Апассионата

Это произошло внезапно, секундой до этого я дышала спокойно, спустя мгновение я жала руками голову, усиленно сглатывая от эмоционального шока. Я чувствовала, во мне все сжимается в этих бешеных припадках сумасшедшей страсти, страсти к девушке, которую я вижу каждый день, мое безумное колотящееся сердце вторит мне, я слышу твои шаги, ты вся из света и роз. От тебя идет пряный аромат, и я чувствую, как ты все глубже проникаешь в меня, мои рыдания и ночные блуждания около твоей двери, пока все общежитие спит, охваченное усталостью. Я не чувствую слабости и озноба, только колени подгибаются, когда я прижимаюсь всем своим пылающим телом к стене, за которой спишь ты. Как сладко сжимается все во мне, я чувствую, ты рядом, слышу, обезумевшая, дыхание, резкие точные вздохи, как выстрелы. Как я хочу заставлять тебя жарко дышать под моими руками . Как абрис твоего лица сводит с ума мои руки, я чешу их, одержимая тобой, чтобы устоять и не нарисовать его парой легких черных линий, а потом спрятать у самого сердца. Ты далекая, как весеннее, бледно – лиловое утро, когда истаявший туман оставляет на траве обильную росу, а прохладный ветер приносит мне успокоение. Я брожу по мокрому песку берега, охваченная неудержимой силой, я вся пропитана росой, мыслями о тебе, я горю, плачу и стекленею рядом с тобой в репетиционном зале, смотрю дикими глазами на твои попытки повыше вскинуть ногу в танце, на то, как твои худые, крепкие руки сжимают талию смешливой, неопытной мусуме. Она не тает под твоими пальцами так, как могла бы таять я, но, в самом деле, что я для тебя? Ты берешь уверенной рукой пластиковую бутылочку с водой, пластик хрустит, я невольно закусываю губы: мне холодно и одновременно жарко. Я избегаю шумных компаний, я пытаюсь осознать, что со мной, я ищу в толпе за воротами школы странных женщин с такими же широкими плечами, как у меня, и когда я встречаю таких, мне кажется, они знают обо мне, потому что смотрят так понимающе и пропадают, как призраки, растворяясь в сумраке улиц. Соседка по комнате шутит над моей страстью, она выбирает такое время по вечерам, когда я измотана, и садиться на постель, заглядывая через плечо. Но как выразить мое желание, как показать, что мне сводит конечности от неудержимых внутренних рыданий, выплеснуть которые я не в силах? Так бывает в моменты удивительных снов, когда ты свободен, волен творить, что пожелаешь, даже оторваться от земли. Я не смотрю в окно, мне не нужно знать, сколько прошло времени, и не нужно знать, что я стала лучшей в классе из-за своих одиночных тренировок. Меня не берет простуда, меня не мучают кошмары, я в собственном мире, спутанном из желания и тебя. Как грустно, что мое сердце утомлено. Ты смотришь на меня, участливо и нежно, берешь мои руки в свои, и я понимаю, что я так долго ждала этого момента, и со страхом касаюсь подушечек пальцев, слышу твое прерывистое: «Прошу тебя, Асако..». Я не в состоянии услышать больше, мои уши наполнились звоном, я не осознаю, где ты, а где я, нахожу себя в очередной раз на коленях возле твоей двери. Ты спрашиваешь, почему я здесь, но так трудно ответить. Проходит время, бурные приступы утихают, меня захватывает вереница событий, я жадно глотаю воздух, я вбираю по каплям весенний терпкий запах. Перемены во всем, и я становлюсь опытнее, забирая тебя в подруги, ты вынуждена сдаться под напором моих атак. В сердце появляется надежда. Над нами шутят, и я согласна на эти странные, противоречивые слухи, поклонницы радостно окрестили нас дуэтом «ОсаАса». Годы идут все быстрее, и я уже способна держать лицо, ревностно охранять наш разделенный на двоих мир. Мы уже не играем в шинджикоэнах, мы за гранью этих детских попыток. Я осознанно пытаюсь добраться до верхушки, я хочу сиять наравне, но в любой час и день мое сердце помнит тебя, я все так же объята пламенем невозможной близости. Ты объята пламенем запретности этих чувств. Но я вижу, как ты улыбаешься мне, я знаю, как дрожит твое тело, когда моя рука опускается на скрытое смокингом плечо. Ты не обманешь меня и не отпустишь, я снисходительно улыбаюсь, играя роль, выбранную ради эпатажа, перекидываюсь шутками во время интервью, а внутри все жжется, рот вяжет, словно я объелась тутовых ягод. Как горько слышать упреки, но помнить запах гримерки, зашедшийся стон, твои глаза, покрасневшие от слез и, наконец, единение, все эти годы ожидания, которые стали бурной истерикой чувств, эмоции и предвкушения. Мы сливаемся в дыхании, пока еще есть десять минут до выхода, и там уже не разобрать, где ты, где я, кто держит ручку двери снаружи, кто кричит, что пора, я знаю, что в моем сердце ты остаешься вечным светом, который я не смогу скрыть.