Космос.

Торрес не верил в любовь. Ему казалось, что это самая глупая ложь, которую придумали люди. Что это вообще такое? Абсолютно ненужная, фальшивая вещь. Она не прекрасна. Пусть поэты не врут, не воспевают её божественное предназначение. Пусть они не кричат о её чистоте, о каких-то бабочках и другой ерунде. Любовь не окрыляет человека, любовь приколачивает его к земле огромными гвоздями, смеясь над мучениями бедолаги. Самое отвратительное чувство. Торрес не верил в любовь. Пока не встретил Гризманна. Лёгкий ветерок трепал край странички, но Фернандо упорно придерживал её пальцем. Читать на природе — глупая затея. Подняв с земли клочок бумаги, служивший закладкой, Торрес закрыл книгу. Жара стояла страшная, но мужчина нашёл себе прекрасную тень под деревом. Зелёная листва мягко шелестела над головой, холодная кора дерева остужала спину. Фернандо прикрыл глаза. Ему не нравился душный город. Каменные улочки становились настоящим испытанием для тонкой подошвы. Куча туристов, в мокрых от пота рубашках, занимала кафешки. А уж сидеть дома невозможно вовсе. Кондиционер не спасал, а лишь раздражал своим шумом. Поэтому Торрес и выбрал природу. Хотя он бы выбрал её даже не в адскую жару. — Простите… Фернандо недовольно поворчал, но открыл глаза. Перед ним стоял парень с бутылкой воды в руках. Большие голубые глаза смотрели на Торреса умоляюще. — Что? — рыкнул Фернандо, грозно сдвигая брови. — Можно к Вам присесть? — Тебе деревьев мало?! Торрес любил личное пространство и не любил людей. — Таких больших нет, — простонал парень, — а я сейчас сдохну. Торрес буркнул своё согласие и снова закрыл глаза. Он уже полностью сливался с этим прекрасным шумом листьев, как незнакомец тронул его за плечо. — Что ещё?! — крикнул Фернандо, не беспокоясь о резкости. Но парня он этим не напугал. Тот только улыбнулся. — Меня Антуан зовут, а тебя? — Мне плевать, как тебя зовут! И тебе должно быть плевать на моё имя, ясно?! — Ясно, — быстро ответил парень и умолк. Фернандо вздохнул и взялся за книгу. Хоть Джек Лондон ему поможет пережить этот кошмар. Он, конечно, мог уйти, но без боя покидать свое место не хотелось. Он его первый занял. Он имеет право тут находиться. И если кто уйдёт, так точно не Фернандо. Хотя у парнишки явно были свои планы. Как только Торрес прочитал первую страницу, Антуан быстро заговорил: — Мне тоже «Мартин Иден» нравится. Я как-то читал, только сюжет плохо помню. Но пишет Лондон круто. Хотя… мне больше по душе что-то французское. Я же из Франции. Хотя многие принимают меня не за француза, что очень странно. Торрес стеклянными глазами уставился на буквы. Его тело напрягалось, а кулаки так и норовили сжаться. Каждое слово било по нервам, а нервы, как все знают, не железные. — Антуан, — тихо проговорил Торрес. — Да? Торрес всем корпусом развернулся к парню. Он медленно опустил руку на хрупкое плечо и дернул парня на себя. Тот от неожиданности впечатался в Торреса. — Помолчи. Пожалуйста, — шепнул Фернандо на ухо парнишке и оттолкнул его. Антуан удивленно уставился на Фернандо, который спокойно продолжил читать. — Извините, — вдруг тихо ответил парень, — я просто поговорить хотел. Совесть редко тревожила Фернандо. Но сейчас что-то странное закололо в груди. И неожиданная тяжесть в районе сердца не понравилась Торресу. Он развернулся к Антуану. Парень печально гладил бутылку. На Торреса он не смотрел. — Ладно, Антуан, прости, — выдавливая каждое слово, проговорил Торрес. Парень даже не шевельнулся. Только тяжело вздохнул. — Меня Фернандо зовут. Фернандо Торрес. Антуан вдруг резко повернулся к Фернандо и широко улыбнулся. — А я Антуан Гризманн. Ну ты имя знал, но всё же. А ты местный здесь? Испанец? ××× Торрес не верил девушкам, которые восхищались его глазами. Глаза есть глаза, что в них удивительно? Таких глаз у половины испанцев найти можно, если не больше. Торрес не верил девушкам, которые восхищались его глазами, но Антуану он поверил. Знойные деньки ушли. Солнце сжалилось над людьми, дав им передышку дождём. Но Фернандо не пугал дождь. Как и Антуана. Они сидели в садике у Торреса. Дождь нещадно хлестал по зонтам, которые откуда-то отрыл француз, но они будто и не замечали. Антуан рассказывал Торресу о Франции. Фернандо отметил умение парня обворожить слушателя мимикой и жестами. Раньше мужчина думал, что только итальянцы много размахивают руками при разговоре, но оказалось, что француз Антуан может составить им здоровую конкуренцию. — А ты когда-нибудь бывал в Париже? — Нет, но я думаю туда слетать. Пока Торрес говорил, Антуан поставил свой стул к Фернандо и чуть ли не вплотную пододвинулся к лицу испанца. — У тебя такие красивые глаза, — прошептал Антуан. — Да обычные, — отмахнулся от него Торрес и хотел даже отодвинуться, но не тут-то было. Гризманн обхватил ладонями лицо Торреса. Между ними оставалось каких-то жалких пару сантиметров, как Антуан заговорил, внимательно изучая глаза Торреса. — Они похожи на шоколад. Или кофе, только очень терпкий. Такой подают на юге Франции. А ещё они похожи на карамель, только с каким-то примесями. Знаешь, моя матушка делает прекрасную карамель, я ей ягоды в детстве поливал. Получалась жуть, но мне нравилось, — Антуан призадумался, но потом быстро продолжил: — Я в нашу первую встречу заметил, какие они у тебя…сладкие. Знаешь, бывают простые карие глаза, даже некрасивые, а у тебя они сладкие. После этого вердикта Гризманн отпустил лицо Торреса. Но не смог отпустить сердца, которое медленно покорял. ××× Торрес не верил в своё чувство юмора. Он мог язвить коллегам по работе, подшучивать над глупыми девушками, бросаться ироничными фразами в компании друзей, коих после этих фраз оставалось всё меньше. Но когда ему необходимо было как-то утешить человека, развеселив его бородатым анекдотом, то тут он оказывался бессилен. Ну не мог он быть клоуном, ещё и добровольно. Торрес не верил в своё чувство юмора, пока Антуан не убедил его в обратном. Работа сама себя делать не будет. Поэтому в обычный вторник Фернандо выходил из дома в строгом костюме. Машина осталась в ремонте, так что пришлось идти пешком. Сняв пиджак и повесив его на плечо, Торрес шёл по улочкам, огибая мам с детьми и пожилых людей. Он даже успел задуматься об отчёте, который должен быть сдан в четверг, как его сзади кто-то обнял. — Привеееет, синьор Угрюмое Лицо. Торрес развернулся в объятиях. Перед ним сиял Антуан. И другого слова этому улыбающемуся чуду не найдёшь. Он аж весь светился от счастья. — Привет, Антуан. — Ты чего такой злой? — Я на работу спешу. Антуан понимающе кивнул. Будто у него были заботы с кипой бумаг. — Так может отпустишь? Гризманн покачал головой, утыкаясь носом в шею Торреса. Он был ниже Фернандо и намного, поэтому ему пришлось встать на носочки. Что ужасно умилило Торреса. — Давай подвезу? — пробубнил куда-то в рубашку Антуан. — На чём? На себе? Гризманн фыркнул и отцепился от Торреса. Но в ту же секунду схватил испанца за руку и потащил за собой. В противоположную от работы сторону! — Эй, мне не туда! — крикнул Торрес. Но его благополучно проигнорировали. — Антуан! — Почти пришли! Гризманн резко затормозил, из-за чего Фернандо врезался в спину парня. — Ну и? — потирая ушибленную грудь, спросил Торрес. Антуан с гордым видом подошёл к забору, к которому был приставлен велосипед. Старым его назвать было бы неправильно. Он был древним. Возможно, ещё динозавры его делили между собой. — И где ты достал этот раритет? Парень обиженно скрестил руки на груди. — Нормальный велик. Взял у хозяина квартиры. Ну, у которого снимаю её. — И что ты мне предлагаешь с этим делать? Сесть и уехать на нём? Правда, через пару метров мне опять придётся идти пешком. — Нет, Фернандо, я повезу тебя сам. До работы. И поверь, этот малыш даже в другую страну меня увезет. Торрес засмеялся. Нет, он верил в силы Антуана, но в эту железяку он не верил. — Ты вот сейчас серьёзно? Антуан, я не сяду на неё. Да и куда? На колесо? — На раму. И Антуан похлопал по грязно-зеленой раме. Фернандо показалось, что она сейчас развалится от одного касания. — Перестань. Я уж лучше пешком. — Ты сядешь! — крикнул Антуан. — Или я к тебе больше вообще не подойду! — Ладно, истеричка. Торрес накинул свой пиджак на плечи Антуану. — Заводи своего зверя. Гризманн уже не злился. Он с улыбкой полностью надел пиджак, который висел на нём мешком. Потом ласково взял велосипед и поставил на дорогу. — Садись. Торрес посмотрел на раму со страхом. Сидеть на такой явно не очень приятно, а уж если сломается… — Ну же! Аккуратно сев на железку, Фернандо кивнул Антуану. Тот с ловкостью бывалого велосипедиста запрыгнул на сидение и оттолкнулся. Фернандо еле-еле успел поставить ноги на нижнюю раму, как Гризманн закрутил педали. — Ну как? — прокричал довольный Антуан на ухо Торресу. Но испанец не ответил. Если бы Антуан посмотрел в лицо мужчине, то вызвал бы скорую помощь. Фернандо был весь бледный, его трясло от быстрой скорости и от постоянных поворотов. — Ехать куда? — Едь в центр, — просипел Торрес, — а там я покажу дорогу. — Как скажешь. И Гризманн решил проверить, настолько крепок желудок Фернандо. Скорость увеличилась, как и увеличилось сердцебиение Торреса. Он видел уже всё размыто от страха. — Держись крепче. Я сейчас тебе покажу настоящую технику. Поворот, который выбрал Антуан, не понравился Торресу. Он сильнее вцепился руками в руль. И не зря. Почти в конце поворота Гризманн очень сильно наклонил велосипед, от чего не смог удержать его и отпустил руль. Удар получился мощный. Антуана отнесло в сторону, а Фернандо проскользил ещё пару метров вместе с великом. И только удар о чью-то машину остановил Торреса. Испанец быстро вскочил на ноги и побежал к Гризманну. Тот лежал на дороге и громко всхлипывал. — Антуан! Нога болела, но Торрес нашёл в себе силы и поднял парня. Оттащив его к ближайшей скамейке, Торрес усадил несчастного велосипедиста и сел сам. Новые штаны оказались порваны в трех местах, но больше всего пострадала белая рубашка. Антуан же только испачкал пиджак. Ну и получил нехилый испуг. Он вздрагивал и тяжело дышал. — Антуан, ты меня слышишь? Парень закивал. Слёзы текли по грязному лицу. — Антуан, успокойся, всё хорошо. Все живы. Торрес обнял рыдающего уже в голос Антуана, слегка покачиваясь на скамейке. Нужно было как-то утешить парня, но как? Торрес перебирал в голове разные варианты, но ни один не подходил. Тогда мужчина решил поступить радикально. — А я мелкий тоже как-то упал с велика. Плач затих. Фернандо продолжил: — Мы с друзьями решили сходить на великах покататься. А я не умел. Ну, сознаться в этом я не мог, поэтому схватил отцовский велосипед. А он огромный был для меня, даже парни заметили. Но меня уже было не остановить. Я с трудом сел на него и покатился с горки. А в конце этой горы мусорка была. Ну я в неё и упал. Прекратились даже всхлипы. Антуан вырвался из объятий и посмотрел на Торреса. — Не врешь? — Нет! Я до сих пор помню, как вылазил от туда с кожуркой от банана на голове. Гризманн потёр припухшие от слёз глаза. И вдруг громко засмеялся. Такого звонкого смеха Торрес не слышал никогда. Ему самому стало смешно от этой глупой истории. Несмотря на сильную боль, Торрес захохотал. Он забыл о работе, об отчетах, о злой начальнице. Ему хотелось вот так сидеть на скамейке, с разорванными штанами и смеяться. Смеяться вместе с Антуаном. ××× Торрес не верил в привлекательность своих губ. Многие девушки говорили, что мечтают о таких пухлых и чувствительных губах. А Торресу было плевать на них с высокой колокольни. Губы жить не мешали, поэтому он даже не задумывался о их форме. Есть и есть. Торрес не верил в привлекательность своих губ, но Антуан помог ему вернуть веру. Суббота — это любимый день недели Торреса. Можно пойти в бар и хорошенько напиться, а там проснуться в чужой кровати. Можно весь вечер провести перед теликом в компании пиццы или того же пива. Можно спать. Можно ходить в сад и читать. Можно делать всё. И не работать. В эту субботу Торрес решил выбрать телевизор и посмотреть какой-нибудь боевик. Остановив выбор на Терминаторе, Фернандо быстро соорудил парочку бутербродов и сел на диван. Но только он хотел включить кино, как в дверь громко забарабанили. — Иду! Торрес выругался на хлеб с салями и пошёл открывать незадачливому гостю. На пороге стоял Антуан, сверкая белозубой улыбкой. В руках парнишка держал чипсы и пиво. — Привет! — И тебе не хворать, Антуан. Торрес пропустил француза в дом, воровато осматривая улицу. Обычно здесь любила ходить старушка-соседка. А пустить слух о том, что синьор Торрес водит молодых мальчиков, раз плюнуть. Закрыв дверь, Фернандо посмотрел на нарушителя своего выходного, который спокойно уселся на диван и открыл пиво. — А не рано ли? — усмехнулся Фернандо. — А какая разница: утром пить, вечером или в обед? — Я не про время, а про твой возраст. — А мне уже давно за двадцать, — отпив немного из банки, ответил Антуан. Торрес только покачал головой и неодобрительно поцокал, но сел рядом с Антуаном. Фильм, выбранный Фернандо, не понравился Гризманну, поэтому пришлось найти какой-то ужастик. Под чипсы и крики баб с экрана день склонился к вечеру. Фернандо уже давно надоели эти однотипные фильмы, поэтому он быстро уснул. И даже сон какой-то видел. Но его разбудило касание чего-то странного к губам. — Антуан! Антуан оторвал палец от губ Фернандо и невинно улыбнулся. — Они просто такие притягательные у тебя, — почти пропел француз. Торрес потянулся к банке пива, но Гризманн неожиданно повалил мужчину обратно на спинку дивана и уселся на бедра. — Что ты творишь? — слабо возмутился Торрес. Он понимал, что парень далеко не зайдет и просто дразнит. Но когда тяжёлое дыхание Антуана опаляло подбородок, испанец заволновался. — Антуан… — Тише, Фернандо. Губы у Гризманна отдавали пивом, но от этого их сладость не исчезла. И целоваться с Антуаном для Торреса стало настоящим удовольствием. Он привык чувствовать женскую мягкость и доверчивость, но страстный напор и неумелые касания заводили намного сильнее. — Фернандо, подожди. Торрес мутным взглядом смотрел на красные губы и юркий язык, что беспрестанно скользил по этим губам. Он потянулся снова, но Гризманн оттолкнул его. А потом быстро чмокнул в щеку и сел на диван. Руки его ещё тряслись, когда он переключал каналы, поэтому Торрес обнял парня. — Всё хорошо. Антуан успокоился. Но вот отчаянно бьющееся сердце Фернандо не успокоилось. ××× Торрес не верил, что его родинки и веснушки могут кому-то понравиться. Девушки чаще всего говорили, что это мило, только вот милым суровый Торрес это не считал. Ему они не нравились. Он даже думал свести их к чертям, но потом почему-то передумал. И не зря. Торрес не верил, что его родинки и веснушки могут кому-то понравиться, но потом пришёл Антуан и всё изменил. Ухаживать за своим садом Торресу приходилось одному. Да и трудного в этом ничего не было, благо погода всегда помогала садоводу. И поэтому сначала маленький садик через некоторое время вырос в настоящий сад. Соседки разных возрастов охали и любовались работающим Фернандо. Собственно, молодым часто нравилось, что мужчина работает без верхней одежды. Вот и сейчас Торрес собрал небольшое количество зрителей около своего дома. Он старался их не замечать, лишь иногда отвечал что-то про удобрения и сорта цветов. — Фернандо! Фернандо оглянулся. В толпе дам стоял Антуан. Его глаза чуть ли не прожигали дыру в теле Торреса, из-за чего последнему стало даже как-то неудобно. — Можно зайти? — Конечно, Антуан. И под завистливые взгляды Гризманн подошёл к Торресу. Неловкость усилилась. А парень даже и не думал смотреть в глаза своему собеседнику или в сторону. Он нагло рассматривал тело Фернандо. — Ты качаешься? — задыхаясь, спросил Антуан. — Раньше спортом занимался. А сейчас иногда бегаю, чтоб форму не терять. — Да… Форма у тебя что надо, — пробормотал Гризманн. Торрес почувствовал, как вспыхнули щеки. Но он постарался, чтобы парень этого не заметил, поэтому быстро вернулся к цветам. — Слушай, жара такая, — медленно проговорил Антуан, — у тебя нет ничего выпить? — Только чай холодный дома, — ответил Торрес, яростно вырывая сорники. Ему не хотелось один на один оставаться с Антуаном после той истории с поцелуем. Мало ли… — Так пошли попьем. Ты уже устал, а я шёл долго. Фернандо выругался про себя, но встал и быстро ушёл в дом. На улице разочарованно вздохнули дамы и разошлись по делам. Наблюдавший за этим Антуан, усмехнулся. — Они меня потом порвут, — сказал он Торресу, заходя на кухню. — Ходи и бойся. Фернандо наливал чай, пока Антуан рассматривал голую спину и что-то шептал. — Что ты там говоришь? У меня не супер-слух. Или боишься, что чай отравлен? — Нет, тихо…шесть, семь, восемь, повернись! Торрес шокировано развернулся. Антуан с серьёзным лицом стал тыкать в родинки на груди. — Девять, десять, одиннадцать…ты знаешь, они у тебя такие красивые…двенадцать, тринадцать…меня всегда заводили родинки, но это так, к сведению…четырнадцать… — Так! На свой чай! — Торрес вручил Антуану кружку, но тот поставил её на стол и сглотнул. — Я не хочу чай, Фернандо. Я хочу тебя. Торрес не успел и слова сказать, как Гризманн поцеловал мужчину в шею. Язык проскользил по самым чувствительным точкам, вызывая тихий стон. — Антуан…не надо… Но чужие руки ласково гладили живот, спину, грудь. Торрес не успевал ориентироваться. Ему было слишком хорошо. Он таял от этих касаний, таких уверенных, таких горячих. Он не понимал, что делает, но какая-то сила толкала его стаскивать футболку с Антуана, целовать шею, плечи. Торрес не осознал, как дошёл с Антуаном до дивана, но ощущение тяжелого тела на себе слегка отрезвило пьяный разум. — Что мы творим? — прохрипел Торрес, вновь подставляя шею под укусы. — Не время для философских вопросов, — скороговоркой ответил парень, снимая джинсы с Фернандо и одновременно пытаясь целовать эту невозможно притягательную кожу. Торрес стонал от каждого поцелуя, уже не контролируя себя и свой голос. Да и поток бессвязной мольбы вырывался против его воли. Язык этого наглого француза творил что-то невообразимое, и уже мокрая дорожка из укусов-поцелуев дошла до пупка, как неожиданно Антуан замер. Торрес выдохнул. Он приподнялся на локтях и сам же замер. Гризманн с полным обожанием в глазах смотрел на проблему, которую создал своими действиями. Собственно, на размеры проблемы Торрес никогда не жаловался. — Это так необычно, — вдруг весело сказал Антуан. — Эй! — Подожди, дай посмотреть. — Да ты издеваешься?! Путаясь в штанах, Фернандо вскочил на ноги и повалил на пол Гризманна. Тот только улыбнулся и провёл пальцем по родинкам на груди. — Они похожи на звезды. Торрес остановился и посмотрел на Антуана. Такой светлый, такой милый. До невозможности. До дрожи в теле. — А если твои родинки — звезды, то ты мой космос, — тихо прошептал Антуан, целуя Фернандо в кончик носа. ××× Торрес не верил в любовь. Он не верил в себя, в свою внешность, в свои силы. Он не тешил себя надеждами о лучшей судьбе. Он не строил планов. Он просто жил, плывя по течению и не задумываясь о смысле жизни. О своём предназначении. Но с приходом Антуана Гризманна всё изменилось. И Торрес был только этому рад.