Возлюбленная

— Когда Риан танцует, я каждый раз смотрю на нее из гримерки — у нас там мониторы — и думаю: молодец, хорошо работает. Киро Ю, стоя на сцене, давала очередное короткое интервью для передачи, а Айдзу стояла рядом, дожидаясь своей порции вопросов. Когда прозвучало ее имя, она вежливо улыбнулась похвале, но про себя с горечью осознавала, что слова Киро ее не слишком-то радуют. Ни похвала, ни внимание «звезды всех звезд». В последнее время это внимание становилось… навязчивым. Киро слишком часто подавала голос на репетициях, подходила слишком близко, была слишком доброжелательна и даже бесценные советы актрисы с огромным опытом уже не радовали Айдзу так, как поначалу. С одной стороны, она понимала, что о подобной поддержке можно только мечтать, что за эту постановку она выросла в актерском плане, как никогда, но… С другой стороны, иногда Риан начинала думать, что все это ей только кажется, и она слишком много о себе возомнила. В перерывах Киро словно бы теряла к ней всякий интерес, зато она частенько собирала вокруг себя стайку младших актрис, глядевших на нее восхищенными глазами, и устраивала «разбор полетов»: строгий, местами до жесткости, но несомненно, крайне плодотворный. Ю не обделяла вниманием и самых младших, тех, кто боялся не то что заговорить с ней, но даже подойти близко. В такие минуты Риан вздыхала с облегчением: «Все-таки показалось!» — но потом снова ловила на себе задумчивый взгляд Киро, снова чувствовала ее до неприятного близкое присутствие — и подозрения возвращались с новой волной чувства, которому Айдзу даже про себя боялась дать имя. — Риан, ты не заедешь ко мне вечером? — Айдзу вздрогнула, вдруг осознав, что все уже разошлись, и на сцене остались только она да Киро — да еще пара работников сцены возились в дальнем углу с декорацией: что-то там заедало, надо было подправить. Киро тем временем продолжала говорить. — Я слышала, ты после Гавайев скучаешь по тамошним салатам? Мне как раз прислали плоды асаи, целую коробку, я одна столько не съем, испортятся. Ты на машине сегодня? Если заберешь половину, я была бы даже рада, жаль выкидывать. Асаи! Риан действительно страшно пристрастилась к этим странным ягодам, очень сытным и вкусным, а в Токио их почти нигде не продавали… Айдзу улыбнулась, широко, по-детски: — Ой, спасибо вам огромное! То есть, благодарю, я была бы очень признательна… — Вот и прекрасно, — Киро Ю развернулась и, печатая шаг, пошла прочь со сцены. Айдзу растерянно посмотрела ей вслед, и ее окатила уже знакомая волна дурноты. На что она только что так охотно согласилась? Стук каблуков Киро эхом отдавался в пустом зале, каждый — как щелчок мышеловки. *** Через полтора часа все подозрения Айдзу развеялись, как дым. Все то время, пока они ехали в машине, пока шли от парковки до дома Киро, пока Ю угощала ее поздним ужином и чаем (отказаться было неловко хотя бы потому, что в животе уже откровенно бурчало), Киро держалась дружелюбно, но отстраненно и даже чуть высокомерно, хотя не до обидного. Самое обычное отношение старшего к младшему, ничего особенного. «Ну точно, показалось! — Айдзу было так стыдно, что она готова была надавать себе подзатыльников. — Напридумывала себе черт-те чего! Внимания ей захотелось! От самой Киро Ю, ага! Сама навоображала, сама нос воротила… Надеюсь, она хоть не заметила ничего…» — …и сразу, как приедешь домой, положи в холодильник, лучше всего в отделение с нулевой температурой, есть у тебя такое? — Киро ловко оборачивала объемистую коробку в термофольгу. — Им в лучшем случае осталось дня три, так что можешь хоть полтруппы угостить, с твоей подачи об этих злосчастных асаи полтеатра грезит. Ну все, бери и беги, удачи тебе. Айдзу, чувствуя, что уши у нее просто пылают, встала из-за стола, взяла в руки коробку, и в очередной раз склонилась в поклоне. — Я так вам благодарна, от всего серд… — Риан осеклась, почувствовав на щеке прикосновение прохладной руки. Айдзу ошалело подняла голову, но Киро не отняла ладонь от ее лица, наоборот, прижала чуть крепче. Риан чувствовала, что рука не дрожит, наоборот, от нее веяло странной стальной силой — будто к лицу поднесли что-то холодное и… неживое. Коробка стукнула об стол, к счастью, Айдзу не успела поднять ее высоко. Все в кухне замерло, а Киро и Риан смотрели друг другу прямо в глаза. Айдзу не могла разогнуться, не могла вдохнуть, холод руки Киро будто заморозил ее. Холодная. Сильная. Властная. Хуже того, всевластная. Что грозит той, кто откажет директору театра? Зачем, зачем только она согласилась вообще приехать, что на нее нашло, как она могла быть такой беспечной? Риан казалось, они стоят на кухне уже целую вечность, когда Киро вдруг вздохнула и отняла руку. — Старая, да? — с кривой ухмылкой выплюнула она. — Не нравлюсь? Айдзу замотала головой и инстинктивно отступила на пару шагов, тут же впечатавшись спиной в стену. От удара она обрела дар речи. — Я… Мне… Я не… — Помолчи, пожалуйста. У тебя все на лице написано, Ай. Тебя от меня тошнит. Ты все это время меня еле терпела… Ты прекрасная актриса на сцене, но не в жизни, — Киро поморщилась. — Наверно, оно и к лучшему. Я виновата перед тобой, Ай… — Риан изумленнно смотрела, как Киро без малейшего стеснения, без следа подавленной гордости, просто и естественно опускается перед ней в земном поклоне догэдза. — Я хотела сделать тебе подарок, извиниться за то, что отравляла тебе жизнь полтора месяца… Вот только в последний момент не удержалась. Прости меня. Голос немолодой актрисы звучал хрипло и глухо, и Айдзу, чуть не плача, бросилась поднимать ее с пола. — Нет! Вы не должны!.. Киро поднялась так же легко, как опускалась, мягким слитным движением, которое Айдзу едва ли смогла бы повторить с таким же непринужденным изяществом. — Не волнуйся, я тебя больше не побеспокою. Ты ни в чем не виновата. И меньше всего ты виновата в том, что годишься мне в дочери… Возьми асаи, пожалуйста. Мне их не дарили, я заказала их для тебя. Возьми. Прими от меня хотя бы это. Риан молчала. Она не могла ничего противопоставить боли и горечи, которая звучала в словах стоявшей напротив нее женщины. Она не могла ей ничего сказать. Не могла ее поддержать и тем более утешить. Айдзу шагнула вперед и на мгновение — не больше — прижала ладонь к щеке Киро. Задержи она руку чуть дольше, и это было бы ложью. Ложью из благих намерений, может быть, но Айдзу не хотела врать сама и понимала, что Киро сразу увидит обман. Все так же молча, Риан взяла в руки коробку и прошла в коридор. Киро беззвучно последовала за ней, подождала, пока Айдзу обуется, открыла дверь, выпуская Риан из дома. Они не стали прощаться, ни одна из них так и не издала ни звука… Но, когда дверь закрывалась за спиной Айдзу, в шипение двери вплелся почти беззвучный шепот. — Итосий хито… Айдзу даже не была уверена, не показалось ли ей. Она не ускорила шаг, спокойно дошла до парковки, поставила коробку на капот машины, чтобы освободить руки и открыть дверцу. Только сев в кресло, Айдзу позволила себе заплакать. Она долго-долго сидела и утирала катящиеся из глаз слезы, не зная, о ком она плачет, о себе или о Киро. В ее ушах звенели два слова, странные, старомодные, почти отжившие слова, которые могли бы прозвучать на сцене, но никак не в обычной жизни. Теперь так просто не говорили, и Айдзу понимала, что никогда не услышит снова эти слова, обращенные к ней с таким чувством и с такой тоской… — Итосий хито… «Возлюбленная…»