Сагири впервые идёт за покупками

      Братика не было дома уже три дня, и всё говорило, что его не будет ещё дольше. Сагири прекрасно понимала, что Масамунэ сейчас места себе не находит, представляя, как его любимая сестрёнка сейчас совсем одна… От одной только мысли, что братик сейчас думает о ней, лицо Сагири обдало жаром. Она прямо-таки почувствовала, как в, и без того душной комнате, подскочила температура. А всему виной он. Её любимый братец сискон[1].       — Братик, ты извращенец… — прошептала девушка и наконец-то выбралась из пижамы. Пора было идти в душ.       Водичка была холодной. На улице было парево, в доме ещё хуже, так что холодный душ доставлял непередаваемое удовольствие. Сагири минут десять стояла под струйками воды, не думая абсолютно ни о чём. Но потом в её маленькую головку пробрался образ братца. И опять лицо девушки стало распространять по комнате дикий жар. Вода, попавшая на её тело, сразу же испарялась.       Сагири ещё немного попозировала нагишом перед зеркалом, запоминая в каждой детали, как ведёт обнажённое тело, как стекают капли, куда и как ложатся тени, где появляются блики и отсветы. Всё это она делала не только потому что любила рассматривать своё обнажённое тело, но и для того, чтобы их с братом мечта смогла исполниться. Если ранобэ получит пару иллюстраций сестрёнки в душе, то оно точно не оставит равнодушными ярых отаку…       Девушка представила, что Масамунэ сейчас заходит в ванную комнату, и лицо вновь накрыл румянец. Она запомнила и это своё выражение лица. Хорошо выраженные эмоции тоже очень важная часть иллюстрации.       От живота девушки послышалось демоническое урчание. Хоть она и была миниатюрной, но кушала она довольно много и часто.       Накинув халатик, который едва прикрывал бёдра, на голое тело, Сагири выдвинулась на кухню, ощущая неприятную дрожь в коленях…       Год назад их с братцем родители, а точнее её мать и его отец, погибли. Тогда же она закрылась в комнате и боялась высунуть оттуда даже нос. Злобная тётушка пыталась вытащить её насильно, но тот инцидент лишь закрепил её страх внешнего мира. Она до сих пор помнила весь ужас, что испытывала, когда её пытались вытащить во внешний мир. Но также она помнила, как Масамунэ пришел ей на спасение. Как он вырвал её из злобных рук тётушки, как братец уговорил её не трогать Сагири. Она помнила, как братик прямо-таки отнёс её обратно в комнату и прикрыл за собой дверь, а потом долго ругался с тётушкой в гостиной. Позже тётушка попросила у Сагири прощения и рассказала весь план действий. Масамунэ должен был достичь чего-то на пути к литературному Олимпу, а Сагири должна была приготовить себя к вливанию в социум. На всё про всё у неё был год. Но также Сагири должна была продолжить работать иллюстратором, видимо, чтобы не совсем сойти с ума. Но это она бросать не собиралась. Она никогда не бросит единственное, что осталось ей от матери.       Слезы подступили к горлу, но воспоминания о смелости Масамунэ вновь вернули девушке былую жизнерадостность.       Она бодро открыла холодильник…       — Уэээээ! — по всей префектуре разнёсся крик Сагири. Холодильник был абсолютно пуст. В нём не осталось ничего. Даже замороженных овощей в морозильнике и тех не осталось. Что же ей делать?       Сагири продолжала искать хоть какую-то еду, она буквально залезла внутрь холодильника, в надежде, что где-то в его уголке притаились хотя бы парочка никуман[2]! Но и тех не было… Видимо, за работой она совсем не заметила, как съела абсолютно всё…       — Ч-что же мне делать? — Сагири упала на колени перед холодильником и расплакалась. Расплакалась, как совсем маленькое дитя… Хотя… Она и была совсем ребёнком. Несмотря на то, что ей уже исполнилось тринадцать лет, она всё ещё была совсем беспомощной.       — Братик. Где же ты, братик… — она продолжала звать Масамунэ сквозь слёзы, но естественно он её не слышал. Сидеть тут было бессмысленно. Сагири поднялась обратно в комнату и завалилась на кровать. Обняв огромного плюшевого кролика, она разрыдалась пуще прежнего. Впервые за долгое время она не знала, что ей делать.       Так прошли сутки. Сагири за это время не прикоснулась к планшету. Почти все двадцать четыре часа она горько плакала и звала Масамунэ. Лишь ближе к утру она уснула, хотя скорее это был голодный обморок. Да, другие люди могли бы продержаться без еды куда дольше, но другие люди не были Сагири. Она не отличалась хорошим здоровьем. Жизнь затворника не позволяла ей пропустить хотя бы один перекус…       Братик всё ещё не вернулся домой, скорее всего и не вернётся в ближайшие пару дней, потому Сагири остаётся лишь тихонечко умереть у себя в комнате. Эта мысль заставила слёзы вновь выступить на глаза. Она понимала, что если она умрёт от голода, Масамунэ будет винить себя и скорее всего покончит жизнь самоубийством, ведь он её так сильно любит… Или чего ещё хуже станет хикикомори[3]! От одной только мысли об этом на лице девушки высохли все слёзы, а сердце наполнилось решимостью.       — Я не дам братику закрыться в комнате! — гордо возопила она, вскочив с кровати. — Я сама схожу за продуктами!       «Какая глупая была затея» — думала она десятью минутами спустя, стоя на углу улицы облокотившись о забор. Ноги предательски отказывались держать её. Сагири впервые за год вышла из дома. И уж тем более она впервые за год прошла пара десятков метров… Хоть она и прошла самую малость — метров двести, но у неё уже появилась одышка, вся она покрылась потом, а ноги были ватными, будто она пробежала не один километр.       Ну и конечно же, её всё ещё держал страх перед внешним миром. Только теперь к старым страхам добавились обычные для девушек её возраста страхи перед мужчинами. Она прямо-таки видела, насколько желанной добычей выглядела для какого-нибудь извращенца. Маленькая, не лишённая грации фигурка. Округлые бёдра, сейчас ничем не прикрытые, потому что одела она довольно короткие джинсовые шортики, которые, к слову, никак не прикрывали её стройные ножки. Бледная, почти сияющая кожа, такие же ослепительные серебристые волосы до талии и ярко-голубые глаза. Ну разве не мечта какого-нибудь маньяка?       Но уже начавший ужасно болеть желудок заставил её сделать шаг. Потом ещё один. И ещё…       Она брела, не замечая людей вокруг. Не обращая внимания на частые взгляды, которые бросали прохожие в её сторону. Она шла, чтобы выжить. Она шла в магазин, чтобы купить себе покушать, чтобы братик не стал хикикомори!       Вот она! Цель её страдальческого похода! Перед ней находился небольшой магазинчик! Она влетела туда и набрала готовых бэнто[4] столько, сколько могла поднять. И быстро побежала на кассу.       Кое-как расплатившись за покупки, Сагири на дрожащих ногах вылетела из магазина и направилась домой. Она чувствовала приближение приступа, до этого момента она держалась благодаря какому-то чуду, но сейчас понимала — ещё чуть-чуть и она ляжет посреди улицы и попробует срастись с асфальтом. Осознание этого давало ей сил, чтобы и дальше быстро перебирать ногами.       — Ух… И куда же так спешит столь чудное создание. — где-то слева раздался противный голос, который принадлежал мужчине. Не сказать, что это был голос старика, но и голосом её ровесника это тоже не был. Скорее всего это голос студента. Прокуренный голос студента. Всё это Сагири обдумывала на ходу, она даже не стала смотреть, кто это сказал. И очень зря.       — Ну чего это ты игнорируешь нас, а? — голос звучал слегка обиженным, но в нём чувствовалась вскипающая ярость. Чья-та рука обвила талию Сагири и притянула к себе, в нос ударил противный запах табака и дешевого спиртного.       — Кья-я! — девушка закричала и попыталась убежать. Но вокруг собралось довольно много людей. Все, как на подбор, одеты в рабочие комбинезоны. Все, как один, студенты с противной, отталкивающей внешностью и недобрыми ухмылками на лице. Сагири поняла — янки[5].       — Ты в Японии, малыш. Кричи-не кричи, никто не поможет. — прошептал на ухо тот, кто держал её за талию. Приступ уже был рядом. Она боялась представить, что они с ней сделают, когда она потеряет сознание. Из глаз вновь брызнули слёзы. Но тут произошло нечто. Откуда-то из-за спины группы бандитов раздался крик Элф: «Они здесь, господин полицейский». А следом произошли ещё более невероятные вещи.       Того парня, что держал Сагири, кто-то сильно ударил по голове чем-то тяжелым так, что этот бедолага ещё несколько метров по инерции летел вперёд своим наглым лицом. В толпу влетел Масамунэ с железной трубой в руках, стал перед своей сестрёнкой и начал размахивать своим оружием во все стороны.       Янки подхватили своего собрата и бросились бежать.       Только теперь Сагири осознала одну очень важную деталь… из нижнего белья на ней были только трусики! Значит прямо сейчас… Её лёгкая белая футболка с милым кроликом, промокшая насквозь от пота…       — БРАТ! Не смотри! — она пыталась побежать, но ноги совсем отказали ей. Она медленно теряла сознание. Лишь в последний момент Масамунэ подхватил её.       — Масамунэ, ты ду… дурак. — прошептала Сагири и провалилась в пустоту.       Очнулась она на руках братика. Видимо, тот решил нести её домой сам, а не вызывать такси. Лицо покрыл румянец, Сагири уцепилась обеими руками в футболку Масамунэ и уткнулась в его грудь лицом, проваливаясь в сон.       Проснувшись, она поняла, что находится в своей комнате. В нос ударил запах мисосиру[6], от которого у Сагири слюни растеклись по всей комнате. Она уже хотела встать и постучать в пол, чтобы братки знал, что она готова принять подношение, но осознала, что едва может пошевелить пальцами на руках.       Не прошло и пяти минут, как в комнату вошел Масамунэ с подносом в руках. От счастья сердце Сагири чуть не выпрыгнуло из груди. Меню сегодня было воистину королевское!       Терияки[7] ещё испускало клубы пара, оно было настолько аппетитным, что Сагири была готова проглотить её вместе с подносом, но на этом всё не закончилось. Третьим блюдом, помимо учуянного заранее мисосиру, была огромная порция гёдзи[8]. Сагири боялась подавиться собственной слюной. Она слишком долго ничего не ела, чтобы вот так спокойно смотреть на все эти шедевры кулинарной эволюции!       — А, Сагири, ты вовремя проснулась. — Масамунэ наконец-то заметил, что его любимая сестрёнка смотрит на поднос в его руках взглядом голодного волка. — Я поставлю его здесь. Кушай аккуратно.       — Покорми меня.       — А?       — Покорми меня!       — ЭээээЭ?!       «Ну до чего же братик тупой! Мог бы догадаться, что у меня совсем нет сил, раз я до сих пор лежу в постели!» — подумала Сагири, а вслух произнесла заикаясь:       — У-у меня совсем нет сил. Поэтому только сейчас, я разрешаю тебе меня покормить!       Наконец-то до него дошло! Масамунэ взял поднос и присел рядом с постелью сестры. Его лицо пылало, но он всё же смог кое-как дрожащими руками подавать еду Сагири. Она исправно поглощала пищу, приготовленную братиком и хотя уже к середине трапезы она вполне могла есть сама, не стала этого делать и продолжила спокойно лежать и лишь иногда открывать ротик, чтобы получить очередную порцию еды.       Так продолжалось до тех пор, пока поднос не был абсолютно пуст. Сагири облегчённо выдохнула и села на кровати. Футболка соскочила с одного плеча и лицо Масамунэ сразу же стало цвета красной фасоли.       — Масамунэ… Ты же сейчас подумал о чём-то извращённом, да?       — Н-нет! Ничего подобного! — братец забавно закрутил головой, «похоже мужские персонажи тоже станут милее в следующем томе ранобэ» — подумала Сагири, а вслух возопила:       — Извращенец! Пошел прочь! Я тебя ненавижу! Ненавижу!       Масамунэ стремительно вылетел из комнаты. А она села на кровати и уткнула личико в своего кролика. На лице была счастливая улыбка. Она любит братика всем сердцем, но говорить ему это слишком часто не стоит.