Дуболомы.

      Двадцать с лишним километров пустоты были преодолены за два с лишним часа – максимум, что удалось выжать из ракетных ранцев с расчетом на то, что потребуется коррекция курса и какое никакое торможение у самого корабля. Кое-кого сморил сон за это время. Холодея, троица разглядела выплывающий из-за двигателя приплюснутый диск твари. Оба жгута-щупальца обвили светящийся желтоватым светом силовой каркас двигателя.       Последние капли топлива были истрачены на торможение и коррекцию, и наконец, они прилипли магнитными захватами к внешнему корпусу, ближе к носу, недалеко от орудийных шахт.       Попасть внутрь не было проблемой.       Переходной шлюз встретил их блеклым аварийным светом.       Буквально ввалившись внутрь, Подрывкин проверил параметры атмосферы.       - Хвост мне в зубы, давление и атмосфера в норме. Подрывкин развалился в кресле командира, и, откинув забрало, вдохнул воздух полной грудью. Он готов был петь от счастья.       Мадж пошел еще дальше, он тут же сорвал шлем, затем стянул скафандр, едва не прыгая от счастья, словно малый выдренок.       - Для полного счастья не хватает холодного душа.       Его тело покрывал сплошной комбинезон из специального материала, позволяющей коже дышать и в тоже время не дающей линялой шерсти забить вентиляцию, или еще куда. Открытой оставалась только морда.       - С водой придется повременить, - заметил Подрывкин. – Нас ждет работа. -Твою ж дивизию, маршевый двигатель в порядке, что б его! – Норд от счастья разве что из скафандра не выпрыгивал. Он по примеру командира ограничился откинутым забралом. – Топлива в целых баках осталось около трети от начального. Могло быть хуже.       - Экипаж к бою, - вернул всех в реальность Подрывкин. - У нас незаконченные дела.       - Орудийный отсек в норме и готов к бою, - доложил Мадж.       - Радар и телескопы наведения в норме, - вторил ему Норд. – Эта хрень на нас никак не реагирует.       - Посмотрим, живая эта тварь или не очень. Попробуем его поджарить. Пройдись по нему радаром.       Несколько секунд, и фазированная решетка, пожирая мегаватты энергии, выплеснула в окружающую пустоту совершенно запредельные для любого существа энергии в виде электромагнитных волн. Не зря при выходе наружу радар предписывалось отключать и дождаться его остывания – грелся он тоже неслабо.       Тварь немного всколыхнулась, начала медленно перебирать щупальцами, но вызвано это было скорее появлением поблизости нового источника тепла, а не действием СВЧ волн.       - Значит, все-таки робот…       - Шеф, для лазера и ракет он в мертвой зоне.       - Они не потребуются. Зажигаем маршевый.       Водородная плазма, удерживаемая магнитным полем, получала первичный разогрев целой батареей лазеров, после чего промежуточные реакции постепенно доводили плазму до температур и давления, при которых начиналась реакция Гелия-3 и Дейтерия.       Температуры и давления эти были не малыми и исчислялись минимум семизначными цифрами. Подрывкин очень надеялся, что этого достаточно.       Они не могли видеть, что происходит на корме – от убийственного огня термоядерной топки их защищал многослойный экран. Это была мертвая зона в обзоре корабля, и они могли лишь ждать.       - Маршевый вошел в режим.       Они сидели еще минуту.       - Оно поджарилось?       - Хочется в это верить. Мы это узнаем рано или поздно – если оно переживет такое, то первое, что сделает, поимеет наш планетолет так же, как его собрат поимел челнок. В два ствола и без смазки.       - Кстати о собрате, его дружок летит к нам.       - Видать, почуял тепленькое.       Подрывкин кивнул своим мыслям и активировал тепловую ловушку, одновременно с этим гася маршевый, чтобы не отсвечивал.       Из передней секции корабля отлетел небольшой объект, и летящая от обломков станции тварь, которая, как выяснили, не тварь, а вполне себе механизм, резко сменила направление. Устремив на неё свой телескоп, Подрывкин разглядел стремительные метаморфозы робота – из кормы выдвинулось (или выросло?) нечто, похожее на дюзы, жгуты втянулись внутрь корпуса – сам корпус причудливо менялся, подобно глине в лапах мастера – из кляксы вырос стремительного вида граненый диск, точная копия того, что прицелился к корме их корабля и, как все надеялись – сгорел, переоценив свои возможности или недооценив температуру двигателя.       В голове Подрывкина могла бы родиться аналогия с мотыльком, летящим на свет лампы, не догадываясь о том, насколько этот свет губителен, но на планетах Конфедерации мотыльков не водилось…       От лицезрения чуда древних технологий отвлек сигнал тревоги. Информационное табло высветило сообщение о недостаточном охлаждении, и Подрывкин, все еще косясь в монитор обзорного телескопа, с замиранием активировал резервную систему охлаждения.       К его неописуемой радости резервные радиаторы, выдвигающиеся в районе кормы, были в порядке.       - Его надо добить, - сказал Норд. – Может, врежем вдогон чем-нибудь?       Подрывкин задумался.       - Отлетит подальше, пошлем вдогонку ракету с атомным зарядом.       - Что с первым?       - Поджарился, похоже. Обломков, впрочем, не наблюдаю.       - Шеф, у меня есть кое-что, - Норд поглядел в монитор. – Пока мы пытались его поджарить радаром, я его немножко просканировал биовизором. Эта хрень, похоже, являет собой рой нанитов, которые централизованно контролируются блоком Искина. Каждый из них вроде как самодостаточен, но поодиночке они переходят в спячку, вместе же, под контроле центра, способны создавать из самих себя практически любую структуру. Как я понял, он может себе отрастить хоть ракетный двигатель или рельсотрон, хоть атомный заряд или лазерный излучатель, если только управляющий всем интеллектуальный блок будет иметь в базе данных точное устройство нужного прибора. Тут много вопросов, но самое главное, что нам нужно знать, оно получает энергию за счет разности температуры, в случае нужды превращаясь в один большой прямой преобразователь тепла в энергию, но слишком большие температуры, порядка сотен тысяч градусов, его уничтожат.       - Мать моя женщина, кто ж интересно смог такую дуру смастерить, - спросил тихо Мадж.       - Может это от этих, гномосопатых осталось? – Предположил Подрывкин.       - Кого?       - Ну как их там, не то гомосапы, не то гномосеки, или гномосапы и гомо…       - В смысле это артефакт, как Порталы? – Перебил его Мадж. – Считаешь, что эти ребята где-то откопали таких роботов, худо бедно приручили и решили бросить в дело?       - Мне это кажется единственным объяснением.       - Надеюсь, если это так, эти ребята не наладили серийного производства этой хрени. Еще цели! Два аппарата. Тормозят, выходят на орбиту планеты, дистанция триста тысяч.       Имелись в виду километры.       - Десантные капсулы, - сказал Подрывкин, глядя на монитор. – Похоже, они успели позвать подкрепления. А может, их позвали еще когда мы на подлете к станции были…       - Еще групповые цели, дистанция тридцать тысяч, это ракеты или что-то вроде.       Подрывкин откинулся в кресле:       - Попробуем сманеврировать и разминуться с ракетами, топлива у нас для этого достаточно, по десантным отработаем ракетным оружием. За дело.       Снова начался процесс нагревания плазмы в магнитной ловушке. Одновременно с этим из отверстий ближе к носу корабля, между лобовыми щитами и в данный момент сложенными вдоль корпуса обитаемыми отсеками, выскочили несколько угловатых контейнеров, которые синхронно развернули рубленые носы в сторону цели, нащупывая отраженный сигнал радара и готовясь броситься в бой по первой команде. Ждать им пришлось недолго.       - Выходим на форсаж, - Подрывкин вводил требуемые данные.       Корабль менял орбиту, стремясь разминуться с выпущенными наперехват ракетами. Расчет был на то, что ракетам не хватит топлива повторить маневр за целью. На крайний случай имелось несколько лазерных излучателей, но слишком мощную группу целей они уничтожить не успели бы, так что особо наглеть не стоило. Вражеские десантные боты с запоздавшим вражеским подкреплением, в данный момент стремительно тормозивших в тщетной попытке избежать атаки, не имели шансов увернуться – топлива им едва хватало для торможения и пути назад – десантные челноки не создавались для лихих зигзагов в космосе, да еще и в гравитационном колодце планеты.       Лишившись электромагнитных оков, вышвырнутая магнитным соплом плазма тут же разбухала, стремительно остывая, оставляя за кораблем многокилометровый огненный шлейф, словно он оседлал комету.       Спустя несколько часов, наблюдая на одном мониторе вытянутый в линию строй израсходовавших топливо ракет, медленно уплывающих дальше по орбите, а в другом расширяющийся ком обломков десантных ботов, тройка выдр, развалившись в кресле, обсуждала план действий.       - Итак, подведем итоги. Что мы знаем точно, и что подозреваем? Начнем с плохого. Экипаж станции погиб задолго до нашего прилета, сама станция оказалась захвачена, очевидно, из-за слишком близкого расположения к месту дислокации основных сил противника.       Мадж поглаживал вибриссы, внимательно слушая, Норд нервно поигрывал хвостом, закинув одну лапу на другую.       - Хорошие новости – мы уничтожили станцию, вроде бы разнесли в хлам непонятную хрень, которая судя по всему, относится к уцелевшим до наших времен артефактам гномосеков, причем не одну, а сразу две. Достижение, как никак. Так же уничтожили подошедшие подкрепления, ага. Что еще?       Норд все никак не мог успокоить хвост, и тогда он просто закинул его на колени и стал поглаживать.       - Помехопостановщик, мешавший связи, сыграл в ящик в месте со станцией, так что мы теперь можем ловить сообщения из Колонии. И вот что интересно… Подрывкин включил приемник.       - Верховным Советом местного самоуправления Колонии-один был одобрен законопроект по борьбе с вредительством. Для борьбы с коррупцией было выделено два эшелона патронов и двести пулеметов с расчетами, а так же тридцать утилизаторов...       Подрывкин переключил приемник, там была музыка.       - До Колонии около миллиарда километров, сигнал до нас от неё идет около часа. Два часа назад мы послали сигнал с данными о вторжении и координатах Портала, так что как раз где-то сейчас мы можем услышать сигнал тревоги, если Совет решит начать немедленную мобилизацию.       Он опустил голову:       - Однако есть один момент. Население Колонии чуть больше тридцати миллионов, плюс минус лишний миллион. Население добывающих фабрик у планет гигантов, электростанции на низких солнечных орбитах не считаем, они незначительны. То есть если к нам нагрянут значительные силы, особо защищаться нам нечем. До ближайшей колонии три световых года, и за это время до них только долетит сигнал о помощи, а там еще время на сборы и обратную дорогу…       Подрывкин замолчал, увидев понимание в глазах товарищей.       - Мы дождемся помощи только через десяток лет.       Очевидные, но такие страшные слова были сказаны.       Колония была слишком молода, и не успела обзавестись батареями лазерных излучателей вокруг звезды, которые при случае годились не только парусник подтолкнуть, но и в качестве системы обороны поработать.       На некоторых старых колониях и у Метрополии вокруг звезды крутились по несколько миллиардов подобных излучателей, позволяя в случае нужды и от релятивистской кинетики отбиться.       Они могли о таком только мечтать…       Конфедерация не может позволить себе разорвать флот на мелкие группки и придать каждой планете. Это будет неэффективная затрата сил и средств. Крупные базы ВКС часто дежурят в системах с несколькими Порталами или просто в зонах с большой плотностью колоний, имея свою зону ответственности. С таким расчетом, что если кому то потребуется помощь, корабли прибудут как минимум одновременно с неприятельскими, ведь запуск вражеской флотилии с большой вероятностью засекут загодя. Одновременно с отправкой флота с войсками обычно место запуска вражеской флотилии обрабатывается кинетическим оружием. И чем дальше место пуска, тем больше фора. Именно поэтому перед колонизацией соседние системы вычищают от любой жизни. В Конфедерации это называется «превентивное нападение с целью защиты».       В случае с Колонией-один отлаженную систему подкреплений ломает наличие на периферии Портала, о существование которого вскрылось только что.       На одном из мониторов транслировалось изображение одного из инфракрасных телескопов.       Казавшаяся дилетанту лишенной всякой системы, знатоку картина на мониторе говорила о многом.       Подрывкин продолжил.       - Дальше, мы так и не выяснили, кто на нас напал, мы даже не смогли толком разглядеть, кто собственно, скрывается под скафандрами. Не до того было. Давние ли это знакомые из каких-нибудь недобитков, либо же новички, мы этого не знаем, да и хрен с ним.       - Самое главное - мы подумали, и я решил. Мы не сможем остановить вторжение, но можем, немного, самую малость, помочь Колонии.       Эти слова встретили непонимание у Маджа:       - Не совсем догоняю, чем мы можем помощь. Разве что героически погибнуть в неравном бою, уничтожив угрозу и жертвуя собой из любви к Родине и ради спасения жителей Колонии? Я-то, конечно всегда готов и все такое, но только сдается мне, жертва эта будет напрасной.       Наступило молчание. Наконец Подрывкин подал голос. Он говорил тише обычного.       - Я хочу вам кое-что рассказать. Вам известно, что я участвовал в высадке на Карию-238?       - Знаем, хотя ты не любишь рассказывать о своем прошлом.       - Верно, и на это есть причины. Но сейчас не об этом.       - Рассказывай.       - Начну издалека. Мы прилетели в систему уже после того, как разбили вражеский космофлот. Высадка началась как обычно, подавили орбитальную оборону, раздолбали остатки флота, уничтожили базы на спутниках и других планетах, а потом принялись за саму планету. Все по науке – вначале сброс на самые развитые районы астероида, подавления ПРО силами орбитальной группировки, высадка десанта.       - Первая волна на легкой технике удерживает плацдарм до выгрузки линейных частей. Потом идет расширение плацдарма, танковые клинья, котлы, ну вы понимаете. По нам попытались врезать атомными зарядами, размазать ковровыми бомбардировками. Но наша ПВО все отразила, не без потерь, конечно, тем не менее, плацдарм удержали, и фронт прорвали. В других зонах высадки все было не так успешно. Сами понимаете, как это бывает в межпланетных войнах – атакующая сторона обычно имеет техническое преимущество, но из-за огромной протяженности коммуникаций и необходимости таскать все нужное с собой, приходиться экономить в количестве, в особенности, на боекомплекте. Мы не могли засыпать врага миллиардами снарядов, как бы этого не хотелось, потому старались использовать атомное оружие, где только можно. Атомный заряд занимает в трюме транспортника меньше места, чем миллион обычных снарядов, а эффект ничуть не хуже. Естественно, враг всегда имеет огромное численное преимущество, он ведь может мобилизовать население целой планеты, а это миллиарды жителей, против наших жалких десятков миллионов, и промышленность у него под рукой, а нам все с собой таскать приходиться. Естественно, единственный шанс нивелировать подобное неравенство, это сбросить на вражеские агломерации что-нить покрупнее да поубойнее, и пока враг не очухался, не перегруппировался, внезапностью и натиском разгромить его.       - Те гады, на которых мы напали, как любят у нас выражаться - «Совершили превентивное нападение с целью защиты» явно переборщили с гигантоманией. Не знаю, на какого противника они рассчитывали, но то что я там видел, я запомнил навсегда. Так же хорошо я запомнил ад, который увидел. Ад, в котором целые воздушные флоты многомоторных исполинов исчезали в атомных вспышках, бронированные танковые армады терзали друг друга железом и огнем, оставляя после себя завалы металлолома до горизонта, полнокровная дивизия уходила в безвозвратные потери за пятнадцать минут, а пышущий жизнью мегаполис оставлял после себя груду развалин, которые и на танке не проедешь, а то и вовсе кратер с озерцом, светящимся по ночам.       - Гладко стелешь, - похвалил Мадж.       - Я был в третьей волне, - Подрывкин не отреагировал на фразу. - В составе механизированной дивизии, мы выгрузились из десантных планеров и тут же получили задачу – взять под контроль один из мегаполисов. Он уже был захвачен и находился в нашем тылу, оставалось его только зачистить. Собственно, у войск третьей волны задачи как раз и состоят в удержании и зачистке захваченных территорий. Первые три дня мы занимались строительством укреплений. Все по науке – лучше десять метров окопов, чем два метра могилы. На высотах возле города установили позиции самоходок с рельсотронами, в общем, готовились к обороне здорово, даром, что фронт отодвигался по сотне километров в день от нас, и через недельку врага планировалось сбросить врага в океан, и тогда материк был бы наш, а там и за другие можно браться.       Он на мгновение замолчал.       - Но как всегда кто-то где-то просчитался. Врага недооценили, или просто разведка ошиблась, а может еще что-то, не знаю я, не того полета птица что бы такие вещи знать, но суть в том, что торопясь закончить операцию, наше командование растянуло линии снабжения и успевший перегруппироваться враг врезал во фланг наступающей армии и подрезал коммуникации. Оборона посыпалась, передовые войска оказались в котле, и что самое главное, в определенный момент между нами и наступающим противником не оказалось никакого заслона, способного задержать его. Хуже того, наш мегаполис, от которого, в общем-то, одни руины остались, оказался на пути главного удара врага, и в случае его взятия целая группа армий войск Конфедерации оказывалась в окружении, что с учетом нехватки резервов грозило провалом всей операции по захвату планеты.       - В общем, мы готовились к обороне, принимали у себя спешно отступающие остатки разбитых частей, получили приказ держаться, пока спешно создаваемая группировка не деблокирует оказавшиеся в котле подразделения.       Подрывкин замолк:       - А потом был бой. Вначале они атаковали расположенные за городом высоты с самоходками, и нас бросили им на помощь. Вы в курсе, конечно же, что рельсовое орудие штука капризная, громоздкая, требует массивное шасси, быстро перегревается и все такое. Но зато такое орудие способно с двадцати километров прошить насквозь хоть десяток танков в ряд, так что мало какая броня поможет, точно так же и любой самолет с неба сдернет, даже стратосферный гиперзвуковой суборбитальник. И баллистическую или крылатую ракету он собьет до того, как та по цели врежет, в общем, своих денег оно стоит. И естественно, они стали первой целью атаки. Проблема этих установок в том, что на расстоянии меньше пары-тройки километров никакого особо преимущества перед обычным орудием они не имеют, так что достаточно близко подобравшись, например, использую неровности ландшафта или дымовую завесу, его легко уничтожить. А уж как эти штуки хорошо бьет дальнобойная артиллерия, отдельная история.       Подрывкин ухватил стакан с соком. Отпил из трубочки. Продолжил.       - Словом, я не знаю, много ли успели настрелять эти самоходки, но когда мы вылезли из БМП и полезли в атаку под прикрытием танков, все было уже кончено. Хотя высоту мы отбили, но самоходки были уничтожены. Что это значит, я понял потом, когда на город свалился атомный заряд, и меня от ожогов спасло то, что я находился за боевой машиной. Некоторым повезло не так сильно, но худшее было впереди. Мы торопились обратно, занять позиции для обороны в неповрежденной части города, ведь за атомным ударом последует атака, а город сдавать нельзя было. Я очень надеялся, что наши успели подтянуть еще зениток, что бы не дать врезать по городу еще раз.       Он снова отпил, хвост ходил ходуном:       - Потом уже я узнал, что стрельба велась из каких то местных сверхдальнобойных железнодорожных орудий особо мощных калибров – было у врагов и такое – и что эту установку сразу после выстрела наши попытались достать всем, что было под рукой, так сильно они её испугались. Вначале с орбиты попробовали - потеряли канонерку и повредили крейсер – ПРО у врага оказалась сильна. Потом с наземных комплексов ракетами обстреляли. Целый полк по ней долбил. Достал все-таки, и хотя перерасход ракет был громадный, но оно того стоило. Новых ударов можно было не бояться, а ничего столь же дальнобойного там у врага уже не было. Подумать только, с двухсот километров по нам стреляла. Каждый снаряд размером с автобус, и таких монстров у них целый выводок был, и это только часть из их арсенала. Но если вы думаете, что после ее уничтожения нам стало легче, то нифига ребята вы не угадали. Потому что потом на нас устроили воздушный налет такими хтоническими монстрами, которых я даже у самой Конфедерации не видел. Я не знаю, сколько весило то, что нас бомбило, но тонн двести бомб оно на нас точно сбрасывало в один заход, несло восемь двигателей, и как я позже слышал, имело на борту ядерный реактор. И эти штуки над нами целыми косяками роились, с соответствующим прикрытием, пока ПВО небо над нами не очистило. Остовами упавших самолетов потом всю округу завалило, а от города после этого вообще ни черта не осталось, да и от наших войск, считай тоже, так что подошедшие резервы были очень кстати, хотя их едва хватало для восполнения потерь, куда уж там мечтать о контратаках. Хорошо хоть ни один самолет атомного заряда не сбросил, уж не знаю, кому спасибо сказать – удаче или нашим зенитчикам.       Снова потянулся к соку.       - А потом на нас навалилась вражеская армия. Попытались взять с ходу, но в городе численное преимущество им не удалось реализовать, а у нас все-таки техническое преимущество – их сверхтяжелые установки по улицам не пролезают, застряли в пригородах, а пехоту и обычные танки мы уж бьем без проблем, хотя и наши потери не малые. Потом они попытались обойти город с флангов, но местность нас окружала неровная, техника пролезала не везде, а пехоту без техники мы били без проблем. Их сверхтяжелые самоходки с рельсовыми орудиями старались в борта долбить и сами под огонь не подставляться. В общем, отбились кое-как. Город мы, правда, на половину сдали, и отбить назад уже не могли, нечем было и некому, ни одного танка или БМП не осталось. На ногах от силы несколько тысяч солдат, жалкая кучка от того, что было, из тяжелого оружия только несколько орудий с минимумом снарядов и ни одного гранатомета или пехотного рельсотрона. Но и противник выдохся, считай, одна пехота у него осталась, и та едва на ногах стоит. Задачу мы выполнили, котла не получилось, и наши части спешно перегруппировывались для контрудара. Нам оставалось только ждать. Как раз получили известия, что врагу не удалось перебросить подкрепления с другого материка – над океаном его противокосмическая оборона проседала – флоту врага не хватало силенок перекрыть всю зону, и конвои разносили с орбиты, хотя вроде бы кое-что перебрасывали с помощью десантных подлодок, но этого не хватало для полноценного пополнения. Враг явно выдыхался, а нам только того и надо было.       Мадж не усидел и тоже потянулся за стаканом.       - Да только рано мы радовались, потому что в последний день, когда нас уже должны были сменить свежие части, по нам снова врезали. Врезали из последних сил, подтянув все что было, и почти победили. Мы к тому времени удерживали несколько кварталов, и за нами были только сожжённые пригороды, где не за что было закрепиться, и выбей нас туда, мы бы все легли. И помочь нам было некому – не успевала Конфедерация никак с помощью.       Норд не отрывал взгляда от командира.       - Единственную улицу, которая еще не была совсем уж раздолбана, и по которой еще можно было пройти, была заранее перекрыта саперами – несколько зданий было взорвано так, что бы рухнуть поперек дороги.       Допив свою порцию, Мадж потянулся за новой.       - И если инженеры противника смогут разобрать завалы, нам конец, мы это понимали. Я не помню, сколько длился тот бой, но когда к завалам подъехало несколько вражеских танков, я вдруг понял, что тяжелого оружия у нас не осталось и остановить врага нам нечем. И я просто вжался в руины и ждал, пока нас размажут.       Молчание, взгляд выдра прошелся по мордам товарищей.       - И знаете что? Они так и не выстрелили, просто подъехали в плотную к завалам и постреляли по нам из пулеметов.       Мадж поглаживал усы, внимательно слушая.       - Бой продлился еще пару часов, а потом танки уехали, оставив нас в недоумении.       Похоже, сок кончился, и Подрывкин просто жевал трубочку. Хвост теперь просто подрагивал.       - А потом мы поняли. У них кончился боезапас. Они подогнали последнее, что у них было, в надежде взять нас на испуг, потому что больше брать было нечем. Эти черти выдохлись, хотя за нами оставалось несколько жалких улиц, мы сами едва ползали, и лично у меня к пулемету оставалось пол короба патронов. Но мы выиграли время для контрудара.       Стакан с соком затрещал, так сильно сжал его Подрывкин.       - Потом был контрудар, снова и снова бронированные армады в лобовую и с флангов, загоняя в окружение и подрезая коммуникации, только в котлах уже сидел противник, и снова неба не видно от летающих армад, и рокот двигателей такой, что оглохнуть можно, и атомные грибы на горизонте в ряд, и завалы чадящего металлолома от края до края. И мы сбросили врага в океан, и раздолбали их флот, и высадились на втором материке, и раскатали всю их чертову планету так, что там теперь не везде жить можно, а там где можно наши колониальные постройки стоят.       Норд с Маджем переглянулись. Обычно Подрывкин на вопросы о своем военном прошлом отшучивался в стиле:       «Их была сотня, а нас всего двое, - я и мой пулемет. Угадайте, кто победил?». «А потом на меня выехал танк, - и как ты его? – Да никак, убили меня нафиг.»       Подрывкин выдохся, он медленно откинулся в кресло. Тихо сказал:       - Но это все потом, а тогда, в последние часы обороны, я уже готов был повстречаться со смертью. И очень удивился, что избежал встречи с ней. Потом я узнал, что пока мы бились в городе, небольшая бронегруппа Конфедерации устроила засаду подкреплениям врага, идущим в город, и сожгла несколько танков и грузовиков с боекомплектом и топливом. И кто знает, может быть снарядов в одном из этих грузовиков как раз и не хватило тем танкам, что бы отогнать нас от завалов и дать инженерам время на разборку. Может быть, тех уничтоженных в засаде танков и боевых машин как раз и не хватило, что бы выбить нас из города. Я этого никогда не узнаю, но на всякий случай скажу им спасибо, потому что эта небольшая бронегруппа спасла нас.       - И я помню до сих пор то чувство беспомощности, когда в тебя целится здоровенный ствол с дырой, в которую пролезает моя башка, а ты ни черта ему сделать не можешь. Только ждать смерти. Я штурмовал чертовы завалы мусора и обломков на окраине метеоритного кратера в долбаном скафандре, потому что атмосфера была переполнена раскаленными частицами и дымом, на ощупь, не зная даже примерной местности вокруг, потому что после удара местность изменилась до неузнаваемости и заново составить карту не успевали - и нам пришлось воевать в слепую среди совершенно сюрреалистических пейзажей, созданных взбесившейся от удара тектоникой. Я вжимался в землю при известии о том, что наши долбоебы наверху очередной раз немного перепутали координаты при расчете очередного орбитального удара. Я воевал по пояс в черной радиоактивной воде, в кратере на месте ядерного взрыва, перемоловшего укрепрайон, моля бога, что бы скафандр от шального попадания не сыграл в ящик, потому что при таком фоне вслед за ним в ящик сыграю и я.       - Я шел в атаку вслед за танками, молясь богу, в которого не верю, чтобы на нашем пути не оказалось атомной мины и, если на нас свалится атомный фугас, зенитки не сплоховали. Про обычные пули и снаряды я и не вспоминал. И мне никогда больше не приходилось чувствовать того отвратного чувства беспомощности…       - Шеф…       Молчание.       - К чему все это? Мы не можем уничтожить их флот, но мы можем немного облегчить задачу Конфедерации, дав время на сборы, а Колонии время на эвакуацию. Стать тем, чем для нас оказалась та бронегруппа в засаде.       - Это все конечно правильно. Но один вопрос - как?       Подрывкин молчал. Долго, секунд пять. Потом спросил:       - Что ты знаешь о порталах?       Мадж откинулся на спинку:       - Ну, кроме того, что они соединяют разные точки пространства, и иногда даже времени, природа их ни черта не изучена и их невозможно уничтожить? Больше ничего.       - Вот с последним утверждением ты поторопился.       - Чего это? Порталы всегда регенерируют после любого повреждения, даже если он вообще испарился или превратился в излучение.       - Верно, но делает то он это не мгновенно…       - Ага. В течение недели-другой, а то и месяца, если врезать посильнее. Даже прямое попадание атомного оружия, даже если от Портала вообще ничего не осталось, приведет лишь к тому, что рано или поздно тот начнет постепенно собираются, словно из ничего.       -Так-то-так, современные теории полагают, что здесь как-то замешан не то виртуальный вакуум, не то параллельные вселенные… не суть важно. Главное другое – портал регенерирует не мгновенно. Именно таким образом я и хочу выиграть время.       У его товарищей усы торчком встали.       - Шеф, ты знаешь, какие мощности нужны, что бы захлопнуть Портал хотя бы на неделю?       - Знаю, я учил историю и мне, как и вам, известны случаи, когда Конфедерация закупоривала Порталы. Самый известный случай, закончившейся для Конфедерации весьма печально, это конечно Цеветта-7       - Мы вроде там победили – встрял Норд.       - Конечно, победили. То, что полмиллиарда колонистов полгода защищали планету от чудовищных размеров десанта – одной только пехоты три миллиарда, плюс куча артиллерии и бронетехники в количестве не меньше восьмисот миллионов – знает любой школьник, а вот то, что в такой ситуации они оказались из-за просчетов разведки Конфедерации, нигде не расскажут, если самому не искать. Точно так же не вспоминают о том, как наш космофлот, спешно отступая к Порталу, напоследок расстрелял из кинетики планету, отправив к чертям в котлы не только вражеский десант, но и граждан Конфедерации. И про эпичный проеб обороны Портала, который, страшно, сказать вел во внутренние сектора Конфедерации, размещаясь в паре десятков световых лет от Метрополии, тоже вспоминать не любят, хотя именно это, собственно, и вынудило применить экстраординарные меры – подкрепления от соседей никак не поспевали.       - Верно, врезали по Порталу зарядом с антивеществом, закупорив его на полгода.       Все отлично помнили, к чему это привело.       Потеряв целую колонию, Конфедерация применила беспрецедентную по масштабам карательную акцию. Тысячи кораблей смертников со штурмовыми дронами для зачистки – первые в истории полностью автоматизированные флот и армия, сотни боевых астероидов в качестве кинетических планетоубийц, и как кульминация – десяток носителей антивещества для гарантированной стерилизации всех вражеских систем. Конфедерация не прощала таких унижений, хотя для подобных мер ей пришлось сильно напрячь транспортную систему – она едва справлялась с нагрузкой по переброске войск - на сосредоточение уходили годы, и именно тогда стало ясно, что без сверхсвета расширяться дальше бессмысленно и просто опасно. Ответные обстрелы кинетикой планет Конфедерации не принесли ей особого вреда – обжитые колонии имели бесчисленные орды лазеров на внешних и внутренних орбитах, а более молодые за десятки лет полета планетоубийц были эвакуированы.       Мадж покачал головой:       - Все это не имеет значения. У нас нет ни астероида, ни антивещества, а ракета с ядерным зарядом вырубит Портал всего на недельку другую.       - Думаешь этого мало?       - Для эвакуации тридцати миллионов жителей на соседнюю звезду? Да.       - К тому времени как Портал восстановится, к нему могут подтянуть дополнительные силы для повторного закупоривания.       И снова гробовая тишина.       - В любом случае выбор невелик – мы возвращаемся домой, и гарантировано гибнем вместе с Колонией, либо идем в атаку и может быть спасаем жителей от гибели. Выбор очевиден, так?       Молчание ***       Астероид с определенного ракурса выглядел совершенно обычно – типичная для этих мест скала трехсот километров в диаметре, черного, как антрацит, цвета.       Сразу и не скажешь, что на его поверхности мерно пульсирует межпространственная дыра, сквозь которую светят звезды иного неба. Портал занимал сотню квадратных километров поверхности астероида, имея границу толщиной в материальную точку.       В данный момент вокруг него роилась куча различной мелочи.       Крупных кораблей было мало, и они были в основном транспортными.       Так же на низких орбитах покоились дрононосцы, и их надо было опасаться больше всего. По крайней мере, ничего опаснее Подрывкин не разглядел. Сквозь портал постоянно сновали транспортные челноки,       Очевидно, боевой флот решили перебросить в последнюю очередь, первоначально озаботившись снабжением.       Тем проще.       Корабль сжигал последние остатки водорода - в форсажном режиме. Ему он больше был ни к чему.       Подрывкин наблюдал за стремительно приближающимся астероидом. Неужели все так просто?       Обычно Порталы защищались мощной эшелонированной обороной. Здесь не было и десятой части того что ожидал увидеть Подрывкин.       Ранее корабль успешно облетал посланные наперерез дроны и ракеты, истратив на это большую часть топлива.       Если на него снова накинутся, топлива для маневра уже не хватит.       Дрононосцы на низких орбитах зашевелились. Подобно улью, они выпустили тучи мошек, которые, расправив радиаторы, устремились наперерез.       Корабль выпустил им навстречу первую пару ракет. Затем еще и еще.       Всего их было полтора десятка, и все они устремились наперерез дронам.       Каждая такая ракета несла десятимегатонный заряд и рентгеновский лазер с ядерной накачкой, и в данный момент это оружие должно было послужить мухобойкой. В черноте космоса одна за другой расцвели ядерные вспышки, рождая сотни мощнейших лазерных лучей за раз и, как хотелось надеяться космонавтам, каждая находила свою цель.       Когда все ракеты сделали свое дело, настала очередь самого корабля. Слабенький ИИ дронов целил в самые горячие места, стараясь повредить двигатель или радиаторы, и что-бы его обмануть, корабль выпустил тепловые ловушки, обманки – надувные копии корабля, имитирующие его не только внешне, но и тепловой сигнатурой.       Вместе с тем включая бортовую систему помехопостановки.       Работы дронам прибавилось.       И все-таки некоторая часть попаданий приходилась и на корабельную машинерию. Однако сейчас это не имело значения – он закончил разгон, и когда термоядерный двигатель вышел из строя, его просто отстрелили.       Радиаторы вышли из строя несколько погодя, и внутренняя сигнализация возвестила о критическом перегреве систем и экстренном их отключении.       Это также не имело значения – ферменная конструкция корабля сверкала лиловым цветом и была близка к расплавлению.       Очевидно, запаниковавший враг выпустил в первой волне большую часть дронов. Иначе Подрывкин не смог бы объяснить, почему последние тысячи километров до Портала корабль летел вообще без сопротивления.       Доверни корабль чуть в сторону, легко мог бы влететь в черноту портала и оказаться в неведомых далях. Но Подрывкин нацелил корабль на самый край Портала, в невидимую грань, отделявшей камень от пустоты.       Подрывкин очень надеялся, что мощности парочки оставшихся в боевом отсеке термоядерных зарядов хватит, чтобы вырубить портал на несколько месяцев. Или хотя бы недель.       - Надеюсь, получилось, - Мадж отложил планшет, на который транслировалось изображение.       - До портала отсюда полмиллиарда километров, сигнал идет около получаса, - Норд, разглядывал другой монитор, на котором красовалась зеленая планета.       Подрывкин проверил все системы, включил анабиозную камеру.       Модульная конструкция корабля позволяла отстыковывать и пристыковывать отсеки по желанию, что было очень полезно во многих ситуациях, в том числе и этой.       Отстреленный обитаемый отсек висел недалеко от одного из обломков станции «Пятьдесят один год Октябрю», а троица завершала все проверки перед входом в анабиоз. Топлива для полета назад у них никак не оставалось, да и не на чем было лететь, и надежда была на то, что кто-нибудь на Колонии-один перед эвакуацией всего населения не полениться слетать на край системы подобрать троицу космонавтов, пославших сигнал о помощи. Может быть, это будет корабль Дозора.       Иначе анабиозная камера по израсходованию источника энергии станет для них аналогом эвтаназии. Тоже, впрочем, не самый худший исход.       Подрывкин засыпал, ощущая, как организм постепенно терял чувствительность. Как ему становится всё холоднее и холоднее. И только в сердце он, несмотря на всё чувствует тепло. Тепло от своей Родины. Тепло к сыну, который пожертвовал собой ради матери. Ради того, чтоб остальные сыны Родины смогли жить и попытаться остановить напавших на неё захватчиков. Тепло от любви, которое никогда не смогут обеспечить её остальные виды. Низменная похоть, алчная жадность, горделивое знание и прочие виды любви не могут сравниться с всеобъемлющим и чистым чувством любви Матери к сыну. И уж тем более с чувством любви Родины к своему Солдату.        Верному, бескорыстному, самоотверженному и не боящемуся жертвовать собой.