Пиявка

— Уснул, что ли? Шевелись давай, не то подгорит! Эй, я с тобой разговариваю! Он буркнул что-то себе под нос и плотнее засунул в уши крошечные наушники. Мать продолжала орать, и он сделал звук погромче: white trash, get down on your knees, time for cake and sodomy… — Рамси! — Да я уже выключил гребаную плиту! Мать отвесила ему подзатыльник — не слишком сильный, она уже боялась поколачивать его, как в детстве. Рамси снова поправил наушники, нацепил большие рукавицы и открыл дверцу. Из духовки пахнуло жаром и тошнотворной сладостью ванили. Он вытащил противни, один за другим, пока мать готовила подносы для витрины. Вторая партия дожидалась на соседнем столе, и Рамси еле сдержался, чтобы не вмазать кулаком по сырому тесту с липкой начинкой. Кафе «Мельница», маленькое дерьмовое заведение на их маленькой дерьмовой улице, переживало не лучшие времена. Раньше, если верить матери — а «раньше» означало семнадцать лет назад, когда Рамси еще не было на свете — сюда заглядывали жители всего района и даже работники офисов тремя кварталами севернее. «Мельница» славилась тем, чем не могли похвастаться «Вестербургер» и прочие рыгаловки с генно-модифицированной пищей. Здесь предлагали домашнюю кухню — солидный выбор салатов, сэндвичей и, конечно, кондитерских изделий к чашечке ароматного кофе. Тогда забегаловку держали бабушка и дедушка Рамси, которых он почти не помнил, а мать работала официанткой. Лучшая официантка в радиусе мили, твою мать. — Я была стройной блондинкой, делала прическу, как у Мэрилин, — вспоминала она, посасывая дешевую сигарету. — Эти яппи так ко мне и липли. Я любого могла охмурить. — Пепел падал на покрытый клеенкой стол, и мать смахивала его потной красной ладонью. От Мэрилин в ней остался разве что пучок вытравленных перекисью волос и ярко-розовая помада. Рамси стянул рукавицу и оттянул на лбу резинку полиэтиленовой шапочки. Мать тоже напяливала такую, когда занималась готовкой: ведь волосок в булочке у клиента означает потерю клиента, а, следовательно, крах бизнеса и армагеддон. Будь его воля, клиенты бы нашли в своей еде и кое-что похуже. Поставив в духовку вторую партию, он взял поднос и поплелся за перегородку в маленький торговый зал. — Ползаешь как дохлая муха, — процедила мать; Рамси сделал вид, что не слышит. — Иди во двор, они вот-вот подъедут. Если это Большой Джон или Маленький Джон, позови меня, а если Хозер, управься сам. Рамси фыркнул в ответ. Конечно, мамаше куда больше нравилось шутить и обжиматься с Большим Джоном Амбером, чем с его дядей по кличке «Шлюходав». Каждое утро Амберы привозили им товар в обшарпанном фургоне, и каждое утро мать надеялась, что приедет один из Джонов, но в последнее время чаще это был Хозер. Рамси стянул с головы полиэтиленовый мешок, вышел во двор и достал сигареты. Квартира была на втором этаже: две маленькие комнаты, санузел, кухня и прихожая в два шага шириной, забитая всяким барахлом. Под окнами у матери торчала вывеска «Мельницы», из спальни Рамси открывался вид на стену с дрянным граффити и пожарную лестницу, чему он был несказанно рад. Каждое утро созерцать лопасти «Мельницы» было бы выше его сил. Спустя пару минут подкатил знакомый фургон с эмблемой «Доставки Амбер». Стекло опустилось, и показалась опухшая рожа Хозера. — Хэй, Сноу! А мамаша где? — Ворочает булочки. — Рамси махнул окурком в сторону двери. — Ха-ха, хотел бы и я поворочать парочку! — Хоз вылез из кабины и выразительно повертел огромными ручищами. — Подпиши где надо, я помогу отнести. — Не парься, я сам. — Рамси подписал накладную и принял ящик с пивом; Хозер кряхтел в недрах фургона, передвигая груз. — Что новенького? — Читай газеты, парень. Или хоть телик, блин, смотри. Все только и говорят, что о деле Клигана. Он вытащил наушники. Дело этого ублюдка всколыхнуло весь город, и даже Рамси, которому было положить на всяких там психов с пушками, кое-что о нем знал. Грегор Клиган — насильник и убийца, каких еще не бывало — не серийный, но прямая дорога в камеру смертников. Мужик за два десять ростом, круче любого супер-тяжеловеса. Один его вид на фото в газетах вызывал у Рамси странное восхищение. — Так что нового с Клиганом? — Хрен поймешь, процесс еще тянется. Судья тоже торопиться не будет, слишком уж громкое дело. — Хозер почесал нос — мясистый, багровый, с торчащими черными волосками. — Думаешь, ему дадут вышку? — Ну, я бы такого на куски разрезал, или посадил бы к педикам, чтоб хорошенько отделали. С-сукин сын, — Хоз сплюнул, — он, нафиг, больной чувак, раз сделал такое. — Если он больной, его отправят в психушку, а не в тюрьму, — заметил Рамси. — Мне похрен. Пусть его там заколют и пялят электрошокером с утра до вечера, я бы так и делал с каждой мразью, которая вот так с детьми. И бабу... да будь она шлюха распоследняя, все равно так нельзя. Хуже зверя этот Клиган. Ладно, хорош болтать, — ты бумажки подписал? Тогда покедова, привет мамаше. — Бывай, Хоз. — Рамси поставил упор, чтобы дверь не захлопнулась, и стал заносить товар. В подсобке он кое-как смял упаковку и по дороге обратно, к контейнерам, глянул в зеркало. Конечно, он не такой страшный, как Хозер, но между ними сорок лет разницы, и хрен знает, каким он будет, когда постареет. Иногда Рамси казалось, что он немного похож на старого Амбера, и что мать так не любит Хоза, потому что он его отец. Когда-то Рамси спросил ее — не так конкретно, а в общих чертах, — но получил невразумительный ответ, который вскоре забыл. Что-то вроде «козел, как все мужики» и «таких уродцев, как ты, в пробирках не делают». В пробирках, по мнению матери, бултыхалась только сперма суперзвезд и яйцеклетки красоток вроде Мэрилин. А ведь он вправду был уродом. Рамси пристально уставился в зеркало, разглядывая усыпанное прыщами лицо под отросшей челкой. Часть прыщей он выдавил, и кожа воспалилась, отчего подбородок и лоб покрылись красными пятнами. Губы у него были широкие, как вывернутое наружу мясо, нос тоже не отличался изяществом, глаза маленькие, мерзкие бесцветные гляделки. Фигура у него тоже была не ахти; полгода назад Рамси пробовал качаться по программе упражнений, которую посоветовал Дик-Желтый Перец, но быстро понял, что это не сделает его выше или стройнее. Правда, он уже не был таким рыхлым, как раньше, а на покатых плечах и руках появились хоть какие-то признаки мышц. Он снял резинку для волос и затянул хвост потуже. Нет, пожалуй, на Хозера он не слишком похож. — Кончай на себя пялиться и займись делом! — крикнула из коридора мать. Рамси выругался и пошел расставлять напитки. Через несколько минут кафе откроется, потом он будет предоставлен сам себе. А когда-нибудь они наконец прогорят, и он развяжется со всей этой хренью раз и навсегда. Рамси только надеялся, что не придется ждать слишком долго. Через два года ему исполнится восемнадцать, вот тогда все увидят, на что он способен. К счастью, на их улочке было полно конкурентов. Напротив, возле тату-салона «Сэндснейк», был неплохой бар, а чуть дальше — «Лимонные пироги». Тамошние официантки, две цыпочки в обтягивающих блузках кислотного цвета, любили подразнить Рамси и других парней, но стоило подступиться к ним чуть ближе, как из бара появлялся вышибала не хуже Клигана, жуткий тип с ожогом через всю харю. Однажды Рамси полез на рожон и попал в больницу с сотрясением. «Ты пересек черту, приятель, — сказал тогда Желтый Перец. — Респект и уважуха, но тот кобель запомнил, что ты клеился к его сучкам». Еще дальше, за углом, вот-вот должен был открыться очередной «Вестербургер», а работники офисов — тех, что покруче, — ходили обедать в шикарный ресторан Мартеллов: двухэтажный, с вип-залом и большой летней террасой, где даже играла живая музыка. Кроме того, Мартеллы держали сеть казино и ночных клубов; все, к чему они прикасались, обращалось огромной прибылью. Так или иначе, «Мельнице» светил отнюдь не хэппи-энд: жалкие булочки, дрянное пиво и лимонад были нужны только отребью, старухам с тощими собачонками и редким кавалерам матери, которые потом поднимались к ней в спальню. Вчера вот никто не поднялся, и мать была не в духе, а теперь еще и Джон не приехал. — Чем займешься? — спросила мать, переворачивая вывеску и отпирая дверь. — Опять будешь шляться по улицам? — Не твое, нахрен, дело, — огрызнулся Рамси. — Ошибаешься, пока ты здесь живешь, это мое дело! Через два года — пожалуйста, вали на все четыре стороны, а пока я за тебя отвечаю, и меня задрало ходить за тобой в участок, понял? Еще раз попадешься копам, пеняй на себя, мне плевать! Не учишься, не работаешь, еще и дерьмо твое разгребать! Не вернешься к ужину, будешь... Рамси не стал слушать до конца. Ей-богу, лучше бы товар привозил Джон — неважно, который, мать смогла бы чем-то занять свою тупую башку. Он поднялся в квартиру и переоделся, сунул плейер в карман куртки. Можно сходить к Дику, потом к Деймону, и замутить что-нибудь. Деймон хвастался, что у него новый шутер, а еще обещал скинуть на диск ту порнуху, но наверняка забыл. Он вышел через двор и сделал крюк по соседнему переулку, сплошь изрисованному граффити. Под аркой, сутулясь и дымя сигаретой, торчал еще один приятель Рамси, Алин по прозвищу Кислый. — Привет, Сноу! — привычно крикнул он. — За Сноу ответишь, Кислый, — Рамси с улыбкой тряхнул его руку. — Есть чего? — Будет, — кивнул Алин. — Пивка возьмем? — Только не у моей мамаши. День обещал быть таким, как обычно. Они поболтались по округе, зашли за Деймоном, который сидел под лестницей возле входа в подвал. Никто толком не знал, что он там сторожит, но перед тем, как уйти, Деймон позвонил кому-то по сотовому; через минуту из подвала вышел другой парень и сменил его на посту. Потынявшись еще пару часов и перекусив, Рамси с компанией заглянули к Желтому Перцу, но того не было дома. Его сестра сказала из-за цепочки, что Дик не появлялся со вчерашнего дня. — Он же типа ищет работу, — промямлил Алин, жуя жвачку. — Черта с два. Я сказала, что если не прекратит торговать, домой может не возвращаться. — В щели над цепочкой виднелась голова младенца в шапочке. — Джори побьет его и сдаст копам. По-вашему, мне оно надо? — Ясно. Как твой малыш? — вежливо спросил Деймон. — Нормально. Это все, ребята? — Она не дождалась ответа и захлопнула дверь. — Думаю, на этот раз он влип, — заявил Алин, когда они спускались по лестнице. — Блин, Перец всегда такой осторожный, и товар у него что надо. Ладно бы тяжелое, но кому какое дело до пакетика травки? — Копам до всего есть дело, — буркнул Рамси. — Это все старый хрен Старк с его программами. Город без наркотиков, мать его. Чистый город для богатых мальчиков и целок в папочкиных тачках. — Кислый смачно сплюнул через перила. — Держу пари, без охраны он носа не высунет из своего департамента. — Кажется, это его парни поймали Клигана? — поморщился Деймон. Алин подтянул вечно спадающие штаны. — Гребаный секретный отряд, круче федералов. Супер-сыщики, группа захвата, все как в кино. Помяни мое слово, он метит в губернаторы, тогда ты и поссать без разрешения не сможешь. Не зря они с окружным прокурором целуют друг друга в зад. Они типа кореша со школы. — Откуда ты все знаешь? — удивился Рамси. — Новости смотрю. Ладно, пошли ко мне, вдруг Перец потом объявится. Алин жил в квартире брата, два года назад получившего срок за героин. То есть, квартира числилась на их матери, иначе ее бы конфисковали, но получилось так, что раньше за все платил брат, а кто платит — тот и хозяин. Мать Алина была так же похожа на мать Рамси, как монашка на певичку из кабаре; тихая, робкая, она как будто побаивалась Кислого и ни в чем ему не перечила. Впрочем, Кислый ее, кажется, даже любил. — До смерти боится, что я тоже сяду, — полухвастливо объяснял Алин. — Бедная старая мамочка, но я ей сказал, что мы чистые, правда, парни? Ну чего, позырим кино или поиграем? — он щелкал кнопками, переключая каналы. — Секунду... это что, экстренный репортаж? Дай посмотреть, — Рамси забрал у него пульт и вернулся на нужный канал. Даже странно, как они не заметили ничего, пока гуляли: показывали ресторан Мартеллов и подъехавшие к нему автомобили, два мерса и джип. Кадр запрыгал, корреспондент пытался говорить на ходу, но его заглушили крики: «Мистер Мартелл, Доран Мартелл, как вы прокомментируете вердикт присяжных?» Камера выхватила бледное лицо полного мужчины; охранник и заплаканная девушка помогали ему выйти из джипа. — Я прокомментирую! — рявкнул кто-то рядом; камера прыгнула влево, микрофон протянули красивому загорелому брюнету в костюме и галстуке. Гадюка Мартелл весь трясся от бешенства. — Это неслыханно, это мерзость и нарушение всякой справедливости, какая еще осталась в этой стране! Да, мы будем требовать, я буду требовать пересмотра, я найду тех, кто заказал убийство моей сестры и ее детей. А теперь убирайтесь к дьяволу! — Кажется, он толкнул оператора, потому что камера опасно качнулась. Алин присвистнул, Деймон застыл с банкой пива в руке. — Вы только что видели реакцию родственников жертвы, — продолжала хорошенькая ведущая в студии. — А теперь вернемся к дворцу правосудия, где час назад огласили решение присяжных по делу Грегора Клигана. Напомним, что комиссия экспертов во главе с доктором Квиберном потратила пять месяцев на изучение состояния подсудимого. Также нельзя не отметить блестящую заключительную речь защитника, мистера Русе Болтона из известной адвокатской конторы «Болтон и Фрей». — На экране мелькнули небоскреб, строгая вывеска и несколько портретов. —Джейни, какова обстановка возле зала суда? — Спасибо, Маргери. — Джейни была серой мышкой и почти сливалась с блеклым фасадом здания. — Я нахожусь возле дворца правосудия, где час назад было объявлено решение присяжных по нашумевшему делу «Народ против Клигана». Несмотря на то, что судья еще не поставил в деле точку, самые горячие события разворачивались именно сегодня. Многие ожидали для подсудимого высшей меры наказания: в пикете активистов движения против смертной казни приняли участие около ста человек. Некоторых из них вы еще видите за моей спиной, — она указала на группу людей с плакатами. — Ни офис окружного прокурора, ни защита не дают никаких комментариев, но теперь уже известно, что Грегор Клиган признан невиновным по причине невменяемости и, следовательно, избежит смертельной инъекции. Маргери? — Спасибо, Джейни. Это была наш специальный корреспондент Джейни Пуль и... только что поступило сообщение из департамента полиции. Глава департамента, капитан Эддард Старк, цитирую: «находит итог процесса сомнительным и имеет все основания полагать, что вердикт присяжных был вынесен под давлением некоторых наделенных властью персон». — На экране студия сменилась трибуной, утыканной микрофонами; за ней возвышался суровый мужик с длинным усталым лицом. «...воздержусь от имен, — говорил капитан Старк, — но обещаю при соответствующем распоряжении провести тщательное расследование и беспристрастно рассмотреть все факты дела. Чудовища, подобные Грегору Клигану, не заслуживают ни людской жалости, ни смягчений со стороны закона. Позвольте еще раз выразить мои соболезнования родственникам погибших». — Смелый, да? — хмыкнул Деймон, когда Рамси выключил телевизор. — Решил поймать крупную рыбу? — Мартеллы, немартеллы, это все разборки мафии, — пожал плечами Алин. — Чем больше он будет вякать, тем скорее выроет себе могилу. И какая, нафиг, разница? Как по мне, в психушке еще дерьмовей, чем за решеткой. — Старк пытается всем навязать свою волю, — задумчиво протянул Рамси. — А ты чего хотел? Он крутой, думает, что ни об кого не обломает зубы, — хохотнул Кислый. — Ну что, так и будем куковать? Деймон, игруха у тебя с собой? Но у Рамси пропало всякое желание играть. Он сидел на продавленном диване, потягивая пиво и наблюдая, как Деймон и Алин гоняют друг друга по лабиринту, но мысли уплыли куда-то далеко. Рамси не разбирался в подставах, коррупции и борьбе мафиозных кланов, но нутром чуял, что убийство, совершенное Клиганом, всего лишь капля в огромном мутном море. Иначе с чего бы ищейке Старку так дергаться? На кого он намекал, и почему именно сейчас? Рамси не любил старшего Старка, а его сына Робба и вовсе ненавидел. Робб — кудрявый красавчик, мамочкино солнышко и папочкина гордость — работал в группе отца, но получил ранение и с какого-то перепугу угодил в отдел несовершеннолетних. К нему-то и попал Рамси после какой-то ерунды: то ли хулиганство, то ли попытка ограбления — короче, пустяк, но пацан Старк был другого мнения. Он держал Рамси в допросной, глядя на него через стол, как на кучку собачьего дерьма, и то и дело поправлял повязку на простреленной руке. Кажется, Рамси тогда сказал ему что-то насчет этой повязки, потому что Робби взбесился и принялся орать, да так, что прибежал другой коп, старик со смешными бакенбардами. Он стал орать на Старка, что типа тут ему не спецкорпус и все такое, и что он обязан дождаться родителей или опекуна, а Робб возьми и брякни, что у такого ублюдка наверняка никого нет, и тут — опа! — открывается дверь, и в комнату влетает мамаша Рамси, злая, как сто чертей. В общем, она орала на всех без разбору... цирк, да и только. — Чего ты ржешь? — удивился Деймон. Рамси и не заметил, что хрипло смеется себе под нос. Со стороны он, верно, был похож на чокнутого. — Фигня, вспомнил тут кое-что. Слушайте, а пошли к казино Мартеллов или еще куда, узнаем новости? — Я пас, — покачал головой Алин. — Они там сейчас все на взводе, неохота получить в табло от Арео или Звездульки. — Мне тоже, — поддакнул Деймон и вернулся к игре. Рамси еще немного посидел с ними, листая старые журналы, потом буркнул «до скорого» и пошел домой. Однако вместо короткой дороги по задворкам квартала, мимо старого супермаркета и спуска в метро, ноги понесли его к шикарному ресторану с живой музыкой. Правда, сейчас там было тихо; лампы за шторами светили тускло, под навесом виднелись лишь две или три машины. Возможно, ресторан закрыли, чтобы отвадить репортеров, или его завсегдатаи решили проявить дурацкое сочувствие. Рамси фыркнул и достал сигарету. Бизнес есть бизнес, расклеиваться некогда. Да и что мешает Гадюке запереться у себя в кабинете, пока армия поваров и официантов делает свое дело? Выхлестать бутылку вискаря и отодрать смазливую телку завсегда лучше, чем вопить в камеру почем зря. Он бы так и поступил на его месте... развалился в кресле, а телка бы ползала перед ним по красному ковру. Стал накрапывать дождь; Рамси выбросил окурок, поднял воротник куртки и зашагал к ресторану, держась в тени фонарей. С южной стороны к зданию примыкал не то сад, не то маленький парк с деревьями и кустарниками, рассаженными не абы как, а по специально заказанному проекту. Но сейчас красоту пейзажа невозможно было оценить, да Рамси и не волновали всякие там белые олеандры. Террасу, огороженную подстриженным кустарником, заливал косой дождь; казалось, что там никого нет. Он немного постоял вне поля зрения камер наблюдения и, вымокший и раздосадованный, уже собирался уходить, когда стукнула дверь, и с террасы послышался женский голос: — Пап, пожалуйста, ты же простудишься! Арео, помоги мне его отвести... — Не надо. Я просто подышу свежим воздухом. — Судя по сиплым звукам с террасы, кому-то действительно не хватало воздуха. Стул со скрежетом проехался по плитке; кто-то сел с тихим стоном. — Папа, прошу тебя. Я хорошо проветрила твою комнату. Пойдем, ну пожалуйста... если не хочешь идти со мной, я позову дядю Оберина. — Последовала длинная пауза, и кто-то горько произнес: — Неужели все так и закончится? — Эй, ты что тут забыл? Рамси обернулся и зажмурился от яркого света. Одной рукой его схватили за плечо, другой тыкали в лицо фонариком. Точно не Звезда, тот не стал бы церемониться и болтать. Рамси вывернулся, заехал сторожу локтем под дых и, перепрыгнув кусты, дал деру. В начале родного квартала он затормозил и отдышался, привалившись к мусорному баку. Куртка на плече порвана, джинсы по колено забрызганы грязью; да уж, мамаша будет в восторге. Вдобавок он где-то выронил сигареты. Рамси пнул бак и выругался — у него ведь оставалось еще полпачки! Но на этом проблемы не кончились: заглянув в витрину «Мельницы», он увидел, как мать точит лясы с самой противной из соседок. Барбара Дастин, она же Барби, была форменной стукачкой и сваливала на Рамси все дерьмо, какое творилось в округе. Однажды, уже давно, он отомстил ей, подбросив под дверь посылку — коробку, полную поломанных, испачканных дерьмом кукол. Тогда он и получил свой настоящий «первый раз» за хулиганство. Рамси попятился от витрины и шмыгнул в подворотню, а оттуда к себе во двор. Он только успел запихнуть джинсы под ворох грязного белья в корзине и думал, что делать с курткой, когда снаружи тихо свистнули. Рамси прислушался: через несколько секунд свист повторился, а за ним хриплое: «Эй, Сноу!» Он бросил куртку и открыл окно. — Кислый, какого черта? — Блин, ну ты тормоз! Тащи сюда свой зад, у нас реально проблемы. — С Алином был кто-то еще, но в темноте было не разобрать. Рамси спустился в коридор возле подсобок; даже отсюда он слышал, как мать жалуется соседке на жизнь. Дождь усилился, Кислый и его спутник промокли как мыши. — Что стряслось? Чего тебе... Перец, ну и видон у тебя! — Рамси зажал рот рукой, чтобы не расхохотаться. — Ржешь, да? Блин, Сноу, тут нихрена смешного нет, — пожалуй, он еще не видел Алина таким серьезным; Дик-Желтый Перец и вовсе выглядел так, будто... будто его... — Короче, Перец попал в беду. За ним типа слежка и все такое, долго рассказывать, — шептал Кислый. — Домой его не пустят, к себе я тоже не могу — мамку инфаркт хватит, она ведь наркоту чует за милю. Деймон фиг знает где, остаешься ты. — Постой, его ищут легавые? — Хуже. Перчик от страха чуть не обделался. — Алин смотрел на Дика не то с жалостью, не то с презрением. — Одна ночь, Рамс, завтра я принесу бабло, и он свалит из города. Дай ему пожрать и что-нибудь для тонуса. — То есть, твоя старуха его видеть не желает, а моя того, ужином накормит? — взвился Рамси. — Ты вообще псих, чувак? Мне его куда, в постель к себе положить? — Я могу в кладовке, — пискнул Дик. — Рамси, п-пожалуйста... — Только не ной, да? Психи долбаные... Ладно, давай — эй, туда не лезь, иди наверх. Она не заметит, если будешь сидеть тихо. Но на рассвете выметаешься, понял? Перец залепетал «спасибо» и какую-то ерунду про то, что не хочет никому неприятностей; Рамси чуть не дал ему пинка. Алин еще потоптался в прихожей, клятвенно обещая принести деньги, и тоже ушел. Скоро кафе закроется, мать поднимется к себе и сядет смотреть тупое шоу по телику. Нужно подождать, пока она «отключится», потом он пойдет и возьмет что-нибудь из холодильника. — Перец! Перец, ты чего? — Рамси поставил лимонад и булочки на стол. Телевизор за стенкой заглушал все посторонние звуки. Дик съежился на полу между кроватью и шкафом, под плакатом Мэрилина Мэнсона; его трясло, от мокрой одежды шел тяжелый запах. Похоже, тут требовалось что-то покрепче. — Варго говорил, все под контролем, — выдавил Дик, когда Рамси плеснул в стакан немного виски. — Он обещал... он говорил, что крыша у меня это, пуленепробиваемая. — Крышка гроба, — усмехнулся Рамси. За стеной раздался постановочный взрыв хохота. — Кончай прикалываться. — Дик отхлебнул из стакана. — Варго меня подставил. Ты в жизни не догадаешься, кто там завязан. Лучше даже не думай. Я тебе дико благодарен, но... э-э, добавь еще, ладно? Я выпью и точно усну. Смешаю вискарь со спрайтом и хорошо расслаблюсь. В конце концов Перец расслабился до такой степени, что Рамси пришлось уложить его в собственную кровать. Ругаясь сквозь зубы, он стащил с Дика кроссовки, носки и влажные брюки, и укрыл его пледом. В соседней комнате было тихо; Рамси поставил будильник на электронных часах и сунул их под подушку. Придется встать раньше обычного, выпроводить Дика и прибраться, иначе мамаша стопудово устроит скандал. «Прибраться» означало выкинуть бутылку из-под виски... черт, еще грязные шмотки! Он брезгливо встряхнул брюки Перца; из кармана выпала пачка сигарет и маленький пакетик. — Твою ж мать... — Рамси никогда не имел дела с тяжелыми наркотиками, но прекрасно знал, чем это грозит. Тут было товара лет на десять тюрьмы, а если это был товар Варго Хоута... то есть, если Перец украл его у Хоута, или у клиента, или еще у кого-нибудь, ему вправду не светило дожить даже до утра. Придурок, еще и приволок эту дрянь к нему в дом; Рамси посмотрел на спящего Дика, взвесил пакетик на ладони. По-хорошему, стоило бы рассказать все мамочке и вызвать копов, но... он ведь не какой-то там Джори или стукачка-Барби, верно? — М-м-м... — Перец заворочался и повернулся на другой бок, сонно глядя на Рамси. — Что-то не так, Сноу? — Все так. Спи, давай, я сейчас вернусь. — Он взял пустую бутылку и на цыпочках спустился в кладовку. На одной из полок, за упаковками стирального порошка и чистящих средств, стояла аптечка, которой уже лет пятнадцать никто не пользовался. Рамси отодвинул порошки, достал липкую коробку и сунул в нее пакетик. Потом выскользнул во двор и поставил бутылку рядом с контейнером. — Слушай, я вот что подумал, — шепнул он, прямо в одежде залезая в постель; Перцу пришлось подвинуться, и он недовольно замычал. — Хоут и его ребята, они же будут тебя искать. Может, лучше переодеться? Я дам тебе джинсы и куртку — правда, она рваная... — М-м-м, хорошо-о, — так же тупо отозвался Дик. — Спокойной ночи. На улице опять зарядил дождь, капли стучали по жести, звеня и отзываясь в ушах гулким эхом. Во сне Рамси казалось, что вот-вот вспыхнет свет, а еще чей-то голос кричал: «Три-пять-би-семнадцать-пять, Болтон! Выйти из камеры! Болтон, выйти из камеры, выйти, выйти, выйти...» Перед глазами полыхнуло оранжевым, потом синим, и все снова провалилось во мрак.