К черту любовь

Было ощущение, что я разучилась плавать: мне не хватало воздуха, я тонула и погружалась во тьму все глубже и глубже, пытаясь выбраться из этой пучины, но сил бороться со штормом больше не было. Я осознавала, что пути назад нет, бездна его карих глаз заполонила меня. Почему он так глубоко внутри меня? Почему каждой частичкой своего тела я ощущала его, словно Максон – жизненно важный орган, без которого я не смогу больше дышать, мое сердце остановится, а остатки моего тела просто превратятся в прах? Желание, едва заметное, но настолько остро ощутимое: хотелось почувствовать его губы на своих губах, чтобы родные руки ласкали мое тело, раскрывая самые потаенные уголки моей испачканной души. Но любое прикосновение Максона больно отдавалось в глубинах моего сердца, ведь не я одна, кто имел право дотрагиваться до него, не одна я дарила свое тепло и свет, я не была единственной, хотя получила этот статус в тот момент, когда сказала ему «да». Он почувствовал дрожь в моем теле, ощутил, как я реагирую на него, и саркастично, почти иронично улыбнулся, отрезвляя меня, заставляя вынырнуть из тьмы и столкнуться с реальностью. — Какая же ты глупая, - тихо, растворяясь в тишине, прошептал Максон, прижимая меня ближе к себе, завораживая своим томным взглядом. — Полюбить меня - это самое худшее, что было с тобой, Америка. Он прав, мои чувства были ошибкой, они были провалом. Величайшим провалом в истории человечества. Как я могла допустить, чтобы эта болезнь под именем Максон Шрив пустила корни внутрь меня? Как вышло так, что я полюбила самого омерзительного, самого отвратительного мужчину на этом свете? — С чего ты взял, что я люблю тебя? – мне хотелось, чтобы мой голос звучал уверено, но он дрогнул, когда руки Максона переместились с моей талии на мои бедра. Он слишком близко. — Не любишь?- не без наслаждения проговорил Максон, — Но вчера вечером, может, и не любила, когда застукала меня в одной постели с Крисс. Я пыталась выжечь всех его женщин из своей памяти, пыталась не вспоминать ни одну барышню, с которой он трахался за моей спиной. Но он всегда напоминал об этом, он всегда старался причинить больше боли, словно я была виновата в чем-то. Хотелось расчленить эту любовь, скормить ее адским псам, но я не была в силах противостоять этому урагану, что скопился в моей грудине. — Но сейчас, когда мы наедине, когда я только весь твой... - страстным шепотом шептал мне Максон, едва касаясь своими губами моих губ, вызывая дрожь по всему телу, — ... ох, как сильно ты меня любишь. — Я тебя ненавижу. — Между любовью и ненавистью нет преграды, любовь моя. Я пыталась вырваться из его объятий. Как никогда он был мне противен. Но он продолжал улыбаться и удерживал в своих руках. — Я сломал твой мир, запретил общаться с отцом и заставил ненавидеть каждый день, что ты провела в моих объятиях. Я выполнил обещание, данное тебе, когда ты согласилась выйти за меня замуж. Сегодня я окончательно убью тебя. Обещаю. Этот триумф в карих глазах был хуже любой пощечины. Нервная дрожь прошлась по телу, хотелось вырваться из его крепких объятий, хотелось ответить ему ударом на удар. Но я не имела такой власти. Я знала, что несу ответственность не только за свою жизнь: сотни повстанцев зависели от меня, и любой мой неверный шаг эхом отдавался на людских жизнях. Я научилась молчать, но страх...Впервые я ощутила его так явно, он словно змея окутывал мою шею, снова не позволяя мне дышать. — Сегодня, как принцесса, ты будешь обязана приговорить к смертной казни человека. По иронии судьбы – это будет твой отец.