Нечестный приём

Матвей довольно оглядел своего пленника и усмехнулся. — Значит, не скажешь? — поинтересовался некромаг с интонацией, в которой явно прослеживались нотки "спрашиваю в последний раз, а потом ты пожалеешь о своём молчании". — Не скажу, — упрямо отозвался Меф, дёрнув связанными руками. Он бы давно освободился, если бы его запястья сковывали верёвки или цепи — в общем, что-нибудь материальное. Но его путы были абсолютно невидимы и неосязаемы, и освободиться на ощупь Буслаев не мог никак. Ему бы хоть на секунду взглянуть на свои руки!.. Но и это Матвей предусмотрел: на глазах Мефа была повязка, не пропускавшая даже истинное зрение. — Как тебе будет угодно, — церемонно ответил Багров и забрался в изножье кровати, садясь на Мефу на голени. Быстрым движением он расстегнул ремень, со сладким, полным предвкушения звуком вытягивая кожаную ленту из пряжки. — Эй! Это нечестный приём, — возмутился Мефодий, сразу понимая, к чему всё идёт, и мысленно стал удерживать молнию, не давая Матвею и её расстегнуть. Матвей на это лишь хмыкнул и... просто-напросто телепортировал джинсы Мефа с его ног на ближайший стул. Мефодий беспокойно облизнул губы и снова дёрнул связанными руками, пошатнув деревянное изголовье кровати. Ситуация его определённо... возбуждала. Багров стянул с него нижнее бельё, не став заморачиваться с тем, чтобы снять его до конца, и наклонился к паху Мефа. Помедлив пару секунд, Матвей обхватил его член губами и неспешно погрузил в рот до конца. «Плюсы отношений с некромагом — они, по ходу, вообще не знают, что такое рвотный рефлекс», — подумал Мефодий, громко и прерывисто дыша. Матвей сосал страстно и умело, стремясь доставить Мефу максимальное наслаждение и возбудить его как можно сильнее. Это было не так уж и сложно: он успел хорошо изучить все любимые Мефом движения губ и языка... Но стоило только Буслаеву приблизиться к грани, едва почувствовать поднимающуюся и готовую накрыть его волну удовольствия, как Матвей отстранился и обхватил его член пальцами у основания, не давая кончить. Мефодий разочарованно застонал. — Просто скажи мне, — жарко зашептал ему на ухо приблизившийся Матвей, начиная медленно, едва ощутимыми прикосновениями пальцев ласкать его член. — Я долго, очень долго могу удерживать тебя на самой грани... — продолжал он, и эта угроза звучала в его устах как самое сладостное обещание. — Садист, — простонал Мефодий, и в его голосе явно недоставало градуса обвинения. — Рано или поздно я найду способ освободиться, — задыхаясь, проговорил он. Матвей лишь усмехнулся и снова вернулся к ласкам ртом, прекрасно зная, что в таком состоянии Меф не склонен к глубокой вдумчивости или внезапным озарениям. И чем ближе была разрядка, тем менее связными становились его мысли... но Багров снова остановился, не доведя дело до конца. — Чтоб тебя... чтоб тебя... На книжной полке. Под мороком "Преступления и Наказания"... — тяжело дыша, сказал он, сдаваясь. Матвей усмехнулся и проворно соскочил с кровати. Схватив с полки Достоевского, он нетерпеливо провёл рукой по обложке и через мгновение уже держал в руках заветную "Скорпионью книгу". — Матвей, — рыкнул Мефодий, не то умоляя, не то злясь. Не став больше испытывать его терпения, Матвей поставил книгу обратно на полку и вернулся к прерванному занятию, в этот раз доводя Мефа до столь желанного оргазма. — Я тебе отомщу, — едва отдышавшись, мрачно пообещал Буслаев, растирая освобождённые запястья. — И мстя твоя будет полна удовольствия? — насилу удерживаясь от лукавой улыбки, поинтересовался Багров. — В конечном итоге... да, — признал Меф.