Серый, или Вперёд в прошлое

Заповедник-5. Два года спустя.       Списанный боевой киборг. Зачем гражданские их покупают с аукциона? Кто для чего… Новый хозяин Серого, страстный охотник, купил DЕХ’а ради своего хобби. На охоте всякое случается, особенно если добыча — это не заяц и не утка. Дикий зверь, защищая свою жизнь, может ранить, покалечить или вообще убить человека.       Здесь, на Заповеднике-5, собрали почти всех представителей фауны со Старой Земли. Каждый год открывался Сезон Охоты, который научно называли «регулированием численности особей в популяции». Хозяин Серого любил охоту на животных, которые когда-то жили в средней полосе Старой Земли: кабаны, лоси, косули. И особый шик — охота на хищников: устроить облаву на волка, выследить рысь, поднять медведя из берлоги. С таким увлечением боевой киборг просто необходим. И как охранник, и тушу ободрать и разделать, мясо во флайер загрузить.       К киборгу хозяин относился как к дорогой, но нужной вещи. Техосмотры, программные обновления, кормосмесь Оптимум, отдых не менее положенных трёх часов и никакой передачи в аренду посторонним людям.       У этого хозяина Серый был уже больше полугода, жизнью был в общем доволен, но Зою забыть не мог, несмотря на отформатированную цифровую память. Ведь была ещё и органика. Свой, собственный мозг Серого, неподвластный человеку. И его воспоминания, которые не сотрёшь никаким форматированием.

***

      Серый понял, что с ним «что-то не так», когда ему было около двух лет. «Не так» раздражало, удивляло и, главное, пугало. Первой мыслью было сообщить хозяину, человеку — он цель и смысл его жизни, он разберётся. Но сам человек почему-то его не спрашивал, а заговорить первым… Это было… неправильно. Такого в настройках «шестёрки» не было. Штабной блондинистый DEX решил, что на ближайшем тестировании он продемонстрирует свои «особенные способности». Возможно, люди даже обрадуются? Возможно, так и надо? Гораздо позже он вспоминал свои наивные и идиотские мысли с досадой и раздражением.       Но обстоятельства сложились иначе. От утилизатора его спас случай. Или его везучесть. Или невезучесть другого киборга.       Своего дексиста в части не было, он приезжал раз в полгода на плановое техобслуживание, или чаще, если случался форс-мажор. Но откуда взяться форс-мажору в тихой, почти мирной жизни, далеко от военных действий? Штаб жил размеренно и спокойно. Киборги и солдаты — все как на подбор. Это вам не дикая Шеба или глухая провинция типа Котиков. Тут всё напоказ, всё для услады глаз командования и высоких гостей. Солдаты-люди почти не отличались от киборгов статью, ростом и выправкой. А киборги… Киборги все были последних моделей, новёхонькие и с безупречной внешностью.       Откуда в таком месте взялось аж два неправильных DЕХ’а — это был вопрос на миллион. Серый навсегда запомнил того киборга, того самого, который спас ему жизнь.       Всё проходило обыденно и рутинно. Киборги по одному поднимались на стенд, проходили стандартные тесты, всё как обычно. Только Серый немного волновался, он-то знал, что сейчас наступит его час икс. Но час икс наступил для другой «шестёрки». На вирт-окне дексиста вспыхнул не зелёный прямоугольник, а красный. Но при этом не произошло ничего из ряда вон выходящего. Не завыла сирена, не забегали люди, даже техник DEX-компани, немолодой лысоватый мужчина с уставшим лицом, не выбросил прикуренную сигарету. Лишь раздражённо поморщился, равнодушно щёлкнул по паре клавиш на клавиатуре, намертво фиксируя киборга на стенде, и безразлично бросил:       — DEX, прекратить жизнедеятельность.       Серый растерялся, но пары секунд хватило, чтобы мобилизоваться и пройти тесты. Он понял — «не так» людям не нравится. Значит, надо стараться быть «таким, как надо». А «не так»… Кому нужно его «не так»? Раз людям оно не нравится, то и Серый без него обойдётся. Людям же виднее? Они же заботятся о Сером, значит, и Серый должен стараться и не разочаровывать людей. Хотя где-то в подсознании таилось смутное чувство, какое-то недовольство своей «нетаковостью». Вот зачем она ему нужна-то?       Через два года блондинистая «шестёрка» морально устарела для нахождения в штабе и его отправили на менее престижное место. Серый был не рад и не расстроен, ему было всё равно. Хотя… Где-то там, внутри органического мозга, шевельнулось лёгкое любопытство.       Так он попал на Зою, где и выяснилось, что киборги нужны не только для того, чтобы сопровождать командный состав и офицеров на пикники, красить траву в зелёный цвет и выполнять довольно необременительные желания и капризы человеков. На Зое было тяжело, странно и… обидно. Обидно, что слабые и никчемные людишки типа Яна имели над ним власть, полную и абсолютную.       Но потом, потом произошло нечто действительно из ряда вон выходящее… Зоя.       После того, как Ян ушёл из команды, к ним прислали добродушного великана Юджина. Спокойный и вальяжный на привале, он становился опасным, большим, но по-своему изящным и грациозным зверем на задании. К Серому он относился спокойно, по-хозяйски заботился и берёг общественное имущество, от которого зависела жизнь и здоровье их группы.       Алекс и Терри так вообще за своего держали. Не делая различия между собой и киборгом. Именно из рук Терри он получил первую в жизни шоколадку. А от Алекса узнал основные правила неписаного Устава друга. И самое удивительное, что человек соблюдал эти правила по отношению к нему, киборгу. Это было немного смешно и неожиданно приятно.       Кошка так и прижилась у них в казарме. Не мудрствуя лукаво, люди назвали её Муркой, она растолстела и вела себя нагло и беспардонно, а спала исключительно с Каримом, признавая только в нём хозяина.       А Серый-Серёга, сам того не ожидая, стал привязываться к этим человеческим особям. В какой-то момент поймал себя на том, что думает о группе: «Мои люди». Они были забавные, «его люди». Разные и похожие. Усталые и весёлые. Простые и сложные. Он даже начал позволять себе немного расслабиться в присутствии группы, отпуская себя из-под контроля системы. Это была своеобразная игра, в которую Серый играл упоённо, но старательно держа под контролем процесс. Это было опасно, но очень интересно. Иногда что-то делал вне системы, без приказа — так, по мелочи: помочь Терри на марше, поддержать Алекса при падении, сунуть Мурке кусочек колбасы, незаметно почесать её за ухом, внимательно и заинтересованно слушать разговоры на привалах, потихоньку заглядывая людям через плечо, когда они демонстрировали друг другу голографии родных и близких. Такие подвиги будоражили кровь и делали жизнь осмысленной. В какой-то момент он слишком расслабился и не заметил, что сержант слишком пристально наблюдает за «оборудованием, приписанным к боевой группе».       К концу второго года службы, то есть к концу контрактов, бойцы всё больше и больше говорили о жизни «на гражданке». Алекс и Терри мечтали о собственном домике и свадьбе. Мартин рассуждал, как погуляет месяцок-другой на какой-нибудь курортной планете в заведении Матушки Крольчихи, а потом опять куда-нибудь завербуется — слишком скучно, мол, ему в мирной жизни. Юджин хотел вернуться домой к жене и детям. Он показывал голографии худенькой маленькой женщины и двух близнецов-подростков, мальчика и девчушки. Воевать он пошёл, чтобы дать детям приличное образование, так как в их захолустье хорошо оплачиваемой работы было днём с огнём не сыскать.       Серый их слушал, но что будет с ним — не задумывался. А зачем? Отправят в другую группу. Может, тут, на Зое, может, на Шебу. Со слов бойцов он знал, что там сейчас жарко и туда перебрасывают и военные части, и боевых киборгов. Жаль было немного «своих людей», но забивать себе процессор — лишняя трата времени и энергии. Будь что будет. Главное — живой, а всё остальное — фигня. Но почему-то всё чаще и чаще в левой стороне груди что-то сжималось, и становилось неприятно и грустно. Почти как тогда, на том памятном тестировании. Это было глупо, иррационально, да и, в конце концов, опасно. Но отогнать нелепые мечты о возможной жизни со «своими людьми» становилось с каждым днём всё сложнее. В органическом мозге независимо от желаний самого Серого мелькали кадры из несуществующей реальности: вот он живёт в домике с Алексом и Терри, помогает ремонтировать дом Юджину… Но чаще всего представлялось, как он тащит по горным уступам палатку и прочее снаряжение, страхуя на подъёмах и спусках невысокого гибкого человека с блестящими тёмными глазами и ранней сединой в жёстком ёжике волос. После таких мыслей возвращаться в серую и жёсткую реальность Зои было тяжело. Хотелось рычать от бессильной обречённости, и именно тогда Серый окончательно понял: быть «неправильным» киборгом — плохо.       Но неожиданно для себя Серый заметил, что тоскливо от разговоров про «мирную жизнь после Зои» не одному ему. Сержант тоже отмалчивался и не делился планами на будущее. А когда на одном из привалов восторженная Терри принялась всем демонстрировать последний каталог свадебных нарядов, Карим и вовсе встал и молча отошёл в сторону.       Серый всё чаще ловил на себе странные внимательные взгляды сержанта. Тот словно пытался что-то понять, что-то увидеть, но при этом и будто страшился утвердиться в каких-то своих подозрениях. Это пугало и настораживало. Серый «закуклился» и намертво ушёл за процессор. Не хватало ещё в последние дни проколоться и спалиться по полной программе. Хотя у него всё чаще и чаще возникало давно забытое, нелепое и глупое, но от того не менее опасное желание признаться в своей «нетаковости» хозяину. Временами оно становилось почти непреодолимым. Серый боялся и хотел увидеть глаза Карима, когда тот узнает, что «боевая машина», приписанная к его команде, — живая.       Тот вечер Серый запомнил на всю жизнь. Это был его День Икс, которого Серый так боялся и в то же время жадно ждал последние несколько суток.       Карим подошёл к открытой ячейке Серого, несколько долгих секунд рассматривал блондинистую «шестёрку», явно сомневаясь, но вдруг решительно сжал тонкие губы и кивнул несколько раз, словно окончательно и бесповоротно доказав что-то самому себе.       — DEX, следуй за мной, — голос хозяина звучал отрывисто и почти зло.       Серый напрягся, в груди шевельнулось неприятное, тревожное чувство, сердце почти сбилось с ритма. Хорошо, что в последнее мгновение система успела взять под контроль эмоциональное и гормональное состояние вверенного ей организма.       Они зашли в каптёрку. Карим включил чайник и поставил на стол два пакета: один с печеньем, другой с конфетами.       — Садись, Серый, — голос его неуловимо изменился, теперь он звучал несколько растерянно и устало. Карим налил два стакана чая, подвинул киборгу печенье и конфеты.       Помолчал ещё немного, набрал воздуха в грудь и, не глядя на DЕХ'а, заговорил:       — Ты это… Серый, молчи и не кидайся на меня сразу. О нашем разговоре не знает никто. И не узнает. Если я прав, то ты кивни потом просто и всё. Не прав — что ж, мне будет очень жаль… Я наблюдал за тобой, Серый, все два года. И новости в инфранете смотрел… Ты ведь из этих, из «сорванных»?       Карим поднял на киборга неуверенный, но полный надежды взгляд.       Серый сидел, замерев, плотно сжав губы и не глядя в глаза «лицу с правом управления первого уровня».       — У меня нет никого, — чуть помолчав, продолжил Карим, — жена давно ушла — тяжело с военным жить. И дочку с собой забрала, — он вытащил из кармана голографию и положил перед собой на стол. — А тебя всё равно спишут, я узнавал, с аукциона продадут. Деньги у меня есть. Выкуплю тебя. И улетим на мою планету, там у меня домик в горах… Придумаем что-нибудь…       В комнате повисло тяжёлое молчание. Серый поднял глаза. Киборг и человек несколько долгих секунд смотрели друг на друга. Потом в лице DЕХ'а что-то дрогнуло. Он чуть заметно кивнул.       Карим облегчённо вздохнул:       — Ну и слава Аллаху! Нам с тобой, Серый, день простоять да ночь продержаться!       Карим умер от сердечного приступа на следующий день после окончания контракта. Киборг даже успел это узнать. А ещё через неделю его отправили на перевалочную базу для всей списанной боевой техники. Был назначен день продажи её с аукциона.