мутсэре Т.
сердечное шлю приветствие
Мне всегда было непросто начинать письма, поэтому сразу прошу у Вас прощения за некоторую скомканность своего послания. Конечно, я никогда не считал себя косноязычным или, упаси АльмСиВи, застенчивым, однако есть в этом что-то томительно неловкое, Вам так не кажется? Ты хочешь начать беседу, не зная толком, в какую сторону двигаться, однако напротив тебя не живое, располагающее лицо собеседника, а сухой и холодный листок бумаги. Лист не улыбнётся открыто и дружелюбно, без лишних слов побуждая тебя к разговору… но и не нахмурится осуждающе, когда ты начнёшь пороть чушь, а иногда именно этого жаждет душа, не правда ли? Позволить себе забыть о сковывающих приличиях? Сбросить с себя всё душное, пошлое и напускное и не оглядываться на мнения чуждых, чужих меров? А иногда бумага – это всё, что нам остаётся: в конце концов, от злоупотребления Пометкой и Возвратом начинают выпадать волосы, а лысина будет мне, кажется, не к лицу. Приходится обходиться подручными средствами. По правде сказать, я был бы не прочь сейчас оказаться в Вивеке. Я люблю Ваш город, мутсэра, пусть мне и не доводилось бывать там часто. Я родился и вырос в глуши Велотиса — в месте по-своему обаятельном, но довольно тоскливом — и попал в Морнхолд, когда в глазах Закона и Земли уже считался взрослым, самостоятельным мером, хотя таковым я себя, конечно, не чувствовал. За годы, прожитые в столице, я привык к этому месту, но никогда не мог назвать Морнхолд своим домом — до недавних пор. Теперь мой дом там, где моя семья, и семья моя, так уж случилось, живёт в Морхолде, а значит, у меня попросту нет выбора. Наша столица – огромный, шумный и хищный город, город ошеломляющий, ошеломительный, пышный, роскошный; не самое уютное место, если смотреть объективно, но я привязан не к месту, а к дорогим мне мерам, — мерам, наполняющим это место светом и магией, — и я с нетерпением жду того дня, когда снова смогу обнять жену и сынишку. Но полно, не буду без всякой на то нужды надоедать Вам сентиментальной чушью. Впрочем, я и правда люблю Ваш город, это прекраснейшее из всех творений Бога-Поэта, да простят мне такое кощунственно смелое утверждение ревностные поборники нашей веры! Да, я люблю Вивек: люблю его строгую, стройную красоту, и мягкий вечерний сумрак, и медленное, торжественное теченье его каналов. Время не властно над этим священным местом, и золотое безвременье освобождает сердце. Что-то неуловимо прекрасное расцветает внутри меня, когда я оказываюсь в Вивеке, и мне — мне, представляете? — хочется петь, и писать стихи, и упиваться словами, не думая о заботах срединного мира. Я бы хотел привезти семью в Вивек и познакомить их с этим городом, с Вами, с Вашим супругом… Простите меня за некоторую эгоистичность и эгоцентричность, но мне не под силу выбросить из головы беспокойные мысли. По правде сказать, сейчас я больше всего хотел бы вернуться в Морнхолд: я и в самом деле слишком давно не видел семью, и не держал жену за изящную, нежную руку, и не взлохмачивал волосы сыну… Боюсь, что тоскливые воспоминания заглушают во мне всё остальное, но не подумайте, что я о Вас позабыл. В конце концов, я взялся за это письмо, чтобы поздравить вас с именинами, так что вот оно, моё поздравление:Пусть Воин, небесный Ваш покровитель, хранит Вас от всякой беды, и в жизни счастливых часов будет слишком много для счёта, а Ваша любовь остаётся Вам с мужем защитой от горизонта.
Надеюсь, моё письмо и мой небольшой подарок не слишком сильно запоздают к празднеству, хотя, конечно, полагаться на почтовые службы в наше время не стоит. Слишком нерасторопны наши государственные служащие; к тому же здесь, на Вварденфелле, скальные наездники нередко нападают на караваны. Впрочем, проведя на Священном острове немало времени, я пришёл к выводу, что слухи о здешних смертельных опасностях сильно преувеличены. Но Вы всё равно берегите себя, мутсэра, И да хранят Вас АльмСиВи!Ваш друг
Индорил Танвал Индри