Попытайся разбить алмазное сердце...

В комнате было темно, лишь немногие лучики света пробивались через золотистые складки портьер. Но даже в таком скудном освещении Джотто видел то, что хотел увидеть - подрагивающие ресницы младшего брата, словно он жмурился, красные пятна, проступающие на щеках из-за напряжения, неровно вздымающуюся грудь. И эта картина длится уже минут пять и повторяется неоднократно. Вчера ко всему вышеперечисленному следовало бы добавить и натянутое по самые уши одеяло. Хотя прогресс все же есть - юноша теперь не шарахался от родных и прислуги, просто вздрагивал всем телом, а взгляд стал более спокойным. - Тсунаеши, может ты хочешь прогуляться? - Фраза прозвучала как-то неестественно, не смотря на взволнованный тон. Примо, стараясь не сжимать пальцы в кулаки от напряжения, пристально наблюдал за братом. Он надеялся, что Савада даст положительный ответ. Как же он надеялся!.. "Больной" же, отвернувшись, прошептал тихое, еле различимое "Нет". Тсуна понимал, что делает родному человеку больно, но ничего не мог с собой поделать. Абсолютно ничего и не хотелось ему - слабому, побитому, маленькому. Даже та клятва, которую он дал четыре дня назад в больничной палате, теперь казалась чем-то...игрушечным. Словно ненастоящим. Джотто же, понимая чужую боль, лишь сжал губы в тонкую линию. Блондин мог многое, но здесь он был бессилен. И это бессилие зажигало в сердце жуткую, неутолимую ярость. Жаль, что эта ярость не могла обернуть время вспять. В семье нефтяного магната Савада Тсунаеши появился шесть лет назад. Инициатором его появления, как бы это странно не звучало, был Джотто - красивый молодой человек, являющийся родным сыном Реборна. Он, увидев рыжее существо в одном из детских домов, которые получали от его семьи пожертвования, влюбился. Чувство, возникшее из ниоткуда, завладело сердцем молодого человека. И после этого его возлюбленный стал частью известной, богатой семьи. Но о том, что Тсуна тоже носит фамилию Примо мало кто знал, возможно, все дело в том, что Тсуна не сменил родную фамилию. Он остался Савадой. И этот факт не особо беспокоил старшего сына, ведь главное - рыжик рядом. Сейчас же, наблюдая за мальчишкой, голубоглазый спрашивал сам себя - а правильно ли он поступил тогда, когда не проявил должной настойчивости? Ведь приемный сын мог остаться цел, если бы его насильники знали о том, что Реборн - отец Савады, пусть и приемный. Но нет, Примо уступил. Вот во что это вылилось. И кого же теперь винить во всем? Посидев некоторое время у кровати дорогого сердцу человека, Джотто вскоре покинул его. Он бы мог часами наблюдать за спокойным лицом уснувшего Тсунаеши, не отрывать взгляда и думать об одном... Только желание, ставшее почти потребностью, найти тех ублюдков, которые так бесчеловечно обошлись с "младшим Небом", взяло верх над беспокойным сердцем парня. Поэтому, бесшумно прикрыв дверь чужой комнаты, он отправился в кабинет к отцу. Квартира, в которой они жили, была большой, просторной и довольно-таки красиво обставленной. Хотя "красивой" наверняка только потому, что внутренним убранством занимался никто иной, как Савада. Рыжая бестия вообще была довольно-таки одаренной и неординарной личностью - первоклассно рисовала, создавала эскизы интерьеров и одежды, которые впоследствии можно было бы продать за баснословные деньги. Но они так и оставались достоянием всего лишь одной семьи - семьи нефтяного магната. Не смотря же на свои таланты, Небо (так называли юношу близкие друзья) хотело стать моделью. И эта мечта могла бы исполниться, потому что мальчишка был красив. Настолько красив, что порой казался девочкой. Кабинет Реборна встретил старшего Примо привычной монотонной тишиной. Отец семейства - человек беспощадный, но вместе с тем и мудрый - читал многочисленные документы, кое-где снисходительно ставя роспись. Стол, за которым он восседал, сделан был из черного дерева, а сама комната утопала в бархатисто-синих, благородных цветах и оттенках. - Как он? - Не отрывая пристального взгляда от очередной кипы бумаг, спросил мужчина. - Не выходит из своей комнаты. - Тяжко опустившись в кресло, сказал Джотто. Взгляд небесно-голубых глаз бесцельно бродил по обстановке вокруг, не смея уцепиться за что-нибудь одно. - Ты все так же хочешь уйти от ответа? Реборн мгновенно поднял глаза и в комнате повисло молчание. - Почему ты не скажешь мне их имена? Кто это сделал с Тсунаеши? - Блондин вмиг рассвирепел, он вскочил, вокруг нагрелся воздух. - Кто?! - Успокойся и сядь. - Не голос - стена, противиться которой невозможно, поэтому, все еще метая молнии, Примо послушно сел на место. Но он был готов попытаться выступить против отца, лишь бы узнать одно - кто посмел изнасиловать Тсуну. Лишь бы убить их, лишь бы излить все свои чувства: ярость, злость, ненависть и жуткое собственничество, которому, наверняка, нет равных и в самом Аду. - Повторять еще раз я не собираюсь. - Молниеносное движение, и вот мужчина уже стоит, а в руке у него стакан с дорогим виски. Но через некоторое время, когда он все же решил продолжить свою речь, интонации его были мягче. В конце концов он разговаривал с сыном. - Постарайся понять, я желаю блага Тсунаеши. - Нахмуренные брови в ответ. - Я хочу, чтобы он сам принял решение, сам взялся за месть... чтобы сам исполнил свою мечту. - Ты не понимаешь!.. - А ты много ли понимаешь?! В итоге он мне еще скажет спасибо за то, что я не вмешался в его дела. - Джотто осознал намерения своего отца, но ничего не мог с собой поделать. Он лишь беззвучно сказал: " Ты не прав отец... Я его люблю!", - а после покинул комнату, медленно прикрыв за собой дверь. И только пустота была свидетельницей ответных слов Реборна: - Я тоже его люблю, сын. Тело у него уже давно перестало болеть. Все синяки, ушибы прошли и мышцы перестали ныть... тогда почему, даже будучи в состоянии что-либо сделать, он тем не менее не пробовал и встать? Он продолжал доставлять всем беспокойство. Тсунаеши не мог себя понять. Он уже как четыре дня находится дома, среди родных стен, но продолжает чего-то бояться. Словно его насильники сейчас же ворвутся в его комнату и... парень неосознанно вздрагивал от любого шороха и корил себя за это. Но начал замечать - сегодня его страх чуточку меньше, чем вчера, может, когда-нибудь он и совсем исчезнет? Разве это плохо - тешить себя ложной надеждой, если больше ничто не поможет? Савада замер. Неожиданно для себя он вспомнил ту клятву, данную в палате. И душа тут же заныла - почему тогда, будучи слабым и униженным, он нашел в себе силы для чего-то смелого, а сейчас не находит? Подумав о подобном, мальчишка недовольно поджал губы и перевернулся на бок. Одеяло, которым его укрыли, было пуховым и слишком сильно грело стремящееся к отдыху тело. Тсуна легко и неосознанно скинул его, подставил кожу теплому воздуху. Взгляд шоколадно-карамельных глаз зацепился за тонкие лучики света, пробивающиеся через портьеры. Они еле-еле освещали комнату, но тем не менее все же стремились дать как можно больше света. "Тогда чем я хуже них? Я что, настолько слаб?" - подумал рыжий юноша и, второй раз за всю свою жизнь, взяв волю в кулак, проявил необычайную смелость - одним резким движением скинул ноги с кровати. Он попытается быть не менее сильным, чем солнечный свет. Джотто любил этот напиток. Абсент жег горло и согревал нутро, ведь душа уже горела. Взгляд прошелся сквозь стекло и толщу жидкости и остановился на лице человека, которое приобрело необычный цвет из-за "зеленой призмы". - Вы что-то хотели, Джотто-сан? - Немного криво улыбнувшись, Примо-старший поставил стакан на дорогой лакированный стол. Он не любил, когда друг его детства называл его так и всегда делал из-за этого замечания. Которые, впрочем, успешно игнорировались. И вот опять этот дурацкий суффикс... ведь они вместе воспитывались, тогда какова причина этой никому ненужной дани уважения? - Да, Джи... - Еще один обжигающий глоток. - Найди мне тех, кто изнасиловал Тсуну. - От неприятных воспоминаний блондин поморщился и в упор посмотрел на собеседника - молодого парня, всего на год старше его самого, с необычными красными волосами и татуировкой в пол-лица. - Прикажите их убить? - Нет. - Ответил Джотто после секундной заминки. Идея несомненно была соблазнительной, но... слова отца не покидали памяти парня, поэтому, скрепив сердце, он должен был отбросить ее. - Просто наблюдай. Во всяком случае пока. - Если Реборн-сама... - Не иди против него, но и не отступай. - Глоток из граненного стакана. - Сможешь? - Вспыхнувший на миг в небесных глазах интерес, который тут же погас, стоило Джи согласно кивнуть. Может, старший Примо хотел хотя бы раз узнать, что его верный друг и по совместительству телохранитель, - не всесилен? Похоже, что так оно и есть. - На этом все. - Красноволосый парень послушно встал и тихо, практически бесшумно покинул комнату. Лишь шелковая рубашка бордового цвета, которую подбирал сам Джотто, творение известного дома Wallet, на миг вспыхнула в приглушенном освещении кабинета. Когда дверь без лишних звуков закрылась, старший из братьев позволил себе расслабиться. Но он тут же подобрался, как только в проеме показалась рыжая макушка с непослушной шевелюрой. - Нии-сан, - смущенный ребенок неловко помялся, но потом с наивной улыбкой спросил, - Я передумал. Пойдешь со мной отобедаешь? - Конечно... Тебе уже лучше? - Непринужденно, хотя не без некоторый усилий, Примо встал из-за стола и с надеждой посмотрел на брата. - Лучше. - Но, ослепленный этой самой надеждой, блондин не заметил печали, проскользнувшей в больших шоколадно-карамельных глазах. "Ради него я должен быть сильным". Изумруд* - это ступенчатая прямоугольная огранка с усеченными углами, имеющая восьмиугольный контур. Бриллиант, ограненный изумрудом, может быть совершенно великолепным. Эта огранка обладает меньшей игрой, однако, более широкими и яркими вспышками света. Утонченная, элегантная, эта форма часто используется для оправы в кольцах.