли, что он может потерять эту несуразную каланчу из своей жизни, становилось невыносимо страшно. И он знал, что это чертовски эгоистично, но... разве он виноват, что не разделяет чувств Чанёля?       — Бэкхён, давай мы отпросим тебя у тренера? — предложил Чунмён, проверяя ладошкой температуру вокалиста. — Ты жутко выглядишь.       — Не отпустит он его, — хмыкнул Кай. — Если его не будет, нам нет смысла оставаться, мы же комбинацию без него не станцуем.       Бэк уныло кивнул и откинулся затылком на стену. Как же это раздражает. У него тут мир рушится, а он должен улыбаться на шоу и репетировать танцы.       — Бэкхён, точно всё в порядке? — нахмурился Чунмён. Тот неопределённо дёрнул плечами.       — Мы чем-нибудь можем помочь? — пытаясь выглядеть что-то в глазах друга, спросил ДиО.       — Господи, ну что вы из всего драму разыгрываете? — закатил глаза Бён. Ничем они не могут помочь. Пусть все просто оставят его в покое, чтобы он наконец придумал, как дальше жить. — Подумаешь, мне не спалось пару дней. Настроение никакое. И устаю. Витаминов не хватает, или типа того...       — Но... — начал было Чунмён.       — Наверное, просто осенняя хандра, — живо хмыкнул Чанёль. — Скоро пройдёт. Осень, она же не навсегда.       Бэкхён благодарно поднял на него взгляд, и Чанёль ему улыбнулся. Бэк кивнул, опуская глаза, чувствуя, что сердце опять колет. Потому что это жалкая пародия на настоящую Чанёлевскую улыбку. «Но ведь донсен всё равно ради тебя старается, дурак, ты вон и такого не можешь!»       — Всё, хватит прохлаждаться. По местам! — Хлопок двери и громкий голос оповестили всех, что перерыв окончен.       Бэк собрал в кучу последние остатки силы воли и, снова подняв глаза на Чанни, тоже приподнял уголки губ и протянул ему ладошку. Чанёль как-то странно замер на секунду, но затем всё же протянул руку в ответ. Вокалист ухватился за неё и поднялся с лавки. Отпускать Каланчу отчаянно не хотелось, и Бэк сжимал его руку до тех пор, пока Чанёль сам не забрал её из холодных пальцев вокалиста. Бэкхён устало зачесал пальцами волосы, почти не чувствуя ободряющих похлопываний по спине от КёнМёнов, печально глядя вслед удаляющемуся Вирусу, который шагал на исходную в другой конец зала. От его прикосновений так тепло и так спокойно. Так ведь всегда и было? Вроде, да. Но вот это щекочущее чувство в животе, оно новое или старое? Оно вернётся, если снова коснуться его? И...       — Бён Бэкхён! Хватит витать в облаках! На исходную! ...       Очередная ночь и очередная путёвка в личный ад. Сожаления. Эти маленькие гадкие демоны атаковали Бэка со всех сторон. Он никак не мог отогнать прочь мысль, что если бы он поговорил с Чанни сразу после поцелуя, возможно сейчас им было бы не так тяжело. И пусть остатки логики подсказывали, что, вероятнее всего, ничего бы это не изменило, Бэк всё равно никак не мог перестать прокручивать в голове всё, что случилось за последнюю неделю, воссоздавая события, выстраивая сотни альтернативных сценариев. Казалось, он медленно сходил с ума. Тёмный потолок их с Чанёлем комнаты въедался в его сознание, разводя в нём мутные чернильные пятна. Невыносимо хотелось спать. Забыться хотя бы на пару часов. Сбежать от эмоций, разрывающих грудь, и мыслей, пульсирующих в висках. Но сколько бы он не закрывал глаза, ему никак не удавалось подобрать ключ к амбарному замку на вратах в царство Морфея.       — Бекон, ну чего ты там опять ворочаешься, а? — недовольно пробормотал Чанёль. — Правда, что случилось? Четвёртую ночь шуршишь, как хомяк, я из-за тебя тоже заснуть не могу.       — Прости, — отозвался вокалист из темноты, вздрагивая от внезапной дозы реальности. — Просто не спится...       — То есть без причины? — судя по звуку, Чанёль приподнялся на локте. — Так не бывает.       — Не знаю, Чанёль, правда... — Бэк с трудом собрал разлетающиеся мысли, концентрируясь, стараясь придумать правдоподобное враньё. — Тут слишком холодно, наверное...       — Да? А мне нормально, — вполне дружелюбно хмыкнул бас в темноте, вызывая странный отклик в груди Бэка.       — Ой, а то ты когда-то мёрз, — Бекон даже улыбнулся.       — Твоя правда, — усмехнулся Чанёль. — Ну, если мёрзнешь, то... — он как-то осёкся, замялся, а затем сухим голосом, который к сожалению, уже стал обычным делом, закончил: — Свитер надень... теплее будет... Давай уже, спокойной ночи.       Слушая, как Чанёль разворачивается к стене лицом, Бэк выдавил ответное «угу» и устало прикрыл глаза ладошкой. Ну как сказать Чанни, что именно поэтому он и не спит? Потому что вместо «ложись ко мне» Чанёль произносит «надень свитер»; потому что боль в голосе донсена стала привычной, и от этого на душе паршивей некуда, ведь голос Чанёля не должен, не может быть таким; потому что слишком много мыслей роится в голове; потому что Бэк уже совсем ничего не понимает.       Он поёжился и беспокойно перевернулся на бок, вглядываясь в темноту, пытаясь разглядеть силуэт на кровати напротив. Пожалуй, в какой-то степени, он даже не соврал. Холодно. Действительно холодно. Но свитер тут ничем не поможет. Этот холод от того, что его персональное солнце закрыли тучи. Оно вроде бы здесь, с ним, но при этом так далеко, что не дотянуться. Бэк вновь перевернулся на спину. Любовь, любовь... Чёртова любовь! Ну почему всё должно быть так? Почему?...       Он ведь просто хочет снова видеть, как Чанёль улыбается. Ему, для него, вместе с ним. Своей фирменной улыбкой. Такой яркой, искренней и совершенно неповторимой. Настоящей, а не той, которую он так старается вытянуть, чтобы Бэк думал, что всё хорошо. Хочет снова смотреть ему в глаза. И видеть в них озорство и смех. Снова касаться его, не чувствуя неловкости. Хвататься за него на ужастиках. Обнимать его. Забираться к нему в кровать, когда страшно или холодно, и слушать успокаивающий ритм его сердца. Снова ругаться с ним из-за фильмов, музыки или не выключенного света в комнате. И последней жвачки. Да из-за всего на свете. Снова придумывать глупые игры и шутки. Чувствовать почти на уровне телепатии, что он задумал...       И чтобы Чанёль тоже снова смотрел в глаза Бэкхёна. Минуту, две, час. Чтобы шептал ему на ухо всякую чепуху, когда они на сцене и кто-то толкает серьёзную речь. Чтобы возмущённо тыкал пальцем в щёку. Чтобы на дурацких шоу он брал к себе на колени только его. Чтобы болтал с ним до двух часов ночи. И рассматривал фанарты и фотки. Чтобы хватал его за предплечье, когда они в толпе. Или если волнуется. И когда они идут вместе под зонтом...       Очень хочет. Потому что без Чанёля всё не так. Без него пусто. Без него холодно. Без него сердце ноет.       Но больше всего этого, больше всего на свете, он хочет, чтобы Чанёль был счастлив. Да. Вот так. Пусть он просто снова будет счастлив. И больше ничего не надо...       Тяжесть собственных мыслей и гудящий хаос эмоций наконец погрузил Бэка в неспокойную, вязкую полудрёму. И уже почти провалившись в сон, он успел поймать последнюю мысль, словно шёпот на самом краю подсознания... такой знакомый басовитый шёпот... «Эй, Бекон, а что это, если не любовь?...» ...       С утра голова гудела ещё хуже, чем в предыдущие дни. Ни холодный, ни горячий, ни ледяной душ не помогли. Бэку казалось, что она вот-вот взорвётся. Чунмён и Кёнсу в ответ на жалобы заставили его выпить настой чёрте-знает-чего, по вкусу напоминающий жидкий ад, потом закинули в него слоновью дозу таблеток и попытались снова уложить спать. Бён отчаянно сопротивлялся. Он проснулся с отвратительным чувством, что забыл нечто важное. Словно вчера нашёл решение сложнейшей теоремы, а сегодня оно вылетело из головы, оставив в памяти лишь сам факт своего существования. И чем сильнее он старался вырыть его из своего подсознания, тем хуже становилось.       — Бэкхён, не глупи, — качал головой Сухо, в очередной раз надавливая на плечо вокалиста, чтобы тот лёг и перестал вскакивать с кровати. — Ты в ужасном состоянии.       — Мы уже сказали менеджеру, что ты сегодня отлёживаешься, — кивнул ДиО. — Поэтому давай-ка, отсыпайся себе спокойно.       — Да не хочу я спать, я выспался! — простонал Бэк, снова принимая сидячее положение. — Я пойду со всеми. Вы в меня столько всего залили, что голова просто обязана пройти.       Головокружение, честно говоря, твердило об обратном, но оставаться здесь в одиночестве он не собирался. Ему казалось, что он окончательно двинется, если пролежит ещё полдня наедине со своими мыслями. И ещё. Ему надо было непременно увидеть Чанёля. Поговорить с ним. Коснуться его. Зачем? Этот вопрос был слишком сложен для гудящей головы Бэка. Но он точно знал, что нужно. Жизненно необходимо, буквально до ломки.       — Бэкхён, ну нельзя так себя изматывать! — покачал головой Чунмён.       — Да я же...       — Ложись сейчас же! — погрозил ему пальцем Кёнсу.       — Вы меня просто убиваете! — хныкнул Бэк, плюхаясь на подушку и слыша колокольный перезвон внутри своей черепушки. Сознание, казалось только мутнело сильнее с течением времени.       — Ой, народ, а чего это вы тут? — на пороге комнаты возник удивлённый Чанни.       — Чанёль... — выпалил Бэк, резко принимая сидячее положение, и тут же поморщился, прижимая запястье к виску. — Чанёль...       — Что с тобой? — встревоженно спросил Вирус, незамедлительно подходя ближе.       — Голова у него сильно болит, — пояснил Кёнсу. — Лекарств мы ему дали, теперь вот пытаемся уговорить поспать, а он ведёт себя, как трёхлетний!       — Нихрена подобного! — возмутился Бэк, сжимая пальцами виски.       — Мы его минут двадцать уложить пытаемся, а он упирается, — пожал плечами Сухо. — Может, ты уговоришь?       — Ну, и почему же вы не хотите спать, принцесса? — поддразнил хёна Чанни, присаживаясь на край кровати. Бэк рефлекторно возмущённо шлёпнул его по руке, тот ощутимо напрягся.       — Не. Зови. Меня. Так. — поспешил процедить Бэкхён. «Дурацкий гребаный характер, гори в аду! Пусть он тебя хоть тумбочкой назовёт, только бы остался сидеть рядом!»       — Окей. Почему ты отказываешься спать, Бе-кон? — наклонил голову на бок Чанёль.       — Потому что я НЕ ХОЧУ! — простонал Бэк. Хотя данное утверждение было уже неактуально, потому что вокалиста какого-то чёрта начало понемногу клонить в сон. Вовремя, конечно.       — Но голова ведь болит? — сощурился Каланча.       — Болит, — надул губки Бэк, глядя на сдвинувшего брови донсена и ощущая немотивированное желание выкинуть КёнМёнов из комнаты к чертям.       — А если поспишь — пройдёт, — щёлкнул его по носу Чанни. — Этого ты хочешь?       — Хочу, — недовольно буркнул Бэк, чувствуя какое-то сумбурное ликование в груди от такого простого жеста Чанёля.       — Тогда ложись давай, — усмехнулся Каланча. Бэк отрицательно мотнул головой и тут же болезненно поморщился.       — И вот так последние двадцать минут, — тяжко вздохнул ДиО. — И, честно говоря, я вынужден вас оставить, — он глянул на свои часы. — Пора будить Чонина. А то с этими его «хён, ещё полчасика» опять собраться не успеет... Бэк, умоляю тебя, поспи хоть чуть-чуть...       — Ну и группа у нас, одного не добудишься, другого не уложишь... — усмехнулся Сухо, когда Кёнсу покинул комнату. Бэкхён в ответ на настойчивую просьбу Чанни всё же лёг и недовольно дёрнул ногой, поправляя одеяло.       — Нельзя человека заставить спать против его воли! — буркнул он, складывая руки на груди.       — Вообще-то можно, — улыбнулся Сухо.       — Пытками? — хором отозвались БэкЁли.       — Снотворным, — усмехнулся лидер.       — О, а чего вы не дали ему снотворное? — удивился Каланча.       — Дали, только оно всё не подействует никак... — пожал плечами Сухо.       — ЧТО?! А меня спросить вообще не надо было? — возмутился Бэк, снова порываясь принять сидячее положение.       В этот раз его остановили руки Чанёля. Он мягко прижал вокалиста к кровати, уговаривая не бурчать, а смириться и согласиться уже поспать. Пожалуй, на те пару секунд, пока тёплые ладони Чанни сжимали плечи вокалиста, головная боль прошла. И даже сопротивляться совсем перехотелось. Лекарства, что ли, начали действовать? Только почему вновь захотелось сильно пнуть Чунмёна, чтобы он покинул уже наконец помещение?       — Нет, ну охренеть. Значит, вы тут тупо ждали, пока ваш транквилизатор подействует? — пробубнил Бэк, чувствуя, что, собственно, почти дождались. Чанёль убрал руки и голова снова заболела с двойной ударной мощью. Что ж, видно, лекарства тут были ни при чём.       — Ну, вроде того, — извиняющеся сдвинул брови Чунмён. — Тебе надо остаться тут, иначе уснёшь где-нибудь посреди дороги. Понимаешь?       — Иди к чёрту! — хныкнул Бэк, прижимая тыльные стороны ладоней ко лбу.       — Обязательно, — пообещал Сухо. — Главное, ты оставайся в кровати, — он тоже глянул на часы и вздохнул: — Ну ладно, отсыпайся, а нам пора.       Он похлопал Чанни по плечу, чтобы тот пошёл вслед за ним, и двинулся на выход. Каланча кивнул, напоследок обеспокоенно оглядел Бэка и поднялся с кровати. Но вокалист двумя руками ухватился за его ладонь:       — Не уходи.       Чанёль удивлённо замер. В голове Бэка сейчас был такой туман, что он не был даже уверен, действительно он сейчас остановил донсена, или ему это кажется. Сон неумолимо утягивал вокалиста в свои владения и убивал последнее желание раздумывать. Оставалась только одна мысль — неважно как, неважно почему, ему сейчас очень нужен Чанёль. Очень. И он ни за что его не отпустит.       — Не уходи, не уходи...       — Я... посижу тут, пока он не уснёт? — Чанни обернулся к Сухо, усаживаясь обратно на кровать. Чунмён окинул донсенов изучающим взглядом, затем как-то неуверенно кивнул и закрыл за собой дверь.       — Эй, Бекон, это моя рука, а не плюшевый заяц. Пусти, а? — Вирус попытался мягко забрать свою руку, но вокалист простонал что-то возмущённое и прижал кисть донсена к своей груди, отказываясь отпускать.       — Ты тёплый. Не уходи. — снова тихо попросил он.       Вирус тяжко вздохнул и взлохматил себе волосы свободной рукой. Как же всё это тяжело. Вся эта дурацкая система, сформировавшаяся за последние дни. Всё их общение превратилось в какую-то русскую рулетку. Когда Чанёль уже начинал думать, что всё налаживается, Бэкхён делал что-то, ясно напоминающее, что до станции «всё хорошо» ещё далеко. И наоборот, когда Чанёль уже почти мирился с тем, что Бэк скоро, возможно, вовсе с ним общаться перестанет, тот внезапно выкидывал что-то подобное, убеждая, что Чанёль ему всё же действительно дорог и нужен. И Чанни постоянно не знал, чего ждать. Спокойно ли Бэк отреагирует на его прикосновение или в очередной раз шарахнется. Улыбнётся ему или отведёт взгляд. Попросит остаться или прогонит...       И если бы проблема была только в Бэке... Чанни и в себе запутался. Он не знал, как отзовётся на любое, даже положительное, действие вокалиста его собственное сердце — резким уколом или сбившимся ритмом. Или всем сразу. Организм включил какой-то сумасшедший защитный механизм. Привычные слова застревали в горле и заменялись какой-то чушью, тактильный контакт усиленно избегался, и вообще общение с вокалистом непроизвольно сводилось к минимуму. Чанёль это уже даже контролировать не мог. Просто так выходило. И, честно говоря, он устал. Чудовищно устал. Такое ощущение, что за эти полторы недели чуть ли не год прошёл. По-хорошему, надо было перестать мучать себя и попросить у Бэка перерыв. Побыть немного чужими людьми, дать ранам время затянуться. А потом уже пытаться общаться, как прежде...       — Не уходи, — в полубреду снова хныкнул Бэк.       Чанёль усмехнулся и покачал головой. Нет. Глупости это всё. Не поможет никакой перерыв. Пусть его чувства не взаимны, но они никуда не исчезли. Бэкхён хмурил во сне лоб, всё ещё упрямо сжимая его ладошку, и Чанёль, глядя на это, по-прежнему чувствовал среди всего безумного коктейля своих эмоций то самое желание прогнать все его страхи. Как нельзя забыть последние недели, так нельзя забыть и то, что они знакомы несколько лет. Получится лишь поменять один самообман на другой. А если выбирать, то лучше уж прикидываться, что всё хорошо, чем корчить из себя чужих людей. Чанёлю ведь ничто не мешало сейчас отобрать руку у бормочущего бессвязный бред вокалиста и уйти. Но он этого не делал.       — Не... уходи...       — Тут я, тут, — Чанёль, тихонько провёл пальцем по лбу Бэка, чтобы тот перестал хмуриться, и вздохнул: — Спи спокойно. Никуда я от тебя не денусь. ...       — Сехун, я тебя щас стукнууу!! — мимолётно зыркнула на макне Нуна, напряжённо тыкая на нужные кнопки джойстика.       — Я делаю всё, что могу, — сложил бровки домиком Сэ.       — Прячешься за коробками? — фыркнул Кай.       — Ой, иди ты! Ты, когда со мной в хорор играешь, вообще за диван прячешься. НА САМОМ ДЕЛЕ, — огрызнулся на него Сехун.       Был не очень поздний вечер, Сэ и Нуна стреляли по зомбякам на икс-боксе под чётким наблюдением экзородителей. Кай сидел рядом и отпускал по поводу их мастерства нелестные комментарии. Чанёль за кухонным столом хмурил лоб над дополнительным заданием по русскому. Все ожидали пробуждения спящей красавицы.       — Сехун, СЛЕВА! МАТЬ ЕГО, ДА НННАА...       — Эй, Ненормальная, спокойней, джойстик сломаешь! Или палец. Лучше, конечно, палец.       — Кай! — хором возмутились Нуна и Кёнсу.       — Нун, я вон туда пере...       — СТОЙ ТАМ! — запретила девушка Сехуну.       — Сехун, да пристрели ты её уже!       — КАЙ!!!       — Ненормальная, а ты можешь саму себя застрелить?       — Ну всё, с этого момента всех зомби зовут «Кай»! — огрызнулась девушка, не отрываясь от игры. — Вот этому Каю пулю в голову, этому в живот... Сехун, справа! Сехун, там... СТОЙ! Ещё... тот... СЕХУН, ДА ЧТОБ ТЕБЯ!! — вскочила россиянка, замахиваясь на Сэ джойстиком. Тот защитно поднял ладошки:       — Простииии, — виновато протянул он.       — Ну сколько можно, блин! Тридцатый раз здесь запарываемся! — Нуна плюхнулась обратно на диван, недовольно складывая руки на груди. — Сэ, я ж не прошу тебя помогать мне, я сама прорвусь. От тебя требуется только выжить, БЛИН! Иди следом и просто НЕ УМИРАЙ!       — Я стараюсь, — недовольно поджал губы макне. — А ты постоянно пытаешься избить меня джойстиком!       — Ну извини, нервы у меня. Я, когда играю, неадекватная.       — Ты вообще неадекватная, — фыркнул Чонин.       — Вынужден согласиться, — хихикнул Сэ, Нуна возмущённо усмехнулась и стукнула его кулаком в плечо.       — Ну всё, это война! — засмеялся макне, пихая её в ответ.       — Мне снова позвонить Лу Ханю? — усмехнулся ДиО.       — Нет, хён, — засмеялся Сехун. — Не надо... О, Бэкхён! Доброе утро! — улыбнулся он, заметив выползающего из своей комнаты вокалиста.       Все остальные, словно стайка сурикатов, разом обернулись в сторону Бэка. Вид у того был абсолютно помятый и потерянный. Он неуверенно поднял взгляд, оглядел одногруппников, столкнулся взглядом с Чанёлем и как-то странно, едва заметно вздрогнул. Но глаз не отвёл. Чанни удивлённо поднял брови, перехватив пристальный взгляд вокалиста, но прежде чем он успел что-либо спросить, заботливые КёнМёны налетели на Бэка, хватая его за руки и интересуясь его самочувствием. Чанёль только пожал плечами и снова опустил нос в свои бумажки. Первым делом Бэкхёну проверили температуру, рефлексы и прощупали всё, что прощупывается, а затем, само собой, усадили ужинать. Вокалист безропотно сжевал все три порции, запихнутые в него Кёнсу, и выпил ещё горстку лекарств, даже не интересуясь, чем его пичкают в этот раз. Он вообще как-то вяло реагировал на происходящее, лишь рассеянно кивая на все реплики присутствующих и снова не сводя с Чанёля глаз. Тот же только один раз оторвал нос от бумажек, ободряюще махнул Бэку карандашом и продолжил корпеть над заданием.       — Бэкхён-хён! Бэкхён! АУУУУ!!! — гаркнул ему почти в самое ухо Кай. Бекон вздрогнул и удивлённо взглянул на танцора, словно видел его в первый раз. — Это ты от снотворного такой тормозной?... Короче, хореограф просил тебя спуститься к нему в зал, как только проснёшься. И я бы на твоём месте появился там и долго выразительно кашлял, прикидываясь умирающим, иначе он тебя завтра через мясорубку пропустит.       — А когда вернёшься, приходи в класс, хорошо? — подала голос Нуна, разряжая обойму в очередного зомби. — У нас с тобой индивидуальное занятие.       Бэкхён со скрипом обработал поступившую информацию, неуверенно кивнул и побрёл в коридор.       — Хёны, чем вы его таким накачали? — выгнул бровь Чонин, провожая взглядом вокалиста, который мало чем отличался от контингента на экране телика, перед которым макне и Нуна увлечённо давили на кнопки.       — Да, вроде, ничем особенным, — пожал плечами Сухо.       Таблетки тут и правда были ни при чём. Просто всего полчаса назад Бэкхён распахнул глаза и пять минут в полном шоке пялился в потолок. Голова больше не болела, но в ней проходила акция массового самоубийства нервных клеток. Дело в том, что Бэк вспомнил, как звучало то решение теоремы, которое вылетело из его головы утром. Глубинный анализ дурдома внутри собственной черепушки сводился к одному: то, что он испытывает к Чанни — это далеко не дружба. Но самое эпичное, что легче от осознания данного факта не стало. Потому что, во-первых, новость о том, что он заблуждался насчёт своей ориентации, его всё же шокировала. Немного. Так бывает, знаете ли. А во-вторых... РАНЬШЕ, БЛИН, ЭТО ДО НЕГО ДОЙТИ НЕ МОГЛО?! ДО ТОГО, КАК ОН НАЛОМАЛ ДРОВ!? Разрываясь между желанием побиться головой об стену и желанием забить в гугл «что делать, если ты отказал лучшему другу, потому что ты полный дебил, и теперь вдруг передумал», он выбрал вариант выйти в гостиную и действовать по ситуации. Вероятно, стоило планировать конкретнее, потому что по ситуации получилось только зависнуть и пялиться на Чанни.       — Бэкхён, так ты идёшь? — переспросил Кёнсу у зависшего в дверях Бэка. Тот только ещё раз задумчиво кивнул и наконец вышел. Народ недоумённо переглянулся.       В морально-принципиальном строе мировоззрения вокалиста, бредущего на расстрел к преподавателю, проходила революция. К Чанёлю и правда тянуло. Утреннее желание коснуться его никуда не делось. Только теперь голова была достаточна ясна, чтобы задуматься над этой наркоманской тягой. И единственное объяснение, которое приходило в голову, было всё тем же. У него острая и совсем не дружеская нехватка Чанёля в крови. Это немного пугало и одновременно отдавалось тянущим чувством предвкушения где-то под ложечкой. И Бэкхён не мог пока понять, нравилась ему эта эмоция или нет. В любом случае, он, несмотря на заторможенность реакций, был рад, что его отослали к хореографу и затем к Нуне, потому что это давало ему хоть какое-то время прийти в себя. Тем более, что Нунино занятие даже немного отвлекло его от самокопания, потому что девушка как никто другой умела заставить человека ВНИКАТЬ в предмет, а не витать в облаках, рассеянно кивая.       Но вот на город окончательно и бесповоротно опустилась ночь, все отсрочки прошли, Бэку надо было возвращаться в комнату. Но храбрости для этого пока было маловато. Поэтому он решил заглянуть в ванную, чтобы ещё хоть немного потянуть время.       — Чувак, я в замешательстве, — обессиленно выдохнул он своему отражению в зеркале.       Отражение это заявление никак не прокомментировало. Бэк и правда был в замешательстве. Вот вчера, вроде, ему не нравились парни. А сегодня — да. Но ничего ведь не изменилось. Бэкхён тяжко вздохнул и внимательно оглядел себя. Сначала в зазеркалье, а потом и в живую, чтоб наверняка. Вот, он такой же, как и всегда. Клейма на лбу нет, хвост не вырос. Значит, всё в порядке?... И он типа всегда был геем, что ли, и просто не осознавал этого?... Или он это... как называется-то? Когда все и сразу нравятся?... Хотя, что за чушь?! Не нравятся ему все и сразу! Чанёль вон только, и...       Бэк прохныкал какое-то невнятное оскорбление в свой адрес и стал плескать себе на лицо воду из раковины. Да, Чанёль. Да нравится. Так сильно, что хочется утащить его в тёмный угол и ни с кем им не делиться. Чёрт... Изрядно намочив не только собственное лицо, шею и волосы, но и весь окружающий пол, Бэк снова поднял взгляд, пытаясь что-то выглядеть в собственных глазах, отфыркиваясь от ручейков воды, затекающих в нос. Он непроизвольно усмехнулся от нахлынувшего ощущения дежавю. Всё было словно после того поцелуя. Он наедине со своим отражением в ванной, сумбур в эмоциях и все мысли только о Чанни. Только теперь совсем иные.       И кстати, о поцелуе... Бэкхён прикрыл глаза и глубоко вдохнул, стараясь выкопать из воспоминаний о том вечере что-то кроме чувства глубочайшего шока, который он испытывал в тот момент. Система архивации работала хреново, но кое-что достать всё же удалось. Чанёль... его пальцы, тихонько сжимающие Беконовские... дрожащие ресницы так близко... тёплые губы... мурашки по спине и лёгкое головокружение... Нет, стоп. Последнее — это уже не воспоминание. Бэк вспыхнул и распахнул глаза. Не, ну всё. Дожили. Что дальше? В обморок навернёмся от воспоминания о поцелуе с лучшим другом!? Бэк пнул шкафчик под раковиной и зашипел. Затем он запрокинул голову, делая вдохи и выдохи, положив руки на пояс. Так, надо собраться. Всё не так плохо.       — Я гей, — оперевшись руками о бортики раковины и глядя в глаза собственному отражению, уверенно заявил Бэк. — Я. Гей. — он ещё раз изучающе оглядел свои грозно сдвинутые брови, решительность во взгляде и ещё более уверенно проговорил: — Я гей!... — на этом запас бравады и пафоса кончился. — Блять, я гей... — сокрушённо выдал он, опуская лицо в фейспалм.       «Ну гей. Ну и чё? Умер от этого, что ли?» отозвалось подсознание. «Да как-то, блять, некомфортно мне от этого!» огрызнулся в ответ Бэк. «Это потому что ты тупой», хмыкнуло подсознание. «КТО ТУПОЙ?!» возмутился Бэкхён. «Ты тупой. Люди страдают из-за своей ориентации, когда их общество осуждает, и никто не любит. А у тебя моральная поддержка всей группы и Чанёль есть. Который тебя обожает и только и ждёт, чтобы твоя тупая башка допёрла до того, что ты к нему то же самое испытываешь. И да, именно башка. Потому что сердце уже давно всё решило. Само. Без вас, ваше тупое высочество. И не отрицай этого!» заявило подсознание. «Да я...» начал было Бэк. «Чё, я не прав?» фыркнуло подсознание. «Ну...» задумался Бекон. «Прав, конечно», само себе ответило подсознание, «да и какая вообще ориентация!? Гей — не гей. Есть Чанёль, и пошли все лесом! Ты прекрасно знаешь, что вся хрень, которая у тебя в голове сейчас, пройдёт за секунды, стоит тебе только обнять его. А тебе ведь хочется его обнять? Признайся, хочется». «Очень хочется», кивнул Бэк. «А поцеловать?» гаденько хихикнуло подсознание. «Знаешь куда иди!» огрызнулся Бекон. И осёкся. Это он чё, щас сам с собой спорил? О, привет, ранняя стадия шизофрении... Раздвоение личности в качестве бонуса к новости об ориентации — что может быть лучше!       Бэк открыл холодную воду и сунул под неё голову. Ладно, уберём пока в сторону все вопросы о психическом нездоровье... Он ведь и правда сейчас полмира бы отдал за объятия Каланчи. Чтобы голова перестала гудеть, чтоб стало тепло и спокойно. Чтобы утолить эту острейшую необходимость в его прикосновении. И, если совсем на чистоту, то и на последний вопрос подсознания Бэк дал бы положительный ответ. Наверное. Наверное с очень большой долей вероятности. Сто двадцать процентов где-то. И эта мысль по-прежнему вызывала и страх, и то странное чувство в животе. Так что Бэк бы не отказался от ещё пары недель на раздумья. Просто чтобы окончательно смириться со всем. И там написать речь или типа того...       Почти отморозив себе последние мозги, он наконец убрал голову из-под крана и снова взглянул в зеркало. Продолжать мучать себя и Чанни не очень хотелось. И поэтому он всё же твёрдо решил не затягивать с разговором. Не сильно затягивать с разговором. Не очень сильно затягивать с разговором?... Ладно, у него всё же был один весомый аргумент, оправдывающий его метания. Страшно было в основном потому, что он даже близко не представлял, как сообщить Чанёлю своё «открытие» после всего, что произошло. Это всё равно, что прогнать донсена через средневековые пытки, а потом сказать «упс». Бэк бы, лично, себя послал за такие выходки. Но раз Чанни до сих пор его не послал, значит ещё не всё потеряно, так?...       Бэк вытер голову и медленно двинулся по спящему общежитию к своей комнате. И с каждым шагом страх постепенно отступал. Точнее, сменялся смесью эмоций, которые испытываешь, балансируя на краю перед прыжком с вышки. Сердце ускорило ритм, разгоняя адреналин по венам, пальцы похолодели, кожа покрылась мурашками. Оставалось только зажмуриться и нырнуть. Бэка немного удивляло это чувство предвкушения и трепета, но оно определённо не было неприятным. У самой двери вокалист замер, положив руку на ручку. Хотя, чего тут удивительного? По большому счёту, он впервые останется наедине с Чанни, имея такой расклад в эмоциях. Он не знал, как и что сейчас ему говорить, как себя вести. Но где-то в груди колыхалась вера в то, что всё как-нибудь само непременно сложится. Ведь теперь у них всё должно, просто обязано быть хорошо. Ну, пожалуйста... Бэк сделал напоследок глубокий вдох и тихонько повернул дверную ручку.       Но у судьбы были на сегодняшний день свои планы. Беконовский прыжок без парашюта был отложен до лучших времён. В комнате было темно, Чанёль уже спал. Вокалист тихонько прикрыл за собой дверь, чувствуя одновременно и облегчение, и лёгкое разочарование. Он получил ещё одну отсрочку, но какая-то часть его, тонко намекающая на назревающее раздвоение личности, протестовала, требуя разбудить Каланчу и немедленно поговорить с ним. Но Бэк только подошёл к его кровати и заглянул в лицо спящему донсену. Тот хмурился, видимо наблюдая какой-то напряжённый сон. Бэкхён недовольно сдвинул собственные брови и аккуратненько коснулся тонким пальчиком его лба:       — Не хмурься, — тихо-тихо шепнул он, — тебе это не идёт.       Лицо репера постепенно просветлело, и он, кажется, даже слегка улыбнулся, переворачиваясь на бок и обнимая подушку. Бэк удовлетворённо хмыкнул, поправляя сползшее одеяло. Уже почти собравшись отходить к своей постели, он всё же не удержался и тихонечко, ощущая, как всё внутри трепещет, провёл пальцами по руке Чанни от плеча до запястья, очерчивая мышцы, забирая на кончики пальцев хотя бы немного того тепла, которого ему сейчас так не хватало. А затем живо нырнул под одеяло на своей кровати, чувствуя себя, как школьник, своровавший кусок торта из буфета. В эту ночь ему вновь не спалось, но в груди было тепло, а дыхание на соседней кровати отдавалось щекочущим чувством в собственных лёгких. Это была самая спокойная из его бессонных ночей. ...       Весь следующий день Бэкхён зевал так, что казалось, ещё чуть-чуть и он вывихнет челюсть. Хореограф ругался пуще прежнего, КёнМёны вновь проверяли температуру и обеспокоенно качали головами. Но вокалисту было абсолютно плевать. Он был в состоянии какой-то сумбурной эйфории. Ничего больше не болело, не давило, не угнетало. Было легко и хорошо. Он всё ещё не знал, с какого угла подступиться к Чанёлю, но был уверен, что так или иначе сделает это. Сегодня же. Сегодня он поговорит с донсеном. Непременно. И всё наконец встанет на свои места. Всё наконец будет правильно. Точнее, не совсем правильно... но так, как надо. Так как хочется.       Удобного момента поговорить с Вирусом Бэкхён усиленно ждал весь день. Но тот никак не подворачивался. Момент, в смысле. Хотя, и Вирус тоже. Такое ощущение, что всей чёртовой вселенной именно сегодня позарез понадобился Чанни. И менеджеру, и Нуне, и Шайням, и ещё сотне человек, включая аджуму-уборщицу. Бэк едва успевал мельком взглянуть на Каланчу в перерывах между его забегами по этажам, не то что поговорить с ним. Поэтому вместо спора со своим раздвоением личности, сегодня Бэк развлекал себя препирательствами с мирозданием, которое, видите ли, нарочно над ним издевается. Ибо даже когда наступил долгожданный вечер, время отходить ко сну, Чанёль всё ещё не спешил возвращаться в комнату. Бэкхён сидел, лежал, лез на стену, барабанил пальцами по столу, но дверь открылась лишь когда он, окончательно потеряв терпение, уже нарезал сто сороковой круг по комнате, ругаясь на своих взбунтовавшихся мурашек.       — Чанёль, я поговорить хотел, — выпалил вокалист, едва Чанни пересёк порог.       — Давай поговорим, — удивлённо пожал плечами тот, замерев на полпути к своему комоду.       Бэк кивнул и замолчал, не зная, с чего начать. Как тут вообще можно с чего-то начать?! «Ах, да, маленькое упущение, Бэкхён. Ты успел за сегодняшний день сделать всё — выбесить тренера, подумать о смысле жизни, устроить себе переоценку ценностей, поругаться с вселенной, измерить шагами площадь вашей комнаты... Всё. Кроме самого важного. Ты так и не придумал, что именно сказать Чанёлю. Кретин». Вмиг вся решимость и уверенность Бэка сдулась, как воздушный шарик. Мурашки со взволнованного вальса перешли на панический степ.       — Ну и? — Чанни несколько минут понаблюдал, как Бэк нервно пытается выдавить из себя хоть какую-нибудь осмысленную фразу, и развёл руками: — Бекон, я не владею телепатией.       — Угу.       — ...       — ...       — Бээээээк?       — Да, да, да. Сейчас, — делая глубокий вдох, сжал и разжал пальцы Бэкхён. — Чанёль, я... Насчёт того, что между нами случилось... — промямлил вокалист, с ужасом наблюдая, как тускнеют глаза Чанни с каждым словом.       — Ты всё никак не выкинешь это из головы? — попытался отшутиться тот, опуская взгляд.       — Нет, Чанёль. Просто... — судорожно ловя разлетающиеся мысли, Бэк пытался придумать с какого угла лучше всего зайти. — Мы ведь договорились, что всё будет, как раньше.... Но всё совсем не так, и... делать вид, что ничего не было, уже...       — Бэкхён, — как-то нехорошо поморщившись, перебил его Чанни, — я, кажется понимаю, куда ты клонишь...       — Да? — удивлённо поднял брови Бэк.       — Ты устал и хочешь перестать общаться, да? — горько усмехнулся он себе под нос.       — НЕТ! — едва не умер на месте Бэк, проклиная себя за хреновый выбор формулировок.       — Я тоже об этом думал и...       — Под-подожди, Чанёль. Нет! Ни в коем случае! Я не о том, — поспешно замахал руками вокалист. — Стоп... Что значит «тоже об этом думал»? — испуганно выдохнул он, наконец осознав смысл сказанного. — Ты хотел перестать со мной общаться?!       — Нет-нет, это я так... просто, ну если ты... мало ли... — живо стал оправдываться Чанёль, заглядывая в глаза перепуганного друга.       — Ты с ума сошёл?! Я хочу общаться, Чанёль! И даже не думай... чтобы куда-то от меня... — чуть не задохнулся вокалист. Чанёль усмехнулся, глядя на насупившегося Бэка.       — ...       — ...       — Бэк, ты чего-то ведь сказать хотел?       — Ой. Да. Да, да, да! — тут же закивал он, мысленно пиная себя. — Я пытаюсь сказать, что я... всё не так, как раньше, да, но... мы могли бы... если ты всё ещё... Чанёль, я... можно ведь попробовать... потому что... я не знаю, но... это ведь ты... и значит... ты понимаешь? — Бэкхён ушёл в глубокий фейспалм, потому что даже он сам не понял, что сказал.       — Понимаю, — хмыкнул Чанни.       — Правда? — с надеждой переспросил Бэк.       — Ага. Штуки, которая стирает память, как у людей в чёрном у нас нет, так что... Ты прав, лучше перестать прикидываться, что всё как раньше, — поджал губы Чанни, не замечая того, как отчаянно мотает головой и машет руками Бэк. — Мне тоже кажется, что мы и без этого сможем общаться. Может, так даже легче будет... Так, а я собственно, в душ шёл... — неловко прочистив горло, Каланча сгрёб полотенце и ушёл, прежде чем Бэкхён смог подобрать нужные слова, чтобы объяснить что именно он имел в виду.       Вокалист обессиленно откинулся на подушку, глядя в потолок, в котором он за последние дни уже дыру протёр своими взглядами. Ну вот что за чёрт! Что это только что было?! Он ведь хотел сказать, что ему хочется поддаться чувствам; что больше ни с кем Бэк бы и не подумал пойти на подобное; что Чанёль ему очень дорог; так дорог, что Бэк согласен на то, что раньше заставляло волосы дыбом вставать; что лучше он умрёт, чем отпустит донсена из своей жизни; и сделает что угодно, включая собственное жертвоприношение, лишь бы Чанёль ему снова ярко улыбнулся. «Стоило сначала всё это сформулировать, а потом уже трепаться, идиот!» Бэк ударил себя по лбу, перевернулся на живот и обнял подушку, утыкаясь в неё подбородком.       — «Понимаю», — недовольно передразнил он репера. — Ни черта ты не понимаешь!... И я не понимаю... Парочка, блин...       Он не довольно ударил подушку несколько раз и уткнулся в неё носом, собираясь дождаться возвращении Чанёля и наконец выложить всё, как есть. Но впервые за последние ночи его за считанные минуты сморил сон. ----------------------- Silver lining (англ.) Серебряная каёмка Есть в английском поговорка, означающая что-то типа нашего «нет худа без добра», только куда более красивая: «Every cloud has a silver lining» — «У каждой тучки есть серебряная каёмка». Ну а теперь мысленно накатали сочинение на тему «смысл названия главы», ахах:3