***
— Это не может больше так продолжаться, ты слышишь меня Гарри? Шам стоит напротив Мэттью, потупив взор. Разговор, которого он так долго избегал, застает его врасплох: — Мне не за что оправдываться, я ничего не сделал, — голос звучит уверенно, но посмотреть на Дадарио не хватает смелости. — Это ты-то ничего не сделал: сбежал с нашего путешествия, не сказав ни слова, оставил меня в этом чертовом Париже одного. Это должно было стать нашим отпуском, но ты как трус смываешься, а что потом? Ты игнорируешь меня, избегаешь любого общения, удаляешь почти все совместные фотографии из инстаграмма, да ты даже сейчас на меня посмотреть не смеешь. — Лицо Мэтта пылает от злости, ему хочется подойти и вмазать Гарри, но тело требует абсолютно другого. — Я просто понял, что наше общение — ошибка, которую не стоит усложнять. — Ошибка? — Дадарио становится багровым от гнева, — ты называешь меня ошибкой? Парень резко сокращает дистанцию и прижимает Гарри к стене: — Ты считаешь это ошибкой? — каждое слово причиняет боль: слишком много недосказанного, слишком долго он ждал. Рука скользит под рубашку и поглаживает точеный торс, каждый миллиметр которого напоминает о совместных моментах. — Или это ошибка? — Гарри хочет согласиться, но тело говорит за себя — мелкая дрожь пробегает по коже. Мэтт кончиком языка проводит по шее любовника, вдыхая в себя такой знакомый аромат жженого сахара, по которому он успел соскучиться. — А может быть это ошибка? — Дадарио дышит через раз, словно забыв как это делать. В попытке сопротивляться, Гарри отталкивает Мэттью. — Ах, ты ж сукин сын, — нервы на взводе, желание слишком сильное, чтобы просто остановиться. — Сегодня ты будешь стонать, как шлюшка. Дадарио резким толчком пихает Гарри на подлокотник дивана. Шам пытается вырваться, но Мэттью наваливается на него всем весом. Сегодня он будет доминировать. Быстрым и таким знакомым движением Дадарио стягивает джинсы с Гарри, прижимая того все сильнее к дивану. Желание берет вверх, и Шам перестает отталкиваться, заняв позу поудобнее и расслабив ягодицы. — Хороший мальчик, — в Мэттью царит буря эмоций, он хочет довести дело до конца. Вслед за джинсами, стянутыми оказываются трусы. Дадарио ловко избавляется от одежды, освобождая уже эрегированный член. Прижав головку к сфинктеру, Мэттью не спешит пускать свой агрегат в действие, больно царапая спину любовника. Он хочет передать ту боль, которую испытал в последние месяцы. Гарри упругими ягодицами чувствует знакомую пульсацию, о которой он так часто мечтал в последнее время. Ногти Мэттью сильно впиваются в кожу, хочется плакать, но желание сильнее. — Возьми меня, — с губ Шама слетает стон. — Я хочу, чтобы ты умолял меня, — но сил сдерживаться больше нет, он и так слишком долго ждал. Резким толчком Мэттью входит в тугое отверстие, Шам кричит то ли от неожиданности, то ли от боли, то ли от наслаждения. Дадарио не обращает внимания, продолжает снова и снова всаживать свой член в задницу Гарри. Шам стонет, как никогда еще не стонал Слишком долго Мэттью воздерживался, и на очередном толчке излился бешенным напором, оставаясь внутри. Силы покинули его, и он рухнул всем своим весом поверх Гарри.***
В ту ночь они вместе ночевали, прижавшись друг к другу, стремились срастись в единый организм. — Гарри Шам, я слишком сильно тебя ненавижу, чтобы все это оказалось правдой. — Мэттью Дадарио, я слишком сильно тебя люблю, чтобы хоть раз еще повторить подобную глупость.